Оказаться в школе для меня почти облегчение. Здесь лучше, чем дома, где папа часами повторяет, что Саймон – лжец, а полиция ни черта не умеет, и что вся школа у него за это ответит, и что на адвокатов нужно целое состояние, которого у нас нет. Есть ли во всем написанном правда или нет, он не спрашивает.

Мы сейчас в преддверии ада. Все иначе, но выглядит по-прежнему. Кроме Джейка и Эдди, у которых такой вид, будто они хотят убить и умереть – соответственно. Бронвин едва заметно улыбается мне в коридоре, губы у нее поджаты так, что почти исчезли. Нейта нигде не видно. Мы все как будто ждем: вот-вот что-то произойдет.

После физкультуры кое-что происходит, но ко мне это не имеет отношения. Мы с друзьями идем в раздевалку после игры в соккер, тащимся вслед за всеми, и Луис рассказывает про какую-то девицу из одиннадцатого класса, на которую он положил глаз. Наш физрук открывает дверь, впуская ребят внутрь, и тут Джейк поворачивается, хватает Т. Д. за плечо и бьет его в лицо прямым.

Ну конечно. «Т. Ф.» из «Про Это» – Т. Д. Форрестер. Меня сбило с толку отсутствие «Д.».

Я хватаю Джейка и оттаскиваю, не давая нанести очередной удар. Он так зол, что ему почти удается вырваться, но тут на помощь приходит Луис. И даже вдвоем мы едва сдерживаем Джейка.

– Ты, сволочь! – шипит Джейк в адрес Т. Д., который пошатнулся, но не упал.

Тот хватается за окровавленный, возможно, сломанный нос. Никаких попыток броситься на Джейка не делает.

– Джейк, остынь, – говорю я, а тем временем физрук идет к нам. – Тебя от занятий отстранят.

– Оно того стоило, – бросает он со злостью.

Так что сегодняшнее крупное событие связано не с Саймоном – все обсуждают, что Джейка Риордана отправили домой за нападение на Т. Д. Форрестера после физкультуры. А поскольку Джейк не разговаривает с Эдди, а она почти в слезах, все отлично понимают, что к чему.

– Как она могла? – тихо произносит Кили в очереди на ланч, глядя на бредущую как во сне Эдди.

– Мы же не знаем всех обстоятельств, – напоминаю я.

Наверное, хорошо, что Джейка нет, потому что Эдди сидит с нами за ланчем как обычно. Я не уверен, что при нем ей бы хватило на это сил. Но она ни с кем не разговаривает, и к ней никто не обращается. Это слишком очевидно. Ванесса, которая в нашей компании самая стервозная, отворачивается, когда Эдди садится рядом с ней. И даже Кили не делает попыток втянуть Эдди в разговор.

Стайка лицемеров. Луис попал в приложение Саймона за то же самое, а Ванесса месяц назад на вечеринке пыталась залезть мне в штаны, так что не им бы судить других.

– Эдди, как жизнь? – спрашиваю я, игнорируя взгляды остальных за нашим столом.

– Не надо быть добрым, Купер. – Она не поднимает головы, и я едва ее слышу. – Когда ты добрый, это еще хуже.

– Эдди… – У меня в голосе слышны досада и страх, которые я все время ощущаю, и когда Эдди поднимает голову, между нами проскакивает искра понимания. Есть миллион вещей, о которых нам бы следовало поговорить, но мы ни слова о них сказать не можем. – Все образуется.

Кили кладет ладонь мне на руку и спрашивает:

– А ты как думаешь?

До меня доходит, что я пропустил какой-то разговор.

– О чем?

Она слегка меня толкает.

– О Хеллоуине! Кем мы будем на вечеринке у Ванессы?

Я слегка дезориентирован – будто меня резко выдернули в мир какой-то сверкающей видеоигры, слишком яркий, и с неизвестными мне правилами.

– Кили, да боже мой, не знаю. Кем хочешь. Еще почти месяц.

Оливия неодобрительно щелкает языком.

– Типичный мужчина. Ты понятия не имеешь, как трудно найти костюм, который выглядел бы сексуально, но не развратно.

Луис поворачивается к ней и невинно поднимает брови.

– Так пусть будет развратный, – предлагает он, и Оливия шлепает его по руке.

В кафетерии слишком тепло, почти жарко, и я вытираю со лба испарину, обмениваясь при этом еще одним взглядом с Эдди.

Кили трогает меня за плечо.

– Дай мне свой телефон.

– Что?

– Хочу посмотреть ту фотографию, что мы сняли неделю назад, в Сипорт-Виллидж. Где женщина в развевающемся платье. У нее был потрясающий вид. Может, я сделаю что-то подобное.

Я пожимаю плечами, достаю телефон, разблокирую его и передаю ей. Она стискивает мне руку и открывает фотографии.

– У тебя был бы классный вид в гангстерском костюме.

Она передает телефон Ванессе, та преувеличенно восторженно охает. Эдди возит еду по тарелке, и я уже готов спросить ее, может, ей принести что-нибудь другое, но тут звонит мой телефон.

Ванесса продолжает держать его и фыркает:

– Ну кто звонит во время ланча? Все, кого ты знаешь, уже здесь! – Она смотрит на экран, потом на меня. – Хм, Купер… а кто эта Крис? Кили не должна ревновать?

Я молчу несколько слишком долгих секунд, потом отвечаю слишком быстро:

– Да так, один знакомый парень. По бейсболу.

Лицо у меня горит и покалывает. Я беру у Ванессы телефон и перевожу звонок на голосовую почту. Больше всего на свете мне хотелось бы снять трубку, но сейчас не время.

Ванесса поднимает бровь.

– Парень, имя которого звучит как женское?

– Ага, он… с немецкими корнями. – Господи, заткнись ты. Я убираю телефон в карман и поворачиваюсь к Кили, которая уже готова, кажется, задать вопрос. – Я ему потом перезвоню. Так, значит, развевающееся платье?

Я уже направляюсь домой после уроков, когда в коридоре меня останавливает тренер Раффало.

– Ты не забыл про нашу встречу?

Я с досадой выдыхаю, потому что все-таки забыл. Папа сегодня рано уходит с работы, чтобы мы встретились с адвокатом, но Раффало хочет поговорить о поступлении в колледж. Я в нерешительности, потому что папа наверняка хотел бы, чтобы я попал и туда, и сюда одновременно. Поскольку это невозможно, я иду за тренером, надеясь, что быстро освобожусь. Его кабинет рядом со спортзалом, и пахнет в нем так, будто там лет двадцать занимались ученики-спортсмены. Иными словами, не благоухает.

– У меня телефон разрывается из-за тебя, Купер, – говорит он, когда я сажусь напротив на колченогий металлический табурет, скрипнувший под моим весом. – Калифорнийский в Лос-Анджелесе, Луисвилль и Иллинойс – все предлагают полную стипендию. Они настаивают на ноябрьском приеме, хотя я им сказал, что ты не примешь решения до весны. – Он видит выражение моего лица и добавляет: – Это хорошо – держать запас вариантов. Драфт – реальная возможность, но чем выше будет к тебе интерес на уровне колледжей, тем более привлекателен ты будешь для команд высшей лиги.

– Да, сэр.

Меня сейчас волнуют не планы поступления, а то, как эти колледжи отреагируют, если содержание поста Саймона станет известно. Или если все это раскрутится как следует, и я попаду под расследование. Все эти предложения тут же закончатся или же я буду считаться невиновным, пока не докажут обратное? Но я не уверен, что должен об этом говорить тренеру Раффало.

– Просто… как-то нелегко во всем этом разобраться.

Он берет стопку скрепленных степлером листов.

– Я сделал это за тебя. Вот тут список всех колледжей, с которыми я в контакте, и их текущие предложения. Я подчеркнул те, которые, как мне кажется, подходят лучше всего или наиболее влиятельны для главной лиги. Я бы не стал включать в шорт-лист Университет штата Калифорния или графства Санта-Барбара, но они находятся здесь и предлагают ознакомительные туры. Если хочешь запланировать таковые на какой-нибудь уик-энд, сообщи мне.

– О’кей, я… у меня тут кое-какие семейные дела намечаются, так что я какое-то время буду занят.

– Понятно, не вопрос. Ни спешки, ни давления. Все на твое усмотрение, Купер.

Все всегда так говорят, но постоянно кажется, что это неправда. Всегда и во всем.

Я благодарю тренера Раффало и выхожу в пустой коридор. В одной руке у меня телефон, в другой – список, который дал тренер. Я так погружаюсь в свои мысли, что чуть не сбиваю с ног кого-то в коридоре.

– Прошу прощения… – говорю я, разглядев невысокого человека, прижимающего к себе большую коробку. – …мистер Эйвери. Вам помочь?

– Нет, Купер, спасибо.

Я намного выше его и, посмотрев вниз, вижу в коробке папки. Наверное, он и сам справится. А водянистые глаза мистера Эйвери прищуриваются, когда он видит мой телефон.

– Не хотел бы прерывать ваше текстовое общение.

– Да я только… – Я замолкаю, потому что объяснение насчет встречи с адвокатом, на которую я почти опаздываю, очков мне не добавит.

Мистер Эйвери шмыгает носом и поудобнее перехватывает коробку.

– Не понимаю я вас, молодежь. Так одержимы своими экранами и этими сплетнями.

Он морщится, будто у этих слов противный вкус, и я не знаю, что сказать. Он намекает на Саймона? Интересно, дала ли себе труд полиция допросить в выходные мистера Эйвери – или он был исключен как не имеющий мотива? Известного им мотива, по крайней мере.

Он встряхивается, будто тоже не понял, о чем говорит.

– Ну, как бы там ни было. С вашего разрешения, Купер?

Ему стоит лишь сделать шаг в сторону, чтобы обойти меня, но, наверное, это моя обязанность.

– Конечно, – киваю я, давая ему пройти. Я смотрю, как он шаркает по коридору, а сам решаю бросить все в шкафчике раздевалки и идти к машине. И без того уже достаточно поздно.

На последнем светофоре перед домом я останавливаюсь на красный, и тут пищит мой телефон. Я думаю, что сообщение от Кили, потому что пообещал ей обсудить костюмы для Хеллоуина. Но это мама: