Глава 3
Рагу в утятнице, утятница в духовке. Все просто. И распорядок в доме такой же простой. Уходишь на смену — оставь после себя чистоту и ужин. Мама постаралась, приготовила. А Вика позаботилась о Родике.
— Вдруг ты голоден, — сказала она, снимая с подноса блюдо с рагу.
— Спасибо. Но это не обязательно, — в раздумье пожал он плечами.
— Сначала я должна угостить, а потом уже ты должен отказаться.
— Ну да, ты же представитель гостиничного бизнеса.
— Ну, можно сказать и так.
— А выглядишь как представитель модельного бизнеса.
— Ну, не знаю…
— Я знаю… Давай за твою красоту!
Он наполнил бокалы, но Вика мотнула головой.
— Ты не считаешь себя красивой? — удивленно повел бровью Родик.
— Я боюсь, что мы сглазим. И я стану некрасивой, — улыбнулась она.
— Тогда давай выпьем за нас!
— Ну, можно, — взяв бокал, пожала плечами Вика.
— А нас не боишься сглазить? — усмехнулся он.
— Так у нас вроде бы ничего и не было…
— И не будет. Если мы вдруг сглазим… Сначала нам нужно стать одним целым, тогда уже пить за нас.
— Тогда давай за наше прошлое!.. Оно же уже состоялось.
— У прошлого две лапы. И обе задние. А передние лапы — в будущем. Прошлое без будущего — как зверь в прыжке… А иногда так хочется встать на все четыре лапы.
— За четыре лапы мы пить не будем.
— А давай просто на брудершафт!
— Да?! — Вика в замешательстве глянула на Родика.
Может, он и не секс-символ, но в его внешности много достоинств. И как личность он довольно-таки интересен. Как бы не закрутило ее в поцелуе на брудершафт. А глазки у него масленые, улыбка коварная.
— Помнишь, как мы танцевали с тобой танго? — поднимаясь со своего места, спросил он.
— Мне больше нравится вальс. — Поднялась с кресла и Вика. — В нем меньше намеков.
— Тогда будем целоваться в ритме вальса. — Он смотрел на нее, пытаясь заворожить взглядом.
И делал это не безуспешно. Может, потому Вика и переплела с ним руки. А выпив из бокала, поцеловалась с ним в губы. Не сказать, что ощущение было обжигающим, но теплую морскую волну при ярком солнце она ощутила.
Родик обнял ее за талию, прижал к себе. Но Вика оттолкнулась.
— Давай без танго!
— А поехали в нашу студию!.. Там, надеюсь, все без изменений?
— Не знаю, я давно уже там не была, — пожала она плечами, настороженно глядя на него. — Как школу окончила… Эльвиру видела, у нее там все крутится, вертится…
— Ну и мы покрутимся. У тебя есть бальное платье?
— Я думаю, там уже все закрыто…
— И хорошо! Как раз то, что надо!
— А ключи?
— Это уже моя забота… Ну что, на коня?
Он снова наполнил бокалы.
— На коня — это пить галопом? — усмехнулась Вика.
— И пить галопом, и танцевать…
— Мне сейчас больше нравятся медленные танцы.
— Ну, тогда не будем гнать коней. — Он опустился в кресло, поставил бокал на стол.
И Вика поступила так же. Но когда она садилась, ее слегка качнуло. Да и в ощущениях возникла расслабляющая заторможенность.
Родик взял вилку, ковырнул в тарелке с рагу.
— Вкусно. Жаль, много не могу…
— Родители на ужин ждут? — спросила она.
— Еще хуже. Диета… Это у тебя нет склонности к полноте.
— Кто тебе такое сказал?
— Я твою маму видел. Сколько ей уже?.. А выглядит как!
Вика кивнула. Маме уже сорок восемь, но выглядит она как девочка. Если глянуть со спины. Сухенькая, стройная, грациозная. И необыкновенно женственная. А морщинки ее мало портят.
— Твоя мама из тех женщин, которые стареют красиво. И ты будешь такой же.
— Я не собираюсь стареть.
— Молодость не вечна, хочешь ты того или нет.
— Ты, наверное, в философском институте учился. На факультете зануд, — усмехнулась Вика.
— Мне с тобой интересно. — Он не сводил с нее глаз.
И это почему-то ее почти не раздражало.
— А мне с тобой нет.
— А ты выпей. И вредность пройдет, — засмеялся он.
— Ну, если за вредность, то не чокаясь!..
Она выпила, бросила на язык дольку лимона и закрыла глаза, чувствуя, как ароматно-горькая волна хмельными струйками растекается по крови. Судя по звукам, Родик выпил также.
И вдруг он оказался рядом с ней. Сначала она почувствовала его дыхание, а затем тепло прикосновения.
Вика открыла глаза и возмущенно глянула на него. Он стоял на коленях и ладонями касался ее ног, не опираясь на них. И все так же завораживающе смотрел ей в глаза.
— Ну что, вредность не ожила?
— Не ожила, — кивнула она.
— Я могу тебя поцеловать?
— Можешь.
Он потянулся к ней, но Вика его оттолкнула.
— По телефону. Можешь пожелать мне приятных снов и чмокнуть в трубку.
— И тогда я тебе приснюсь? — улыбнулся он.
— Да, верхом на белом коне… Задом наперед. И шиворот-навыворот.
— Жестоко.
— Где ты живешь? На какой улице?
— Улица Новая, дом девятнадцать.
— Не знаю такую.
— Если улица Новая, значит, она недавно появилась.
— Долго ехать?
— Полчаса.
— Через сорок минут жду звонка. С твоего домашнего телефона.
— Жди.
Родик поднялся, собрался уходить. Вика проводила его до двери.
— Можно я поцелую тебя с мобильного телефона? — спросил он, поворачиваясь к ней.
— Нет, с домашнего.
— Но так я не почувствую вкус твоих губ.
— А ты попробуй.
— Попробовать я должен твои губы. Прямо сейчас. Чтобы запомнить их вкус… И я сделаю это!
Он решительно приблизился к Вике и ловко поймал ртом ее губы. И это была та самая решительность, которая, застав женщину врасплох, делает ее бессильной. И Вика попалась на этот прием. Дернулась раз-другой, пытаясь вырваться, и затихла как пловец, уставший плыть против течения. И поплыла вниз по реке как безвольное бревно.
Да и глупо было бы сопротивляться. Она же не девочка, и Родик это поймет. И посмеется, вспоминая, как она изображала из себя недотрогу.
Родик вел себя как опытный мужчина, привыкший к легким победам над женщинами. И целовался он со знанием дела. И язык его проник под губы лишь после того, как Вика созрела для этого.
Если он хотел разгорячить ее желания и распалить воображение, то ему это удалось. Вика созрела и для большего, чем глубокий поцелуй. Но Родик не торопился. Он страстно целовал ее в губы, его руки также не знали покоя, но время шло, а Вика все еще оставалась в одежде. И в горизонтальном положении. А страсть, она как сырой порох — сначала горит медленно, а потом быстро. Выгорает дотла и затихает. Если, конечно, пожар не перекинется на следующую пороховницу.
— Хватит!
Она оттолкнулась от него, вернулась в комнату. И, недолго думая, наполнила бокал и выпила.
— А мне? — спросил Родик.
Она сухо кивнула, наполнила и подала ему бокал.
— А закусить?
Он попытался поцеловать ее в губы, но Вика отвернула голову. Надоело.
Он сел, взял ее за руку, потянул на себя. Вика пресно глянула на него. Ну сядет она, а дальше что?.. И она села. Хотя бы для того, чтобы получить ответ на свой вопрос.
— Как-то быстро все вышло, — сказал он.
И голос у него подрагивал, и сам он вибрировал изнутри от волнения.
— Что вышло? — усмехнулась она.
Не было ничего. Да и не надо.
— Еще ничего и не входило, да? — хихикнул он.
Вика оскорбленно дернулась, поднялась, отошла от Родика.
— Ну, извини, вырвалось…
Вика удивленно смотрела на Родика. Сейчас он поразительно напоминал ей того самого робкого мальчишку, каким она знала его семь лет назад. И он смотрел на нее с той самой знакомой растерянностью. Вика помнила, как обомлел Родик, когда она сказала ему, что идет в ресторан танцевать стриптиз.
— Ты так больше не говори, — качнула она головой.
— Ну, я же извинился.
Он, казалось, пытался взять себя в руки, но у него это плохо получалось.
— За это не извиняются. Этого просто не говорят.
— Да я понял.
Вика ничего не понимала. Родик так лихо себя вел, ни дать ни взять гусар на выезде. И говорил так складно, балагурил. А тут вдруг как отрезало. Может, гусар в нем задохнулся? От перевозбуждения.
— Ну понял, и хорошо… Расскажи, как там в Москве? — Вика сжалилась над ним и сменила тему.
— Да как в Москве… Все хорошо…
— Институт окончил.
— Университет. Юридический.
— Ну и кто ты теперь?
— В смысле?
Родик явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Адвокат, юрисконсульт… Или следователь?
— А-а, ты об этом!.. Я бизнес осваивать буду. У отца строительная фирма, там буду рулить.
— Надо было экономический оканчивать. Или финансовый.
— А что финансы? Дебит-кредит, плюс-минус, ничего сложного. А юрист всегда себе применение найдет…
— Если у отца своя строительная фирма, — усмехнулась Вика.
— Ну, там не только строительство… И все это тянуть надо. Потому отец меня и в Урядновск вернул. Если честно, я не хотел…
— А я думала, что ты из-за меня вернулся.
— Ну, из-за тебя тоже, — вымученно улыбнулся он.
— А врать нехорошо.
— Я знаю… Еще по чуть-чуть? — Родик потянулся к бутылке.
— И чокнемся… — кивнула она. — По телефону… А потом ты сможешь меня поцеловать.
— По телефону?
— По телефону, — с милой улыбкой, но беспощадно подтвердила Вика.
Надоел ей Родик, устала она от него. И если он вдруг снова полезет целоваться, она оттолкнет его и поднимет на смех. Так что пусть лучше не рискует.
— Только поцеловать? — спросил он, хитро сощурив глаза.
— А что еще?
— Ну, мы бы могли провести с тобой ночь.
— По телефону?!. А в какой руке ты будешь трубку держать? — съязвила Вика.
Чем загнала его в угол. Родик смутился, растерялся, даже покраснел.
— Я не в том смысле.
— Иди домой.
Вика уже жалела о том, что позвала его к себе.
— Ну, я-то пойду!
Он вскочил с кресла как ужаленный. Рванул к выходу, но дверь сам открывать не стал. Вика шла за ним неторопливо, но неотвратимо. И пусть даже не пробует зажать ее в угол и навязать свои поцелуи.
— Я ухожу, — сказал он.
— Я знаю.
Она открыла дверь, кивнула за порог.
— И ты ничего мне не скажешь? — Он, казалось, не мог поверить, что Вика так просто выставляет его за порог.
— Как это ничего? До свидания!
— Это значит, что мы еще увидимся?
— Ну, может, как-нибудь… — пожала она плечами. — Когда-нибудь.
— Мы бы могли завтра встретиться.
— Завтра? Завтра у меня выходной, — кивнула она.
— Значит, ты согласна?
— Ну, если ты меня приглашаешь…
— А давай в ресторан!
— Запиши мой телефон.
Они обменялись номерами телефонов, и она выставила гостя за дверь.
Надоел ей Родик. И он сам во всем виноват. Не надо было превращаться в мямлю. Но и рвать с ним глупо. Он, в общем-то, парень хоть куда. А если на него снова найдет вдохновение, он снова может стать интересным. К тому же он завидный жених, а это далеко не последнее дело…
Не успела Вика убрать посуду со стола, как в дверь позвонили.
— Какого черта?
Родик начинал раздражать. Ей бы сейчас ванну принять, расслабиться, а потом в постель — в скучную, но такую уютную тишину.
Но вдруг в Родика снова вселился гусар? Вдруг он, с ходу оседлав коня, сразу же вынет саблю из ножен?.. Порох в ней выгорел, но пепелище еще не совсем остыло.
Но за дверью она увидела Валеру. Высокий, видный, свежий, как старый огурчик с грядки.
— Тебя только здесь не хватало!
Сначала Вика выразила свое недовольство и только затем увидела букет цветов у него в руке. И это были такие же пышные астры, какие он когда-то дарил Люде.
— Это мне?
— Ну, конечно!
Он вложил ей в руки цветы и, когда она обняла букет, переступил порог.
— Эй, я не одна! — спохватилась Вика.
Но было уже поздно: Валера закрывал за собой дверь.
— У тебя их что, сразу двое было? — усмехнулся он.
— Кого их?
— Ну, одного ты только что выпроводила… Машина у него, конечно, вещь!
— Ты что, следишь за мной?
— Нет, просто зашел не совсем удачно… Ну, если ты не одна…
— За кого ты меня принимаешь?
Валера стоял вплотную к ней, и она чувствовала исходящий от него запах желанного мужчины. Но именно это ее и пугало. Уж лучше влюбиться в Родика, чем в него..
— Я тебя не принимаю. Это ты должна меня принять. Как родного.
Он мягко взял ее руками за плечи, развернул к себе лицом. А в глазах у него столько обжигающего огня. И эта пьянящая энергетика сильного мужчины. Вика вдруг поняла, что не сможет устоять перед его натиском. Если она и могла оказать сопротивление, то начинать надо было прямо сейчас.
— Пошел вон! — Она швырнула цветы ему в лицо.
Но Валера не разозлился. Он глянул на нее сверху вниз — с улыбкой ласкового хищника. Он смотрел на нее и пикировал с этой высоты, как ястреб на глупую курицу. Пикировал, уверенный в своем успехе.
— Я сказала, пошел вон! — Вика потянулась к дверному замку, как утопающая — к спасательному кругу.
И прежде чем Валера заключил ее в свои объятия, успела открыть дверь.
Но Валеру это не остановило. Он прижал ее к стене, нацелился на ее губы.
— Я сейчас закричу! — громко предупредила она.
Но рухнувший с высоты хищник накрыл ее с головой. Ощущение было такое, как будто высокая штормовая волна вынесла ее на самый гребень. Эта волна могла вышвырнуть ее на острые скалы, она это понимала, поэтому было страшно. Но сами ощущения возбуждали, вызывали животный восторг.
Кричать Вика больше не могла, но дверь была совсем близко. И она ударила по ней рукой. Вдруг кто-то отзовется, спасет ее. А если нет, будь что будет…
Но дверь вдруг открылась, и кто-то схватил Валеру за плечо. А Вика, воспрянув духом, с силой толкнула его в грудь.
— Не понял!
Валера едва ли обратил внимание на ее толчок. Но разозлился на парня, который держал его, схватив за рукав куртки.
А парнем этим был Юрка. Повзрослевший, возмужавший, но все тот же Юрка — шумный, отчаянный. Но сейчас он молчал. Хотя и смотрел на Валеру кричащим взглядом.
А Валера дернулся, пытаясь его ударить. И в этот момент Юрка пришел в движение. Кулак стремительно взвился вверх и молниеносно клюнул Валеру куда-то за ухо.
Валера вырубился мгновенно, но Юрка не позволил ему упасть. Он схватил его, вытащил за дверь и спустил с лестницы. После чего вернулся к Вике.
— Ты его не убил?
— А поздороваться? — улыбнулся он.
Юрка и повзрослел, и ростом стал выше. Он остался таким же худощавым, но в плечах раздался. И бицепсам тесно в рукавах джемпера.
— Откуда ты взялся?
— Знаешь такую планету, Земля называется?
— Если не знаю, расскажешь?
— Обязательно… Кто это был? — Юрка кивком показал на дверь.
— Да к Люде приходил… Ты его не убил?
— Да нет, нормально все… Но больше к тебе не полезет.
— Да больше я его к себе не впущу, — мотнула головой Вика.
— К сестре, значит, приходил? — Юрка откровенно любовался ею.
— К сестре.
— Пришел к сестре, а крыша съехала на тебя.
— На меня.
— Ты знаешь, я его понимаю. Ты такая… Так, давай сходим куда-нибудь. А то и у меня сорвет крышу.
— Ты меня пугаешь.
— Я и сам себя боюсь.
Вика кивнула. Она сама повела себя глупо, позвав Родика к себе. Надо было с ним в кафе сходить, посидеть за столиком на глазах у людей, тогда, глядишь, он бы и не потерял над собой контроль. И Валеру нельзя было впускать в дом. Надо было выйти к нему и закрыть за собой дверь. В подъезде он бы руки распускать не стал… Видно, Юрка знал, как ведет себя мужчина, помещенный в замкнутое пространство наедине с женщиной. А ей такое поведение не нужно. Хватит с нее на сегодня приключений. Юрка хорош собой, в нем столько магнетизма, но лучше к нему не притягиваться. А еще лучше на бочок, на бочок, и спать — в гордом одиночестве.
Но Юрку прогнать Вика не могла. Во-первых, она вдруг поняла, что соскучилась по нему. А во-вторых, он очень здорово помог ей… А в-третьих, Юрка для нее сейчас — знак судьбы. Это же нашествие какое-то. Не успел появиться Валера, как всплыл Родик. И в тот же день — как снег на голову — Юрка… Что все это значит? За что ей такое наказание? Может, Юрка расскажет?
* * *
Июнь месяц обещал быть таким же гнилым, как май. Если не дождь, то холод, а чаще всего и то, и другое.
— Замерзла?
Не дожидаясь ответа, Юрка стянул с себя джемпер и набросил на нее.
— Спасибо. — Вика поежилась, давая понять, что она действительно замерзла.
Они уже посидели в кафе, и теперь он провожал ее домой. По темноте. Дождя нет, но сыро и ветер. Зато в душе светло и сухо. И это все Юрка. С ним все было так легко и просто. И с ним самим все ясно. Служил срочную, заключил контракт, который не стал продлевать. Домой вернулся, чтобы начать новую жизнь на гражданке. А для этого ему нужна Вика. Оказывается, он все эти годы думал о ней.
За эти годы он ни разу не позвонил, не дал о себе знать, но Вика почему-то верила ему. Слишком уж он простой, чтобы хитрить, сочинять.
— А помнишь, как ты Родику нос разбил? — спросила она.
— Нашла что вспомнить, — фыркнул Юрка.
— Он меня завтра в ресторан пригласил.
— Родик?!. Он что, здесь?
— Сегодня объявился. Как будто из-под земли вырос. И ты сегодня… Вы что, сговорились?
— С кем? С Родиком?!. Да я его и знать не хочу.
— Не хочешь?
— А придется! — вскинулся Юрка. — Я ему тебя не отдам!
— Ух, какой грозный!
— Не веришь?
— Ну, если я вещь, то как я могу верить или не верить?
— Почему вещь?
— Ну, если это ты решаешь, отдавать меня или нет, значит, вещь.
— Нехорошая шутка… И ситуация нехорошая… Он от тебя так просто не отстанет. А убивать я его не хочу.
— Не отстанет?
— Да ты как магнит!
Юрка вдруг остановился и, мягко взяв Вику за плечи, развернул к себе лицом. И притянулся к ней животом.
— Ты даже знаешь, какое место самое намагниченное? — усмехнулась она.
— Я не знаю, я чувствую, — отстраняясь от нее, сказал он.
— Стрелкой компаса?
— Мне кажется, это не тот случай, когда можно шутить. — Его голос звучал на удивление серьезно.
— И на кого твоя стрелка раньше показывала? На Цаплину?
— Давай не будем.
— Конечно, не будем. Или другой компас для своей стрелки поищи. В ней и крутись.
— А ты с Родиком, да?
Вика глянула на Юрку с возмущенным удивлением. Кто он такой, чтобы лезть к ней в личную жизнь? Где он пропадал столько лет? Кому вкручивал свои азимуты?.. А тут вдруг приперся, раскомандовался. Как будто право имеет указывать, с кем ей и как жить.
Она отдала ему джемпер и, гордо расправив плечи, продолжила путь. Но Юрка не шел за ней, не преследовал. С одной стороны, это хорошо, но с другой — обидно. Приехал, наговорил, а как дела коснулось, так в кусты. Как будто он не знал, что все женщины вредные и капризные. И обида в них может говорить на разных языках, в том числе и на матерном.
Юрка догнал ее, когда она переступала порог своей квартиры. Он подкрался к ней бесшумно, мягко обнял сзади, легонько подтолкнул. Вика не видела его, но почувствовала. Столько в нем огня — яркого, не обжигающе горячего. Валера не такой. А Родик вообще никакой…
— Уйди, — тихо сказала она.
— Ни за что!
Да, это был его, Юркин голос.
— Я на тебя обиделась.
— Я заслужу твое прощение.
— Я тебе не медаль, чтобы меня заслуживать.
— Но я хочу тебя к себе на грудь.
Он развернул ее к себе лицом, поцеловал в губы. И не отпустил, пока она не размякла в его объятиях. А отпустив, тут же подхватил на руки и унес в спальню. Там и вспыхнула та самая пороховница, до которой так и не смог добраться Родик. Вспыхнула, сгорела и взорвалась — ослепительным фейерверком.
