Глава восьмая
Иду, куда несут ноги
Как говорит дед, время в жизни человека проходит не равномерно. У ребенка оно «тикает» по-своему, медленно и тягуче, даже кажется, что ему нет конца и края. Организм растет, мозг в черепной коробке растет, соответственно с каждым днем, медленно, но уверенно происходит познание мира и процессов в мире. Дед считает, что так бывает до двадцати восьми лет. Почему именно до двадцати восьми? Спросил его об этом. Посмеялся, ответил, что это его субъективное мнение. Ну ладно. А потом? Потом время ускоряется, ускоряются и мировые процессы. Но это под конкретного человека работает, согласно возрасту. Теперь над такой теорией посмеялся Михаил. Ну а дальше? Дальше? Чем старше становится человек, тем время для него бежит быстрее. Вот для деда оно скачет галопом. Может он в чем-то и прав, только для самого Каретникова декабрь промчался по дедовой теории, как для глубокого старика. Типа того, ложился спать вечером первого декабря, а утром проснулся, новый год «на носу». На календаре двадцать девятое число. А все почему? Да потому, что дураком был, дураком и остался! После показательного урока НВП, Каретникова взяли-таки в оборот. Заметили, понимаешь ли, лидера в его лице.
Новогодняя лихорадка в школе зародилась где-то числа пятого декабря. Завуч его лично вызвала к себе «на ковер». Долго полоскала мозги про линию партии в отношении встречи в школе «нового года», а закончила как всем уже набивший оскомину Огурцов из «Карнавальной ночи», с предложением, «Бабу-Ягу со стороны брать не будем. Воспитаем в своем коллективе!»
–Времени осталось мало, поэтому по средам и пятницам, часов в шесть вечера, когда уроки у второй смены закончатся, в комнате комитета комсомола будем собирать комсомольских активистов и готовиться к празднику «Ёлки». Елена Ивановна, воспитатель по внеклассной работе, вам будет помогать. Через нее же и связь всего с администрацией школы, держать будете.
Спросил:
–Татьяна Петровна, ну почему я?
–Ты у нас мальчик ответственный вырос. По своему развитию давно остальных одноклассников перегнал. Вон, как Ивана Степановича выручил. Да знаю! Все знаю! И остальные учителя тебя хвалят. Говорят, сравнивая тебя с учебой в девятом классе, так будто совершенно два разных человека перед глазами предстают.
Твою ж мать! Ну вот, как тут не высунешься, когда тебя в герои прочат? И отказаться, не выход. Родителей задолбят. А уж он-то, свою муттер, как никто другой знает. Для нее его такое выдвижение на люди, как бальзам на душу. Согласился:
–Хорошо, будем работать.
–Только учебу не запускай!
–Да, тут всего-то три недели тараканьих бегов намечается.
–Чего-о?
–Кгум! Разрешите быть свободным?
–Иди. За языком следи… а то, как помелом…
Выскользнул за дверь, сбегая от порции нравоучений. В коридоре вовсю бушевала переменка. Людка Добрикова, в классе ухватила за предплечье руки, всем телом подалась к нему, в самое ухо шепотом спросила:
–Чего тебя «Мадам» вызывала, даже с урока сорвала?
Ох уж ему эта первая, девичья любовь! Напрягает по черному! Ну, не извращенец он, чтоб ребенка к сексуальной близости склонить! Хотя нужно отдать должное Людкиным родителям, сиськи и попка у нее уже не детские. Или акселерация? Так-так! Это она всем девчонкам в классе, таким образом сигнал подает, «мое, не трож!»
Склонил лицо в ее сторону, так же тихо ответил:
–Подпрягла на «елке» клоуном поработать.
–А, ты?
–Согласился.
Со стороны смотрелось, будто молодые люди любезничают на глазах у всех. «Амурную канитель» прервал звонок на урок.
Администрация школы, предоставив пару помещений и необходимое оборудование с костюмами прошлых лет, умыла руки, совершенно не вмешиваясь в творческий процесс. Председатель комитета комсомола, энергичная, но привлекательная девушка, Варя Семенова, быстро покончив с формальностями, предлагала утвердить общую концепцию веселья.
По поводу привлекательности председателя комитета комсомола, Каретников подозревал, что в этом был определенный расчет воспитателя по внеклассной работе, чтобы таким образом заманить в активную комсомольскую работу побольше парней, обычно отлынивавших от всяких неизбежных формальностей комсомолии. Михаил без удивления воспринял присутствие на сборе аниматоров, «пардон!», по нынешним временам – массовиков-затейников, и Людмилу. Нет! С этим нужно что-то делать, а то ведь в один прекрасный момент, чего доброго утащит в пустой кабинет, и изнасилует его, такого мягкого и пушистого в некоторых местах.
–Ну? Какие будут предложения? – последовал вопрос по существу от главного комсомольского вожака.
А, что тут предлагать? Все, во всяком случае для него, накатано и перекатано. В военном училище, от нехватки женского общества на таких мероприятиях и не до таких мелочей додумывались. Самое главное с себя, такого красивого, большую часть обязанностей снять. Поднял руку.
–Варвара Игоревна, – обратился официально. – А, что тут предлагать? Секретарь у нас, всего этого собрания есть?
–Зачем? – та удивленно подняла брови.
–Предложения записать, план составить, потом его обсудим и ненужное вычеркнем. Соответственно по «нужному», работать начнем.
Вожак, он на то и вожак! Сразу смекнула, как ветер повернуться может. Они ведь не просто «балаган для развлечений», они считай штаб по устройству театрализованного представления. И если покажут себя с лучшей стороны, слухи пойдут, что в такой-то школе… А эти слухи могут ведь и до ушей горкомовских работников дойти. А если заметят? О-го-го!
–Данилова, Люба! Записывай. Ну и…
Каретников поднялся с места.
–Значит так. Достать фото всех учителей школы. Только, чтоб не официальные, сделанные для документов, а из семейных альбомов фотки изъять…
Послышалось хихиканье. Интересно, о чем собранный народ подумал?
–…Фотки отличников и явных разгильдяев и двоечников. Привлечь к нашей группе людей выпускающих школьную стенгазету и на сказочно-новогоднюю тему выпустить газету с вклеенными в рисунки лицами с фотографий. И чтоб не призывы догнать и перегнать были, а чтоб в ней фигурировали сказочные персонажи. Баба-Яга, Змей-Горыныч, Кощей, ну и прочая нечисть, скажем так, главную новогоднюю елку похищают, а добрые волшебники, богатыри, мамки, няньки, царь с царевнами и прочим людом в трансе от этого, а те кому положено, зло побеждают и елку возвращают. Газета должна быть красочно оформлена и внушать оптимизм в завтрашнем дне. Это первое.
Загомонили. Видно, что предложение понравилось. Закреплять успех, пока не очухались.
–Далее. Театрализованное представление провести на основе переработанной под современность одной из сказок. Уверен, что у всех будет все как всегда, а мы этим выдрючимся в передовики. Нас точно заметят, да и не так скучно будет. Времени мало, поэтому сценарий беру на себя. Если освободят на пару дней от школы, предоставлю быстро.
Опять гомон.
–Следующее. Из учеников девятых классов создать бригаду по установке елки в спортзале и украшению ее. На бригаду, так же ляжет ответственность за подготовку зала и выполнение функций народной дружины на время праздничных мероприятий.
–Хорошо!
Подала голос Семенова, происходящее ей, как никому пришлось по душе. Все предельно понятно и главное по делу. Ай, да Каретников! Тихоней до десятого класса просидел, а сейчас вылупился из скорлупы, чешет, как по писанному. Михаил усмехнулся. Хорошо ей! Ясно, что он сейчас именно ее работу исполняет. Ну,.. чтоб тебе служба медом не казалась, получай конкретную задачу.
–Для вас, Варвара Игоревна, особое задание.
–К-хакое? – чуть не поперхнулась от удивления.
–У нашей школы кто в шефах «ходит»?
–Завод ферросплавов и трамвайное депо.
–Вот! Предприятия отнюдь не бедные, а даже наоборот. Раз шефы, у них на школу какие-никакие, а средства заложены, но как правило они о них забывают и перебрасывают на следующий период. Так из года в год и ведется. Дирекция школы особо их на сей счет не допекает, сама забывает, кто есть ху. Так, вы, милая Варвара, свет Игоревна, озаботьтесь выходом на подшефное начальство на предмет новогодних подарков ученикам школы. Поверьте, для предприятий это сущие копейки, а для вас, как комсомольского вожака, жирный плюс, и нашим малявкам будет приятно лишнюю конфету съесть. Власти у вас для роли школьной феи, вполне хватит.
Фигурантка большими глазами смотрела на Каретникова. О шефах действительно никто и не думал.
–Теперь, комсомольскому активу. Все вы прекрасно знаете, чем кто дышит. Предлагаю раскинуть мозгами и подобрать в труппу артистов. Это необходимо будет делать уже с завтрашнего дня. Дальше. Для малолеток создать бригаду организовать танцевальный утренник. Дело не маловажное, помимо хороводов под елкой, подобрать репертуар, чтоб потанцевали. И чтоб Дед Мороз со Снегуркой тоже там до самого конца отплясывали, добавить к ним бригаду каких ни будь скоморохов, пусть контингент «заводят». Самое главное! – поднял указательный палец кверху. – Чтоб на сем мероприятии фотограф был, а лучше два. Потом весь материал в городскую многотиражку передадим, пусть со своей стороны осветят мероприятие. Варвара Игоревна.
–Да?
–Это мы положим на плечи Татьяне Петровне, нашему незабвенному завучу. Ей тоже не грех поучаствовать в общем деле. Я прав? – спросил у собравшихся.
–Да! – было ему ответом.
От описанных перспектив, активисты пришли в восторг и готовы были поддержать.
–И наконец, вечерняя дискотека. Ну, уж тут Варвара Игоревна, ответственных вы отыщите без труда. Все мероприятия разбить на три-четыре последних учебных дня четверти, сначала малыши, потом вечерняя дискотека для шестых-седьмых классов и в последний день – дискотека для восьмых-десятых. Кажется все, что хотел, сказал. Может кто, что добавит?
–Нормально! – высказал общее мнение Старков, высокий блондин, ученик десятого «А». – Если это все проведем, нас еще лет пять в школе помнить будут.
–Тогда персонально распределяемся по участкам работы.
Развернувшийся предновогодний кавардак, пустил учебу под откос и учителя с этим не могли ничего поделать. Парни разбивались на группки и одни уходили к кому-нибудь домой записывать на магнитофонные кассеты шумовые и музыкальные сборники для представления и дискотеки. Другие, в одном из свободных классов расстилали на полу, склеенную из листов ватмана декорацию, и начинали расписывать её гуашью. Постоянно кто-то приходил посмотреть и приносил бутерброды из дома или пирожки-трубочки с повидлом из ближайшей булочной.
На переменах девчонки – исполнительницы ролей – разучивали песни из будущего спектакля и обсуждали костюмы. С утра до позднего вечера узкая и длинная комнатка комитета комсомола походила на революционный штаб, где толклись не только непосредственно занятые в подготовке, но и сочувствующие, те, кто был «на подхвате» и просто любопытные. Всё время там кто-нибудь сидел и делал домашнее задание, пил чай, играл на гитаре. Иногда в дверь заглядывала завуч или директор, делала большие глаза и молча уходила.
За неделю до Нового Года в спортивном зале установили елку. Соответствующая бригада развешивала украшения, крепила декорации. Вся предновогодняя активность переместилась туда. Уже мощные школьные С-90 пробуя свои силы, выдавали децибелами детские новогодние песенки, «Электрический мир» «Миража» или «Agent Of Liberty» «Mike Mareen». Проходили последние репетиции в декорациях и костюмах. Первоклашки удивленно таращились на высоченных старшеклассников, в диком гриме забредавших в столовую. Начальным классам, кроме основного обеда, полагалось бесплатное кипяченое молоко. Ну вы же знаете, как относятся маленькие дети к такому продукту, да еще с пенкой. Значительная часть стаканов с этим полезным напитком оставалась нетронутой на специальных столах. А вот у старшеклассников молодые организмы требовали калорий, особенно если десять рублей в месяц, данные родителями на обеды, не сдавались классному руководителю для включения в список обедающих, а приберегались в качестве карманных денег. В общем, не пропадало ни молоко, ни бесплатный хлеб, лежащий тут же на подносах.
Каретников, наверное полностью погрузился в жизнь своего биологического возраста. На три недели был заброшен спортзал и собственный план занятий. А еще маман! Позвонила на домашний телефон, неудачно выловив Михаила, забежавшего домой пообедать.
–Миша, как хорошо, что тебя дома застала. Съездите с дедом к тете Клаве в магазин, она там для нас кое-что оставила.
–А дед зачем?
–Сам всего не унесешь.
Ясно. До праздников неделя осталась, вся родня у Каретниковых соберется, а его на роль верблюда назначили. Позвал:
–Дед!
–Чего тебе?
–Батя на работу, как, на машине или пешком отправился?
–Пешком.
–Тогда открывай гараж, сейчас с тобой по-быстрому к Клаве в магазин сгоняем.
–А, ГАИ как же?
–Они только на выездах из города стоят.
Бабка заполошно наблюдала, как внук выезжает из гаража, а дед как ни в чем не бывало, раскрывает створы ворот.
–Ой, лышенько!..
Дед усевшись рядом с Михаилом, помахал супруге ручкой. Тронулись. Поехали.
К самому магазину подъехали с заднего двора, туда где обычно разгружают привезенный товар. Каретников припарковавшись, оставил деда в машине, а сам нырнул в ненасытное чрево магазина, «царство кафеля» и специфического запаха разных продуктов. По кишке коридора добрался до двери с табличкой «Завмаг». Постучавшись, вошел внутрь.
–Здрасти, теть Клав!
–О! Минька! Вовремя. Сам?
Тетя Клава маленькая, но дородная, улыбчивая женщина, по годам ровесница матери, была «царицей» продуктового «царства».
–Не, с дедом.
С сомнением, оценивающе, будто впервые видит, посмотрела на высокого, статного и крепкого племянника. Сделав вывод, цыкнула зубом.
–Не! Все не унесете. Да еще и дед в возрасте.
–Попробуем. – Не убеждая, а чтоб что-то сказать, кивнул Каретников, светить то, что он на колесах, не хотел.
Подвела к отдельной стопке коробок, указала на них.
–Вот. Это все к вам переправить нужно.
–Переправим.
Очередной раз подивился простоте матери. «С дедом съездите…», будто дед богатырь Илья Муромец, а он сам на Леху Поповича тянет. О-хо-хо! Права бабанька, слишком легко матери все достается. Примерившись, ухватил сразу три тяжелых коробки, пошел на выход. Уложив все в багажник «Волги», вернулся за остальным. За три ходки управился. Дед из окошка машины посматривал за мельтешением во дворе.
Выехать не успел. Теткино любопытство пересилило все остальные дела. Как раз, когда Каретников захлопывал багажник, вышла на морозный воздух. Чего ж теперь шифроваться, коли за жопу взяли.
–Пока, теть Клав!
–Миша, а повезет вас кто?
–Я и повезу.
–Миша…
Дед все же вышел из салона, окликнул дочь:
–Клавка! Могла б и поздороваться подойти. Чего на парня наехала?
–Дак… как же это? Мишка за рулем?
–Ну, за рулем, и что?
–Папа! Дак…
–Все! Мы поехали. Держи язык за зубами, а то не посмотрю, что дети подросли и муж имеется, ремнем выпорю.
Каретников тронулся с места, оставив тетку открытым ртом ловить ворон. Выруливая, мельком глянул в зеркало заднего вида. Интересно, скажет матери или промолчит?.. Скажет. Он свою тетку помнит…
Ехали не торопясь, Каретников все никак не мог насладиться атмосферой предпраздничного города. Какая-то добрая, и даже в чем-то нежная аура повисла над улицами шахтерского города. Дорога не круто заворачивала к основной магистрали, по правую руку оставляя кинотеатр «Мир», а чуть ниже за ним верхушку копра на терриконе. Где еще такое увидишь, чтоб в центре города красовалось подобное сооружение? Только в Донбассе. Сам город оделся в праздничный наряд. Оно конечно, кроме кинотеатров, баров и дискотек в городе особых развлечений для молодежи нет, только молодежь особо и не страдает. Вон как споро по магазинам мотается, снег топчет! Атмосфера общей доброжелательности и взаимоуважения царит на каждой улице, отражается на каждом лице. И не потому, что скоро праздник. Внутреннее спокойствие, осознание жизненных целей и способов их достижения, уверенность во всем на десятки лет вперед, возможность занять достойное место в жизни, витает в воздухе. Вот именно поэтому. Закон – человек человеку волк, от людской безысходности и принесенной с Запада бациллы капитализма, появится лишь в девяностых годах и народ примется «рвать» друг дружку, а старики тихо вымрут, не перенесут метаморфозы с государством.
–Чего молчишь? – подал голос дед.
–Городом любуюсь.
–Эт, да-а! Красиво. Огоньки кругом, елки с игрушками. Мишаня, вон базар елочный, – указал пальцем в сторону огороженной территории, где прямо с машин торговали зелеными «красавицами» – Может елку домой купим?
Глянул по направлению указки.
–Эх, дед! Знал бы, как мне эта елка в школе надоела. Ладно, давай.
Только на порог! Только машину поставил и багажник разгрузил! Звонок телефона.
–Ало!
–Миша, кто тебе разрешил за руль садиться?
Это мама. И чего ей сказать? Кгым!
–Ты разрешила.
–Я-а-а? – слышно в трубке, как от возмущения дыханье сперло
–Да. Ты. Вспомни, что ты мне по телефону сказала? Бери деда и езжайте в магазин к тете Клаве.
–Я имела ввиду на трамвае…
–Мама, значит в следующий раз, выражать свою мысль нужно ясней. К тому же, то, что мы с дедом привезли, на трамвайчике нужно два, а то и три раза оборачиваться. Так, что ты полностью права, разрешив поехать на машине.
Вот уж не думал, что мать положит трубку. Видно переваривает услышанное. Теперь поскорей линять из дому, иначе звонками затрахает. В школу.
…С началом представлений, участники их, практически полностью выбыли из учебного процесса.
– А где у нас сегодня Добрикова, Самарин, Каретников и Андреева? – удивленно спросила Ольга Евгеньевна.
– У них сейчас ёлка для третьих классов. – Пояснила Линка Мазур с некоторой завистью в голосе.
– Замечательно! Передайте им, что жду их сегодня к пяти вечера на полугодовой контрольный опрос.
В промежутках между выступлениями для очередной параллели, артисты и массовики-затейники валились на узенькие лавки спортзала, «гримеры» поправляли им поплывший грим, «звукооператоры» перематывали пленки и припаивали оторвавшиеся разъемы. Организовывать малышей помогали молодые учительницы младших классов.
В последний учебный день года, в шесть вечера наконец-то вступила в силу кульминация праздника – Новогодний вечер для старшеклассников. С пяти часов на входе школу встала бригада старшеклассников с красными повязками «ОКО» – оперативный комсомольский отряд, усиленная военруком Дыниным.
Последнее представление играли особенно отвязано, для себя. В паузе между спектаклем и дискотекой, публика бегала в буфет. Каретников сходил тоже, а возвращаясь, самым наглым образом был затащен в класс. Кто бы сомневался? Людка! Повисла на нем, как кошка на стволе дерева. В общем-то, ничего из ряда вон выходящего.
Шуры-муры одноклассники крутили и раньше, и медленные танцы танцевали отнюдь не на «пионерском расстоянии», только ведь он не мальчик и знает чем все может закончиться для великовозрастного ребенка с формами молодой девушки. Нет! Не беременностью, уж этого-то он не допустил бы. А вот большим разочарованием в жизни, это уж точно.
–Людмила, не балуй!
–Миша… хочешь? Ну, сам знаешь…
–Не хочу. И не обижайся пожалуйста. Школу закончим, тогда.
–Противный!
Чмокнула в губы и выбежала из класса. Ф-фух! Вытер вспотевший лоб. Эк его проняло! Можно сказать, по самой кромке прошел. А ведь от девчонки пахло не только духами, но и слегка спиртным… Кажется так попахивает «Портвейн». Вот же дуреха!
…«Итало-диско», сменялось танцевальными хитами советской эстрады, в них вкраплялись редкие, но убойные рок-н-роллы от группы «Секрет», от Джерри Ли Льюиса, дважды или трижды объявлялся «белый танец». Он приглашал на танец, его приглашали, при этом косо поглядывая в сторону Добриковой. Примерно в пол-одиннадцатого вечера включили последнюю композицию, а в ее середине завуч не дрогнувшей рукой зажгла свет в зале. Народ с неохотой потянулся в раздевалку. Кажется все, и этот отрезок школьной жизни он отпахал.
Самое интересное, у школьного крыльца отмечала праздник и толпа родителей, пришедшая встречать деток после «вечера». Слава Богу, его родоки до такого не додумались. А может и правильно, что чадушек встречают…
–Мишка! Вставай!
Кой черт, вставай? Сашка, ты совсем очешуел? Каникулы же! Дай спокойно пожить жизнью простого, советского школьника! Тем более если сегодня вся родня притащится, будут колбаситься почти до утра, поспать точно не дадут.
–Мишка!
Зашевелился, глаза открыл. Вот неугомонный! Вчера заявился, как снег на голову упал. Старший брательник. Каникулы у него, сессию в институте досрочно умудрился сдать, теперь вот на правах старшего выдрючивается.
–Чего тебе, Саня?
–Тебя к телефону. Девица!
Гадство! Кому же там так неймется? Не одеваясь, в надежде вернуться к подушке, в трусах и майке, босыми ногами пошлепал к телефону.
–Ало!
–Привет Миша!
–Привет. Это кто?
–Ха-ха! Не узнал? Варя Семенова.
–О! Привет. Извини, еще не проснулся.
–Нас всех можно поздравить. Звонила Татьяна Петровна, наша школа в ГОРОНО у всех на слуху.
–В каком смысле?
–В хорошем, Миша. В хорошем. Похвалили. И за работу с шефами похвалили, и за стенгазету. Такой придумки ни у кого еще не было, мы первые. Спектакль наш понравился, сказали необычно, но интересно и не затерто. В газете про нас напишут и фото пропечатают. Ты молодец!
–Я рад.
–Слушай, тут такая удача выпала, родители Сережки Кострового в гости уходят, ну и квартира в его полном распоряжении. Хочешь Новый год с нами отметить?
–Как-то не думал о таком…
–А ты подумай. Я тебя приглашаю.
Кострового Михаил не знал. Судя по всему, на квартире собираются молодые комсомольские лидеры школ города. Они-то друг с другом всегда вась-вась. Будущая элита блин! Это Варька его тащит вроде как своего парня. Заметил призывные жестикуляции брата, тот весь разговор слышал. Тоже видать неохота в Новогоднюю ночь дома с родней сидеть. А почему бы и нет? Поглядим, как гуляет комсомолия!
–Варюха, к нам мой старший брат в отпуск приехал. Давно не виделись…
–Так с собой его прихвати. Он, как, не слишком серьезный?
–Разгильдяй, каких еще поискать!
–Не запойный?
–Издеваешься?
–Тогда жду вас обоих.
–Диктуй свой адрес и во сколько за тобой зайти…
Сашка погрозил кулаком.
–Ну, т-ты!..
Между тем времени уже было, двенадцатый час. День на дворе. Вот это он прищемил на массу, словно сразу за прошедшие полгода выспаться хотел. Хм! Каникулы. Подумать только 31 декабря. Но организму на все это было параллельно, он просигналил, что пора бы озаботиться о хлебе насущном. Сработала привычка, завтракать перед уходом в школу.
На кухне застал необычную картину. Кроме бабули, у стола и плиты «стояли» тетки. Нет не так! Его родня, дальняя и ближняя, в количестве шести теток, помогали бабуле готовить на Новый год. Это те, которые под каким либо предлогом смогли с работы слинять. Значит, дом сегодня вечером будет, что тот лесной муравейник, в Алмазнянской балке, над которым они с отцом шефство взяли. Помнится, родни у Каретниковых в городе и близлежащих населенных пунктах, порядка пятидесяти человек наберется, это конечно если со стариками и младенцами считать. Из них большая часть здесь праздновать будет. Дурдом на колесах! Правильно сделал, что на Варькино предложение согласился.
Поздоровался. Кухонная атмосфера, несмотря на большой объем стряпни, была приподнятая. Холодец бабанька еще вчера сварила, а сейчас резались и укладывались в соответствующие тарелки и блюда салаты, тут же заправлялись майонезом и сметаной. Оливье, селедка под шубой, «Мимоза». На сковородке шкварчали котлеты. Из духового шкафа шел дурманящее вкусный запах гуся. Тетя Тося вскрывала банки с летними заготовками. Клава, бабушкина родная дочь, столовой ложкой обильно накладывала на нарезанные куски батона с маслом, черную и красную икру. С ума сойти, все говорят, что плохо живут! Их сунуть в его время, когда за сто грамм вот этой самой черной икорки, нужно выложить тысячи полторы кровно заработанных рубликов, посмотрел бы, как изворачиваться пришлось. Жируют! Каретников хорошо запомнил тот случай, когда с отцом по необходимости заглянули в магазин, где завмагом работала батина тетка, жена Ивана Прокопича. Как раз после смены, шахтеры вышли на поверхность, и помывшись, заскочили в магазин, пропустить по сто граммов «беленькой». Дело ясное, работа у них тяжелая и опасная, не ровен час в шахте завалит, вот и употребляли. Но дело в другом! Магазину план выполнять нужно, а осетровую икру редко кто покупал, не понимал народ своего счастья. Поэтому икру совали в нагрузку к выпивке, если ее на розлив продавали, а магазин предоставлял именно такую услугу. Так вот, Михаил и был свидетелем одного из таких моментов:
–Марина, мне сто пятьдесят водочки и соленый огурчик!
–У меня к водке осетровая икра нагрузкой идет.
–Да, нафиг мне она?
–По-другому не дам!
–Вот же вредная баба! Ладно уболтала, только огурец тоже дай.
Заплатил. Тут же стакан оприходовал, огурцом закусил. Довольный.
–А эту жабью радость, себе оставь.
Сунул тарелку с икрой под руку продавщице.
Сколько это ему тогда было? Лет восемь. И ведь запомнил же? Такое не забудешь.
Наложил на тарелку три котлеты, прямо с горячей сковородки, пару ложек пюрешки. Взял ломоть хлеба. Только хотел уйти, как эта змея подколодная, тетя Клава, с вопросом полезла.
–Миша, а кто тебя на машине ездить научил?
Вот же неугомонная! Далась ей та поездка на батькиной «Волге». Но «в бочку не полез». Зачем? Праздник же. Ответил:
–Дед.
–Вот врунишка! Папа за рулем ездить не умеет.
–Уже умеет.
Быстро делать ноги. Ему в полемику вступать не с руки. И без него по косточкам обсосут, вспомнят, что было и чего не было. Вдогонку услышал бабкин голос.
–В кладовке лимонад возьми. Запьешь завтрак!
В кладовку сунулся. Мать моя женщина! Сколько… Особого разнообразия в напитках кстати не было. В прохладе кладовой комнаты, штабелями стояли ящики с напитками. Пять ящиков «Столичной», ящик лимонного ликера, по ящику коньяка «Дербент» и «Белый аист», отдельно друг на друге громоздилась тара с напитком «Буратино». Мать честная! Куда столько?.. И ведь, что характерно, все это выпьют. Сунул руку в картонную коробку, нащупал пробку в фальге на горлышке бутылки, вытащил на свет Божий. О! «Советское шампанское», сладкое. Пять коробок. Это уже явный перебор! Нужно будет одну коробку с собой в гости взять. Не дешевое удовольствие, семь с полтиной рэ за бутылку. Школьным комсомольским вожакам пустить пыль в глаза, они же не в Горкоме подъедаются, значит, подбирают крохи с барского стола.
С тарелкой и бутылкой лимонада в руках, зашел в зал, уселся в кресло. Дед лежа на диване с большим удовольствием, наверное по десятому разу, смотрел по телевизору «Соломенную шляпку». Отвлекшись от фильма, спросил:
–Чего краля хотела?
Не! Ну что за деревня? Все про все знают!
–На сейшен приглашает.
–Куда?
–Отметить Новый год в молодежной компании.
–И?
–Пойду. Все равно, дома отдохнуть не вариант. Вон, с Сашкой вместе и пойдем.
–Нинка против будет.
–Однозначно. Дед, а ты на что? Не забывай, мне не семнадцать лет, а на минуточку, гораздо больше. Больше чем твоей невестке.
–Нда!
Дед отвернулся к телевизору, а Михаил наворачивая вкусную еду, больше разглядывал елку стоящую в углу зала, по новогоднему, подмигивающую огоньками лампочек. На звонок телефона, поднялся уже сам. Звонила Добрикова.
–…Миша, с кем Новый год встречать будешь?
–О, Людочка! Все по накатанной, в кругу семьи и многочисленной родни. Как водится, сначала буду смотреть «Эту веселую планету», потом «С легким паром», застолье, выступление генсека, снова застолье и «Голубой огонек», потом баюшки-баю, под храп мужской половины родичей, оккупировавших всю полезную площадь моей комнаты.
–Я тоже примерно так же. В школу на уборку спортзала придешь?
–Нет. Официально отпущен до конца каникул.
–Везет!
–Ну, с наступающим тебя…
–Кому это ты так вдохновенно врал? – спросил дед.
–Подруге.
–Погубят тебя бабы, Мишка!
–Замаются губить. Я ведь и в прошлой жизни женатым ни разу не был…
–А в этой обязан потомство после себя оставить.
–Посмотрим.
Под самый вечер, когда на дворе стало явно темнеть, родственники срочным порядком стали приходить и подъезжать в «родовое гнездо». Такое положение происходящих событий ни для кого не было чем-то необычным. Новый год в стране советов был очень шумным и массовым праздником. Все ходили толпами друг к другу в гости, поздравляли, шутили и веселились. Мать с отцом, практически и от порога дома не отходили, встречали гостей, обнимали, суетились, принимали верхнюю одежду у взрослых и помогали раздевать детвору. Праздничный стол ломился от яств и напитков, в стенах жилища слышны были шумные разговоры, ненавязчивый фон телевизора и магнитофона, крики детей, устроивших потасовку в комнате Михаила. В общем, все как у всех. Дурдом отдыхает!
Михаил «сунув нос» в большую комнату, глазами разыскал брата. Сашка о чем-то спорил с Иваном Прокопичем. Пора вытаскивать спорщика из цепких рук «основного», иначе он Сашке по любому вопросу «плешь на голове проест». Знаем! Проверено на себе!
«Прокоп», как бабуля его звала за глаза, «парень» еще тот! Если имел свое мнение, то уже не переубедишь. Если спорил, то до хрипоты. Выпить – любитель, но при этом никогда не пьянел, а уж поесть вкусненького – от стола не оттащишь. А вообще-то, надо отдать ему должное, дядька умный.
–Дядь Вань, мне Сашка нужен!
Обернулся к внучатому племяннику, окинул его взглядом. Невооруженным глазом можно увидеть, что Прокопич навеселе. Но лишь слегка! Интересно, это ж сколько он уже водочки выпил?
–Мишка! Обалдуй! Тебя батька не научил, когда люди беседуют, мешать не след?
–Учил. Дядь Вань, ну о-очень нужен!
–Забирай своего Сашку!
Что-то сегодня дядька настроен благожелательно. Обычно… Ах, да! Праздник же. Схватил под руку брата, скорей потащил в коридор.
–Ну? Мы идем? Или ты заякорился и хочешь остаться с гостями?
–Пора уже?
–Давно.
–Матери нужно сказать.
–Дед скажет. Да и не до нас ей сейчас. Сам видишь, какой бедлам вокруг. Выходи на улицу, а я еще в кладовую заскочу.
По лестнице поднявшись на третий этаж панельной пятиэтажки, нажал на кнопку звонка. Явно не век двадцать первый, пока поднимались, из-за полотна каждой двери слышалась бравурная эстрада и шум веселья. Пластиковых окон и металлических дверей, способных гасить звук еще и в помине не было. Сашка озирался, будто удивляясь буйству народа за дверьми. Странный у него брательник. Как только к дому подошли, куда-то делась его решительность. Для Михаила, компания в которую шли, тоже незнакома, но чего так кексовать?
В открывшуюся наконец-то дверь, выглянула девчонка лет одиннадцати. Большеглазая, опрятно причесанная, в нарядном платье. С любопытством оглядев двух парней, не здороваясь, спросила:
–А вы кто?
–Варвару зови. – Улыбнувшись детской непосредственности, велел Каретников. – Скажи, ухажеры пришли.
–А-а-а! – глаза мелкой выпустили на волю хитринку. – Поня-атно!
Ребенок чуть повернув умиленную мордашку в строну квартирного коридора, но продолжая косить глазами в сторону «гостей», крикнула:
–Варька! Варька к тебе тут мальчишки пришли!
Комсомольский вожак школы в обворожительном наряде, можно сказать, «выплыла» на порог. Красива, черт побери! Она и в обычной одежде смотрится, заставляя старшеклассников «слюни пускать», а тут, так вообще, ввела брательника в ступор.
–Привет, ребята! Я уже готова. Сейчас пойдем. Да, вы заходите, чего за дверью топтаться?
–Привет. – Поздоровался Михаил. – Знакомься, мой брат Александр.
–Варвара.
–Саша. – Промямлил братишка.
–Варя…
Каретников точно знал, что райкомовские комсомольцы бухали больше и чаще всех. А что прикажете им делать – рабочий орган у них один, и то язык. Причем они не просто пьянствовали, а устраивали оргии – Тополь в своей книге «Россия в постели» сотую долю процента описал того, что происходило в их кругах на самом деле. Но на территории района комсомольские вожаки не светились, а всем райкомом уезжали пьянствовать и предаваться во все тяжкие, в соседние районы, где их мало кто знал. Но то «верхушка» организации вела себя неподобающим образом, в нее простому смертному еще «прорваться» нужно.
Компания, в которую их привела Варвара, была самыми обычными парнями и девушками, молодыми людьми, еще не испорченными «системой». Накрытый стол, походил скорее на «студенческий», чем на классический семейный, и потому двенадцать бутылок шампанского встречены были на «Ура!». Кстати, кроме Михаила, все присутствующие и были студентами, только помимо Сашки, они учились заочно.
Старый год проводили как положено, за столом в тесноте да не в обиде. За разговорами телек даже не включали, а магнитофон поставили на минимум звука. Михаил лишь отметил, что все собравшиеся слегка повернуты служением организации, в которой трудились. Может это и правильно? Нелюбимая работа выматывает нервы, заставляет чувствовать свою неполноценность.
– Комсомол настоящее братство, – уверенно пояснил ему Толик Сенчин, кажется он упоминал, что трудится в третьей школе. – Бывало, посылают в командировку в незнакомый город, или на сессию приезжаешь, если возникли какие-нибудь проблемы, мне их помогают решать совершенно незнакомые комсомольцы.
–Это точно. – Подтвердила Лена, соседка Толика за столом, фамилию Каретников не запомнил. – И это несмотря на то, что у ВЛКСМ нет реальной власти. Мы лишь помощники коммунистов. Получаем от партии задачу, и… никаких ресурсов для ее выполнения. Крутишься, как можешь, сам все организовываешь. Мы школа управленцев той формации, которую требует время.
В общем шуме за столом прорезался Сашкин голос.
–Ребята, а как сейчас в комсомол принимают? Говорят, лютуете, особенно засыпаете на вопросе о принципах демократического централизма?
Вот уж не знал, что Сашка такой продвинутый. Или хочет выпендриться перед Варькой? С тех пор, как их познакомил, он с нее глаз не сводит. Пропал братишка! Что, в городе Ростове, у них в институте, красивых баб мало?
На вопрос брата ответил чубатый, серьезный парень. Слегка полноватый, но как говорят, косая саженью в плечах присутствует.
–Откуда такие сведения, Александр?
–Ну, я ведь тоже комсомолец. Слухами земля полнится. В частности, поступившие на первый курс, впечатлениями делятся.
–Страшилки все. Новым кандидатам только рады, поэтому никого при приеме в комсомол не «валят». Одна беда, в Райком сверху «спускают» план по набору. А там четко указано, необходимо принять в комсомол столько-то рабочей молодежи, столько-то сельской. Поэтому, чтобы выполнить этот план, некоторых людей умудряются принимать в комсомол… дважды. Рабочая молодежь иногда даже на бюро не приходит, вступая в ВЛКСМ заочно. Бывает человек и не знает, что стал членом организации.
–Ха-ха-ха!
Каретников не мог сдержать смех от того, что услышал. Дикость! Варька, стерва такая, злющим глазом зыркнула на нею же приглашенного парня. Этим кадрам действительно не до смеха. Политика партии, понимаешь! Разрядка напряженности за столом пришла с дальнего конца стола. Худой как глист, рыжий паренек, с пустым фужером поднялся от стола, провозгласил:
–Вино по цвету бывает разное. Я патриот, мне крепленое красное.
Отпустило всех.
–Предлагаю о работе больше ни слова! – выпалила симпатичная девчонка.
–Поддерживаем!
Выпив за старый год, курильщики потянулись на балкон. Каретников заметив в углу комнаты прислоненную гитару с бантом, без задней мысли подхватил ее на руки, прошелся перебором по струнам.
–Умеешь? – подсев к нему, спросила смешливая девчонка.
–Когда-то умел, – сорвались с губ слова.
–Ха-ха! Смешно! Скажи еще, не в этой жизни!
–Точно.
Играть на гитаре он научился в КВВОКУ, на втором курсе, в лагерях. Ну и естественно потом, после летнего отпуска. И голос у него был, как раз такой, какой нравится девицам. Будто подслушала мысли, снова спросила:
–И петь умеешь?
–Могу. – А, чего?
–Спой!
–Я комсомольских песен не пою. Нет предрасположения.
–Спой какую можешь.
Вот, привязалась. Сходу и не вспомнишь, какие сейчас песни. А! Была, не была! Споет то, что всегда нравилось женскому обществу. Вряд ли комсомолки от них чем-то особым отличаются. Ущипнув струну, вторую, третью, пустил нотный фон и запел песню Малинина приличествующую и в салонном обществе дворян, начала прошлого века, и приемлемую в офицерской среде нынешнего времени:
-Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала.
В расплавленных свечах мерцают зеркала.
Напрасные слова я выдохну устало.
Уже погас очаг,
Ты новый не зажгла.
Напрасные слова– виньетка ложной сути,
Напрасные слова нетрудно говорю.
Напрасные слова, уж вы не обессудьте.
Напрасные слова, я скоро догорю…
А женская половина общества явно «поплыла». Вон как слезки в глазах заблестели! Это вам не про БАМ хором распевать. Каждая в душе мечтает о принце любящем и любимом, женскую сущность никакой политикой не перешибить. Проверено! Женщина за любовь готова душу продать, предать и на костер взойти. Вот и мужики с балкона на звуки живой музыки потянулись.
Взгляд, глаза в глаза попросившей его спеть девушке. Не отвлекаться больше ни на кого. Только он и она. Весь мир исчез, растворился. Перебор пальцами струн, добавить в голос трепета и чуть-чуть мягкости и лишь слегка нежности. Продолжил бередить юные сердца собравшихся:
-У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик,
Не спутает следов мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца понять мне не позвольте.
Судьбу напрасных слов не торопясь решать.
Придумайте сюжет о нежности и лете,
Где смятая трава и запах васильков.
Рассыпанным драже закатятся в столетья
Напрасные слова, напрасная любовь.
Напрасные слова– виньетка ложной сути.
Напрасные слова нетрудно говорю.
Напрасные слова, уж вы не обессудьте.
Напрасные слова, я скоро догорю…
Ты плачешь? Сильная девочка, наверное уже поставившая перед собой цель в жизни. Ты плачешь? Дожать! С надрывом повысить голос! Так, чтоб на излом, чтоб безысходность сквозила в каждом слове…
-У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик.
Не спутает следов мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов не торопясь решать…
Резко замер, отвел глаза в сторону, а только что спетая песня словно растворилась в большой комнате, впиталась в каждого из присутствующих. Как лавина, пронеслись громкие аплодисменты. И шепот той, для кого собственно и спел.
–Спасибо!
–Мишка! Почему никто в твоем классе не знает, что ты так поешь?
Это Варвара проклюнулась.
–А, что, нужно об этом на каждом углу кричать?
Кто-то поинтересовался:
–А кто автор песни?
С усмешкой ответил:
–Прощения просим, автор неизвестен.
Пусть все будет, как должно. Настанет время и великолепный певец Малинин, своим голосом и этой песней, будет терзать женские сердца.
–Еще спой!
–Да вы, что? Граждане, вы веселиться собрались, или песни под гитару слушать?
–Спой!
Звонок в дверь, заставил хозяина выйти в прихожую, и тут же появиться в сопровождении соседей сверху. Дядьки и тетки навеселе, но в адеквате, возрастом за тридцать годов, внезапно нагрянули к соседу снизу.
–А у нас балкон открыт. Слышим, артист под гитару классную песню лабает. Ну и… по-соседски спустились послушать. Пустите?
–Пой, Миша!
–Жги, давай!
Твою мать! Ну и выдал, как полагается! А, чего?
–Сиреневый туман,
Над нами проплывает,
Над тамбуром горит,
Полночная звезда…
А потом еще! И еще! Слава Богу, когда спел «Черные глаза», кто-то умный и не теряющий контакта со временем, выкрикнул:
–Товарищи! Через десять минут Новый год наступит!
–Телек включайте!
На экране телевизора появлялся бровастый, весь увешанный звездами «Героя», генсек и причмокивая губами, поздравил страну и пожелал гражданам всех благ. С началом боя курантов все орали «ура», чокались, и пили шампанское.
Потом уже началось веселье. Одни танцевали, другие смотрели «Голубой огонек» в маленькой комнате, периодически выходя покурить или по другой какой надобности. Время ускорило свой бег, стараясь быстрей пробежать оставшиеся до утра часы, самой волшебной ночи в году.
После веселой, бессонной ночи и теплой квартиры, погода на улице показалась противной и холодной. Скорей бы домой добраться и в люлю. Спать! Только спать!
Пересекая тропинку между двух четырехэтажек, Каретников услышал голос. Кто-то позвал. Оглянулся. На углу дома стояла молодая женщина в характерной, аляповато-цветастой юбке, спускавшейся из-под короткой шубейки до самого низа ног. Черноволосая, красивая, румяная на морозе. Окликнула его.
Надо сказать, что в городе имелась цыганская слобода и Михаил в своем босоногом детстве частенько гостил в ней у таких же как он голоштанных сверстников. Цыгане, такие же люди, как и остальной народ проживающий в Донбассе. Ничем не лучше, но и не хуже других. Только со своими жизненными принципами, ну и соответственно, со своими «тараканами» в голове.
Подошел. Может помощь какая нужна?
–Бахталэс чайюри! Со ту камэс?
–О! Чаворо гаджо говорит на нашем языке?
–Слегка. В вашей слободе у меня друзья имеются. Так, чем помочь?
–Это я тебе помочь хочу. Давай по руке погадаю…
–Ага, всю правду скажешь. Я понял. Слушай, устал, домой хочу, спать хочу. Держи. С Новым годом тебя, манушуваро.
Сунул в изящную ручку червонец, решив поднять настроение «начинающей шувани». А, вдруг толк будет.
–От души!
Кольца золотых серег, мелодично дзинькнули, присоединив свое звучание к развеселому смеху девчонки.
–Ой! Гаджо, потешил! Когда бы это цыганка от денег отказывалась?
Смех оборвался резко.
–Возьми отдарок, парень! – лицо серьезное, в глазах ни капли веселья. – Запомни, когда станет совсем туго, когда подумаешь, что конец приходит, бросишь его на землю со словами – «Рада велит!». Понял ли? Не забудешь?
Потянулась к нему, чуть приподнялась на цыпочках, чтоб уравнять рост. Повязала на шею, прямо между воротником и шапкой простенький лазоревый платочек.
Повторил:
–«Рада велит!».
–Молодец! Иди, спи.
Домой Каретников добрался утром. На часах девять. Войдя в калитку, столкнулся с курившим у крыльца Иваном Прокопичем. Х-хы! Смотри-ка, небось всю ночь колбасился, водку пил, а выглядит «огурцом»! А ведь ему,.. за полтинник.
–Явился? Пропажа!
–Ага.
–Брата где потерял?
–Девушку провожать пошел.
–Мать тут переживала.
–Догадываюсь.
–Фигня, Мишаня! Не бери в голову, все путем! У нас здесь тоже веселуха была.
–Это как?
–А так! Дети в час спать легли, ну а мы все после трех. Ясно дело, праздник, вымотались. Батяня твой, с Лехой и Василем, покурить вышли.
–Ну, и?
–Ха-ха! Покурили. Замок-то на двери, твой дед, английский повесил. Вышли и дверь захлопнули. Вот почитай с трех до пяти вокруг хаты и бегали. Как не замерзли?
–Так ведь мороз всего градусов семь, не больше, и ветра нет. Чего ж тут мерзнуть?
–Ну да, ну да. А ты спроси, в чем они одеты были.
–И в чем?
–На Витьке – трусы и майка, на Лехе – галстук и трусы, даже майки не было. Вот Васька, ха-ха! Тот, мужик запасливый. На нем кроме трусов и майки, на голове еще фетровая шляпа была. А-ха-ха-ха! Зачем одел, сам не знает. Они ведь после перекура спать собирались, а в доме у вас тепло, да еще и выпивка свое брала.
–Как же в дом зашли?
–В пять утра, твоя бабка до ветру поднялась, ну и запустила этих олухов небесных.
–Прикольно.
–Ну а ты как?
–Спать! Устал…
