Биньямин Вилькомирский из Холокоста
Биньямин Вилькомирский держал нос по ветру. Он почувствовал смену основной парадигмы и приход так называемой постгероической эпохи: жертвы стали пользоваться благосклонностью общества, тогда как героев начали оценивать критически. Вместо власти сильного все больше и больше в центре внимания оказывалось бессилие слабых. Одновременно изменилось и восприятие Холокоста: после нескольких десятилетий отпечатывавшихся в сознании воспоминаний о Второй мировой войне в центре исторической памяти оказался геноцид евреев.
В 1995 году издательство «Suhrkamp» опубликовало автобиографию Вилькомирского под названием «Осколки. Детские воспоминания. 1939–1948», в которой автор рассказывал, как ему удалось выжить в лагерях смерти Освенцим и Майданек. Книга стала практичным ответом издательства своему конкуренту, издательству «Wallstein-Verlag», выпустившему захватывающую автобиографию Рут Клюгер, которая пережила Освенцим в детском возрасте.
В отличие от трезво запротоколированного варварства у Рут Клюгер, у Вилькомирского все происходило, как в голливудском боевике. В двухлетнем возрасте Биньямин пережил убийство своего отца: «Когда автомобиль придавил его к стене дома, из его груди не вырвалось ни звука, но из шеи хлынула мощная черная струя. Мне было грустно и страшно, потому что он отвернулся от меня».
Подобные ощущения соответствовали духу гнева и печали, витавшему в воздухе в 1980-х, однако маленький ребенок, родившийся в 1938 или 1939 году в городе Замосць в юго-восточной Польше, переселившийся с родителями в Ригу и депортированный в 1944 году в Майданек, а затем в Освенцим, едва ли мог что-то запомнить. Правда, книга в конечном счете и не претендовала на статус историографии, скорее в ней собирались «осколки» прошлого, его «обломки», которые автор хотел извлечь из глубин своей памяти в терапевтических целях. Он мог оправдывать себя тем, что было бы мелочно настаивать на фактической точности и достоверности, учитывая жестокую лагерную долю ребенка, трудности которого не закончились и после 1945 года, когда он скитался по польским и швейцарским детским домам, пока в 1948 году, наконец, не попал в приемную семью в Цюрихе. Помимо всего этого имелся и главный свидетель описанных в книге событий. «Это мой маленький Бинджи», – призналась Лорен Грабовски из Лос-Анджелеса, находившаяся с Биньямином в Освенциме.
Пресса была в восторге: книга приняла на себя «груз столетия» – восхищалась газета «Neue Zürcher Zeitung», «поэтическое восприятие […] в состоянии детской невинности» констатировала газета «New York Times», а журнал «The Nation» расписывал, что автор «оставляет этот плод почти безупречного страдания миру, который все еще готов уничтожать невинных». Автобиография была переведена на несколько языков, автора приглашали в ток-шоу, он был награжден Национальный еврейской премией, а на международных конгрессах делал доклады о «Проблематике идентичности у выживших детей Холокоста».
Как раз с идентичностью у Биньямина Вилькомирского были проблемы. Швейцарский журналист Даниэль Ганцфрид, отец которого пережил Освенцим, провел расследование и пролил свет на истинную историю: Биньямина Вилькомирского на самом деле звали Бруно Грожан, и родился он в 1941 году в Биле как внебрачный сын работницы фабрики Ивонны Грожан. Евреем он не был. Мать бросила его через два года, и маленький Бруно кочевал по приемным семьям и детским домам, пока его не усыновила пара врачей Доссеккер из Цюриха. Бруно Доссеккер унаследовал огромное состояние пары, как и небольшое, оставшееся после Ивонны Грожан, и в 1995 году, когда его выдуманная автобиография появились на книжном рынке, жил в достатке в кантоне Тургау и обучал игре на кларнете.
Правда, Бруно Доссеккер действительно мог пострадать от того, что, будучи маленьким ребенком (отсюда имя Биньямин), не был желанным (отсюда Вилькомирский). Однако, стремясь придать больший вес своим плохим детским переживаниям, он посягнул на бесконечно жестокую судьбу и горе жертв нацизма, сделав очевидным тот факт, что речь в его случае шла не столько о самоисцелении, сколько о привлечении максимального внимания. В действительности им двигало не желание преодолеть собственные несчастья, а грубый нарциссизм, тщеславие и, возможно, даже жадность. Тем не менее было бы неправильно спрашивать с одного только Бруно Грожана (или Биньямина Вилькомирского), ведь издательство, критики и читатели охотно поддались обману.
Но как в свете всей этой фальсификации воспринимать Лорен Грабовски из Лос-Анджелеса, подругу «маленького Бинджи»? Она никогда не посещала Освенцим и также не была еврейкой. Звали ее на самом деле Лорел Роуз Уилсон, она написала книгу о сатанинских культах и изобразила себя в ней в качестве жертвы. Эта книга также была надувательством.