ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
— Филип, мне надо с тобой поговорить!
В братцевой общаге несло перегаром и табаком. Из своей комнаты мне навстречу вылез его сосед Мартин. Я протиснулась мимо него в коридор.
— Где Филип? — обратилась я к Мартину.
Заспанный, с мутными глазами, Мартин скреб небритый подбородок.
— У себя в комнате, — промямлил сосед, — слушай, Сити, пошли со мной в кино!
— Уйди с глаз моих!
Я постучала в дверь к Филипу. Ответа не последовало. Я распахнула дверь и вспугнула какую-то голую девицу, которая с визгом закрылась одеялом до самого подбородка.
— Филип! — взвизгнула она и пнула моего братца в бок.
Тот заморгал спросонья и наконец узнал меня.
— Привет, Сити. Тебе чего?
— Поговорить надо. Вставай и одевайся. Я жду.
Я сделала шаг назад и прикрыла дверь. Сзади подкрался Мартин, так что я наступила ему на ногу. Что ему от меня надо? Раньше он меня вообще не замечал.
— Уверена, что не хочешь в кино, Сити? — он приподнял брови.
— Абсолютно, — отрезала я, — кофе в этой дыре есть?
Я проследовала на кухню, но вид раковины, переполненной грязной, местами уже заплесневевшей посудой, отбил у меня всякое желание пить здесь кофе.
— Ты такая классная, когда сердишься, — вдруг оценил Мартин.
— Мартин, отвали, — вмешался Филип, — это же моя сестра.
Надо же, вспомнил! Первый раз в жизни решил за меня заступиться! Хотя я рано обрадовалась…
— Она скучная, толстая кулема, — прокомментировал брат, — иди уже давай. Иди к этой, как ее?
У него за спиной возникла та же самая девица, только уже одетая, и пискнула:
— Сьюзи!
— Да, вали к Сьюзи, с ней неплохо, — посоветовал Филип и стал пить молоко прямо из пакета.
— Спасибо тебе, любимый братец!
— Всегда пожалуйста. Ну, так что надо?
— Ты мне кое-что должен, братец! Кажется, с моей помощью ты решил покрыть свои долги.
— Это я-то тебе должен? — взвыл Филип. — Ты же встречаешься с этим, как его, с Косгроувом! У него денег как грязи. Для него и две тысячи фунтов — фигня! А про две сотни я вообще молчу!
— Для Ричарда деньги, может, и фигня, как ты выражаешься, — процедила я сквозь зубы, — а для меня нет. А благодаря двум идиотам, Джереми и Карлу, я теперь вообще не уверена, что мы с Ричардом все еще вместе. После той истории в пабе!
— Ну и что? — Филип пожал плечами. — У тебя еще один богатей есть, тот, из твоего колледжа, о котором мать говорила.
— Вот о нем-то как раз и будет разговор. Он доверил мне на хранение дорогую брошь. Верни ее.
— Не могу, я ее уже загнал.
— Кому?
— Тебе-то что? У тебя что, есть бабло ее выкупить?
Ненавижу! Убила бы!
— Не твое дело! — рявкнула я. — Говори, кому продал?
— Одному типу на Портобелло Роуд, — отвечал брат.
Черт! В этих ювелирных лавках вечно толпа народу. Брошь уже сто раз могли купить.
— Ладно! Пиши адрес! — велела я. — И сколько он тебе за нее дал?
— Ну-ну, полегче! Ты всегда такая шустрая по утрам?
Господи, какой идиот!
— Не терплю, когда меня обворовывают!
— Есть на чем написать? И чем? — вздохнул Филип.
Я оторвала кусок бумажного полотенца и протянула ему вместе с ручкой.
— Что! Пятьсот фунтов? — выкрикнула я, когда он вернул мне записку.
— Круто, да? — братец был крайне доволен собой. — Ловкий я парень. Умею торговаться.
— Ну ты кретин! — и я двинула ему кулаком в грудь. — Ты продал бесценную вещь за полтысячи фунтов? Мать в очередной раз обворовала меня из-за пяти сотен фунтов?!
— Вообще-то матери досталось только две сотни. Остальное я оставил себе, долги погасить. Кредиторы одолели. Только ты ей не говори. А у тебя нехилый удар, — и брат потер ушибленную грудь.
— Эта брошь принадлежала Карлу Великому, — процедила я.
— Которому голову отрубили? — удивился Филип.
— Да нет же! Королю франков из восьмого века! Этой вещи больше тысячи лет, а ты спустил ее за пятьсот фунтов! И еще гордишься!
До Филипа наконец дошло.
Он напрягся и посмотрел на меня.
— Восьмого века? — шепотом повторил он.
Я кивнула.
Он вдруг вломил кулаком по стенке ни в чем не виноватого холодильника.
— Теперь понятно, почему этот тип так подленько лыбился, — завопил брат, — и тут же согласился с моей ценой! Урод!
В кухне появился Мартин.
— Что шумишь? — спросил он у брата. — Сити призналась, что уже не девственница? Ну, когда-то это же все-таки должно было произойти!
— Мартин, пошел ты на фиг! — заорали хором я и Филип.
Мартин исчез.
— И что теперь делать? — произнес Филип.
— Ты уже сделал, что мог! Спасибо! — зарычала я. — Я найду этого торгаша и буду выманивать у него брошь обратно.
Я спрятала записку с адресом в карман.
— Сити, стой! Я с тобой! — Филип схватил меня за руку. — Подожди, я только надену что-нибудь поприличней.
— Буду внизу, — бросила я, — в этом хлеву меня тошнит. И больше никогда не зови меня Сити!
У входной двери меня ждала мрачная Сьюзи.
— Ты что, подружка Филипа? — подступила она ко мне.
— Я его сестра, — честно призналась я.
Она удивленно распахнула глаза.
— Да? А он мне никогда не говорил… Ладно, не важно. Ты подружку его знаешь?
— Я даже не знала, что у него вообще есть подруга.
— Ох, — вздохнула Сьюзи, — если узнаешь, скажи мне, ладно?
— Ты мне хочешь дать твой номер телефона или что? — не поняла я.
— Нет, — отвечала она тоном, полным презрения, — не мой, Мартина.
— Не надо. У меня уже есть, — отвечала я и покинула наконец эту вонючую конуру.
И как только братец может жить в таком отстойнике!
Филип появился через десять минут в засаленной майке, драных джинсах и самых изношенных кедах, какие я когда-либо видела в жизни.
— Держи, это тебе, — и он протянул мне еще один кусок бумажного полотенца с каким-то номером.
— Что это?
— Мартин сказал, ты хотела его телефон.
Я вышвырнула записку в ближайшую урну.
— Что с тобой, Сити? — недоумевал брат. — Ты такая… такая строгая. Сердитая. Мне нравится.
— Слушай, давай помолчим, а? Не обращайся ко мне, пока мы не доберемся до Нотинг Хилла, ладно?
Так он и помолчал, как же. Всю дорогу выносил мне мозг, рассказывая, как я обидела Карла. Карл, Карл, Карл!
— А ты делаешь все, что велит Карл? — огрызнулась я. — Что ты так вокруг него скачешь-то?
— И не думал скакать! — обиделся брат. — Он мой лучший друг. Я его поддерживаю, что странного?
Вот наградил бог таким братом!
— Поддерживаешь? Каким образом? Пытаешься подсунуть ему свою неуклюжую, скучную, несуразную дуреху-сестру?
Филип расплылся в ухмылке, ничуть не устыдившись.
— Вообще-то ты уже совсем не толстуха и не дуреха. И совсем не скучная. Заневестилась прямо! Лучше Анны стала.
— Ты только ей этого не говори.
— Приехали! — объявил Филип.
Брат повел меня в одну из многочисленных лавок. В будний день район Нотинг Хилл — место спокойное. Зато по субботам тут не протолкнуться.
Мы пришли в магазинчик, торгующий серебром, старинными украшениями, куклами и всякой всячиной, которую туристы охотно напихивают к себе в чемоданы.
Над дверью прозвенел колокольчик, и тут же за прилавком возник пожилой вертлявый господин с крошечными глазками неизвестно какого цвета. В полумраке магазина они казались просто черными точками на его лице. Дежурная улыбка продавца слегка поблекла, когда он узнал Филипа.
— Утро доброе, господа. Чем могу служить?
— Ты слышала, Сити? Он меня господином назвал, — заметил Филип.
Я же постаралась придать лицу наиболее любезное и вместе с тем деловое выражение.
— Мой брат недавно продал вам янтарную фибулу. Она еще у вас?
Глазки продавца превратились в две щелочки.
— Желаете выкупить фибулу назад? — осведомился он. — Сожалею, у меня для этой вещицы уже есть покупатель.
— Но она все еще у вас? — уточнила я.
— Полагаю, скоро ее приобретет лорд Кавендиш, — надменно заявил продавец, — пока он колеблется, выбирая между этой фибулой и короной Саксонского короля. Стоимость фибулы возросла до 10000 фунтов.
Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
Зато Филип не выдержал.
— А мне заплатил всего пять сотен! — возопил он.
— Больше вы не просили, молодой человек, — отвечал спекулянт. — И я совершенно не интересовался, откуда, собственно, у вас взялась эта штучка. А ведь мог бы вызвать полицию и показать им, что вы пытаетесь мне сбыть.
Маленькие глазки злобно сверкнули.
Вот напугал! В эти игры и я играть умею.
— Как хорошо, что вы об этом заговорили, — подхватила я, — эта фибула принадлежит мне. Мой брат у меня ее стащил. И стоит она действительно гораздо больше, чем он за нее запросил. В нее вставлен янтарь из Янтарной комнаты. Так фибула еще у вас?
Крошечные свиные глазки сделались размером с блюдца.
— Из… из Янтарной комнаты? Вы уверены? — заикаясь, переспросил продавец. — Но это франкская фибула. Она хранится у меня в надежном месте…
— Этот камень когда-то из нее вынули, и он украшал Янтарную комнату, пока она не пропала. Потом камень загадочным образом вновь стал частью фибулы, — быстро произнесла я. — Спасибо за информацию.
И вышла из магазина.
Филип последовал за мной.
— Не, ну ты дура, Сити, ей-богу! Теперь эта фигня будет стоить еще дороже!
— А что, у тебя где-то завалялось 10000 фунтов, чтобы ее выкупить?
Он замолк, и мы пошли к метро.
— Ну, и что теперь делать? — поинтересовался брат.
— Я что-нибудь придумаю, но тебе точно не скажу! — огрызнулась я. — Вы с маменькой и так обобрали меня до нитки. Но я тебе обещаю, что, когда я верну фибулу, вы до нее больше не доберетесь. И если ты еще раз назовешь меня Сити, я двину тебе в рожу со всей своей сестринской любовью!
— Ладно, ладно, — Филип поднял руки, как будто защищаясь, — успокойся ты. Так что Мартину-то сказать? Что у вас ничё не получится?
Вот кретин-то! Я повернулась и пошла прочь.
— Эй, ты куда? — крикнул брат.
— Поеду на автобусе! — бросила я, не оборачиваясь.
И что мне теперь делать? Каковы мои шансы вернуть сокровище, не нарушая закон? Попросить о помощи Кайрана? Ох, как неохота его просить!
— Фелисити! Вот так сюрприз! — удивилась Филлис, открывая мне дверь.
— Что удивительного? Зашла к подруге в гости! — неуверенно улыбнулась я.
— Да ладно! — ухмыльнулась Филлис. — Ты всегда сообщаешь заранее, что придешь. Но за последние полгода ты вообще у нас редкий гость, тебя ждут в других местах.
— Ты о чем? — нахмурилась я. — О моих вечерних посиделках у Кайрана?
— И о вечерах с Ли, — добавила Филлис.
— Привет, Фелисити! — крикнула из гостиной ее мать.
— Здравствуйте, мисс Гэрруэй!
Мать моей подруги меня неизменно восхищала. Я не знала дамы более элегантной и стильной, чем мисс Гэрруэй. Быть бы ей замужем за каким-нибудь аристократом, кабы не двое внебрачных детей от члена парламента и заместителя лорд-канцлера. К несчастью, сам мистер Бейтс был уже женат и имел двух детей от законной супруги. А супруга была непростая, а «золотая», дальняя родственница самой королевы, из богатой и влиятельной семьи. И мистер Бейтс был не готов бросить такое сокровище и пожертвовать карьерой даже ради блистательной мисс Гэрруэй. Однако мистер Бейтс был хорошим отцом, заботился о Филлис, о ее сестре Вере, второй своей дочери, помогал их матери. По крайней мере, денег на них не жалел.
— Хорошо выглядишь, Фелисити, — заметила мисс Гэрруэй и посмотрела на меня по-настоящему дружелюбно, как мне показалось, пожалуй, впервые за все время нашего знакомства, — прическа тебе очень идет.
— Спасибо, мисс Гэрруэй!
— Филлис рассказывала, что это ваш новый одноклассник Ли на тебя так повлиял. Теперь я понимаю, что она имела в виду.
Тут мы с Филлис обе залились краской.
— Мам, мы тут… — пробормотала Филлис.
— Да, да, разумеется, — улыбнулась ее мать.
И мы ушли в комнату Филлис.
— Ну, что стряслось, Фелисити! Рассказывай!
— Извини меня, пожалуйста, — выговорила я.
— За что?
— За все! Я веду себя как идиотка. Ты была права. А теперь пришла к тебе за помощью.
— Ну, — Филлис села на софу, — забудь. Ты уже исправила все свои ошибки. Говори, чем я могу тебе помочь?
— Ну, в общем… — я повертела в пальцах карандаш с ее письменного стола.
— Фели! Говори уже! Ты как будто хочешь мне предложить какую-то аферу!
— Так оно и есть! — призналась я. — Попроси своего отца разобраться с одним спекулянтом на Портобелло Роуд!
— Что? — не поняла Филлис.
Я вкратце объяснила ей, в чем дело и как она может мне помочь.
Филлис слушала в крайнем изумлении, а потом спросила:
— Не многовато ли ты на себя берешь, подруга?
— Многовато, — согласилась я, — но мне необходимо вернуть эту брошь. И поверь мне, дома я ее больше хранить не стану.
Филлис замерла в раздумье, подперев руками подбородок.
— Я спрошу отца, — нехотя протянула она, — что мне ему сказать?
— То, что я рассказала тебе. Этот тип спекулирует антиквариатом на черном рынке. Твой отец же как раз борется против таких махинаций.
— Он вообще-то занимается коррупцией среди крупных чиновников. Его больше интересуют заказчики, а не исполнители, — уточнила Филлис, все еще глядя в пустоту, — ладно, я попробую.
Я кинулась ей на шею.
— Спасибо! Ты лучший друг на свете!
Филлис на это только как-то болезненно, вымученно улыбнулась.
Я ждала в холле отеля «Ритц». Сердце выпрыгивало из груди. Ричард опаздывал уже на десять минут. Может, он так зол на меня, что вообще не придет? Рядом мигнула вспышка фотоаппарата. Человек с камерой фотографировал входящего в гостиницу. Это был Ричард. Рядом с первым фотографом возникли еще двое с камерами. Ричард резко остановился. Я беспомощно смотрела на него. Что теперь? И почему именно сейчас? Я спряталась за колонну и оттуда кивнула ему на запасной выход. Он слегка нагнул голову и заговорил с папарацци. Я скользнула за угол, и тут мне преградил путь охранник в униформе.
— Меня ожидает Ричард Косгроув, — честно сказала я.
— Это утверждают все юные леди, которые сюда приходят, — высокомерно отрезал охранник.
Я вздохнула и стала ждать. Через пять минут подошел сам Ричард и меня забрал. На охранника это не произвело ни малейшего впечатления.
— Непрошибаемые ребята! Ничем их не проймешь! — проговорила я, когда мы оказались на лестнице.
Ричард улыбнулся.
— Когда я жил здесь первый раз, мне было семнадцать лет. Я из кожи вон лез, чтобы хоть немного расшевелить их, удивить чем-нибудь.
— Да ты что? И что ты делал?
— Пару раз взрывал у них за спиной пустые пакеты из-под чипсов. Протанцевал мимо в костюме из фильма. Что-то еще в этом роде.
— И что они?
— Ничего, — Ричард тихо засмеялся, — один вздрогнул, когда у него за спиной хлопнул пустой пакет, а потом спрашивает: не надо ли мне помочь выкинуть этот пакет в мусор?
Он провел меня на второй этаж в номер люкс, где была, правда, только одна комната. С огромной кроватью. Повсюду разбросаны книги, бумаги, упаковка из ресторана фастфуда. Он сел на край кровати, а меня усадил на стул рядом с собой.
— Ричард, — начала я, собравшись с духом, — Ричард, Карл — шурин моей сестры. Он всегда только издевался надо мной, ничего больше.
И я рассказала о том, что произошло во время последнего Рождества.
— А с какой стати ты пропадаешь на неделю вместе с учителем истории? — недоверчиво уточнил Ричард.
— Кайран не просто мой учитель истории. Он двоюродный брат Ли. И мы пытались найти Ли.
— А что, Ли пропал? — насторожился Ричард.
— А ты не знал?
— В полицию обращались?
В полицию? В голову бы не пришло. Да и смысл?
— Могу подключить кого-нибудь из моих телохранителей от кино, — предложил Ричард, — они дружат с лондонской полицией…
Он уже готов был набрать номер. Я схватила его за руку.
— Не надо! Правда, это ни к чему! Кайран разберется. Поверь, у него свои связи, и еще какие.
Ричард опустил руку и медленно притянул меня к себе со стула на кровать.
— Ты даже не представляешь, как я тебя ждал все эти недели, — проговорил он.
Дыхание его участилось, я увидела его совсем близко, так что разглядела даже веснушки у него на носу. Ни одна камера никогда не замечала эти веснушки. Губы его коснулись моих губ. Я почувствовала под головой его ладонь, другой рукой он прижимал меня к себе. Мои руки обвились вокруг его шеи, и он расценил это как поощрение к дальнейшим действиям. Поцелуй стал горячее, он склонился ко мне, и я оказалась лежащей на спине на его кровати. Его рука переместилась с моей талии ко мне под одежду, а дыхание сделалось еще чаще и тяжелее.
Это было уже слишком. Я попыталась высвободиться из его объятий.
— Ричард, не надо!
Но он продолжал целовать мое лицо и шею, опускаясь ниже, к вырезу на майке. Я изо всех сил уперлась руками ему в грудь и отчаянно крикнула:
— Остановись! Хватит!
На этот раз он меня послушал. Приподнялся на руках, опираясь на кровать, и, все еще тяжело дыша, произнес:
— Черт возьми, Фелисити, чего ты хочешь?
— Не надо больше, мы ведь не собирались этого делать, — попросила я.
Он встал и отошел от меня.
— А что ты собиралась делать? Ты же, кажется, пришла извиниться.
— Ну не так же! — причитала я.
— А как? — холодно спросил он.
Хороший вопрос. Чего я ждала? Ричарду двадцать четыре, он успешен и красив. Неужели я надеялась, что в качестве извинений его устроит мороженое или кофе?
Я поднялась с кровати и поправила майку.
— Извини, — тихо произнесла я, — я не готова. Я веду себя как маленькая.
— Мне тоже так кажется, — ледяным тоном заметил Ричард. — Фелисити, это все не имеет смысла. У нас ничего не получится. Вокруг тебя толпится слишком много мужчин, а ты между тем действительно еще маленькая девочка.
Я молча взяла куртку и пошла к выходу. Его слова меня ранили. Очень больно. Но моих слез он не увидит. Не буду уж совсем как маленькая.
— Прощай, — прошептала я.
Ричард ничего не ответил. Он напряженно глядел в окно. Даже головы не повернул в мою сторону.
Я закрыла за собой дверь и выскользнула из отеля. И только на улице обнаружила у себя в мобильном сообщение от Филлис: «Твоя брошь у меня».
Уже кое-что!
Филлис увидела мое лицо и сразу обо всем догадалась. И когда я ей рассказала, что Ричард разорвал наши отношения, она меня обняла, и я выплакалась у нее на плече. После этого мне хоть немного, но полегчало.
— Ты знаешь, Фели, у вас, боюсь, все равно ничего бы не получилось, — с сожалением произнесла Филлис.
— Знаю, Филлис, с чего бы Ричард Косгроув стал связываться с какой-то Сити, с каким-то Городом, с ее убогим пабом?
— Что за чушь! — хихикнула Филлис. — Город, паб! Я совсем не об этом. Просто он скоро вернется к себе в Америку, и что тогда? Вы бы встречались в лучшем случае только раз в год на его премьерах в Лондоне. Поверь мне, отношения на расстоянии безнадежны.
Откуда тебе знать, подруга! Ты всего на полгода старше меня!
— Держи, — Филлис протянула мне фибулу, — это тебя взбодрит.
Блеск янтаря меня действительно успокоил. Одной проблемой стало меньше. Фибула грела ладонь. Странное свойство янтаря… Или, может быть, только этого янтаря?
— Отец говорит, это очень ценная вещь, — сообщила Филлис.
Еще бы! Подарок самого Карла Великого. Гораздо ценнее, чем Филлис и ее отец могут себе даже представить. Ведь даже Карл Великий не подозревал, какова ценность этой броши.
— Откуда у Ли эта штука? — спросила Филлис.
— Не знаю, — соврала я, — спасибо тебе и твоему отцу. Что он еще сказал?
— В лавке у этого старого мошенника обнаружились еще несколько нелегальных старинных вещиц. Спекулянт побелел как мел, плел что-то про сокровища короны и про Янтарную комнату.
— Сокровища короны тоже пропали? — не поняла я.
— Пропали какие-то. Не наши. Не британские, — пояснила Филлис, — еще ищут какие-то французские драгоценности. Ты что-нибудь слышала об афере с бриллиантовым колье?
О да, и не только слышала!
— Нашли несколько камней из ожерелья Марии-Антуанетты, — продолжала Филлис, — выломаны из оправы довольно грубо, топорно, дилетант работал.
Преследует меня это ожерелье, будь оно неладно!
— Как ты теперь поступишь с Джейденом? — поинтересовалась Филлис.
— С Джейденом? Не спеши, подруга. Ричарда Косгроува не так-то легко забыть!
— Могу себе представить, — согласилась она, — но надеюсь, ты его забудешь. Еще надеюсь, вы не строили никаких планов на будущее…
Я снова расплакалась.
А дома ждала новая проблема: куда спрятать фибулу?
И опять за мной следили два ворона.
Французский я бы с удовольствием прогуляла, села бы перед телевизором, умяла бы упаковку мороженого, приправленного изрядной долей жалости к самой себе. Однако же фибулу лучше всего спрятать в школьный шкафчик. Зарою ее поглубже в спортивную форму, на самое дно, под учебник по музыке. Пришлось убрать мороженое обратно в морозильник и тащиться в колледж. Проклятые эльфы! Чтоб вам пусто было! Не дают даже пострадать о потерянной любви!
