Неглухой Бетховен
Поп-музыка – это, вероятно, тот жанр, в отношении которого чаще всего возникают подозрения в плагиате или начинаются судебные разбирательства по причине нарушения авторских прав, так как музыканты, композиторы и критики замечают или хотят замечать в новых композициях мелодии из уже написанных произведений или их переложения. Например, песня Джорджа Харрисона «My Sweet Lord» от 1970 года была переделанной композицией «He’s So Fine», исполненной в 1962 году американской женской группой «The Chiffons», – по решению суда бывший битл должен был выплачивать две трети своего дохода от песни ее автору Ронни Маку.
Неприятности были и у немецкого рэпера Бушидо. В 2010 году земельный суд Гамбурга приговорил его выплатить 63 000 евро в качестве возмещения ущерба французской группе «Dark Sanctuary». Кроме того, он должен был обеспечить дополнительную компенсацию неустановленного размера, зависящую от доходов от его уже проданных дисков. Также он должен был изъять из продажи и уничтожить 11 своих сольных альбомов и сборников. Причина: в 13 произведениях Бушидо использовались «защищенные авторским правом звуковые последовательности», из них восемь произведений были на диске «Von der Skyline zum Bordstein zurück», вышедшем в 2006 году.
Разумеется, обычно стороны договариваются во внесудебном порядке, как это сделал рэпер Ванилла Айс с Дэвидом Боуи и группой «Queen». В 2010 году рэпер использовал их басовый рифф из песни «Under Pressure» в своей композиции «Ice Ice Baby».
Если автор дает свое разрешение, появляются обычные кавер-версии. Сложнее, когда исходная композиция без упоминания композитора и автора текстов просто наделяется английским обозначением «traditional» как свободная от авторских прав. Так было с песней «Rolling Stones» «Love In Vain» из альбома «Let It Bleed» 1969 года, оригинал которой принадлежал блюзовому американскому гитаристу Роберту Джонсону и вышел на пластинке в 1937 году. Правда, сам Джонсон написал этот хит под влиянием песни «In the Evenin’ When the Sun Goes down» блюзового пианиста Лероя Карра. Подобно литературе и другим видам искусства, в музыке не так легко отличить цитаты от плагиата, так как каждое произведение по стилю, форме и содержанию более или менее явно указывает на предшествующие композиции.
Совершенно очевидно, что широко распространенное мнение о возможности заимствовать из чужого произведения до семи тактов является юридически несостоятельным. С точки зрения «GEMA», для плагиата достаточно уже одного такта. Но что, если в музыкальной композиции вообще нет ни одного такта?
Остроумие композиции «4’33’’» («Four minutes, thirtythree seconds») Джона Кейджа состояло в том, что она могла быть исполнена на любом одном или нескольких инструментах, но на них во время исполнения пьесы нельзя играть. В июле 2002 года, через 50 лет после премьеры композиции в концертном зале «Маверик» в Нью-Йорке, английский композитор Майк Батт по тому же примеру опубликовал композицию «A One Minute Silence», которую он подписал «Батт/Кейдж». Наследники Кейджа подали на него в суд, после чего Батт объяснил, что его работа «значительно более тихая». Обоснованием стало следующее: «Она за минуту может передать то, на что Кейджу потребовалось четыре минуты и 33 секунды». Во внесудебном порядке Батт заплатил наследникам шестизначную компенсацию, однако в 2010 году выяснилось, что все заинтересованные стороны строили потемкинскую деревню. На самом деле не было никакого иска и внесудебного соглашения; Батт своевременно получил согласие на свое произведение и заплатил за него 1000 долларов фонду Джона Кейджа. Единственной целью всей инсценировки была реклама.
Именно ради рекламы и коммерческого успеха в роли «японского Бетховена» выступал также Мамору Самураготи. Писавший сочинения в классическом стиле композитор прославился благодаря саундтрекам к видеоиграм «Resident Evil» и «Warlords». Согласно распространявшимся сведениям, он оглох в 35 лет, поэтому написал свои основные вещи, в том числе «Симфонию № 1, Хиросима», уже будучи лишенным слуха. В начале 2014 года мошенник был разоблачен. Мало того, что этот мнимый гений использовал «музыкального раба» – композитора и учителя музыки Такаси Ниигаки. Мастер, который в интервью 2001 года называл свою потерю слуха «божьим даром», оказался отнюдь не глухим. Ниигаки рассказал, что, хотя в начале их совместной работы «Бетховен цифрового века» и изображал глухого, изъяснялся с ним знаками руками и читал по губам, со временем он все больше и больше забывал это средство общения и в конце концов стал говорить с ним совершенно нормально. Звукозаписывающая компания «Nippon Columbia Co.» расторгла договор с композитором.
В литературе есть уловка, когда автор выступает только как издатель якобы написанного кем-то еще и попавшего к нему произведения. Такой ход легко разгадать, и так и должно быть. Подобный прием известен и в музыке, однако здесь маска иногда принимается за чистую монету и может оказаться близка фальсификации, как это было в случае французского музыканта и композитора Мариуса Касадесуса (1892–1981). Для исполнения на концертах «Société des Instruments Anciens» («Общество исторических инструментов») этот композитор вместе с братом Анри (1879–1947) написал несколько произведений в стиле XVIII века. Так, например, «Adélaïde Concerto» для скрипки выдавался за сочинение Вольфганга Амадея Моцарта.
Похожим образом поступал венский скрипач и композитор Фриц Крейслер. Для его репертуара скрипача-солиста историческое музыкальное наследие оказалось слишком маленьким, так что он сам придумывал мелодии в старом стиле, снабжая их именами таких малоизвестных в истории музыки французов и итальянцев, как Луи Куперен (ок. 1626–1661), Арканджело Корелли (1653–1713) или Гаэтано Пуньяни (1731–1798). Концерт для скрипки, струнного оркестра и органа он, тем не менее, приписал Антонио Вивальди. Произведения Крейслер якобы находил в монастырях и старых библиотеках. Когда в 1935 году Олин Даунс, музыкальный критик газеты «New York Times», захотела увидеть оригинальные рукописи, скрипач-виртуоз сразу признался, что сам сочинил эти первоклассные произведения.
Еще один шаг вперед сделал композитор и блокфлейтист Винфрид Михель. С одной стороны, чтобы расширить ограниченный репертуар произведений для блокфлейты собственными сочинениями, он выдумал барочного музыканта Джованни Паоло Симонетти. С другой, он приписывал свои фортепианные произведения Йозефу Гайдну и давал ход, то ли для удовольствия, то ли назло музыкальной критике, настоящим подделкам. В 1993 году он сделал вид, что нашел тетрадь с копиями фортепианных сонат. Венский эксперт Пауль Бадура-Шкода признал в шести произведениях потерянные сонаты Гайдна 1766–1769 годов, его жена Ева подготовила презентацию произведений, а 14 декабря 1993 года американский музыковед Говард Чандлер Роббинс Лэндон сообщил о сенсационном открытии прессе. Едва вышла эта новость, критику сообщили правду о махинации. Роббинс Лэндон выпутался из некрасивой истории, признав, что считает музыку блестящий, и поэтому ему не должно быть стыдно.
Десятью годами ранее из забвения уже был возвращен современник венского классика: композитор Франц Ксавьер Френцель из нижнеавстрийского села Фюллерсдорф. Это было сенсационное открытие, потому что музыка содержала элементы джаза и таким образом опережала свое время на 200 лет. «Я считаю его концерты консервативными, – якобы осуждал Френцель Йозефа Гайдна, – в них нет живости». Было очевидно, что за Френцелем скрывался исследователь его творчества, композитор Фридеман Катт, придумавший альтер-эго, чтобы продвигать собственные необычные творения с джазовыми элементами.
Призраки существуют и в рок-музыке. Немецкий диско-поп-дуэт «Милли Ванилли», популярный в конце 1980-х годов во всем мире, был как раз дуэтом призраков. Его члены Фабрис Морван и Роб Пилатус не пели, а лишь двигали губами на сцене и в видеоклипах. Они провалились в 1990 году, когда на одном концерте в США в середине одной песни выпала фонограмма. Вместо нее в записи стали слышны голоса продюсера Фрэнка Фариана, рэпера Чарльза Шау и других людей. Еще неизвестно, какие приемы используются в музыкальных студиях сегодня!
