Часть 2, глава 15.
15.
- К-куроцуки… У т-тебя… К-кровь надо ос-становить… - Ми не могла оторваться от борозды. Рана была не такой уж глубокой, кажется - разглядеть я не успел, потому что через мгновение стенки нанесённой раны разошлись под напором крови, и алая жидкость заполнила ладонь, полилась между пальцами. Выглядело это очень неприятно. Я учил анатомию, я сдал ее на отлично. Но прямо сейчас, глядя на реальную рану, никак не мог понять: можно ли так истечь кровью? Или она свернётся и затворит края раны быстрее, чем Нанао отбросит коньки? На ладони нет крупных сосудов, но докуда Куро-тян довела надрез? Хрупкая худая маленькая девушка, ещё и бледная как вампир - сколько у неё в организме всего этой нужной жидкости? Чёрт, чёрт, чёрт, первую помощь нам ещё не преподавали и будут преподавать чуть ли не на пятом курсе! Хотя нет, я ведь знаю, что делать.
- Надо туго стянуть рану и в медпункт, срочно, - я отстранил шокированную Ми от контроля тела. - Быстрее. Куроцуки?
Хрена: черновласка даже не двинулась с места, и упрямо продолжала смотреть мне-Мирен в глаза. Твою мать! И что-то мне подсказывало, что силой я её не заставлю сделать перевязку - пока девушка не потеряет сознание от потери кровяного давления и недостатка кислорода.
- Да не знаю, как тогда получилось! - заорал я, чувствуя, что и ко мне подступает если не паника, то отчаяние. - Оно само собой произошло! Я не знаю, как снять чёртову блокировку!!!
- Не знаешь, но можешь, - губы Куро-тян отчётливо побледнели, а зрачки, наоборот, расширились. Слава богу, не пульсировали в такт работы сердца - это бы означало повреждение одной из артерий, и совсем-совсем трындец.
- И что это даёт?!
- Ты постараешься помочь, - чуть подумав, склонила голову на бок эта долбанутая.
- Хорошо, всё что угодно, только останови кровь! - не стал даже пытаться раздумывать я. - Или дай мне это сделать!
- Ты обещала, - подвела итог Нанао, доставая здоровой рукой из кармана маленькую пластиковую бутылку с водой. Только сейчас я понял, что нож она успела спрятать так же, как и достала. Поток прозрачной воды омыл и очистил рану - сантиметровой глубины порез поперёк ладони. Кровь всё ещё шла - но уже медленно и неохотно, как мне показалось. Куроцуки же вслед за бутылкой извлекла кривую медицинскую иглу с уже вдетой нитью - и ничтоже сумняшеся начала зашивать разрез. Прямо так, на весу, и не озаботившись обезболивающим.
- Шрам останется, - мне захотелось прислониться к дереву, что я и проделал. Ещё хотелось сползти спиной по стволу вниз и плюхнуться задницей на землю, но пока сдержался.
- Я работаю в перчатках. Обычно, - просветила японка.
- И оно того стоило? - мне смотреть было больно, как она накладывает ровный и профессиональный шов.
- Клятва без крови - разве клятва? - теперь Нанао тоже поморщилась, но отнюдь не от ощущений. - Настоящие клятвы скрепляются кровью*. Мои предки клялись так - и ни разу не преступили данные обеты.
[*Известная японская заморочка. Клянущийся наносит себе раны в знак того, что его намерения более чем серьёзны. Чем больше, страшнее и кровавей рана - тем более твёрдое намерение соблюсти взятые обеты символизирует. Например, в легенды вошёл случай, когда приносящий клятву самурай рассек себе грудь танто (кинжал такой) от плеча к плечу и вторым движением - от плеча к бедру. И едва не сдох от потери крови и последующего воспаления - антибиотиков-то ещё не было. Очень уважаемый был поступок. Так что Куроцуки тут совсем, можно сказать, бюджетный вариант продемонстрировала.
В европейской традиции тоже были похожие ритуалы: например, надрезать кожу на ладонях и скреплять рукопожатием - военно-полевая форма принятия побратимства, появившаяся задолго до возникновения христианства. Кстати, и сам Иисус Христос на знаменитой “Тайной вечере” подал своим двенадцати апостолам кубок с вином, говоря: “се кровь моя” - именно как подтверждение исполнения взятых на себя обязательств. (Если интересны подробности, рекомендую как источник информации Евангелие от Иоанна.)]
- Ты заранее подготовилась, - это был не вопрос, я просто озвучил очевидное. Куроцуки затянула шов (всё одной рукой!), достала медицинский тюбик-маркер с антисептиком и чётко обработала края раны. Критически осмотрела результат - и стала заматывать бинтом. - Зачем тебе вообще понадобилось обходить блокировку, можешь мне сказать?
Японка на секунду застыла, а потом тихо заговорила, тщательно глядя в сторону:
- Наш клан имеет власть над льдом, снегом и холодом. Снежные девы-демоны, юки-онны - дар передаётся по женской линии. Когда-то нас боялись и проклинали, ненавидели и приносили жертвы… Нанимали, чтобы нанести урон противнику или похоронить вражеский отряд на зимнем перевале. Мир изменился, магия стала уходить. Нам пришлось измениться следом. Но у нашего места Силы, на границе вечных горных льдов, где стоит клановая деревня, мы по-прежнему можем повелевать подвластной стихией. Спустить или отвести лавину, вызвать снегопад, метель. Дать тепло высокогорным травам, что больше нигде не растут. Провести через горы караван с запрещённым товаром…
Девушка запнулась, ещё ниже склонила голову, так, что волосы закрыли лицо, и совсем уже тихо призналась:
- Я… Меня всегда считали бездарной - холод меня едва слушается. Когда у остальных входит в силу дар, таких как я начинают учить и тренировать отдельно. Жить ради клана и умереть ради клана, когда старейшины прикажут. Только сильные и способные достойны продолжить род! Когда Куроку-сама пригласил… предложил прислать ученика в его школу - выбрали меня. Я думала - это потому, что я усердно училась и трудилась… А когда я вернулась домой, меня спросили: “Зачем ты здесь? Сильнейший запросил жертву, мы отправили тебя, самую никчёмную. Он тебя принял, повезло. Нечего тебе здесь делать…”
Последние слова Мирен скорее угадала, чем услышала - так тихо под конец шептала Куро-тян. Ми пришла в себя, и мы опять поменялись, так что эмоциями юки-онны оба “насладились” по полной. Да, Куроцуки больше себя не сдерживала - горечь, боль и обида штормовыми волнами накатывали на суккубу. Причём боль именно душевная - та, что от раны, даже не смогла поколебать сосредоточенность японки. А ещё - удалось понять, что же так вывело обычно безэмоциональную Куроцуки из себя. Нет, это не роль “жертвы” - как-то странно восприняли приглашение в школу её родичи, но ладно. Главное, быть жертвой Нанао была совершенно согласна (!), даже если бы её тут по-настоящему зарезали или ещё чего нехорошее сделали. Ради клана. Нет, к только что произошедшему привело то, что Куроцуки… списали. Типа, “ты свою роль отработала - слава Ками-сама, хоть это у тебя получилось - и больше ни на что не годна”. И вот теперь Нанао с упёртостью элитного барана была готова хоть убиться (какая мелочь, право слово), но доказать что старейшины клана ошиблись.
- Это… средневековье какое-то, - Ми даже не сразу подобрала слова. - Как такое сообщество может существовать в современном мире? Причём даже не в запертом холде… Они же… со слабыми способностями… могли бы просто уйти, и всё!
- Уйти, да? - я мысленно кивнул на соседку Мирен по этажу. - Посмотри на Куроцуки: её фактически освободили от всех долгов родственникам, дали возможность выучиться и стать членом общества - помнится, Рукс говорила, что “Карасу Тенгу” даёт диплом государственного образца. А она обиделась, что ей не приказали убиться во имя клана! И я ещё считал, что это у Марилы промытые мозги с тараканами величиной с кулак…
- Куро-тян мне казалась такой… нормальной. Замкнутой, тихой, спокойной, - суккуба всё никак не могла принять услышанное. - Моя первая подруга… По первой просьбе повела к Войде, когда я решила, что с полькой что-то случилось, не сбежала, когда появился волк… И вдруг - такое!
- Вообще-то, тут у многих учеников порядочно… странностей, - тактично напомнил я своей подруге. - Про Клавеля вспомни, он ведь реально сынок мафиозного босса, а по виду и не скажешь. Да и у нас с тобой есть большой секрет. Многолетняя телепатическая связь - это что угодно, но только не норма. Но мы же не стали от этого плохими людьми?
- Да-да, ты прав… - подобранный больше по наитию аргумент подействовал, и Ми начала мыслить конструктивно. - Но что теперь делать? Если мы не поможем Нанао, я даже не знаю, что она ещё может выкинуть!
- Значит, постараемся помочь. Наверняка Куроцуки понимает, что светить освобождёнными магическими силами в школе нельзя. Видишь, куда она затащила тебя для разговора? А ещё - обещание. Я всё-таки его дал…
- Хорошо, - Ми отлипла от дерева и посмотрела в глаза японке, которая так и простояла всё это время молча на одном месте. - Я… Мы будем очень стараться, чтобы у тебя всё получилось.
Нанао кивнула, в руке у неё опять непонятно откуда взялся давешний нож. Она присела, несколькими уверенными движениями вспорола лесную подстилку и аккуратно перевернула кусок, пропитавшийся кровью. Ещё несколько движений - и видимых следов не осталось.
- Завтра, - уточнила Куроцуки, придирчиво осматривая свою работу. Привычная эмоциональная броня к ней вернулась, но в какой-то момент чувства всё же просочились. Японка боялась. Не неудачи - просто… будущего. Неизвестного, потому что она выбрала себе его сама, совершенно самостоятельно. Это было так… по-человечески, что мы с Мирен невольно судорожно вздохнули. На месте жуткого монстра с извращённой этикой и логикой опять была знакомая Куро-тян.
Кажется.
* * *
Утром Нанао пошла на стадион вместе с Мирен, как будто так и надо. Просто вышла одновременно с суккубой уже в спортивной форме и непринуждённо пристроилась рядом, кивнув в качестве приветствия. И лицо такое безмятежное-безмятежное. Типа, отдохнула у родни - теперь вот захотелось размяться вместе с подругой. Соскучилась, ага. И в ритм войти перед учёбой тоже нужно. Ну что может быть естественнее? Уже почти верю.
Стадион по утрам пустовал - из одиннадцати застрявших на лето в “Карасу Тенгу” учеников к обязательным утренним упражнениям были “приговорены” трое. Все ходили, что характерно - но в связи с отсутствием занятий утро у каждого начиналось как придётся, у кого в десять, у кого в двенадцать, и хорошо если не в три часа дня. Так что спортивные снаряды и беговая дорожка были в полном личном распоряжении девушек - целиком. Чем Куроцуки не замедлила воспользоваться: пока моя златовласка делала махи руками, наклоны и прочую стандартную разминку, юки-онна успела поработать на брусьях и на кольцах, и заняла турник. На мой дилетантский взгляд, Куро-тян была бы счастлива заполучить любая национальная легкоатлетическая команда - настолько естественно и непринуждённо у неё всё получалось. И это с повреждённой рукой! На обмотанную бинтом руку японка опиралась так же, как на здоровую - не знал бы я, что у неё там свежий шов через всю ладонь, не догадался бы. В эмоциях тоже царила привычная пустота - испытываемая боль (а она должна была быть) оказалась не способна поколебать барьеры воли. В отличие от “предательства” родни.
У меня было время обдумать слова и считанные Ми чувства Нанао, и ещё кое-что припомнить из прошедшего весеннего триместра. Несколько явно специально допущенных интересных “обмолвок” Лазаря по поводу клана Куроцуки (надо же было показать, какой он охрененно знающий и информированный, ага), специфический опыт обращения с оружием, физическая и не только подготовка, реакция на встречу с магическим волком. И как вишенка на торте - вчерашний разговор в лесу, приоткрывший внутренний мир юки-онны. Сложить всё вместе - и получалось, что из “неудачных” демонесс после отбраковки готовили наёмных убийц.
Дико? Дико. Четыре месяца назад я бы, скажи мне такое и укажи на шестнадцатилетнюю японку, покрутил бы пальцем у виска. Но то было тогда. Покажи мне тогда на весельчака и балагура Клавеля и скажи, что он сын натурального “снежного барона” - реакция была бы такой же. Благодаря эмпатии Мирен удалось узнать своих однокашников получше, и выяснить, что те привирали про себя не так уж и сильно. Скорее - сильно недоговаривали. Например, родственники Феодораксиса - сомневаюсь, что они через границу тащат какой-нибудь запрещённый табак и алкоголь. Ага, и именно потому, лапочки такие безобидные, так хорошо сдружились с верхушкой одного из мексиканских наркокартелей!
С другой стороны, узнав Лазаря и Фабио получше, я уже не мог сказать, что они какие-то там моральные уроды. Обычные подростки, ну почти. А то, что один без особых колебаний может пристрелить человека, а второй готов продать родную маму за ценную инсайдерскую информацию - это уже так, профессиональная деформация. Честно, в голове с трудом укладывается, что такое может быть - но вот. Тут наживающийся на зависимости и саморазрушении людей бандит (пусть не лично пока, пусть в будущем, но уже морально готовый) - а тут он же обычный человек, с простыми и понятными устремлениями и чувствами.
От подобных размышлений мне откровенно стало не по себе. Захотелось просто отложить их на потом, благо, сейчас было о чём подумать - более насущном. Я даже почти так и сделал, но вдруг внезапно понял: это уже было раньше. Когда мы с Ми узнали про Фабио и Феодораксиса. После пламенной речи Марилы в военно-тактическом клубе о столь ей желанном конце света. После инцидентов с зеркалами, включая тот, в котором поучаствовала Куроцуки. Ведь жизнь продолжается, и никто не заставляет что-то решать прямо сейчас, а значит, можно сделать вид, что ничего не произошло. И жить дальше.
Жить дальше… Я отстранился от ощущений Мирен, и машинально потёр лоб, с удивлением обнаружив, что у меня реально разболелась голова. С одной стороны, оно и понятно - как-то я отвык не спать по ночам. Проклятые часовые пояса. А с другой стороны… Жить дальше. Что мне мешает жить дальше, осознавая, что вот Куро-тян - не просто ученица “Карасу Тенгу”, милая скромная миниатюрная старшеклассница-японка, а подготовленная убийца? И с удивлением “услышал” в своей голове ответ: “Но так же нельзя! Надо же что-то делать!” Почему-то внутренний голос произнёс всё это с отчётливой материнской интонацией.
“И что делать?” - мне стало интересно, даже лёгкая ломота в висках отступила.
“Так нельзя! Надо сообщить, кому следует!”
“Кому следует? Что-то я сомневаюсь, что Кабуки набирал учеников с закрытыми глазами и ушами. Совершенно точно наоборот. Да и у самого директора академии нимба над головой я что-то не видел. Выкупить холд, вбухать столько денег в свой образовательный проект - он ведь откуда-то взял все эти средства. Что, прямо честно заработал?”
“Всё равно, надо что-то делать!” - словно пластинка заезженная.
“Я и собираюсь делать, то есть мы - собираемся. Получит Куроцуки свою магию - и успокоится… Я надеюсь. Хотя бы на время.”
“Так нельзя! Ты не можешь решать за других!”
Что?
* * *
- Ты не можешь решать за других, ты понял, Дима?! - мать, непривычно молодая и высокая, строго смотрела на меня сверху вниз. И это было… Нет, не то, чтобы именно страшно. “Я-сделал-плохо” - странное и иррациональное для меня-семнадцатилетнего чувство для меня-пятилетнего было в тот момент всеобъемлющим и очень, очень неприятным.
Я узнал место и время - детский сад недалеко от родительского дома, начало июня 2005 года. В тот день я обнаружил, что дверь в подвал здания сада толком не запирается: взрослые просто продевали навесной замок в дужки, не защёлкивая механизм. Дальше всё было делом техники: достаточно прочная ветка, немного терпения и картонная коробка, которую повариха с кухни поленилась дотащить до контейнера с мусором и просто выставила за дверь чёрного хода. Чёрт, и ведь сообразил же как-то, что если просто сковырнуть железяку с дужек, звяк будет на весь двор и привлечёт уткнувшуюся в телефон воспитательницу! Несколько попыток - и путь в таинственную тьму открыт.
- Понял, - прошептал я-пятилетний, но мать, кажется, не услышала. Рядом стояла воспитательница - тогда я практически не обращал на неё внимания, а сейчас рассмотрел: бледная, косметика смазана, лицо всё ещё перепуганное. Да и сама не слишком чистая - тоже лазила в подвал. Разумеется, сделав потрясающее открытие, я незамедлительно поделился им с друзьями. О, у меня в детском саду были друзья - несколько парней и даже одна девочка, “самая нормальная” на мою тогдашнюю оценку. Разумеется, какой нормальный пятилетний ребёнок устоит против исследования Всегда Закрытого Темного Подвала, Куда Нельзя Заходить? Мне вот тоже было любопытно, но не так сильно: основной кайф был найти лазейку, а вот пользоваться? Да ну, ещё заругают. И мама волноваться будет.
Отсутствие детей заметили не сразу. И не сразу связали с приоткрытой дверью в подвал, рядом с которой валялся замок: коробку-аммортизатор я дисциплинированно оттащил назад. Потому что мусорить плохо. Я вообще был на диво послушным и “правильным” ребёнком, оказывается. Ну а нахождение дыр в заборах и прочих интересных вещей вроде места для подкопа - это же не запрещённое действие, если возможностями не пользоваться. Зато можно похвастаться: я крутой! Нет, мне потом каждый раз попадало - в пять лет с конспирологией плохо, и нарушители обычно прекрасно помнили, кто им раскрыл глаза на возможность ещё одной очень весёлой шалости. Меня ругали - не особо сильно, я же как бы был не виноват в основном “преступлении”. И мать обычно становилась на мою сторону - нечего наговаривать на ребёнка, он-то никуда не влез. Я честно обещал “больше так не делать” - и не делал. Не повторялся, в смысле. Но в этот раз, похоже, перешёл некую черту.
Не знаю, что там произошло, в подвале, но, видимо, действительно что-то серьёзное, возможно опасное. Может, он был каким-то особо большим и соединялся через тепловой коллектор с соседними - я читал, так иногда делали. Или кого-то из отважных покорителей подземелий укусила крыса. Или ещё чего нехорошего произошло - в темноте и взрослый человек рискует на ровном месте упасть и расшибиться. Собственно, это был мой последний день в этом детском саду: родители поспешно увезли меня на дачу, а там я наткнулся на зеркало-артефакт. И всеми силами попытался забыть жутчайший разнос, устроенный родительницей - тем более, новых впечатлений хватало. И даже забыл - в том возрасте новые впечатления легко застилают старые. Не забыл только очередное данное обещание: не решать за других.
Родители по возвращении в Москву определили меня в “подготовительную дневную группу” - что-то вроде частного детсада для пяти-шестилеток, где “готовили к школе”. Реально, кстати, готовили - научили читать и немного считать. Вот научить лепить, рисовать и привить чувство ритма не смогли. Потом первый класс - и жизнь пошла по накатанной. По крайней мере, так казалось со стороны.
У меня больше не было друзей. Я искренне считал это собственным решением и не пытался ни с кем сблизиться. Зачем? Поговорить мне всегда хватало Ми, которая меня всегда понимала. Одноклассников можно было назвать приятелями разве что с огромным скрипом, хотя они, наверное, считали по-другому. Если бы не рефлекторный шарм суккуб, который я столь же рефлекторно переизлучал, быть мне отверженным и забитым “ботаном”, а так ко мне все хорошо относились, и ученики, и учителя. За других я больше никогда не решал - только за себя и за Ми, которая тоже почти-я. Необходимость в каких-то неформальных социальных связях кроме подруги-демонессы я осознал только в университете, в начале второго семестра. Но, как выяснилось, от полученного в детстве внушения так и не избавился.
* * *
Я открыл глаза и с удивлением провёл рукой по лбу, слегка дрожащей рукой стирая крупные капли пота. Вот это экскурс в глубины памяти, мать его. Или, скорее, мать мою. Удружила, мама, ничего не скажешь. И ведь от чистого сердца хотела, как лучше, а у меня комплекс на всю жизнь… И некого винить. Некого…
Я вдруг кристально ясно представил, что произошло в деревне юки-онн, когда туда вернулась на каникулы Куроцуки. Вот она “в древних традициях предков” заявляется к старейшинам или к своему наставнику - уж не знаю, как там принято у них, у шиноби. Ну а кто ещё додумается строить деревню “на самой границе вечных льдов”? Да и остальные занятия клана как бы намекают…
В общем, встаёт она такая на одно колено, упирается кулаком в пол и просит дальнейших распоряжений. Самая маленькая, самая хрупкая, самая лучшая, умная и прилежная ученица поколения. Которую, судя по всему, и отправили в школу к Кабуки для того, чтобы вытащить из смертельной лотереи для пушечного мяса - не верю я, что те, кто принимали решения, не знали, что делают. Это только в манге и романах ниндзя неубиваемые неуловимые тени, метающие ножи на километр на зависть снайперам с безумно дорогой сверхточной винтовкой. А попробуй выжить, расстреляв свою цель из “УЗИ” почти в упор, к чему Нанао в том числе явно готовили. Какое по счёту задание оказалось бы фактическим самоубийством во имя клана?
И вот выясняется, что Куро-тян намёк не поняла, и всё ещё горит желанием лечь на алтарь своего долга - наверное, тоже в детстве пообещала, прям как я. И когда её практически прямым текстом уже посылают “иди и живи, дура”… М-да. И объяснить некому. И хороший поступок от того, кто посылал на смерть ради наживы и готовил убийц, потому рискует пропасть втуне. А ещё…
Я потянулся разумом к Ми, и, не размениваясь на попытки что-то предварительно объяснить, вывалил всю мешанину эмоций, все воспоминания и мысли разом. Она поймёт. Не надо пытаться видеть в других только то, что укладывается в понятие “нормально”, потому что иначе “придётся решать за них”. Потому что всё равно придётся решать - ну или запереть себя в добровольной изоляции ото всех. Мы не будем пытаться помочь Куроцуки. Мы поможем. Так или иначе. Потому что она - хороший человек. Для нас.