Что-то изменилось – я понимаю это по взгляду охранника, называющего мою фамилию. Он смотрит на меня не так, как обычно, – как на грязь, которую только и остается, что растереть подошвой.

– С вещами, – говорит он.

У меня их немного, но я не тороплюсь. Тщательно запихиваю все в пластиковый мешок и по длинному серому коридору иду за охранником в кабинет начальника.

В дверях стоит Эли. Он засунул руки в карманы и по обыкновению пристально смотрит на меня. Только на этот раз его взгляд в сотню раз пристальнее.

– Поздравляю с возвращением в собственную жизнь, Нейт.

Я никак не реагирую, и он добавляет:

– Ты свободен. Тебя отпускают. Все это было подстроено и раскрыто. Так что вылезай из своей робы, переодевайся в гражданское, и проваливаем отсюда к чертям.

Я уже привык делать то, что мне говорят, поэтому так и поступаю. Все остальное проходит мимо меня, пока Эли не показывает мне новости про арест Джейка и не рассказывает, что Эдди в больнице с травмой черепа и сотрясением мозга.

– Но хорошо то, – замечает он, – что это всего лишь трещина, мозг не поврежден. Должна полностью выздороветь.

Эдди, эта пустышка, принцесса бала, оказалась крутой ниндзя-сыщицей и сейчас лежит в больнице с трещиной в черепе, потому что пыталась мне помочь. Может, она осталась жива только благодаря Джене, которой сломали челюсть, и Куперу, который вдруг оказался супергероем, воспетым всеми СМИ. Я бы за него порадовался, да только меня воротит от всего этого.

Когда тебя выпускают из тюрьмы, куда посадили за преступление, которое ты не совершал, приходится пройти настоящую бумажную волокиту. «Закон и порядок» никогда не показывает, сколько форм нужно заполнить перед тем, как вернуться в мир свободных людей.

Первое, что я вижу, выйдя на яркий свет и моргая, – это десяток камер, тут же начинающих жужжать. Понятно. Все это – бесконечный фильм, и я за несколько часов превратился из злодея в героя, хотя ни черта не сделал для этой перемены за то время, что провел в тюрьме.

Мать тоже здесь, что, наверное, приятный сюрприз. Я никогда не окажусь не готов к тому, что она вдруг исчезнет. И Бронвин, хотя я говорил, что не хочу ее видеть рядом с этим местом. Видимо, никто не подумал, что я серьезно. Не успеваю я отреагировать, как ее руки обвивают мою шею и я погружаюсь в яблочный аромат ее волос.

Боже мой, что за девушка! Несколько секунд я вдыхаю ее аромат, и все в это время хорошо и правильно. Но на самом деле все не так.

– Нейт, как вы себя чувствуете на свободе? Что можете сказать о Джейке? Каков ваш следующий шаг?

Эли отрывисто рявкает во все микрофоны, которые суют мне под нос, и мы пробиваемся к его машине. Он герой часа, но я не понимаю, чем он это заслужил. Обвинения сняты, потому что Бронвин продолжала распутывать ниточки и нашла свидетеля. Потому что бойфренд Купера соединил точки и показал картинку, которую никто другой не видел. Потому что Эдди подставила себя под огонь. И потому что Купер спас положение, не дав Джейку заткнуть ей рот навсегда.

Из всего клуба убийц только я ни черта не внес в это дело. Мое единственное достоинство – это то, что меня легко было подставить.

Эли проползает мимо репортерских машин, выезжает на шоссе, и тюрьма для несовершеннолетних исчезает вдали серой пылинкой. Он трещит слишком о многом, чтобы я все уловил: что он работает с Лопес, чтобы с меня сняли обвинения за наркоту, что, если я хочу сделать заявление через прессу, он рекомендует Мигеля Пауэрса, что нужен план моего возвращения в школу, чтобы догнать одноклассников. Я таращусь в окно, и моя рука неподвижно лежит в руке Бронвин. Когда я наконец слышу, как Эли спрашивает, есть ли у меня вопросы, я понимаю, что он какое-то время уже повторялся.

– Кто-нибудь кормил Стэна? – спрашиваю я.

Потому что отец вряд ли это делал.

– Я кормила, – отзывается Бронвин.

Я не отвечаю, и она сжимает мою руку.

– Нейт, что с тобой?

Она пытается заглянуть мне в глаза, но я не могу на нее смотреть. Она хочет, чтобы я радовался, и этого я тоже не могу. Ее не может быть в моей жизни, и это бьет мне под дых. Все, чего она хочет, хорошо, правильно и логично, а я ничего из этого не могу. Она всегда будет той девочкой впереди, так заворожившей меня блестящими волосами, что я почти забыл, как бесполезно за ней идти.

– Просто хочу домой и поспать.

Я по-прежнему не смотрю на Бронвин, но уголком глаза замечаю, как меняется выражение ее лица, и почему-то испытываю какое-то извращенное удовлетворение. Я ее разочаровал, как и должно быть. Наконец-то происходит что-то осмысленное.