Глава 17
Перед тем как окончательно меня отпустить, Ран подробно описал путь в академию. Меня он тоже изучил хорошо и о моей способности заблудиться в трех соснах, несомненно, знал.
Я же уповала на драконье чутье.
С прошлого посещения в памяти сохранилась информация, что идти неблизко. Но я все шла… и шла… и шла… А тоннель не кончался. Вроде бы и все нужные повороты сделала. А вот этого ответвления здесь вообще не предполагалось! Видимо, все-таки запуталась и свернула не туда.
Обида отозвалась слезами, навернувшимися на глаза.
Ну почему подобные казусы всегда случаются как нельзя «вовремя»?!
Выбираться-то теперь как?
Я повертела головой, обозрела пространство. Благодаря драконьему зрению темноты для меня не то чтобы не существовало, просто я могла видеть сквозь нее. Длинный ход, будто высеченный в черном камне, в котором изредка кое-где попадались серебристые вкрапления. Красиво, но у меня совершенно нет времени любоваться видами. Рядом – ответвление, там тоже, кажется, ход. Впереди развилка. И того, и другого не предполагалось в рассказе Рана, и с нашего прошлого посещения этих мест я их не помнила. Значит, точно заблудилась.
Обиду притупила горячая волна досады. Мне нельзя сейчас расклеиваться. Ни в коем случае нельзя!
Воззвание к драконице не особо помогло. Она тоже потерялась и тоже была недовольна ситуацией. Еще и ворчала, мол, ни на минуту меня без присмотра оставить нельзя. Можно подумать, это я одна заблудилась, а крылатая половина в это время прогуляться летала!
Потопталась на месте, повертела головой, принюхалась, осмотрелась.
Направление определить так и не получилось, зато почуяла какую-то смутную опасность.
Тут что, рахайлы где-то поблизости растут? Мне-то они нипочем, но адамасы ни за что не сунутся в эти пещеры меня искать. Так и сгинуть можно.
Всколыхнувшийся страх затмил все прочие чувства.
Ладно, пойду прямо. Куда-то да выйду.
И не буду думать о том, что пещеры большие, тут целую вечность можно блуждать!
Решение было нарушено у ближайшей развилки. За поворотом я уловила какое-то движение или даже магию. Драконья интуиция настаивала, чтобы мы как можно скорее убрались подальше. Вдруг там что-нибудь хищное и гораздо более опасное, чем мы? Но правильной дороги я все равно не знала, а там с равной вероятностью могло обнаружиться что-то, что поможет найти выход.
Набравшись храбрости, я свернула.
Новый ход показался более узким и каким-то негостеприимным, что ли. На коже буквально поселилось царапающее ощущение, будто я лезла на территорию, огороженную колючей изгородью. Поранилась, а все равно лезла. Шагов пять спустя внутреннее сопротивление достигло предела. Мне туда уже расхотелось. Больше того, создалось впечатление, что здесь вообще не должно быть ничего живого или здесь обитает что-то настолько мрачное и ужасное, что… Но впереди засияло, потом послышался голос. Обычный, даже приятный и ничуточки не страшный. Я стиснула зубы и заставила себя сделать еще несколько шагов.
Сияние сделалось ярче. Там определенно кто-то есть!
На середине пути я заметила сверху небольшой нарост рахайл. Вот почему меня так корежило! Они мне не опасны, но все равно крайне неприятны.
Улыбнувшись от облегчения, я ускорила шаг.
И совсем скоро вышла туда, где было светло от магии и надобность в драконьем зрении отсутствовала.
Я моргнула, привыкая к новому освещению… и попятилась.
Если бы не уткнулась спиной в стену, точно бы бросилась бежать!
Потому что в каменном мешке, обустроенном не то под кабинет, не то под лабораторию, с выдолбленными в стенах полками и стеллажами, удобным рабочим столом, глубоким креслом и еще кучей атрибутов человека, который привык к комфорту и роскоши, – горела большущая пентаграмма.
Та самая.
Ну, в смысле, точно такая.
А в центре нее стоял ОН. И неспешно колдовал над своим творением.
Поздравляю себя, я нашла убийцу вместе с его логовом.
Но хуже всего то, что я его неплохо знала.
– Привет, Соня. – Оторвавшись от своего занятия, мерзавец радушно махнул рукой, даже улыбнулся. – Проходи, раз пришла.
Смысла бежать не было. Не отпустит.
И все же я не нашла в себе силы двинуться с места. Меня сковал страх. И еще что-то горькое обожгло изнутри. Ну как же так? Почему именно он?!
Глазам стало мокро.
– Должен сказать, неожиданно. – Жеанд совсем не выглядел застигнутым врасплох. – Я специально выбрал логово там, куда никто из адамасов точно не сунется. Но я не учел тебя.
– Я заблудилась, – прошептала вмиг пересохшими и растрескавшимися губами.
– Вечно с тобой какая-нибудь ерунда приключается, – фыркнул зеленоглазый Сапфир, которого я до недавнего времени искренне считала одним из лучших друзей. – Но это не раздражает, наоборот, придает тебе какое-то особое очарование. Признаться, я даже расстроен, что не встретил тебя раньше Веорана.
Ведет себя так, будто ничего особенного не случилось. Можно подумать, мы стоим где-нибудь возле замка, а не в холодных подземных катакомбах, где я застигла его с поличным!
На меня же с каждым мгновением все сильнее наваливалось осознание.
В конце концов оно прорвалось отчаянным криком:
– Сволочь! Как ты мог?!
Блондин недовольно поморщился.
– Ну-ну, тише. – Он выставил перед собой ладони будто бы в утешающем жесте. Я не ждала нападения прямо сейчас. Но неуловимое движение пальцев, вспышка, короткое движение, и я уже в центре импровизированного кабинета, заточена в мерцающую золотом клетку. – Не нужно так громко кричать, тем более что здесь повсюду наложены неплохие звукоизолирующие чары.
И, поймав мой взгляд через сияющие прутья, добавил слегка обиженно:
– Соня, ну не смотри так. Я вовсе не злодей, просто у меня не было выбора.
Он и в самом деле неукоснительно в это верил.
Страх усилился, болезненно скрутил внутренности, заставил драконицу внутри задрожать.
– Убьешь меня? – Я решила, что лучше сразу выяснить, чего ждать.
– Шутишь? – вполне натурально изумился Жеанд. – Ты мой друг, я не причиню тебе зла. Но тебе придется какое-то время посидеть в клетке.
Заточение, надо признать, было удобным: клетку он наколдовал достаточно большую и вместе со мной туда поместились удобное кресло и небольшой столик.
– Времени у меня как раз и нет, – сказала честно. – Ран в очень плохом состоянии. Я нужна ему!
На что зеленоглазый Сапфир лишь сочувственно поцокал языком.
– Мне очень жаль, но я не могу позволить тебе его спасти.
Кто бы сомневался, не для того ты его оклеветал, а потом подослал свою пентаграмму.
– Почему? – Все чувства будто выключили. Внутри застыла холодная пустота. – Он тоже твой друг.
– Да. – На совершенно красивом, будто принадлежащем статуе, лице обосновалось скорбное выражение. – И я буду вечно помнить об этой потере, но повторюсь, у меня нет выхода.
Ага. Сейчас пожалею.
Только дайте что-нибудь тяжелое в руки!
– Меня будут искать. – Я не надеялась его остановить, слова просто выпадали. – И найдут.
Трудно представить, чтобы кто-то из адамасов пришел сюда. Но… например, Хия может.
– Поэтому завершить ритуал придется сегодня, хоть я еще и не совсем готов. – С видом увлеченного ученого Жеанд прошелся возле сияющей на прежнем месте пентаграммы. – Будем надеяться, что собранных сердец достаточно.
Лично я понадеюсь, что нет.
– Для чего?
Он принялся что-то там колдовать, немного исправляя линии ало-черного узора и внося кое-где новые символы. А между делом бросил косой взгляд на меня. И оказался не прочь поговорить. Видимо, зеленоглазый Сапфир принадлежал к той породе злодеев, которые любят излить душу и похвастаться своими достижениями.
Отлично, чем больше информации, тем лучше! Хоть и очень сомнительно, что я смогу ее как-то использовать.
– Думаешь, приятно все время быть вторым? Брат – самородок, им гордятся семья и весь наш род. А мне каждый день приходится доказывать, что я не бледная копия, я тоже на что-то гожусь. Имею право поступать, потом учиться, потом преподавать… Знала бы ты, каково это! Но ты никогда не узнаешь, ты же у нас драгоценный самородок. – Он перевел дыхание и аккуратно чуть сместил еще одну линию. – Не подумай, я люблю брата. И ты замечательная. Просто я хочу быть одним из вас.
Хотелось рычать от бессилия. Вот что натворили старейшины вместе со своими традициями!
– Тебя считают гением, – осторожно заметила я. – И вас с Арманом воспринимают исключительно в комплекте. Никто не думает, что ты хуже.
– Но мне пришлось из шкуры выпрыгнуть, чтобы этого добиться. – Болтовня не мешала ему работать над подготовкой к ритуалу. – Еще в детстве, когда брата уводили к преподавателям, а меня будто не существовало, я пообещал себе, что найду способ стать таким, как он.
И нашел.
Не думать. Не чувствовать, Соня!
Очередной вопрос:
– Арман знает?
Сердце замерло в ожидании ответа.
– Нет, конечно. Для него я сейчас изо всех сил ищу нашего друга Рана. – Еще одно незначительное исправление. Пентаграмма была податливым воском в руках своего создателя. – Но я ему потом все объясню. Он поймет.
А еще говорят, близнецы чувствуют друг друга.
Я переступила с ноги на ногу. Мышцы уже начинали ныть, но садиться в заботливо оставленное для меня кресло не хотелось. Это означало подчиниться. Сдаться.
– Зачем нужно было его подставлять? Нельзя было выбрать кого-то другого на роль козла отпущения?
Бросив на меня сочувственный взгляд, Жеанд еще раз оценивающе осмотрел свое детище и остался доволен.
– Жертвовать другом в изначальный план не входило. Соня, я не монстр. – Это уверение из уст психа, который угробил стольких молодых адамасов, звучало странновато. – Виновным должны были считать Орберта. Я хорошо над этим поработал. Но в последние годы все складывалось так удачно, что я расслабился, упустил контроль над одной из пентаграмм, допустил еще несколько мелких ошибок. Если честно, сильно удивляюсь, как меня тогда не вычислили. Но валить все на Орберта было уже нельзя, нужен был новый виновный. А поскольку Ран все равно умирал, я решил обойтись без лишних жертв.
– И добить лучшего друга, – не удержалась от легкого укола я.
– Его убивают рахайлы, я тут совершенно ни при чем, – пожал плечами этот двинутый, выискивая что-то на полках. – Наоборот, вытащил его из камеры, не дал сжечь его разум.
– Потому что там могли найти доказательства его невиновности!
– И еще то, что сам Веоран не захотел никому показать. Ты ведь знаешь, что это, да, Ассони?
Поединок взглядов я позорно проиграла.
Чувство времени у меня оказалось не лучше, чем ощущение пространства. Мгновения растягивались и казались часами. А может, действительно были ими. Как будто я сижу в этой клетке уже целую вечность. Жеанд готовился к завершающей части своего плана: нарисовал серебристым цветом круг под пентаграммой, затем узор в нем, выставил свечи, какие-то чаши… Иногда мы перебрасывались парой фраз. То есть я дурела от осознания безысходности и задавала очередной вопрос или пыталась уколоть его словами. Сапфир отвечал неизменно спокойно, с непоколебимой уверенностью в правильности своих действий. И даже женские слезы, прежде безотказное оружие, должного эффекта не произвели. Злокозненный маг посмотрел на это мокрое дело, послушал мои всхлипы, затем вытащил откуда-то жестяную коробку с самым лучшим шоколадом и сунул ее в мою камеру.
Прикасаться к угощению, естественно, не стала.
А он оценил мое упрямство, уважительно хмыкнул и ушел.
Порталом. Вот как, оказывается, он попадал сюда в обход рахайл. Отсюда и полная уверенность в том, что тайное убежище не найдут: чтобы открыть портал, нужно точно знать, где свободное пространство, иначе можно и в каменную глыбу впечататься. Сам-то Жеанд наверняка создал первоначальный вариант своей умной пентаграммы где-то в другом месте и отправил ее на поиски идеального «рабочего пространства».
Я прошлась по своей камере, внутренне вздрагивая от звука собственных шагов. Попробовала коснуться решетки – получила ожог на пол-ладони и сноп искр в воздух. Попыталась колдовать, но не преуспела. Поверхностных начальных знаний было недостаточно, чтобы на равных тягаться с талантливым магом, который вырос среди адамасов, усердно учился, потом преподавал. Драконица, та вообще пребывала в таком ужасе, что я ее почти не чувствовала.
Она уже однажды умирала. И повторять этот опыт не имела никакого желания. Не в расцвете лет, во всяком случае.
Боль отрезвляла, помогала схватиться за реальность, не позволяла скатиться в истерику. А еще – отрешиться от мыслей о Веоране, который где-то там меня ждет. И, возможно, как раз сейчас мучительно умирает, не дождавшись. Вдруг он думает, что я его предала?
А я оказалась просто бестолочью, которая не нашла правильную дорогу.
Глупо и слишком самонадеянно было думать, что найду.
Что же делать? Должен быть какой-то выход… Но его нет.
Пропажу мою обнаружат нескоро, мы с мамой сделали все, чтобы так оно и было. А она сама догадается ли? Сумеет ли как-то помочь? Это было бы слишком хорошо, а у меня сейчас явно полоса невезения. И если бы дело было только в Жеанде! Эти адамасы уже мертвы, пусть бы проводил свой ритуал, разобраться с ним и потом можно. Но где-то в этих же пещерах погибает Ран…
И мы опять вернулись к тому, с чего начали.
Опустившись на пол возле кресла, я заскользила взглядом по полкам. Сосчитала камни. Их набралось шестнадцать. Жеанд точно псих! Такие большие, чистые, сияющие. Слишком прекрасные, чтобы существовать на самом деле. И эта аура… нежизни, что ли, огромного зла, которой был пропитан, кажется, сам местный воздух.
По ощущениям, прошло достаточно много времени, прежде чем Жеанд вернулся.
Надежду в моем взгляде он сразу засек и насмешливо прищурился.
– Тебя еще даже не ищут. В академии все уверены, что дочка гостит у мамы.
Камни заняли места в чашах. Показалось, будто воздух угрожающе завибрировал.
– И что потом?
Я подтянула к себе колени. От холода зубы стучали. Сидеть на каменном полу было не лучшей из идей, но упрямство не давало перебраться в кресло.
– Лето мы с братом собирались провести в одном из человеческих королевств. Поскольку до первого экзамена у нас еще есть несколько дней, я вечером предложу ему перенестись туда и осмотреться. В конце концов, немного развеяться. Он, конечно, посопротивляется, но я уговорю. Там нас будут ждать симпатичный домик и заманчивое предложение от местной академии. От которого тем более нельзя будет отказаться, когда я расскажу Арману, что здесь натворил и почему нам нельзя вернуться. Он всегда на моей стороне, так что…
Приличный план. Насчет Армана не знаю, я теперь почти ни в ком не уверена, но Алмазная академия, к примеру, дает своим сотрудникам защиту от всех и всего. Некромант, которого зачем-то приютил ректор, я слышала, вообще разыскивается в шести королевствах.
Уйдет. Скорее всего, уйдет.
Тогда какая ему разница?
– Спаси его! – взмолилась я. – Лучше меня во всем обвини. Клянусь, я не буду сопротивляться!
Кривым ножом Жеанд полоснул по запястью и, пока добавлял немного крови в каждую чашу с камнем, успел бросить на меня полный неподдельного сочувствия взгляд.
– Ты забыла, что Веоран и так загибается.
– Есть способ его вылечить!
Содержимое последней чаши было обрызгано кровью. Жеанд приложил к порезу тот же нож плоской стороной, изрисованной черными узорами, и ранка не то чтобы затянулась, но кровь остановилась.
– Очень интересно, но у меня мало времени, – отмахнулся от меня бывший друг. – Поэтому все останется как есть.
– Ненавижу!
Я все-таки сорвалась. По щекам хлынули слезы.
– Успокойся, Соня. Не пройдет и пары часов, как ты выйдешь отсюда, – не впечатлился моей вспышкой Жеанд. – Правда, придется лишить тебя воспоминаний о моих откровениях, иначе нас с братом поймают слишком скоро.
Рыдания душили, не давали толком вздохнуть.
Нет… Так нечестно. Все не может вот так закончиться!
Звериная половина тоже так посчитала и отчаянно рванулась к кому-то за помощью. Внутри будто порвалось что-то. Я замычала от боли, за что тут же схлопотала неодобрительный взгляд от хозяина положения.
– Будешь мешать – мне придется заткнуть тебе рот. – Одними гляделками он не ограничился.
Но я не слушала.
Стой! Не зови его! Это слишком опасно…
Другого оборотня с такой самостоятельной второй половиной, наверное, просто не существует. Владела бы я телепатией, Ривер узнал бы куда больше, а так – только степень опасности и примерное местонахождение.
Что ж ты наделала, дуреха чешуйчатая! С него станется рвануть сюда, никому не сказав. И еще большой вопрос, который из двух психов окажется сильнее.
Показалось, что камни пола запульсировали. Кругом разлился гул. Узор набирал силу.
Так длилось некоторое время… Я давно перестала считать мгновения, все равно получалось из рук вон плохо. Пока же была занята еще тем, что рыдала и одновременно пыталась призвать к порядку перепуганную драконью часть себя. С последним не особенно преуспела, но каким-то образом почувствовала, что память нам стереть Жеанд при всех своих талантах не сможет.
Кое-что мы все же умеем.
Дождавшись, когда рокот станет оглушительным, Жеанд улегся поверх узора, прямо под пентаграмму. Вот и настал тот самый момент, ради которого были отняты жизни нескольких молодых адамасов. Камни в чашах вспыхнули разноцветным пламенем.
Я не пыталась мешать. Как? Да и толку с того?
Досадно так было. Он прав, его вполне реально было вычислить. Когда пентаграмма его ранила, он первый нашел способ ее обезвредить, а то ранение основательно отвело от него подозрения. Но потом, в доме, когда ждали, подействует ли лекарство, я видела узор в разбросанных всюду записях. Точно помню, что там встречался рисунок пентаграммы! А я проворонила. Он осматривал кабинет Орберта, в котором чудесным образом нашлись нужные доказательства. Он знал защиту и мог вмешаться в плетение. Он приказал пентаграмме меня выплюнуть, у него тогда еще кровь из носа шла – видимо, тяжело было вернуть утерянный контроль над опасным творением. И куда мы все смотрели?
Злилась я на себя, но все равно чувствовала себя преданной. Ново. И паршиво. За годы жизни у гномов бывало всякое, но я только нянюшку там по-настоящему любила, а она никогда не делала мне зла. А вот теперь один из тех, кого я посчитала близким, впустила в сердце…
Упиваться страданиями помешал грохот.
Драконица оживилась, человеческая половина была настроена куда более мрачно.
Дальнейшее уложилось в считаные мгновения.
В пределах видимости появился обозленный дракон. С его внешностью творилось что-то странное: чешуя на лице, два ряда жутких клыков, искры по всему телу, от которых местами начала тлеть одежда.
– Осторожно! – Я не знала, что точно произойдет, но была уверена, что так просто помешать себе Жеанд не позволит.
И, конечно, оказалась права.
Ривер и ухом не повел в ответ на предупреждение.
Нечто подобное я уже видела: пентаграмма резко удлинившимся концом попыталась достать дракона. С первого раза не удалось. Он рухнул на пол, ловко перекатился и оказался возле Сапфира, сшиб одну чашу, сдвинул вторую.
Гул стих. Ритуал оказался нарушен.
Жеанд в ярости зарычал, взвился над узором и попытался запустить в рыжую голову одной из чаш. Не попал, но внимание отвлек. Ривер дернулся в сторону… и практически насадился на луч пентаграммы.
Страшно чавкнуло. Хлынула темная кровь.
Я прижала ладони ко рту, но это не помогло удержать крик.
Проклятая пентаграмма ранила дракона в грудь. Похоже, серьезно. Моя собственная драконица тихо заскулила внутри. А Ривер пока не сдавался. Собрав последние силы, он бросился на Сапфира, впечатал его спиной в полки. Оттуда с грохотом и звоном посыпалась на пол всякая мелочовка. Послышался хруст костей. Вой смешался с ревом. Когтистая ладонь уже нацелилась на горло мерзавца, но Жеанд успел схватить с полки тяжелый бронзовый жезл и ударил дракона в висок. Несмотря на чешую, покрывшую кожу, получилось ощутимо. Дракон отшатнулся. По его щеке заскользил тонкий ручеек кров-и.
Жеанд больше не нападал. Видимо, Ривер все же сломал ему что-то важное. Мой мучитель с хрипом сполз на пол.
Но у него был великолепный союзник…
Пентаграмма резко подалась назад, освобождая дракона. Снова этот чавк, от которого кровь в жилах стынет… Мой отчаянный крик, неуловимое движение, попытка уклониться и рев, постепенно сходящий на хрип, затихающий. Уклониться не получилось. Второй удар пришелся дракону в живот.
– Виолетта. – Черные глаза смотрели в пустоту и что-то там видели. Что-то такое, что не дано увидеть живым. Впервые за время нашего знакомства невероятно красивое лицо Ривера озарила светлая, счастливая улыбка. – Как же я соскучился, любовь моя…
Раскуроченное тело рухнуло на каменный пол.
Я не могла больше даже скулить, просто сидела и смотрела.
Пожалуйста, пусть все это окажется страшным сном…
Погоди, Сапфир, я до тебя доберусь! Не сейчас, но когда-нибудь.
– Видишь, что ты наделала…
Не в силах оторвать взгляд от распростертого на камнях тела дракона, я не сразу заметила, что узор испорчен, камни почернели, будто обуглились, и больше ни на что не годны, и даже пентаграмма начала разрушаться.
Жеанд терял силы и только чудом еще оставался в сознании.
Клетка, пленившая меня, заметно поблекла. Скоро совсем исчезнет.
Я как раз прикидывала, что смогу сделать тогда – обращаться здесь нельзя, рискую обрушить тоннель, но зато вполне могу дотянуться до ножа, он ближе всего лежит, – когда в поле зрения появилось новое действующее лицо. Тихо, без всякого грохота, не тратя время на лишние разговоры.
Этого времени у Веорана просто не осталось. Как и сил особо геройствовать.
Поэтому он просто снял с шеи кулон и открыл его.
Небольшое пространство каменного мешка, где мы находились, на мгновение залил ослепительно белый свет.
А когда он померк, Жеанда с нами уже не было. Только камень на цепочке в руках Веорана приобрел немного иной оттенок.
– Знаешь, – хрипло произнес харз Аадор, сползая на пол, – когда я спасаю тебя, получается намного естественнее. Пусть так и будет.
Под конец он едва шевелил почерневшими губами.
Клетка исчезла окончательно.
– Ран!
Я бросилась к нему.
Спину плетью обожгло то, что осталось от пентаграммы, но нанести мне серьезный вред оно уже не могло. Или я просто не способна сейчас оценить свое состояние.
Дрожащие пальцы коснулись испещренной черными бороздами щеки.
Он улыбнулся, но это больше напоминало гримасу.
С телом дракона вообще творилось что-то странное. Над ним будто огненная дымка вилась.
– Может, еще можно… – глотая слезы, начала я.
– Нет, – еле слышно прервал Ран.
У него еще хватило сил переплести свои пальцы с моим-и.
Знаю, что нет. Но это бессилие, эта обреченность сводит с ума.
Плохо понимая, что делаю, я уложила его голову к себе на колени и стала гладить по волосам, роняя слезы и шепча глупые признания. Толку с них теперь. Так продолжалось минуту… или несколько часов. В какой-то момент мне даже показалось, что жуткие черные следы на лице любимого блекнут. По его телу прошла судорога.
Но понять, что вообще происходит, я не успела.
Шагов не услышала, поэтому, когда вдруг увидела Армана прямо перед собой, поначалу испугалась. Потом вспомнила, что самое страшное уже произошло, хуже просто некуда, и заметно расслабилась. Только кулон притянула к себе за цепочку и сжала в кулаке, а второй рукой обняла голову Рана крепче.
Синеглазый Сапфир выругался сквозь зубы и сдернул с шеи свой собственный кулон.
Я втянула голову в плечи и вцепилась в Рана крепче, готовясь к самому худшему.
Но направил открытый кулон Арман не на меня, а на дракона.
– Что ты делаешь?! – вырвалось у меня, хотя я точно не собиралась с ним говорить.
– Пытаюсь исправить хоть что-то из того, что натворил мой брат. Спасаю лучшего друга, разумеется. – Его обычно приятный и полный искристой жизни голос звучал глухо и бесцветно. – Еле нашел вас.
С Ривером ничего не сделалось, тело осталось лежать на прежнем месте. А вот призрачный огонь над ним ушел в кулон.
– Разве это возможно?
Ран больше не дергался. И я не уверена, что вообще дышал.
– Орциусу уже не помочь. Он ушел. И, знаешь, я думаю, для него это лучший выход. Он давно нарывался, словно специально ходил по краю и искал противника, который окажется ему не по зубам, – пробормотал Арман, закрывая кулон, а потом выискивая что-то среди разбросанного по полу магического хлама. – Кто знает, может, где-то там он снова встретится со своей Виолеттой.
Я знаю. Так и есть.
На секунду даже улыбнулась сквозь слезы.
Нашел. Тот самый кривой нож.
И продолжил:
– Но драконы умирают куда медленнее.
Догадка опалила разум.
– Ты хочешь…
– Сегодня я побывал у твоей матери, – кивнул Сапфир и рванул рубашку на груди Рана. Открывшееся зрелище заставило меня содрогнуться. Бедный… Сквозь бледную кожу просвечивались взбухшие черные жилы. – И она рассказала мне, как ее маленькую дочку прокляли. Точнее, проклятие было на чем-то из драгоценностей, которые она у кого-то украла, но ты оказалась более удобной жертвой для колдовства. Необратимое, крайне болезненное, смертельное проклятие. Пришлось подселить в тело драконицу. Они, знаешь ли, устойчивы почти ко всей гадости. Почти… Но с рахайлами дракон точно справится. Думаю, даже при такой степени внутренних разрушений.
Я кивнула.
Да, это шанс.
Тем более что моего согласия никто и не спрашивает.
А интересно, что сказал бы сам Ран?
Нож вошел в солнечное сплетение. Я зажмурилась, стараясь отогнать ужас и дурноту, но устраивать показательных истерик не стала. Хуже, чем есть, сделать вряд ли возможно.
Сделав глубокий надрез, Арман прямо в рану выпустил из кулона драконью суть. На миг Веорана всего окутало полупрозрачное пламя, а потом стремительно втянулось в рану, прижгло ее, останавливая кровь.
По телу мага прошла судорога. Из приоткрывшихся губ вырвалось что-то похожее на рык.
И дым пошел, прямо как у Ривера бывало иногда.
Неужели получается?
Я интуитивно обняла все так же лежащую у меня на коленях голову, но Арман заставил меня отодвинуться в сторону.
– Осторожно. Он сейчас не понимает, что делает. Может случайно поранить тебя.
Бояться не получалось. Чего? Все самое худшее уже десять раз произошло.
А тут еще Сапфир решил заставить меня понервничать и, пока все мое внимание было поглощено Веораном, выхватил из руки кулон.
– Эй!
Опустевший прииск! Следовало это предвидеть.
– Ты не можешь его выпустить после всего, что он натворил.
– Не могу, – кивнул растрепанной головой Арман.
С его пальцев полилось драгоценное сияние. Прямо на крепление, отвечающее за свободу или заточение пленника. И то довольно быстро оплавилось.
Вряд ли еще раз сработает. Жеанду не увидеть свободы никогда.
Оглядев дело рук своих, его брат кивнул и бросил поврежденный кулон мне.
Поймала.
Внимание вновь устремилось к Рану, которого корежило и выгибало. Теперь на нем не просто безвредное пламя вспыхивало – настоящие искры! И одежда кое-где уже тлела.
– Он обращается, – напряженно отметила я.
Быстро так. Во мне драконица много лет провела, прежде чем решила выбраться наружу. Одно радовало: вспыхивая в местах, где пролегли черные борозды, искры выжигали их вместе с магическим ядом рахайл, и телу мага возвращался естественный цвет. Это внушало некоторый оптимизм. Если переживет оборот, будет жить. По-драконьи долго.
– Хорошо. – Арман тоже внимательно наблюдал за процессом. – Значит, сущности подошли друг другу и сейчас происходит спайка.
Ага, подошли. Главное, чтобы после оборота он не вообразил себя Ривером Орциусом и не влюбился в Виолетту. А то, помнится, звериная половина пыталась навязать мне прошлую личность. Хотя… Пусть любит, кого пожелает. Только пусть живет!
– Будет выброс силы, он спровоцирует обвал, – предупредила я. – И зверь крупный, ему здесь места не хватит.
– Понял. – Арман тряхнул головой, будто сбрасывая что-то липкое и неприятное, и потер ладони, заставил их засиять драгоценными бликами. – Сейчас открою портал, но тебе придется его туда втащить.
Сложная задача, учитывая, что Ран не в себе, дергается, еще и жжется. Я запыхалась, обзавелась несколькими новыми ожогами и пропалинами на платье, но с Раном кое-как справилась. А когда мы перенеслись и оказались на том самом месте, где впервые превратилась и я, драконья сущность объявила, что это судьба и теперь он просто обязан на нас жениться. Тем более что это слияние дало ему возможность летать вместе с ней.
Вот и все, мы сделали, что могли, теперь оставалось только молить вечные алмазы о чуде. И я взывала к ним изо всех сил.
Оборот затягивался, пока искры не выжгли последнюю черную жилку. Только после этого Ран облегченно зарычал, его тело покрылось чешуей, а из пальцев вылезли когти. Тело раздалось, стало массивнее, руки медленно превращались в лапы. Зрелище пугающее, но я сама через это прошла. Он хоть не трое суток мучился. Хотя отравление рахайлами – тоже то еще удовольствие.
Арман заставил меня отвернуться и увлек под свод пещеры, чтобы не мешала новообращенному дракону.
Когда получилось посмотреть на него в следующий раз, там уже стоял великолепный зверь. Такой, каким я его помнила, и в то же время другой. Все шипы и пластины остались на месте. Но к красному цвету добавилась черная окантовка на некоторых чешуйках, а в темноте глаз раскаленными углями горели алые зрачки.
Дракон медленно развернулся – он с самого начала полностью владел своим телом и не выглядел неуклюжим – и посмотрел на меня. Осмысленно, но я не поняла, с каким выражением.
Всего на миг.
Потом с силой оттолкнулся от земли, взмахнул мощными крыльями и скрылся за горами.
И что теперь делать? Следом лететь? Я повернулась к Арману, собираясь спросить его мнения, но обнаружила, что у Сапфира из носа идет кровь. Какого опустевшего прииска?! Вечные алмазы… или сапфиры, пусть он просто перенапрягся, открывая портал!
Сказать ничего не успела. Арман проводил взглядом дракона, прошептал:
– С ним будет все хорошо, не волнуйся. – Я и сама так чувствовала, просто не решалась поверить.
А потом Сапфир всхлипнул, заморгал, пытаясь сдержать слезы, но быстро махнул на это дело рукой и, обняв меня, зарылся лицом мне в волосы. Взрослого мужчину, опытного мага душили рыдания, с которыми он не мог справиться. Не задумываясь над своими действиями, я крепко обняла его и принялась гладить по волосам, по плечам.
– У тебя кровь идет, – выговорила через минуту, не зная, как его еще отвлечь.
Она, кстати, правда шла.
– Я прошел под рахайлами, когда искал вас, – нехотя признался Арман, все еще не отпуская меня. – Видимо, они меня все-таки зацепили.
