СОЧЕЛЬНИК
Вообще-то, сочельник — это праздник! Ему принято радоваться! Принято отмечать его среди родных и близких, в тесном кругу. Принято дарить подарки, смеяться, веселиться, обнимать и любить друг друга.
Вообще-то.
Чем ближе я подходила к дому сестры, тем тяжелее становилось на сердце. Я уныло тащилась позади матери под мелким тоскливым дождем. Но мать была весела. Что-то бормотала себе под нос, напевала, болтала какую-то бессмысленную ерунду вроде «А помнишь?». Лондон был необычно тих. Иногда из окон домов слышались голоса и смех.
Вот, наконец, и таунхаус сестры.
— Ой, как красиво-то! — заверещала мать, блестя глазами.
Я промолчала. Анна украсила весь фасад гирляндами лампочек, а в палисаднике стояли светящийся олень и такой же снеговик. Дорожку к двери с обеих сторон освещали фонарики в виде звезд, а на подоконнике детской комнаты блистал Санта-Клаус на лыжах. И все это сверкало и переливалось множеством ярких разноцветных огней. Не хватало растяжки через улицу: «Мир вам, все люди в мире!»
Казалось, это сделано в назидание мне: смотри, на этот раз, мол, Рождество так Рождество! Праздник так праздник! И не смей киснуть, тоскливая дуреха!
Дом сестры был самый освещенный на всей улице. До китча недотягивает, но где-то рядом! Зато мать была в восторге.
Подойдя ко входной двери, мы услышали, как орет Джейкоб, ругается Джереми и причитает Анна.
— Ах ты, господи, — испугалась мать, — боюсь, мы некстати. Пойдем лучше.
И она повернулась, чтобы уйти.
— Мама, — я удержала ее за рукав, — они нас ждут.
Мать неуверенно поглядела на дверь, все еще сомневаясь, стоит ли звонить.
Не понимаю я этого! Мать приходит в этот дом раз в году и все равно хочет сбежать! Хотя почему бы нет! Дома перед телевизором или с книжкой она провела бы, вероятно, более осмысленное Рождество. И все же я произнесла твердо:
— Анна готовила ужин. Она обидится, если мы не придем.
Мать в нерешительности замялась, потом кивнула и позвонила в дверь.
Скандал стих. Анна открыла дверь, все еще бормоча в адрес мужа что-то вроде «Поцелуй мой зад!», коротко бросила «Привет!» и исчезла в доме.
Я про себя уже просила у матери прощения. Надо было уйти. Начало многообещающее. Мы молча вошли в дом.
Здесь все было как всегда. Ни намека на праздник. В прихожей грязные ботинки Джейкоба валялись в беспорядке вперемешку с игрушками и, кажется, со свадебным галстуком Джереми. Да, кажется, это был именно он, галстук со свадьбы, только совершенно изжеванный и истерзанный. Мы сняли куртки и повесили их в переполненный гардероб.
— Чем пахнет? — тихо спросила мать.
Я потянула носом. Пахло горелым.
Джейкоб опять завопил, Анна заорала на Джереми, тот зарычал в ответ. Я вздохнула. Да, долгий будет сочельник. И душевный, нечего сказать. В гостиной выяснилось, в чем причина ссоры. Рождественская елка стояла посреди комнаты голая и изломанная. Анна держала на руках сына, прикрывая собой. Джереми кипел от ярости. Его мать ползала по полу, собирая осколки елочных игрушек.
— Он еще маленький! — заступалась Анна.
— Он знает, что можно, а что нельзя! — кричал Джереми. — А ты ему все позволяешь! И это он тоже знает!
Мать Джереми увидела нас и смущенно улыбнулась.
— Джейкоб опрокинул елку, — объяснила она тихо.
— Потому что Джереми ее не закрепил! — взвизгнула моя сестра.
— Закрепил как надо! — прорычал ее муж. — Этот мелкий монстр повис на ветке и стал раскачиваться!
Джейкоб цеплялся пухлыми ручонками за шею матери, ища у нее защиты, и прятал лицо у нее на плече.
— Ты называешь своего ребенка монстром! — крикнула Анна и ляпнула такое словечко, что «монстр», конечно, сразу поблек.
— Филип еще не пришел? — тихо спросила мать.
— На кухне с Карлом, — тявкнул Джереми.
Мать опустилась на колени рядом с миссис Бекетт и стала тоже собирать осколки игрушек.
Запах горелого усилился. Я бросилась в кухню.
— О, привет, Фелисити, — приветствовал меня мой брат. У него за спиной из духовки тянуло черным дымом.
— Привет, Фелисити, — подхватил Карл, брат Джереми.
Я схватила пару кухонных полотенец и открыла духовку.
— Тут скоро кухня сгорит, а вам наплевать! — бросила я им.
Ветчина в духовке безнадежно обуглилась. Я открыла окно.
— Ой, а мы и не заметили! — Филип захлопал глазами и глотнул пива.
Карл беспардонно разглядывал меня. Он моложе Джереми, но выше ростом, крепче и красивее. Знает об этом и считает себя подарком судьбы для любой женщины. Меня он до сих пор удостоил хорошо если десятью фразами. Зато всякое Рождество бесстыдно флиртовал с Анной. Но на этот раз он смотрел на меня другим взглядом. Как будто видел меня впервые.
— Давно ты так похудела, Сити? — произнес он, скользя глазами по моим ногам.
Филип тоже поглядел на меня.
— Тебе идет. — Карл глотнул пива и слегка рыгнул.
— Что-то изменилось. Прическа, что ли, новая? — недоумевал Филип, разглядывая меня.
Да пошли вы оба!
— Что мы теперь будем есть? — поинтересовалась я. — Анне говорить нельзя, с ней истерика будет.
Карл пожал плечами, открыл новую бутылку пива и протянул мне.
Сдурел совсем!
— Бери! В этом психдоме по-другому целый вечер не выдержать, — настаивал Карл, развязно улыбаясь.
На пьяницу он был не похож. Гладко выбрит, причесан, добротно одет во все новое и выглаженное. И сильно пахнет дешевым парфюмом.
Мой братец же, напротив, был облачен в истрепанные джинсы и засаленную майку со своей любимой группой хеви-метал и грязные ботинки. И если у меня была новая прическа, то у него не было никакой. Неухоженные волосья свисали патлами на уши.
— Нет, спасибо, — отказалась я.
Карл пожал плечами, одним духом осушил свою бутылку и приступил к той, что открыл для меня.
Я перерывала холодильник и морозилку.
— Боюсь, придется довольствоваться овощной запеканкой, — заключила я, — приготовлю гратен из овощей. Филип, почисти пару картофелин.
— Еще чего, — фыркнул мой брат, — ни в коем случае. Это женское дело.
Спокойно, Фелисити! Сосчитай до десяти.
— Если ты не почистишь картошку, никакого гратена не будет! — без обиняков заявила я.
— Чего сама-то не почистишь? Ты же женщина! В чем проблема? — Филип был искренне удивлен, как будто я потребовала украсть драгоценности британской короны.
— Потому что я должна быстро приготовить поесть, пока Анна ничего не заметила, — процедила я сквозь зубы.
Счет до десяти никогда не помогает. Уж точно не в моем семействе.
— Я не буду делать бабскую работу, — категорически заявил Филип и закрыл тему.
Я была поражена.
— Да ладно тебе, Фелисити, — Карл фамильярно шлепнул меня по спине, — ты не можешь требовать от настоящего парня, чтобы он стряпал.
— А для Ли это не составило бы никакого труда! — вырвалось у меня.
И я тут же пожалела об этом. Филип весело заблестел глазами.
— Это который? — спросил он. — Рыжий, что ли? Да не гони ты! Он и ножа-то в жизни в руках не держал! Или этот, как его, Джейден, что ли? Этот жирный негр. Он вообще не мужик. Мямля!
Я не стала спорить. Что толку? Что с них, убогих, спросишь? Я поставила на плиту кастрюлю с водой и стала мыть овощи.
Филип и Карл продолжали болтать, как будто меня вообще здесь не было.
— Че это с ней? — подмигнул Карл. — Че нашло? И часто такое бывает?
— Да нет, — отвечал мой братец, — бывает иногда. Это все эта ее школа. Колледж, мать его! Их там учат всякому барахлу! Училкой хочет стать.
Карл засмеялся, как будто Филип удачно сострил.
— Обломается! Какой-нибудь парень скоро заделает ей дите, и она засядет с ним дома.
— До сих пор я думал, она правда станет училкой, она же отличница! Но она вдруг красоту навела. Ты к парикмахеру, что ли, ходила?.. Эй, Фелисити, я тебе вопрос задал!
Я слушала, стиснув зубы, и не сразу поняла, что он обращается ко мне.
— Я думала, это ты меня обсуждаешь, а не спрашиваешь, — процедила я.
— Ну так что: была в парикмахерской или нет?
— Нет. Подружка подстригла.
Филип отпил пива и положил одну ногу на край кухонного стола.
— Познакомь, а? Пусть она меня тоже пострижет. Она красивая? Может, она мой тип? Я найду чем отблагодарить…
Сильно сомневаюсь! Фло годится ему в матери, и уж он-то точно не в ее вкусе. И вообще, Флоренс работает с такими моделями, как Ричард или Леандер, неумытый пролетарий вроде моего братца ее точно не интересует. Давно ли он превратился в такое быдло? Какое счастье, что он рано ушел жить сам по себе, так что мне не пришлось долго терпеть его свинство. Мне стало смешно, когда я представила себе встречу Фло и Филипа.
— Фелисити, чтоб тебя! Я с тобой разговариваю! — рявкнул брат.
Да ты что! А я и не слышала!
— Странная ты сегодня, ей-богу! Спроси подружку-то, пусть она и меня пострижет! Я ж тебе брат все-таки.
Да, когда ему что-то нужно, он вспоминает, что он мне брат!
— Что Фелисити должна спросить? — в кухню вошла мать, посмотрела на несчастную обуглившуюся ветчину и, оценив ситуацию, принялась молча и быстро чистить картошку.
— У нее подружка парикмахерша, пусть меня пострижет, — объяснил Филип, — скажи ей. — И он рыгнул, гораздо громче, чем до этого Карл.
Мать посмотрела на меня:
— Кто тебя постриг? Николь, Руби или Филлис?
— Меня стригла подруга Ли, — ответила я матери.
При упоминании этого имени глаза у нее заблестели.
— Сомневаюсь, что эта подруга будет тебя стричь, Филип, — неожиданно резко заявила мать. — Ли — человек из другого круга!
Карл и Филип уставились на меня.
— Ну и че ему надо от Фелисити? — жестко проговорил мой брат.
Мать пожала плечами и продолжала чистить картошку.
— Понятия не имею, — ответила она, — но он точно из богатой семьи и весьма галантен с твоей сестрой.
Вода на плите закипела. И я тоже начинала закипать. С какой стати мое семейство позволяет себе обсуждать меня в моем присутствии? Я грохнула крышкой от кастрюли по плите. Эти трое удивленно уставились на меня.
И тут в кухне появилась Анна.
— Что за фигня тут происходит? — рявкнула она и тут увидела на подоконнике обугленные останки погибшей в пламени ветчины. — Что ты сделала с моей ветчиной? — заорала она на меня.
Я было открыла рот в возмущении.
— Неужели сложно было просто достать блюдо из печки? — вопила сестра. — Я пятьдесят фунтов за этот кусок отдала! Пятьдесят фунтов! А ты все сожгла!
Ни один из парней ни слова не произнес в мою защиту. Они тянули свое пиво и перемигивались.
Да, семейный вечер удался!
Анна не съела ни куска овощной запеканки, которую мы с матерью приготовили, хотя получилось вкусно. Филип даже противень выскреб. Сестра сидела, сжав губы, и скорбела о погибшей ветчине. Джейкоб разбрасывал запеканку во все стороны, Джереми и Филип литрами поглощали пиво, миссис Бекетт, свекровь Анны, качала головой, как будто стряхивая снег с волос. Но хуже всего вел себя Карл. Он начал со мной флиртовать. Сыпал какими-то сальными, пошлыми, похабными комплиментами и шутками и постоянно бросал похотливые взгляды. Анна от этого злилась еще больше. Она метала яростные взгляды то на меня, то на мужа, то на Карла. Я видела, что она ревнует, и пыталась Карла остановить. Анну бесило, что ее младшая сестра, невзрачная, нелепая, вдруг привлекает внимание мужчины.
Она подловила меня в коридоре, когда я вышла из ванной.
— Ты что делаешь? — тихо, сквозь зубы прошипела она.
— Ничего. Правда ничего. Клянусь тебе. Карл сам пристал. Мне его и не надо совсем.
— Вот именно! — Она впилась пальцами мне в руку, так что остались синяки. — Ты что о себе возомнила, а? Ты кто такая? — напирала сестра. — Карл классный мужик, за ним бабы толпами бегают. А ты что? У тебя что, есть кто-то лучше?
Сказала бы я ей! За мной ухаживает Ричард Косгроув! Да разве она поверит!
— Ты омерзительна! — Анна бросила мою руку.
— Что случилось? — В коридор вышла мать.
— Она в кои-то веки понравилась Карлу, так нет! Чем-то он ей не хорош! — не унималась сестра.
— О! — выдохнула мать.
Я надеялась на ее сочувствие, да куда там!
— Милая, — обратилась она ко мне, — знаешь что, Ричард Косгроув очень мил, но не строй иллюзий. Он актер, и однажды где-нибудь встретит, как ему положено, модель или актрису, ну и все такое.
Анна посмотрела на мать так, будто та объявила, что сейчас приедет принц Уильям.
— Ричард Косгроув?! — голос у сестры сорвался на визг.
— Разве сестра тебе не рассказала? — с самым невинным видом спросила мать. — Фелисити дружит с этим актером.
На мое несчастье, в коридор вывалился еще и Карл.
— А, вот вы где! — Он посмотрел на меня. — Там так пусто в гостиной.
— Зря стараешься! — гавкнула Анна. — Рожей не вышел! Моя младшая сестра встречается с Ричардом Косгроувом!
Я открыла было рот, чтобы возразить, но Карл сестре все равно не поверил.
— Ну да, во сне! Или мечтает о нем по вечерам за барной стойкой!
Мать захихикала, Анна злобно ухмыльнулась.
Ну все! Хватит! Достали!
Я молча взяла куртку.
— Господи, какие мы нежные, — фыркнула сестра, закатывая глаза.
— Не, правда, че, и пошутить нельзя?! — заржал Карл.
— Не за мой счет, — отрезала я, надевая куртку.
— Фелисити, сегодня же сочельник, — взмолилась мать, — семейный праздник!
— Хорошего вечера, семья! — бросила я через плечо, выходя за дверь.
— Ну и вали! — прокричала сестра. — И больше никогда ни на какое Рождество тут не появляйся! Сначала сожгла мою ветчину, а теперь и весь вечер испортила! Корова! Подарок оставлю себе как компенсацию за ветчину!
Последние слова долетели до меня уже глухо из-за закрытой двери. В ярости я повернулась спиной к пошлой иллюминации и двинулась на автобусную остановку. Автобус придет, наверное, только часа через два, но мне все равно.
Как празднуют Рождество в доме Фитцморов? Должно быть, это необыкновенно прекрасно. Хотела бы там оказаться. Мы, наверное, сыграли бы в какую-нибудь изысканную настольную игру, или он почитал бы мне своим бархатным голосом. А в салоне, думаю, горит старинный камин. Какая у них елка? Неужели такая же безвкусная и вычурная, как у всех? Должно быть, нет, должно быть, стильная, не то что у Анны, украшенная мерцающими мишурками и пестрыми лампочками. Вернулся ли Фитцмор-старший к Рождеству в Лондон? Я вдруг отчаянно заскучала по Ли, по его тихому старинному дому на Беркли-Сквер.
Но скучала я недолго. Я еще не дошла до остановки, как рядом со мной затормозила машина. Красный с искрой «Мерседес-Бенц Роудстер Купе».
Я в изумлении остановилась. Из автомобиля вышел Леандер.
— Поехали? — улыбнулся он.
Что он тут делает? Откуда он опять знает, что мне нужна помощь? Как тогда, возле Тауэра? Хотя какая теперь разница! Мне нужен кто-нибудь. Я даже ничего не сказала, я просто бросилась ему на шею. И расплакалась. Ли тоже молчал. Он меня просто обнял и прижал к себе. И тут…
В одно мгновение исчезли автомобиль, да и вся улица с домами. Мы оказались в лесу. В зимнем лесу. В замерзшем, заснеженном лесу. Огромные буки и увитые плющем дубы без листвы. И туман. Негустой, но таинственный.
— Где мы? — проговорила я.
Кажется, мне уже пора бы привыкнуть к таким фокусам.
Ли не отвечал. Я подняла глаза и посмотрела ему в лицо. Он же смотрел только на меня. Только теперь я осознала, что мы оказались здесь вместе. В другом времени. В ином месте.
— Сдается мне, настало время все рассказать, — произнесла я, осторожно отстраняясь от него.
Он меня не удерживал.
— У меня уже были такие видения, — продолжала я, — но я впервые оказалась там не одна, а с кем-то еще.
Ли глядел на меня так, как будто я у него на глазах превратилась в Руби.
— Надеюсь, ты не промочишь ноги, как я, — добавила я и тут же прикусила губу.
— Промочу ноги? — повторил Ли.
— Да, это очень реалистичные видения. Помнишь, ты меня провожал домой перед вечеринкой у Джейдена? Я тогда не наступила ни в какое собачье дерьмо. У меня было такое же видение. Я оказалась в поле и наступила в навоз или в грязь возле какого-то свинарника.
Ли резко поднял на меня глаза.
— С тобой такое уже было?
Я впервые видела, как он теряет самообладание, когда он делал внушение Джеку. Теперь это произошло во второй раз. Я испугалась, попятилась, споткнулась о корень дерева и рухнула на спину. Холодно и грязно, земля еще не вся замерзла. И руку оцарапала. И в эту секунду до меня дошло! Вид у меня теперь был наверняка такой же ошарашенный, как у Ли.
— Это не видение! Так? — прошелестела я. Голос срывался. В горле стоял ком.
Но Ли меня понял. И медленно кивнул. Он протянул было мне руку, чтобы помочь подняться, но вдруг испуганно отдернул ее.
Я проглотила комок в горле и закричала. По-другому не получалось. Вскочила и, как безумная, метнулась куда-то влево, потом вправо. Лес! Только деревья и туман. И больше ничего. Лес и зима.
Две сильных руки схватили меня и сжали.
— Успокойся, Фей. — Ли прижал меня к себе. — Не кричи!
— Не кричать? А что остается? Это какой-то кошмар!
— Согласен. И все равно не кричи, — страшно рационально рассудил Ли.
— Крик успокаивает! — вопила я, заливаясь слезами.
Ли и сам был напуган, но старался меня успокоить, поглаживая по спине и вытирая мне слезы со щек.
Вдруг он замер. И стиснул меня так, что мне стало больно. Его правая ладонь все еще касалась моей зареванной щеки.
— Они идут.
В мгновение ока — я не успела вздохнуть — он взвалил меня, как мешок, на плечи и помчался прочь.
Вокруг все слилось и расплылось. Он даже не бежал, он летел. Ни одного дерева больше не было видно, все стволы слились в одну коричнево-черно-белую массу, как на современных полотнах. Мою бедную голову трепало из стороны в сторону. Я вцепилась в его талию, чтобы меня всю не швыряло туда-сюда. Меня укачивало. Затошнило — не только от бешеной скорости, но и от того, что я напирала животом на плечи Ли. Пришлось зажмуриться, иначе меня бы стошнило от этой гонки.
И вдруг все так же внезапно кончилось, как и началось. Он резко остановился и опустил меня на землю.
— Все в порядке? — Он тяжело дышал, но ничуть не взмок.
Я сначала кивнула, потом замотала головой. Что происходит-то, а?!
— Нам надо вон туда, наверх, там поговорим. — И он кивнул в высоту.
Мы стояли у подножия скалы. О таких мечтают скалолазы и альпинисты, но не я, которая всегда боялась высоты и даже на приставную лестницу поднималась с трудом.
— Я тебе помогу, Фей.
— Это обязательно? А обойти нельзя?
Метрах в ста от нас начинался крутой лесистый подъем наверх. Он торчал из земли, как гигантский трамплин.
— Там, метрах в восьми, есть пещера, — объяснил Леандер, — там и спрячемся.
Я вскинула голову:
— Не вижу никакой пещеры.
— Вход маленький и идеально замаскирован. Ну, пойдем.
Не говоря больше ни слова, он повернулся ко мне спиной, встал на корточки и пополз вверх по склону. Я колебалась.
— Делай как я, — скомандовал он, — можешь так ползти?
В этот момент я услышала в тумане у нас за спиной какой-то странный не то вой, не то рев. Долгий, пронзительный и такой жуткий! Я вскарабкалась на спину к Ли и ухватилась за его плечи.
И он пополз по скале, как паук, неся меня с невероятной легкостью. Через пару секунд мы уже были на высоте метров восьми. Перед нами в углублении открылся вход в пещеру, вернее, лаз, не выше метра в высоту. Снизу это отверстие в скале было совершенно не видно. Откуда, интересно, Фитцмор о нем знает? Но это не самый главный вопрос. У меня их накопилось много и поважнее. Ли запрыгнул на площадку перед норой и помог мне залезть в пещеру, сам влез вслед за мной.
Тьма хоть глаз выколи. Мы отползли всего на метр вглубь от входа, а уже не было видно даже собственную руку, не говоря уж обо всем пространстве пещеры. Нет ли здесь летучих мышей? Или еще того хуже: не залег ли здесь медведь в зимнюю спячку?
— Не бойся. Мы в безопасности, — поспешил Ли развеять мои страхи и, как волшебник, откуда-то достал карманный фонарик.
Никаких медведей. Уже хорошо. Пещера гораздо больше, чем казалась. Свет фонарика еле-еле доставал до дальнего угла. А в углу этом была как-будто чья-то стоянка.
— Здесь кто-то живет! — опять испугалась я.
Ли двигался дальше. Крошечный лаз остался позади, можно было встать в полный рост. Даже тем, кто под два метра ростом.
— Никто здесь больше не живет, пойдем. — Он взял меня за руку и подвел к лагерю.
К тому, что осталось от лагеря. Очаг был некогда обложен камнями, теперь вокруг валялись полуистлевшие шкуры, несколько самодельных деревянных сосудов, шило и инструмент из серо-белесого материала. На стене какие-то рисунки или записи, кажется, еще из каменного века. Если из каменного, то здесь действительно никто уже не живет. Но стоянка не могла быть такой древней. На шкурах еще видны остатки меха, да и орудия хоть и примитивные, но уже явно из металла.
Ли опустился на колени у входа в пещеру и прислушался. Я прокралась к Ли и тоже стала вслушиваться. Снаружи раздавались голоса. Мужские. Абсолютно неведомый мне язык. Мужчины разговаривали у самого подножия скалы. Судя по всему, двое. Потом послышался и третий голос. Спустя некоторое время мы увидели, как они уходят. Издалека мы разглядели коричневые туники, звериные шкуры и оленьи рога на головах.
Не знаю, кому было страшнее и противнее, — мне или Леандеру. Он-то быстро взял себя в руки, а вот мне опять захотелось бежать куда глаза глядят.
— Фей, — он хотел взять меня за руку, я отшатнулась, — Фей, не бойся, я такой же, каким был.
— Это ты уже сто раз повторил, — огрызнулась я, — только иногда ты рычишь по-звериному, угрожаешь гостям кинжалом, читаешь чужие мысли, бегаешь со скоростью ветра и устраиваешь мне свидание с кинозвездой.
Я ждала, что он смутится, обидится, но он только рассмеялся. Невероятно! Он еще и смеется! Я была готова влепить ему пощечину. Он увидел, в каком я гневе, и смолк.
— Я ничего не устраивал. Ричарду ты понравилась сама по себе. Я вас только познакомил. И я тебе ни разу не солгал.
Может, он умеет не только читать мысли, но и манипулировать человеческим сознанием, как вампир?
— Не умею, манипулировать не умею, только читать мысли, — спокойно пояснил он, — и никакой я не вампир. Вампиров не существует.
— Зато эльфы существуют, — заметила я.
— С чего ты взяла? — Он стал серьезен.
Я посмотрела ему прямо в глаза и подумала о картине у него на лестнице.
Ли вздохнул и кивнул:
— Да, эльфы есть.
Да ты что? Правда? А я-то просто хотела пошутить!
— Правда есть, без шуток, — подтвердил Леандер.
Я плюхнулась на выступ скалы. Эльфы! Значит, они не маленькие крылатые существа, которые приносят весну и умирают, если в них не верят? И нет у них стрекозьих крылышек?
— А другие существуют? Другие мифические существа? Феи есть?
— Только в сказках.
— А единороги?
— Нет.
— А тролли?
— Нет.
— Оборотни?
— Слушай, хватит! Телевизор надо меньше смотреть!
— А ты уверен, что вампиров не бывает?
— Уверен, — твердо заявил он. — Спрашивай, времени у нас полно. Нам тут бог знает сколько торчать.
— Недолго! У меня эти видения, или как их там, протекают несколько секунд, — быстро ответила я.
— На этот раз будет дольше. Ты здесь не одна, ты со мной.
И что это означает?
— Мои видения, как ты их называешь, всегда длятся до тех пор, пока я не выполню своего задания, — объяснил Ли таким тоном, каким ребенку объясняют, что один плюс один будет два.
«И что теперь?» — снова пронеслось у меня в голове.
— Я агент, Фей, агент во времени. Я решаю проблемы и не могу покинуть место действия, пока не улажу дело.
Ли хотел сесть рядом со мной, но я отстранила его жестом. Он встал напротив меня и подождал. Я начала считать:
— Ты агент, ты решаешь проблемы. — Я загибала пальцы. — Тебе всего восемнадцать лет. Что это могут быть за проблемы?
Он как-то вдруг съежился, как будто ему стало нехорошо, ногой зашаркал, руки в карманы убрал.
— Криминальные разборки. Исправляю чужие ошибки.
Я смотрела на него и ни слова не понимала. Чужие ошибки? Исправляет? Не улаживает, а исправляет? Он сам так сказал.
— Я… э-э-э… Мои криминальные случаи… они редко бывают в двадцать первом веке. Я работаю в прошлом.
— В прошлом? — повторила я, как эхо.
Он еще сильнее стал ковырять носком ботинка скалу.
— Это у меня генетическое.
Что генетическое? Перемещения во времени? А у меня, интересно, от кого это? Чья наследственность?
— Хотел бы я это знать, — отозвался Ли, снова прочитав мои мысли, — необычно не столько то, что ты вообще можешь перемещаться во времени, сколько то, как далеко ты можешь удаляться.
Воздух в пещере вдруг как-то зазвенел.
— Что ты имеешь в виду? Что значит далеко? — спросила я, и голос мой разнесся далеко по помещению.
— Ну, как эти типы там, внизу… Так одевались веке в восьмом.
Вдруг стало темно.
— Фей! Как ты меня напугала! — Ли схватил меня в охапку и крепко прижал к себе. Я в панике старалась отпихнуть его, упираясь руками ему в грудь.
— Уйди! Ненормальный! С самого начала подозревала, что ты псих!
Он нисколько не обиделся и не отпускал меня.
— Я псих, я могу перемещаться на три столетия назад. Ладно. А ты-то кто тогда?
А ведь он прав! Не хочу, чтобы он был прав! Хочу домой! В Лондон! Здесь мобильный не работает. И слишком тихо. Даже ветра нет.
— А теперь ты мне ответишь на пару вопросов, — произнес он серьезно, как разговаривал только с Джеком и Фелисити, — когда у тебя начались эти… видения?
Я рассказала о первом случае в парке, когда я шла к Кори и Шерил, о том, что произошло перед вечеринкой у Джейдена, в коридоре моего подъезда, у меня в ванной и, наконец, перед Тауэром. И стала очевидна определенная взаимосвязь:
— Знаешь что, Ли? Это всегда происходит, когда ты поблизости, — и я с упреком поглядела на собеседника, — это ты виноват! Я нормальная, но с тобой и свихнуться недолго!
— Нет, Фей! — Ли энергично замотал головой. — Поверь мне, я никак не мог бы взять тебя с собой, даже если бы захотел. Это ты сама. Это у тебя внутри. И я не могу понять, как и почему.
— Что значит, как и почему? — Я вскочила на ноги. — Это что, вообще нормально, когда человек перемещается во времени? Забавно, миссис Кробб никогда еще не упоминала об этом на истории. Или это проходят на истории религии?
— Именно это я и имею в виду, Фей: для человека путешествовать во времени — это не нормально!
У меня мутилось в голове. Что именно он пытается мне сказать?
Он вздохнул и продолжал:
— Строго говоря, я не человек. — Он запустил обе руки в свою роскошную гриву и отбросил волосы назад. Жест как жест, в школе каждый мальчишка так делает всякий день. Но Ли никогда прежде так не откидывал волосы. У него был очень высокий лоб, лицо показалось сразу как-будто более вытянутым, скулы — узкими. А уши оказались заостренными на концах.
Уши! Заостренные уши! У Питера Пена или у эльфов из «Властелина колец»! У него эльфийские уши!
— Да, я эльф. Или эльб, альб, как только нас не называют. Вариантов много.
— А я думала, эльфы такие крошечные, со стрекозьи ми крылышками и живут в цветах.
— Ну да, — он тихо засмеялся, — многие эльфы умеют уменьшаться, отчего их и вправду можно спутать со стрекозами. Но вообще-то они большие, не меньше тебя ростом.
У меня подкосились ноги, и я сползла на землю.
Ли элегантно опустился рядом со мной.
— Фей…
— Не называй меня так. — Я подняла руку, как будто защищаясь.
Фея и эльф! Какая встреча! Сам же сказал, что фей не существует.
— Ладно, Фелисити, давай объясню. — Он протянул ко мне руку, я вздрогнула и отшатнулась, он руку убрал.
— Ты нас всех разыгрывал, так ведь? — догадалась я. — Ты с самого начала выдавал себя за другого! Так ведь? Зачем? При чем тут мы? Мы же обыкновенные подростки.
— Только не ты. — Он мученически улыбнулся.
Как это? Что? Почему?
— Ты особенная, — он посмотрел мне в глаза, — я только из-за тебя поступил в колледж.
Мне стало дурно. Но прежде чем он снова успел раскрыть рот, зимнюю тишину пронзил резкий свист. Я испуганно поглядела на него, он не менее испуганно — на меня.
— Это охотники вернулись за нами.
