Озабоченность честностью также находит отражение в жертвах, на которые готовы пойти работники, чтобы занять более высокие позиции среди своих коллег. Довод в пользу этого утверждения основывается на двух простых допущениях: (1) большинство людей предпочитают более высокое положение среди своих коллег более низкому, и (2) никого нельзя заставить оставаться на фирме вопреки его воле.

По законам простой арифметики не все притязания на высокое положение могут быть удовлетворены. Только 50% членов любой группы могут оказаться в верхней половине. Но если люди могут свободно объединяться с тем, с кем пожелают, то почему нижестоящие члены группы остаются в ней? Почему бы им всем не уйти и не создать свою собственную новую группу, в которой они уже не будут находиться в самом низу? Многие работники, без сомнения, именно так и поступают. И все же мы наблюдаем множество стабильных разнородных групп. Не все бухгалтеры в «Дженерал Моторс» одинаково талантливы, и в каждой юридической фирме одни партнеры привлекают больше клиентов, чем другие. Если все хотят быть поближе к вершине своей группы коллег, то что же удерживает эти разнородные группы от распада?

Напрашивается ответ: нижестоящие члены группы получают дополнительную компенсацию. Если бы они ушли, они выиграли бы от того, что им больше не пришлось бы мириться с низким статусом. Однако высокопоставленные члены группы точно так же проиграли бы. Они уже больше не занимали бы высокого положения. Если их выгода от высокого положения выше затрат, которые несут члены группы с более низким положением, группе нет смысла распадаться. Всем будет лучше, если высокопоставленные работники будут поощрять своих коллег с более низким положением оставаться, делясь с ним некоторой частью своей заработной платы.

Не все придают одинаковое значение высокому положению. Тем, кто менее озабочен им по сравнению с другими, лучше всего пойти в фирмы, в которых большинство работников продуктивнее их.

Будучи менее высокопоставленными работниками в этих фирмах, они получают дополнительную компенсацию. Люди, которых больше всего заботит их положение, наоборот, захотят пойти в те фирмы, в которых большинство работников менее продуктивны, чем они. Ради привилегии занимать более высокое положение в этих фирмах им придется работать за меньшее вознаграждение, чем стоимость того, что они производят.

Таким образом, работники могут распределиться по фирмам в соответствии с их требованиями к статусу внутри фирмы. Рисунок IX.1 показывает набор опций для работников, чья производительность составляет определенную величину, M. Линии пунктиром обозначают тарифный график, предлагаемый тремя разными фирмами. Они показывают, сколько будут платить в каждой из них работнику с данной производительностью. Самый высокий средний уровень производительности в фирме 3, за ней следует фирма 2, и ниже всего он в фирме 1. Проблема, стоящая перед человеком с производительностью M, — выбрать, в какую компанию из этих трех пойти работать.

Работники, больше всего заботящиеся о статусе, захотят «купить» высокое положение, как то, что отмечено буквой А в фирме 1. На таких позициях они работают за меньшие деньги, чем стоимость того, что они произвели. Наоборот, те, кого меньше волнует статус, предпочтут получать прибавку к зарплате за счет более низкого положения, как то, что отмечено буквой С в фирме 3. Работники с более скромными запросами в отношении статуса довольствуются промежуточными позициями, такими как та, что отмечена буквой В в фирме 2, в которой они не платят за более высокое положение и не получают компенсацию за более низкое.

Кроме того, обратите внимание на рис. IX.1 — хотя не каждому работнику платят стоимость того, что он производит, работники, взятые как группа, тем не менее получают стоимость производимого ими товара. Дополнительная компенсация, полученная работниками фирмы, имеющими низкое положение, гасится за счет суммы, недоплачиваемой высокопоставленным работникам.

Модель эгоистического интереса, наоборот, предсказывает, что работникам платят стоимость того, что они произвели. Однако в каждой фирме и профессии, для которых имеются данные, высокопоставленные работники получают меньше стоимости произведенного ими, тогда как работникам с низким положением платят больше. Разница в значительной степени представляет цену, которую работник с высоким (низким) положением платит (получает) за позицию, занимаемую им во внутренней иерархии фирмы.

Для оправдания эгалитаристского паттерна заработных плат внутри фирм неэкономисты ссылались на соображения честности. Но есть один смысл, в котором это обоснование будет понятно даже жестокосердным комментаторам вроде Ричарда Познера. Предположим, что вопреки фактам, но в соответствии с предсказаниями модели эгоистического интереса, всем работникам выплачивается стоимость того, что они произвели. Тогда высокопоставленные работники в фирмах будут пользоваться своим высоким статусом бесплатно, а работники с низким положением будут страдать от бесполезности низкого положения без компенсации. Высокое положение — нечто ценное, что возможно только благодаря готовности других мириться с низким положением. С точки зрения любого общепринятого значения термина «честность» нечестно, если один человек получает бесплатную выгоду от затрат, которые ложатся на плечи другого человека. Любой рационалист, принимающий предшествующее утверждение, должен, следовательно, согласиться: структура заработной платы, подразумеваемая моделью эгоистического интереса, нечестна. В этой структуре вся прибавка идет высокопоставленным работникам.

Насколько велики отклонения в зарплате, возникающие из-за честности? Для разных профессий ответ будет разным. В профессиях, где коллеги не тесно связаны друг с другом, люди не захотят много платить за высокое положение. В конце концов, важнее всего сравнение с людьми, с которыми происходит наиболее интенсивное взаимодействие. Цена, какую платят за высокое положение (и получают за низкое), будет самой высокой в профессиях, где коллеги тесно взаимодействуют друг с другом долгое время.

Модель эгоистического интереса гласит, что заработная плата работника повышается на доллар всякий раз, как он добавляет доллар к стоимости продукции фирмы. Модель честности, наоборот, предсказывает, что заработная плата будет повышаться меньше, чем на доллар, на каждый дополнительный доллар произведенной продукции. Кроме того, она гласит, что разница между производительностью и оплатой будет увеличиваться по мере увеличения интенсивности взаимодействия между коллегами.

Таблица IX.3 представляет оценки темпов роста доходов по мере роста производительности для трех профессий. Профессии перечисляются в возрастающем порядке интенсивности взаимодействия. Торговцы недвижимостью, контакты у которых наименее интенсивные, меньше всех платят за высокопоставленные позиции. На другом конце спектра ученые-химики, работающие в сплоченных рабочих группах долгое время, платят очень большие суммы. В изученной выборке наиболее производительные химики приносили более, чем на 200 тыс. долларов дохода в год больше, чем их наименее производительные коллеги, и все же получали лишь немногим более высокую зарплату. Продавцы автомобилей не так тесно связаны друг с другом как химики, но, в отличие от торговцев недвижимостью, они много времени проводят вместе в одном помещении. Как и предсказывалось, цена высокого положения для продавцов автомобилей лежит между ценами в двух других профессиях.

Здесь модель эгоистического интереса снова дает промашку и с очень большой разницей. И снова озабоченность честностью, как представляется, играет центральную роль.

Никакие из данных, о которых говорилось в этой главе, не свидетельствуют, что материальные затраты и прибыли неважны. Наоборот, основной акцент в модели обязательства ставится на том, что рациональное поведение не всегда превалирует, ибо очень часто встает на пути материальной выгоды. Врожденная озабоченность честностью порой мотивирует людей поступать иррационально. Но при этом она может также направить их к ситуациям, оказывающимся материально выгодными.

Не все действия, предпринимаемые во имя честности, имеют это благотворное свойство. Они наверняка не будут его иметь, если популярные представления о честности являются ошибочными, как это часто бывает. Если бы люди были более искушенными в экономике и понимали, например, кто несет ответственность за затраты на мощности, я полагаю, их восприятие честности изменилось бы. Менеджеры лыжных курортов смогли бы свободнее перекладывать часть затрат на посетителей в периоды пика, что, в свою очередь, уменьшило бы наплыв народа в праздники и сократило требования по мощности. В конечном счете лыжники как группа выиграли бы. Похожие выгоды можно было бы получить и во многих других отраслях, если ошибочные представления о честности не мешали ценам «плавать» в зависимости от интенсивности спроса.

Во многих обстоятельствах, однако, популярные представления о честности и реальность, на которой они основываются, кажутся одним и тем же. Так, мы можем быть уверены, что никакое экономическое образование не изменит того факта, что высокопоставленные работники должны делиться частью производимого ими — с коллегами, занимающими более низкое положение.

Точно так же как изрядная экономическая искушенность не помешает работнику выбрать меньшую зарплату вместо работы, на которой работодатель забирает себе практически всю прибавку от работы.

Независимо от того, точны представления или нет, эти данные ясно показывают: озабоченность честностью сильно влияет на поведение людей. Познерианцы и другие, настаивающие, что честность лишена содержания, говорят о мире, которого не существует.