Книга: Преждевременный контакт
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4

Глава 3

День пролетел как мгновение.
Марк стоял у окна, курил, пуская дым из широких ноздрей, и смотрел как спина Губера растворяется в сумерках быстро захватывающего улицу раннего весеннего вечера. Уличные фонари еще не включили, и сумерки казались Марку плотными и вязкими, как кисель.
— Неужели все это на самом деле, — пробормотал Марк, густо затягиваясь почти докуренной сигаретой.
Сигарета обожгла пальцы, но он не заметил этого. В который раз он мысленно спрашивал себя — что же все-таки произошло в этом кабинете сегодня? И как теперь ему относиться ко всему здесь услышанному, и как реагировать на все им увиденное, и как со всем этим услышанным и увиденным жить дальше?
Теперь его жизнь навсегда разделена на две части — до этого дня, и после него.
«А может, я сплю и все это сон?» — подумал Марк и сам себе ответил, — «Нет, это не сон. Это просто иная реальность. Как он сказал? Расставайся с собой легко».
Тот, чья спина только что исчезла в вечернем полумраке, сегодня навсегда изменил его жизнь. Все началось утром с обычного допроса, а закончилось тем, что перевернуло реальность «с головы на ноги».
— Какими методами исследования чего либо пользуется человечество, как вы думаете, господин инспектор? — так начал Губер. — Вот, к примеру, медицина сталкивается с совершенно неизвестной болезнью. Как находится метод лечения? Правильно, с помощью тщательного наблюдения за носителями этой болезни. Изучая симптоматику болезни, ее проявление и развитие, наблюдая за ее различными стадиями, отмечая ее острые и скрытые кризы, характерные закономерности. Так, систематизируя эту информацию, анализируя ее, постепенно находится методика лечения. А по-другому никак. Здоровые люди медицине неинтересны, хотя медицина и предназначена для увеличения количества именно здоровых людей. Но факт есть факт, вашу медицину интересуют лишь больные.
— Вы врач? — перебил Марк.
Губер улыбнулся, оставив вопрос без ответа, и продолжил.
— Эта ассоциация с медициной для того, чтобы вам, господин инспектор, в дальнейшем было понятно, о чем я буду говорить. Итак, есть только один метод поиска решения, а именно, принять за константу что либо, и изучать отклонение от этой константы, то есть аномалию. Другими словами, если в медицине принять за константу здоровье, то болезнь — это аномалия и, изучая ее выше указанным образом, мы тем самым найдем возможность ее излечить. Но представьте себе, молодой человек, если за константу принять болезнь и вместо больных изучать здоровых людей. Мы добились бы большего успеха или нет? Вопрос риторический, поскольку разницы никакой. Это один и тот же метод, лишь с разными базовыми точками. И не важно, что вы примите за норму. Важно лишь абсолютное количество отклонений. Важно насколько далеки они от нормы и насколько необратимы. А теперь представьте себе ваше сегодняшнее общество с его аномалиями. В этом обществе, что примете за норму? Что в вашем мире есть константа?
— Наверное, «золотая середина», — неуверенно произнес Марк.
— Среднего человека? Так я и думал. Тогда вернемся опять к медицине. У здоровья нет середины — либо человек болен, либо он здоров. А вы мне за константу, за стандарт предлагаете взять немного больного, немного здорового. По сути больного, но немного, не совсем. Но не совсем и здорового, что означает совсем не здорового. Вот по такому пути и идет ваша медицина. По такому же пути с недавних пор идет и все человечество, которому навязали как эталон такого себе середнячка — немного здорового, немного больного, немного выпивающего, немного спортсмена, немного любящего родных и близких, немного ненавидящего их. Всего понемногу. Лишь бы верил в Прогресс. Из этих «сереньких» людей и получается такое себе прогрессивное общество середнячков. Тогда аномалией в этом обществе будут как низкие, так и высокие человеческие проявления. Для такого общества и опустившиеся люди, и гениальные личности есть крайности, далекие от «нормы». И пропасть между этими крайностями максимальна. Вы понимаете?
Марк пожал плечами. Как все им услышанное связанно с дракой на вокзале?
— Я вас понял, господин инспектор, — сказал Губер, будто читая мысли Марка, — забудем медицину, перейдем к главному. Все это сказано мной лишь для объяснения нашей методологии решения поставленной задачи. А наша задача — изучение земной цивилизации на предмет вступления с ней в контакт. Сейчас мы не можем принять за константу вашего «среднего человека», и намеренно вычеркнули его как объект изучения. Пока вычеркнули. Мы считаем, что любую цивилизацию характеризуют не ее «золотая середина», а крайние ее представители. Поэтому «видения с пришельцами» были либо у ваших гениев, либо же у ваших шизофреников. К середнячкам до вас мы пока не приходили.
Он улыбнулся, немного помолчал и продолжил:
— Вселенная — это целостная структура, и на этом основан наш метод. Все новые цивилизации мы изучаем по давно отлаженной схеме — никогда не берем за норму «золотую середину», только крайности. Сначала принимаем за стандарт, за константу высшие проявления изучаемой цивилизации, и исследуем максимально крайние отклонения от этой нормы. Затем меняем приоритеты, берем в качестве нормы другую крайность, как бы вы выразились — «темную сторону» человечества, и делаем тоже самое. Для нас нет ни светлой, ни темной стороны. Все стороны — это стороны одного целого. Они лишь его крайности. И чем больше пропасть между крайностями, тем цивилизация незрелей. Тем менее она интересна нам. Проблема в том, что цивилизация с большим внутренним разбросом в развитии совершенно непригодна к контакту с представителями иных миров.
Губер замолчал и внимательно посмотрел на Марка.
— Вы это о чем, — наконец выдавил из себя тот.
— А вы думали, что представители других миров прилетят к вам на космической тарелке, высадятся, где-нибудь вблизи, ну, к примеру, Нью-Йорка и вы вот так просто вступите с ними в межпланетный цивилизационный контакт? — спросил Губер, искренне улыбаясь, — или же другой сценарий, что-то в стиле «Войны миров» с молниеносным нашествием злобных марсиан. Земляне долго воюют с жестокими пришельцами, с этакими «чужими» и, в итоге, побеждают. Или же наоборот, представители более развитой дружелюбной внеземной цивилизации вступают в контакт с вами, делятся своими научными открытиями, технологическими достижениями и всячески помогают вам перейти на новую ступень развития. И, о чудо, у вас это получается! Все довольны и счастливы!
Последние слова Губер произнес с театральным пафосом, высоко подняв руки над головой. Затем с минуту выдержал паузу и спокойно продолжил:
— Да, я не похож на пришельца. Я не зеленый, у меня нет огромной головы с большими раскосыми глазами. И щупалец нет на пальцах. И что? У вашей цивилизации довольно примитивные взгляды на Вселенную. Это вполне объяснимо. Как и в вашей эвклидовой геометрии, вами придуманная система якобы неопровержимых аксиом, принята вами же как неоспоримая данность. Из них, как из пазлов вы и выстраиваете для себя собственную Вселенную, свято веря, что она может быть лишь такой. Наивно полагаясь на вами же «высосанные из пальца» аксиомы, будучи цивилизацией не зрелой и очень по-детски инфантильной, вы искренне удивляетесь тому, что на самом деле все может быть совсем по-другому. Я вижу, вы меня не понимаете, поэтому и не верите мне. Но это естественно, ведь один из пороков вашего прогрессорства — подмена понимания верой. А чтобы контакт стал реальностью, как раз и надо стать на путь не веры, а понимания. Но с пониманием, в отличие от веры, у середнячка всегда было плохо.
— Не знаю как там у кого, но у меня действительно плохо с пониманием, — сказал Марк, — я ничего не понимаю.
— А я хорошо понимаю вас, Марк. Ведь я такой же в своем роде «опер» как и вы и, так же как и вы, просто делаю свою работу — собираю оперативную информацию. И на Земле я не один. Мы — всего лишь рядовые сборщики информации, по-вашему, шпионы. Нас интересует все, что касается отдельных патологических групп, как можно дальше рассеянных по периферии от выбранной константы. Затем эта информация анализируется на потенциальную готовность, или же не готовность этих групп к будущему контакту и определяется, как такой контакт повлияет на их жизнь и с какими последствиями. Таких разведчиков как я, поверьте, хватает во всех слоях вашего общества.
В мою сферу входят представители самых низших социальных слоев, так сказать, асоциальные личности. Но я не ограничиваюсь лишь «шмайсерами». Речь в целом идет о людях невежественных, морально опустившихся и возможно пока не готовых для встречи с нами. Хотя и среди таких встречаются уникальные, довольно интересные и вполне подготовленные для контакта экземпляры. Другие же мои коллеги изучают тех, которые находятся на высших ступенях вашей статусной иерархической лестницы, хотя так же, как и мои подопечные, далеки от выбранного нами эталона контактера.
Нам важен контакт со всеми слоями вашей цивилизации без исключения. Не только с эталонными группами. И если за эталон принять лучших представителей человечества, способных осознать всю важность контакта и уже готовых к нему, то нам крайне важно понять, примут ли нас те другие, периферийные слои. А их, по нашим последним данным на планете значительное большинство. Поэтому вопрос, как вступить в контакт с обществом с таким колоссальным внутренним цивилизационным разрывом как у вашего, пока остается открытым. Человечеству такой метод не свойственен. Человек всегда шел напролом, что в очередной раз доказывает его незрелость и примитивизм. Порой вы сами с собой не в состоянии найти контакт. Ваша прошедшая война всех со всеми — лучшее тому подтверждение, что уж говорить о контакте с пришельцами. Именно это и отодвигает в необозримо далекое будущее наше с вами «официальное знакомство».
Губер встал и подошел к окну.
— Знаю, вы не удивлены услышанным, — бесстрастно бросил он через плечо. — Не удивлены, потому что не верите мне. Но убеждать вас в чем-либо я не буду. Как вы только что сказали: «Какой бы ни был человек, но каждый его поступок мотивирован». Хотите узнать какова мотивация моей откровенности? Все просто. Официального контакта в ближайшее время не будет — это наше окончательное решение. И именно по той причине, о которой я сказал выше. Да, не будет, о чем я искренне сожалею. Мне поручено возвращаться, ведь я, как и вы, обычный «опер» и не мне решать. Но была бы моя воля… эх. Лично я очень надеялся на то, что контакт все же состоится.
Он повернулся к Марку, в упор посмотрел на него твердым взглядом и сказал четко и решительно.
— И вот сейчас он состоялся. Хотя я не уполномочен и нарушаю все инструкции. Но… именно сейчас у нас с вами, Марк, происходит несанкционированный, незапланированный, преждевременный контакт. Так сказать неофициальное знакомство «без галстуков». Что вы об этом думаете?
— Думаю, что такого изворотливого задержанного я еще не встречал.
Губер улыбнулся. Он отошел от окна и принялся размеренно ходить по кабинету, вскользь прикасаясь пальцами к предметам на пути — к столешнице, к спинке стула, к настольной лампе с газетой вместо абажура.
— Вы — типичный представитель вашего, так называемого прогрессивного человечества. У вас, у людей, есть очень мощное понятие — факты. Еще и ваша профессия обязывает верить только фактам. Подавай вам факты и все тут. Если же нет фактов, подавай вам веру. Незыблемую многовековую веру. Это давно поняли ваши хозяева наверху. Могу представить, что стало бы с их верой, если бы контакт действительно состоялся. А мы с вами сейчас как раз и создаем математическую модель этого контакта. Как вы его воспринимаете, Марк? Что чувствуете?
Губер остановился и пытливо заглянул Марку в глаза. В них не было ничего кроме замешательства. Губер коротко вздохнул:
— Представьте на секунду, что я говорю правду.
— На секунду?
— Да. Загляните в себя. Какие ощущения?
Марк не ответил. Он вдруг поймал себя на мысли, что не заметил, как они поменялись местами, и вот уже задержанный задает вопросы ему, инспектору полиции. И вопросы какие-то… про ощущения. Все это было похоже на сюрреалистический сон.
— Удивительно… — не дождавшись ответа, продолжал Губер, — вы даже на секунду не можете позволить себе войти в Контакт, стать частью чего-то нового.
В его голосе чувствовалось разочарование.
— Вы боитесь, что если все, что я сказал, окажется правдой — обрушится весь ваш понятный и удобный мир. А вы окажетесь не готовы к этому.
Губер нервно зашагал по кабинету. Грохот его мощных широких шагов как набат эхом отражался от голых беленых стен. Казалось, что Марка нет в комнате, а громко и нервозно шагающий человек в тельняшке разговаривает сам с собой:
— Они правы. Вы не готовы к Контакту. Совсем не готовы. Но ведь Контакт нужен. Чрезвычайно нужен!
В голосе Губера появились нотки отчаянья. Вдруг он замер.
— Подожди-ка, верить, верить… да вы просто боитесь мне поверить! Вот оно, вот что…
«Он просто псих», — подумал Марк, и потянулся к кнопке вызова наряда, но замер и одернул руку. Он вдруг посмотрел прямо в глаза человеку в тельняшке. В этих глазах не было ни капли безумия, лишь твердая уверенность в чем-то таком, что знает лишь он один.
— Вы боитесь мне поверить, — лихорадочно бормотал Губер в такт своим шагам. — Страх — именно в этом причина. Вы боитесь, потому что тогда разрушится ваша реальность. Разрушится такой понятный ваш мирок, и придется строить новый, непонятный. В котором теперь будем и мы. Но почему вы этого боитесь? Марк, вы же разумный…
Тут он запнулся будто от удара током.
— Золотая середина — основа вашей цивилизации! Вы правы, Марк, вот кто настоящий эталон. Разумный середнячок и есть константа человечества! Как же я сразу не понял! Именно те, кого мы опрометчиво вычеркнули из методики — и есть основа вашего общества. Вам не нужно познание себя, не нужен Контакт, не нужна Вселенная. Ваша цель — создать комфорт для себя и для своей константы, для таких как вы середнячков. Но и нам не нужен контакт с теми, кто боится сделать шаг в неизвестное, боится разрушить свой маленький привычный мир, поколебать эту глупую архаичную реальность. С заблудшими сыновьями Вселенной, погрязшими в своем Эго. Хватит ли у нас сил вернуть их? Вряд ли. Наверное, поэтому и решено там наверху, что Контакт этот преждевременный. Сейчас вас большинство, и вы есть норма, готовая задушить любые крайние отклонения от себя, любую иную точку восприятия мира. Вы не примете Контакт. Для вас пришельцы — та же аномалия. Но когда-нибудь это изменится. Наша методика не дала сбой, она просто «уперлась» в ваше архаичное общество середнячков. Подчинение сильному — вот модель вашей цивилизации. И если вожди вашего мира не примут нас, а так оно и будет, то с этим решением безропотно согласится вся ваша цивилизация. Открыться вам, поделиться знаниями, принести истину, а затем оказаться распятым на кресте. Это уже было. Рабская модель подчинения силе — основа вашего мира. Истина в том, что количество всегда перерастает в качество. Ох, как же мы ошиблись, что поверили в вас!
Напряжение в кабинете накалилось до предела.
— Так, стоп! — закричал Марк, задетый сравнением с рабом. — Какая истина?
— Подождите! — Губер замахал руками. — Рабская модель поведения — вот ключ. В мире рабов не может быть «свободных», готовых к Контакту. Рабы лишь подчиняются и верят. И подчинение их основано на их же вере. В чем истина этой веры? Раб поверит если только…
— В чем истина?! — опять закричал Марк. — Замолчи! Хватит!
— Это было. Было когда-то, — будто в бреду бормотал Губер, не обращая внимания на Марка, — и чем закончилось? Раб поверит в Бога, в Дьявола, да хоть в ваш Прогресс. Даже в распятого на кресте поверит, по рабски безропотно и неистово. Но поверит если только…
Он вдруг остановился посреди кабинета, поднял голову, расправил плечи и произнес:
— … если только ему покажут Чудо. Раб поверит только в Чудо, больше ни во что.
И устало опускаясь на стул, еле слышно почти шепотом выдохнул:
— Не бойся жить без страха, Марк. Будет тебе Чудо.
* * *
Уличные фонари разогнали густые вечерние сумерки.
Фигура Губера давно растворилась в потемках улиц, а Марк все еще стоял у окна в темноте пропахшего табачным дымом кабинета и машинально закуривал неизвестно какую по счету сигарету.
«И что мне теперь с этим делать», — в который раз спрашивал себя Марк, глубоко затягиваясь сизым дымом, — «и как со всем этим жить дальше? И ведь не расскажешь никому. Не поверят. Примут за сумасшедшего. За юродивого. Это же полный абсурд. И почему именно я? Рано, рано все это… и безнадежно».
Там за окном в дрожащих от мартовского ветра темных лужах блестел и переливался оранжевый свет. Марк оторвал взгляд от уличных луж и поднял глаза вверх. Над соседним домом висел идеально круглый, огромный ярко-оранжевой шар. Начиналось первое весеннее полнолуние.
Время для Марка будто остановилось. Он смотрел на луну, и та представилась ему огромной оранжевой точкой. Кто-то специально поставил ее на черном бескрайнем полотне неба, и теперь этот вечный символ циклического обновления для одних служил конечной точкой уже завершенного, а для других точкой нового отсчета, символом начала чего-то иного, ранее неведомого.
А для него? И для него.
Марк долго смотрел сквозь тусклое стекло на безукоризненно чистое ночное небо, усыпанное мириадами звезд, и думал о том, что теперь его жизнь навсегда поделена на две совершенно разные части — жизнь до Контакта, и жизнь после него.
Назад: Глава 2
Дальше: Глава 4