Глава 14
Морячок вскочил на ноги, втянул в себя воздух и выплюнул все пули, которыми было нашпиговано его тело. Оскалился, зарычал, набросился на Юру и зубами вгрызся в его ногу.
Боль всколыхнула дохлое сознание, Юра открыл глаза и увидел волка, который рвал зубами его икру. Или это настоящий волк, или Морячок оборотился.
Но Морячок и сам пошел на корм волкам. Его труп рвали сразу два подъярка.
Автомат лежал под рукой, но хватал его Юра с опаской. Иногда ему снился бой, в котором боевое оружие превращалось в пластилиновый макет и плавилось в руках. И патроны становились бумажными. Их засовываешь в магазин, а они мнутся, разваливаются под пальцами.
Но автомат не согнулся, не растаял. И боек пробил капсюль боевого патрона. И запах пороха такой живой, вкусный. А грохот выстрелов, как долгожданная гроза в начале мая.
Короткой очередью он снял со своей ноги одного волка, достал другого, который грыз лицо Кубику. Но волков было много — целая стая. И автоматная очередь всего лишь напугала их, но не обратила в бегство. Еще чуть-чуть, и они набросятся на него — разом, со всех сторон. А ему тяжело, руки слабые, перед глазами плывет. Но и на месте залеживаться никак нельзя.
Поднялся Юра быстро, но его швырнуло в сторону, и он с трудом удержался на ногах. А вожак стаи не стал ждать, когда он окончательно восстановит равновесие, и прыгнул на него. Юра заметил движение, среагировал, и автомат не подвел.
Он снял волка в прыжке, но, умирая, тот успел ударить его лапой в плечо. Юра упал, но волки не решились его атаковать. Они в растерянности соображали, что им делать без вожака. Но кто-то уже готовился возглавить стаю и бросить ее на Юру.
Он снова поднялся, и его опять качнуло, но в этот раз он смог направить себя в сторону машины. А до «уазика» метров десять, вроде бы и не много, но когда вокруг оскаленные пасти — это космическое расстояние.
Юра не стал ждать, когда волки атакуют. Он выстрелил в зверя, который находился к машине ближе всех. Он так надеялся, что это испугает хищников, но те, напротив, пришли в движение. А голова кружилась, перед глазами все плыло, и трудно было сфокусироваться на волке, который готовился вгрызться ему в горло. Юра выстрелил наугад — полоснул очередью. И бегом к машине.
У самого «уазика» он обернулся, разворачивая автомат в сторону волков. И увидел движение, которое тут же переросло в боль. Чьи-то зубы вгрызлись в другую ногу. Юра выстрелил, открыл дверь, но волк не отцеплялся. Он выстрелил снова, но пуля пробила ступню. От боли он едва не лишился чувств.
Но все же он остался в сознании, а волк отцепился. И другие не стали прыгать за ним в открытую дверь. Он забрался в «уазик», закрылся. Полез за аптечкой, нашел ее, достал бинт. Он успел перетянуть ступню, и на этом силы оставили его.
* * *
Роскошные темно-русые волосы, красивая мордашка, модельная фигура, украшенная пышным бюстом, очарование молодости. Но все это там, за окном. А в постели — баба ягодка опять. Немолодая, перезрелая, но ягодка. Есть еще в Марго живые соки, кожа не потеряла тонус, а тело — упругость. И на внешность она симпатичная, и молодится не по-детски, тюнинг будь здоров. Но взгляд все равно выпрыгивает в окно.
Марго поднялась с кровати, расправляя плечи. И выставила свой бюст напоказ. Она мутней не страдала, поэтому отказалась от вымени, а сделала себе третий силиконовый размер. Смотрится как молодой и настоящий, да и на ощупь очень даже ничего.
— Хорошо, когда у женщины душа нараспашку… — Валера подошел к женщине, примял руками предмет ее гордости. — Широкая и неувядающая.
— Про глубину забыл, — усмехнулась она.
— Да нет, не забыл. — Он взял ее за плечи, уложил на спину.
Валера никого и никогда не любил в этой жизни, кроме себя, поэтому, в принципе, все равно с кем, хоть с «Мисс мира», хоть с Марго. Со всеми хорошо, с кем комфортно, а с Марго у него все путем. И если ей нужен секс, она его получит в любое время дня и ночи.
Но и верности от него Марго пусть не ждет. Они уже четвертый год вместе, но у него случались интрижки на стороне. А что поделать, если бабы его любят? Надо же нести добро в женские массы!..
С одной только телочкой вышла осечка. Валера точно знал, что Вика была в него влюблена, и поэтому надеялся на легкую победу. Но не судьба. Был момент, когда она растаяла под его чарами, но появился Купалов… И потом он пытался навести к ней мосты, но Вика куда-то исчезла… Да и ляд с ней! Невелика потеря.
А Купалову Валера отомстил. Он мог бы спустить это дело на тормозах, но звезды встали так, что их с Купаловым интересы совпали. Марго нужно было жизненное пространство для торговли, и Валера помог ей его расчистить. И вместе с тем еще крепче привязал ее к себе. С тех пор она не думает, что Валера зависит от нее. Скорее наоборот. Если вдруг возникают какие-то нестандартные проблемы, он решает их. Надо будет с Водниковым закончить, он и это сделает. Пока, правда, вопрос ребром не стоит. Но и не лежит.
* * *
Пуля прошла насквозь, всего лишь облизнув кость. Но пальцами Юра шевелил с трудом. И ходить он, опираясь на раненую ногу, не сможет. Рану он перевязал, но крови все равно вытекло немало, и непонятно, как он до сих пор не загнулся. В животе у него кровавая каша, в ногах глубокие рваные раны от волчьих зубов, как бы бешенство не подхватить. Ступня прострелена — возможно заражение крови. Не зря же его трясет, как в лихорадке. Жить не хочется, как хреново.
Одну ночь он провел у костра, среди трупов, другую — запертый в машине, среди волков. К счастью, эти твари нажрались, ушли. Но никуда не делась тайга, это безлюдное пространство на сотни верст вокруг. И дорога, на которой стояли машины, никого не интересовала. Нет машин — некому помочь. Придется самому. Только где взять силы?
Юра с трудом забрался на водительское сиденье. Ключ торчал в замке зажигания, он провернул его и не понял, то ли стартер под капотом крутанулся, то ли самого от озноба колотнуло. А его трясло, но и двигатель работал. Датчик топлива показывал четверть бака. Не так уж и много для прожорливого движка.
А в «Шишиге» несколько полных канистр с бензином. Да и в баке там кое-что есть. Надо забрать с собой все топливо, которое есть. Да и съестной запас лишним в дальнем пути не будет. А еще где-то в «газике» должна быть аптечка, а там не только бинты, но и лекарства, шприцы. Неплохо было бы проколоть себя антибиотиками.
Юра слишком резво вышел из машины. Ощущение было такое, как будто он провалился в жидкое болото. Но нет, он лежал на сухой земле. Просто ноги отказывались держать такое же ослабшее тело. И где-то бродят волки. А оружие осталось в машине. Юра встревоженно огляделся — нет, спокойно все.
Он кое-как поднялся, опираясь на относительно здоровую ногу, открыл дверь, снял с заднего сиденья автомат. Патронов там с гулькин пук, но в кузове грузовика есть несколько снаряженных магазинов. К одному-единственному в бригаде автомату. Который доверили Юре как бывшему спецназовцу. Но есть ружья и пистолет, из которого Морячок уложил Сторожка. Много чего можно найти, если забраться в кузов. Но как это сделать в состоянии полного нестояния?
Юра добрался до грузовика, с трудом откинул задний борт. Сел на землю, чтобы набраться сил, но его потянуло в сон, из которого он мог уже не выйти. Сознание само по себе выхватило из памяти сюжет с бароном Мюнхгаузеном, в котором он вытаскивал себя из болота за волосы. Что-то подобное смог сотворить с собой и Юра. С неимоверным трудом он забрался в кузов грузовика. И понял, что обратно он уже не спустится. Или он вернет себя из небытия здесь и сейчас, или умрет на радость злым духам.
Юра нашел рюкзак Лимона, вынул оттуда небольшой матерчатый мешок с бинтами и лекарствами.
Джинсы он снял через дикую боль. Штанины прилипли к ранам, и ткань пришлось отрывать с мясом. У него появилась возможность обработать раны, но боль отключила сознание.
В себя он пришел в сумерках. То ли вечер успел наступить, то ли ненастье надвинулось. Брезент над кузовом шумно трепетал под натиском ветра. Да и в кунг задувало. Похоже, надвигался или уже даже начался ураган. А ветер холодный.
Он кое-как снял повязку со ступни, содрал окровавленный носок. Обработал рану, наложил новую повязку. К этому времени сумерки за бортом сгустились, ветер усилился. И хлынул дождь, капли били по брезенту с такой силой, как будто кто-то палками по кузову барабанил.
Юра обработал рваные раны. Надо было бы сшить края, но кровь остановилась и без этого. И заживет все как на собаке. Если антибиотики успеют помочь.
Юра сделал себе укол, перебинтовал раны. В рюкзаке у него лежали относительно чистые треники, но дотянуться до них он не смог. Лег, вытянул руку и отключился под перестук ливня.
Очнулся он в кромешной темноте, под шум дождя. Его колотило от холода, но, похоже, виной тому было внешнее воздействие. Внутренний озноб, похоже, отступил. Зато разболелись ноги.
Юра нащупал рюкзак, вынул треники, свитер, нашел теплый спальник, забрался в него. И только тогда подумал о том, что неплохо было бы сделать себе обез-боливающий укол. Там, в аптечке, кажется, был промедол. Но не было уже сил шевелиться. Да и слабость брала свое. Он чувствовал, что боль не помешает ему заснуть. Или просто отключиться…
Погружаясь в сон, он вспомнил о деньгах, которые лежали где-то под охапкой прелого наста. Там целое состояние, мечта охотника за удачей, в число которых он вступил в прошлом году. Он никого не обкрадывал, не убивал ради добычи. А Морячка застрелил, чтобы выжить. Нет больше никого, кто мог предъявить права на эти деньги, так почему бы не забрать их себе?
Он вернется в Урядновск с очень солидной компенсацией за вычеркнутые из жизни три года. И начнет новую жизнь. И плевать на всех, кто ему должен. В том числе и на Вику… Она предала его, и нет ей прощения. Не зря же он сжигал ее письма. После прочтения.
Нет, он начнет новую жизнь без Вики. И со временем поднимется на более высокий уровень, чем Родик. Пусть она искусает себе локти… А Родика он растопчет. С высоты этого своего положения.
Юра погружался в парализующий сон, а дождь продолжал стучать по крыше. Вся тайга промокла. А рюкзак с деньгами, возможно, лежит в луже. А деньги не любят воду, они от нее портятся…
Юра напряг мышцы, пытаясь привести тело в движение, но не нашел в себе сил выбраться из мешка. И успокоился. Хрен с ними, с деньгами. Сейчас для него главное — выжить.
* * *
Спальню собрали за сутки. Мастера работали днем и ночью. Но торопился не Родион, коней гнала Альбина. И он понимал почему. Видно, ей уже пообещали новую жизнь в новом доме. Ну да, Родион пообещал отцу стать образцовым семьянином.
Но ведь не станет. И зря Альбина надеется. Не любит он ее. Даже если она вдруг похудеет и станет стройной, как тростинка, все равно не полюбит. Дело не в комплекции, дело в настройках собственной души.
Образцовым семьянином он мог бы стать с Викой… Наверное… Во всяком случае душа к ней лежит. И стрелка компаса на нее показывает. А на Альбину эта же стрелка падает. И как ему быть?
— Ну, как! — Она обвела рукой спальню.
— Даже лучше, чем на картинке, — кивнул Родион.
Мебель сама по себе превосходная и расставлена удачно. На стенах уже висят семейные фотографии в стильных рамках. Статуэтки, цветы в красивых вазах, торшеры — все, как говорится, в цвет. И только в одном дисгармония.
— А почему покрывало зеленого цвета?
— Ну-у… — загадочно улыбнулась Альбина.
Кровать была застелена покрывалом такого же цвета, как сукно на бильярдном столе, с которого они когда-то начали свое вхождение в супружескую жизнь. Может, с этого же цвета они начнут и новый этап в этой своей жизни. Или Альбина просто хочет оживить воспоминания?
— Предлагаешь сыграть в бильярд?
— Ну, если ты прихватил свой персональный кий.
— Давай не будем говорить о лузах, — усмехнулся Родион.
И легонько толкнул Альбину в грудь. Она все поняла, сначала села, потом легла. Говорить с ней не хотелось, да и сама игра не вдохновляла. Но если есть чем забить шар, то почему бы не ударить разок?..
* * *
Раны болят, но терпимо. И желудок заработал как надо, во всяком случае, галету он переварил с удовольствием. Жизненные силы еще не восстановились, но уже вернулись в строй. Можно выходить на марш. Но как? Дождь льет беспрерывно уже третьи сутки, дорогу залило водой. И поляна, усеянная человечьими останками, превратилась в огромную лужу. Юра проснулся утром, увидел такую картину и обомлел. А дождь все лил, и вода прибывала. Надо выбираться, пока машины не поплыли.
Юра собрал все, что могло ему пригодиться, — бензин, патроны, лекарства, теплые куртки, галеты, крупу, консервы. Собрал все это на край кузова, спустился на землю. По щиколотку в воде, взял канистру с бензином и, опираясь на ружье, добрался до «уазика».
Дорога шла под уклон, затем — на подъем. А в низину прибывала вода — заметно было движение потока. И не факт, что Юра сможет преодолеть это препятствие. А назад не сдашь — мешала «Шишига». В попытке объехать ее запросто можно сесть в лужу, причем во всех смыслах.
Юра вспомнил, что оставил «уазик» с включенным двигателем. Но мотор уже заглох. И не понятно, то ли движок сдох, то ли тупо закончился бензин. Если машина сломалась, придется пересаживаться в «ГАЗ», но там вроде бы движок закипел. Может, и не заведется.
Кабина в «Шишиге» высокая, забраться в нее с больными ногами целая проблема, но Юра справился. А двигатель завести не смог. Пришлось выбираться, брать вторую канистру, тащить ее к «уазику».
Изнывая от усталости, сатанея от боли, он перегрузил вещи в «уазик», заправился, завел двигатель. И на свой страх и риск въехал в половодье на своем пути. Машина погрузилась чуть ли не наполовину, еще чуть-чуть, и вода зальет свечи. Но Юра все же продолжил путь. И не прогадал. Машина пошла на подъем. Сердце ухнуло в груди, когда она стала проваливаться в яму. Но колесо успело вцепиться в твердую опору, «уазик» с натужным ревом выбрался из воды на глиняную слизь. Только тогда Юра вспомнил о деньгах.
Их, конечно же, залило водой, скорее всего, они превратились в бумажную кашу, но вдруг хотя бы часть из них можно будет реанимировать? Юра остановил машину, сполз на дорогу. Ноги заскользили по грязи, и он с трудом удержал равновесие.
Машина стояла на взгорке, но вода стремительно прибывала. Небольшой затоп превратился в самое настоящее половодье. На машине через него не перебраться, а идти вплавь да еще с ранеными ногами — гиблое дело. А какой смысл умирать ради каких-то раскисших бумажек?.. Нет, Юра хочет жить, поэтому он поворачивает назад.
* * *
Мужчина ел быстро, торопливо, со рта капало, и он вытирал капли хлебом. Не очень приятное зрелище, но Вика не могла на него не смотреть. Это был тот самый лысый тип, который пытался затащить ее в сауну. Увидев ее, он воровато отвел глаза в сторону и даже вжал голову в плечи. Неужели испугался, что вслед за ней может появиться Родион? Или это чувство вины шлепнуло его по загривку?
Впрочем, Вике все равно. Она заглянула в кафе, чтобы передать заказ на завтраки для постояльцев. Она уже уходит, а лысый пусть катится колбаской.
Она уже вышла из кафе, когда услышала знакомый голос.
— Эй, хозяйка!
Вика остановилась, обернулась и с тревогой глянула на лысого.
— Да ты не бойся, не обижу.
— Да я и не боюсь.
— Да знаю, ты классная девчонка… Даже зло берет.
— На кого?
— И на себя. И на этого мажора.
— На какого мажора?
— А кто тебя героически спас? — усмехнулся лысый.
— Героически?
— Ну, если деньги у него героические, то, может, и героически.
— Он вам заплатил?
— Ну да, чтобы мы бучу подняли… Говорю же, нехорошо вышло.
— Да вы кушайте себе спокойно. Я на вас не обижаюсь, — Вика вымученно улыбнулась и продолжила путь.
Если честно, ей приходила на ум такая мысль. Родик умел гарцевать на гусарском коне, но в настоящую сабельную атаку ходить боялся. Видела она, как он откладывал в штаны перед Юрой. А тут вдруг распетушился. Вот и подумала она об инсценировке. Так оно и оказалось на самом деле.
Но глупо было бы обижаться на Родика после того, как он исчез из виду. Вот если бы она повелась на его уловку, отдалась бы ему в порыве благодарности, тогда можно было бы кусать губы. А так…
А Родик действительно исчез из виду. Ни слуху ни духу, как будто его и не было. Иногда она даже жалела о том, что прогнала его. Но сейчас точно жалеть не будет. Зачем он ей такой хитрозадый?
