Глава девятая

В калитку громко постучали. Каретников давно поднялся с кровати и уже вышел из дома, когда услышал этот стук. Утро солнечное, морозное, самое то, чтоб прогуляться в центр города. Однако, кого там нелегкая принесла? Пошел открывать.

За воротами стояла «двадцать четверка» черного цвета, а возле нее трое мужиков одетых тепло, словно собиравшихся весь день провести на морозе. Старик и двое молодых.

–Здравствуйте. Вы к отцу? – спросил у старшего по возрасту.

–Деда зови.

Проигнорировав приветствие, приказным тоном сказал тот.

Деда, так деда. Позовет, чего ему? Видать кто-то в семье захворал, потому и нет у человека настроения, политесы разводить, а обычный доктор помочь не в состоянии. Так уже было не раз. Зайти во двор не пригласил, чем-то эта троица ему не глянулась. Четвертое января, каникулы в самом разгаре, и провести их Михаил хотел в полном безделье, ничем не занимаясь и ни о чем не думая. У деда настроение второй день ни к черту. Спросил, что случилось. Так, тот отмолчавшись, ушел в свою спальню. Может и этих, которые приехали, видеть не захочет.

–Дед, там к тебе троица каких-то придурков на черном «Волжаке» подкатила. Старый перец тебя требует.

На удивление дед собрался быстро. Прямо на рубаху накинул кожух, шапку на голову, сунул ноги в валенки и так скоренько метнулся к воротам. Любопытство заставило не отставать. На его памяти первый раз такое, чтоб дед к кому-то спешил. Может знакомец какой пожаловал.

–Здравствуй, боярин! – первым поприветствовал деда старый крендель.

Ты смотри, как обозвал! Ну, точно старость не радость, ума не добавляет. Приветствие деда, тоже удивило Михаила.

–И тебе здоровья, волхв! Давно не виделись.

–Слава богам, давно. Времени у нас мало, поэтому сразу к делу.

–Его никогда много не было. Я вчера дрожь земли ощутил. Значит беда?

–Она самая. В вашем городе, на проспекте, два дома трещину от фундамента до крыши дали, здание детского сада на параллельной улице полностью вниз ушло. Год начался с происшествия. Городское начальство считает, что все это случилось от выработки проходки под городом. Мол, из-за работы шахт образовались пустоты, вот потому и здание вниз рухнуло.

–А что, разве под городом все благостно?

–Но, ты же догадываешься об истинной причине?

–Скоро Рождество.

–В самую точку попал. Тебе боярин, старость свою дома придется оставить, да выходить на поиск двух пропавших детей. Ну а я со своими родичами, колдуньями озабочусь.

–Добро. Надеюсь, помнишь координаты Лысой горы?

–Не учи. Я даже у некоторых мерзавок адреса знаю, а там по цепочке пойду, все их местное гнездовье выжгу. – Протянул маленьких размеров кейс, который все время держал в руке. – Здесь все. Адреса, личная вещь, фотографии похищенных детей.

Дед принял чемоданчик. Каретников заметил, как просветлело его лицо.

–Удачи тебе волхв!

–Тебе тоже. Ты новика с собой возьми, один не лезь.

–Он не спасатель, он воин. А вообще без советов разберемся. Прощай.

Сорвавшись с места, волга на скорости ушла за поворот, оставляя после себя снежное марево морозной взвеси.

–Дед, я что-то не понял! Кто, что, куда, зачем? Может, поделишься информацией?

–Это патриарх координаторов реальности, со своими родичами приезжал. Он за десятком родов, куда и наш род входит, присмотр ведет. Антон ему правнуком доводится. Ну, а уж когда нужда в ком-то из бояр приспеет, за помощью обращается.

–Так он наш начальник выходит?

–Нет над нами начальства. Волхвы сами по себе, бояре сами. Только положенного по древним заветам не нарушай и можешь жить согласно своей Варне.

–А варна, это как?

–Жизненное предназначение человека, его предначертание. Вот у меня она – людей лечить, если потребуется, спасать, из плена вызволять. Твоя, как я понял, совсем в другом заключается. Ты воин. Заточен на бережение государства в целом.

–А десять родов, это как?

–Э-хе-хе! Было десять. Давно, тысячу лет назад. Сейчас из нашего десятка только три рода осталось. Все! Мне сейчас не до разговоров. Детишек найти нужно.

–Я с тобой!

–Так ведь Варна!

–Ничего, по-родственному помогу. Все одно, не при делах пока.

–Как скажешь. Я против спутника, ничего не имею.

Направились к дому, когда навстречу им вышел Сашка, наряженный как новый, только что отчеканенный пятак. Светится весь. Дед озабоченно прошел мимо, лишь потрепал чуприну на непокрытой шапкой голове. В глаза бросается, любит дед старшего внука, радуется за него. А Сашка форсит. Правда, в отличие от Михаила, волосы у него длинные, не стриженные. Такой весь моднявый, ну просто сил нет смотреть. Михаила, по жизни военного, всегда раздражали «гривы» у мужиков.

–Куда намылился?

–С Варей в кино пойдем.

–Эк, она тебя присушила!

–Завидуешь?

–А, то!

Когда зашел в комнату к деду, тот уже развернул на столе подробную карту города и прилегающих к нему населенных пунктов. На карте лежали фотографии девочки и мальчишки лет пяти, не старше.

–Что там Санька?

–На свиданку умотал.

–Хорошо. Не будет под ногами путаться.

–Чем помочь?

–Пока ничем. Сиди, смотри, ежели желание есть. Только форточку открой.

–Мороз же, комнату выстудим?

–Делай, как сказал.

Наложил руки на обе фотки, глаза закрыл и словно задумался. Каретников усевшись в стороне, наблюдал за действиями деда. Старый собрал фотографии в стопку, из одежды извлек зеленый камешек на шнурке, положив его поверх изображения девчонки, накрыл ладонью правой руки, заговорил вслух, будто молитву читал:

Каретников кажется ощутил незримые изменения в самой комнате. То ли показалось, то ли на самом деле сильнее повеяло сквозняком из форточки. А еще, сама форточка внезапно закрылась. Может ветром захлопнуло? Обернулся на звук. За окном солнце светит, ветви деревьев снежными шапками одеты и не ветринки, не сквознячка. Погода стоит тихая. Это так надо понимать, что дед чего-то наколдовал. Перенес внимание на дедушку, имевшего сейчас вполне довольный вид. Спросил:

–И что, эта Ирина надо понимать, скоро к нашему дому придет?

–Балбес великовозрастный! Чему вас там в ваших академиях учат? Чем ты слушал? Мозгами раскинь! Ну?

–Хорош наезжать, объясни.

–Объяснять, только время тратить. Сейчас душа девочки вот в этот кристалл изумруда заключена, а там где сейчас сама девчонка, только ее телесная оболочка пребывает. Она для похитителей, представляется спящим ребенком.

–А мальчишка?

–У меня не семь рук, и инструмент всего лишь один. С мальцом после разберемся.

Сунул спицу в точку на карте, где как понял Михаил, пропечатан был район их с дедом проживания. Приподняв над картой нитку с повисшим камнем, прислонил к верхнему концу спицы и тот нарушая все законы физики, тут же, существенно отклонился в сторону.

–Бери линейку, карандаш, проводи по листу карты черту в сторону отклонения. Нам душа путь к своему вместилищу указывает.

Сделал. Оба склонилось над листом.

–Что у нас здесь?

–Странно. Там толком ничего и нет. Если через железку переехать, вправо Алмазнянская балка будет, но она далеко от линии забирает. Левее шоссейка на Басаргино ведущая, но тоже левее черты проходит. А указка в голую степь нас направляет, даже посадки в стороне от нужного места растут.

–Может, хутор какой?

–Нет там хуторов. Ближайший – цыганский. Так, сам смотри, он от указанной точки, километрах в восьми. Ладно, на местности посмотрим. Одевайся, беги в гараж, заводи керогаз, прогревай мотор, а я пока в путь-дорогу соберусь, бабке позвоню, чтоб особо не волновалась, если до нас «не достучится».

Почему-то только теперь до Каретникова дошло, что недаром дед отправил бабулю погостить к дочери. Видно знал или догадывался о предстоящих событиях. Застоявшаяся в гараже «Волга», чуть «покрутив» стартером, завелась. Бензина по приборам, было в ней километров на полтораста хода. Появившийся в гараже дед, закинул на задний диван объемный рюкзак, по размерам ничуть не уступавший парашютной сумке. Михаил отметил, рядом с рюкзаком еще и чехол на лямке. Разобранный огнестрел. Интересно, дед этой штукой никогда ни перед кем не светил…

–Поехали?

–Подожди. У нас еще третий член экипажа имеется.

Немецкая овчарка Зенит, выпущенная дедом из вольера, без особых волнений заняла свободное место на заднем диване, и с интересом наблюдала через стекло, как дед закрывает ворота.

–Поехали.

Из переулка выехали на улицу «Сажевая», а по ней машина не слишком форсируя скорость, по заснеженной дороге частного сектора добралась на второстепенную магистраль. Свернули и пересекли железнодорожное полотно. По левую руку пошли посадки, за которыми вдали дымил трубами Сажевый завод. Им правее. Молчание напрягало. Дед «замкнувшись в себе», пребывал на своей волне. Овчар на заднем сидении тоже особо не допекал, для него езда на машине, дело привычное. Отец собаку баловал, на цепи со времени появления в семье Каретниковых Зенит не сидел ни минуты. Чтоб не молчать, спросил деда:

–Как искать будем?

–Что? – словно проснувшись, переспросил дед.

–Спрашиваю, с чего поиск начнем?

–Ах, это? К месту подъедем, а там энергетические потоки подскажут. Только приблизиться нужно на минимальное расстояние, иначе трудно их разглядеть.

–Как-то все сложно получается.

–Это потому, что ты под другую стезю «заточен». Дело в том, что легче всего видеть потоки живой энергии, в смысле от живых существ. Особенно то, что движется. А энергетические потоки от людей, имеют свой диапазон. Ну, это как радиоприемник, если он исправен и настроен, то может поймать передачу станции. Если не настроен на диапазон – не поймает.

–А ты значит, настроен?

–Энергетические потоки – это самое видимое на тонком плане. Реальное «видение» тонкого плана и тем более работа с ним в большинстве случаев сопровождается физическими ощущениями в теле: холодок, тепло, или покалывание в ладонях. Весь окружающий нас мир пронизан постоянно движущимися энергетическими потоками. Между всеми живыми и неживыми образованиями во Вселенной происходит обмен путем излучения и поглощения энергии. Человек, как составная часть Вселенной, постоянно находится среди информационных потоков, не замечая этого. Для того чтобы воспринимать слабую информацию, человеку необходимо отключиться от воздействий, вызванных собственными органами чувств, и настроиться на восприятие тонкой биоэнергии. Ты думаешь, как я у людей болячки их нахожу, а потом излечиваю? Точно так же. Энергетические потоки связывают человека с космосом, планетами и звездами, и, напротив, с глубинами земли, как пуповина связывает ребенка с плацентой матери.

–Подъезжаем.

–Уверен?

–Дед, уж карту читать и на местности ориентироваться, я научен хорошо. И практиковаться не раз приходилось. Вон там паркуемся, а дальше придется ножками снег торить. Не лето, полевые дороги заметены снегом.

Снег высокой периной покрыл степной простор, до весны похоронив щетину ковыля. Петляя по «полям», оставляли за собой траншею в снегу. Деду хорошо! Вон как в унтах своих вышагивает, кажется ему эти сугробы нипочем. Вместо кожуха, сегодня он куртку на себя надел, через плечо на лямке чехол с ружьем свисает. Каретникову хуже. Во-первых обувь «городская», во-вторых, тяжеленный рюкзак он тащит. Зенит без устали наматывает круги вокруг хозяев, не может толком понять, куда и за каким лядом люди поперлись по снежной целине.

–Ф-фу-х! Дед, зачем собаку с собой взяли?

–Пригодится. Да и застоялся он во дворе. Пускай побегает.

Вдалеке едва виднеются городские окраины. Да и то, не жилой сектор, а какие-то государственные постройки. Вон то, совсем по левому краю, железнодорожное Депо. Это, что, дед всегда так блукает, Когда на «охоту» выходит? Где тут можно, кого спрятать? Степь, словно стол бильярдный! Да нет, правее от них, горка видна. Может скифский курган? Их в Донбассе много. Хотя, пригорок маловат для скифского захоронения, те пообъемнее и покруче будут.

–Слушай! Я по прошлой жизни не помню, чтоб ты куда-то выезжал, когда я в десятом классе учился.

–Может, не заметил? Или значения не придал?

–Сто процентов. На каникулах, оба дома просидели. Ты второго января ногу еще сломал, до самого марта в гипсе прошкандыбал.

–Ну, значит «рвануло» не в моей зоне ответственности.

–Может, вообще ничего не было?

–Сомневаюсь. Рождество на носу.

–И что?

–Ах, да! Ты же не в курсе. Откуда тебе знать было?

Дед остановился, повернувшись лицом к Каретникову. Овчарка, видно тоже подустав, улеглась в снег у ног старого. Высунув язык и дыша запыхавшись, уставилась на молодого хозяина.

–Так вот, чтоб ты знал. Один раз в тринадцать лет, колдуны. на землях Русколани, по теперешнему входящих в СССР имеют возможность изменить расстановку сил. Могут стать сильней, могущественней чем есть, выпустив на свет Божий своего покровителя и хозяина. Для этого им нужно провести обряд с похищением будущей жертвы для своего господина. Человеческой жертвы, не замаранной даже малым грехом. Поэтому дети пропали. Что обряд успешно прошел, я еще вчера почувствовал.

–Тряхнуло слегка.

–Дрожь земли, это была. Мать наша, Русь, она тоже против такого деяния. Вот и выразила свое недовольство, и нас предупредила. Мол, помогайте!

–А Рождество?

–Накануне праздника колдуны на жертвеннике могут умертвить ребенка и провести вторую часть обряда. Не сможем помешать, плохо всем будет. Род людской подвергнется испытанию.

–Какому?

–Да, все что угодно случиться может. От войны, до всемирного потопа. Говоря современным языком – катаклизма мирового значения. Но хуже всего, то, что «темного господина» снова назад загонять придется.

–А такое уже было?

–Было пару раз. Отдохнул? Пора идти.

–Подожди. Еще вопрос. Если нас может такая перспектива ожидать, почему тебя, старика на такое дело нарядили? Вдруг по старости справиться не сможешь?

–Справлюсь. Обязан справиться. Да и не один я. Просто, к эпицентру ближе всех оказался. Сейчас со всей страны бояре-спасатели в наш город торопятся попасть.

–Зона твоей ответственности большая?

–Не маленькая. Юго-восток Украины. Юго-запад России, до Липецкой области. Раньше меньше значилось, но в последнюю войну, сразу три рода згинули. Пришлось расширяться.

Каретников присвистнул. Ни фига ж себе! Дед отвернувшись, параллельно земле вытянул вперед правую руку, с раскрытой от себя ладонью, как антенной-пеленгатором повел нею по округе. Стопорнулся в направлении именно «кургана». Шагнув, тем самым заставляя собаку подняться на ноги, позвал внука:

–Идем.

До места, Слава Богу дочапали. Курган, вовсе и не курган никакой. Так, маленький терикончик засыпанный снегом. А вот рядом с его подножьем, провал, своей чернотой, казалось уходивший в бездну. Если б не степь и не открытый шурф, можно было подумать, медведь берлогу образовал. Парило из глубины ямы на морозе не хило. Влажная дымка курилась над самой поверхностью снежных заносов.

–Вот оно! – изрек дед.

–Что?

–Шурф. Нам вниз предстоит спускаться.

–Ты уверен?

Вместо ответа, дед стал у самой кромки провала, над жерлом, из руки выпустил изумруд на нити. Камень заискрившись, в спокойном состоянии повис, никуда не отклоняясь.

–Уверен. Потроши рюкзак. Доставай веревку, фонари. А я пока ружьишко соберу.

Приготовились к спуску быстро. Дед утаптывая снег у шурфного лаза, наткнулся на железку торчавшую в земле, чуть не споткнулся об нее.

–Порядок, есть к чему прицепиться!

–Веревки-то хватит?

–Будем надеяться.

–Во-во! У нас, у русских всегда так. Все на «Авось» рассчитываем!

Улегся над краем ямы, мощным фонарем посветил вниз. Ты смотри, лестница! До нее, если это не оптический обман, не так уж и высоко. Конец веревки достал до ступеней, еще и запас нехилый остался.

–С кобелем-то, что делать?

Дед уже тоже ознакомился с диспозицией спуска, поэтому уверенно заявил:

–Сначала спускаюсь я, потом Зенита обвяжешь и спустишь вниз. Я приму. Ну а затем и сам спустишься.

–Не заблудимся?

–Я тебе про биолокацию по-моему уже рассказывал. Выберемся.

Спуск неглубокий и в общем-то нетрудный, однако в средине дистанции пришлось буквально съезжать по размокшему до сметанообразного состояния жирному чернозему. Показалось, вывалялся в грязи. Собака тоже не испытывала большой радости, от того, что ее сунули в темную щель и опустили, ну… ясно куда и с чем это место можно сравнивать. Зенит тихо поскуливал. Мрачное место. Бррр!

–Освоился? – спросил дед.

–Да.

–Тогда в путь!

Первым опускался дед. За ним с мурлыкающим скулежом, переставляя лапы, семенил овчар, которого придерживал поводком Михаил. А то, не дай Бог сверзнится деду под колени, и оба чебурахнутся вниз.

«Нора» опускалась не вертикально, а под углом, приходилось светя фонарем, перебираться через завалы осклизлых полусгнивших бревен. Как он для себя классифицировал, остатков обвалившихся крепей. Едва поспевая за мелькающей в луче фонаря фигурой старшего родича, не сразу понимал – как тот споро «проходит» дорогу? Для «чайника», под землей мир сужается до крохотного кусочка, рассеянного пятна света, теряющегося в непроглядной тьме коридоров и выхватывающего из мрака колонны, тускло отблескивающие изломами осыпавшихся камней, заржавленные рельсы и свисающие откуда-то сверху тонкие шнуры, обросшие какой-то гадостью и напоминающие обрывки паутины гнездящихся здесь неведомых монстров. Не сразу и сообразишь, что это всего лишь остатки электрических проводов. Но постепенно все реже спотыкаешься о камни и бревна, тело обретает некое подобие зрячести, и странное очарование темноты мало-помалу проникает в твое существо, рождая младенчески безоглядный исследовательский инстинкт. Хочется узнать, что там, в конце коридора, за поворотом, и дальше, дальше, куда поведет тьма. Опасная иллюзия. Начинает казаться, что все просто, что штольни, прямые линии и углы, завалы, тупики и места, где «живые» камни нависают над головой.

Дед остановился, подождал идущих за ним. Каретников заметил, что они стоят на широком деревянном помосте. Луч фонаря показал, насколько иллюзорна его крепость. Во многих местах, доска ощутимо подгнила, может быть стала трухлявой. Дед перевел дух, нелегко ему.

–Здесь время идет по-иному. Неопытному человеку очень легко потерять направление и сбиться с пути. А вообще, тут так же, как и на поверхности. Главное не паниковать.

–Ага, и воздух чистый, будто в лес попали.

–А, что? Я и в лесу не раз «работал». Чтобы научиться ориентироваться в незнакомом лесу, нужно заблудиться в нем, позволить Лешему себя поводить, а потом вывести на нужную тропинку. Тут, не иначе.

–Дедуля, а тебе не показалось странным, что у штольни не было ни следочка?

–Ты имеешь ввиду, что похитители должны были наследить?

–Да.

–Все просто, Мишаня. У них вход в подземелье совсем в другом месте, а нас душа ребенка, посредством камня именно по кратчайшему расстоянию ведет.

–Тогда ладно. Ну, ты что собака? Почуял чего? Смотри, дед! В ту сторону ощерился.

Показал направление лучом фонаря. Прислушались, кроме капели с потолка, посторонних «звуков» не наблюдалось. Михаил повел фонарем, световым лучом прорезая уходящую вдаль «тропу». Туннель зиял загадочной чернотой. В высоту он был не менее двух метров.

–Дед, заметил? Штольня, узкая здесь, дальше расширяется.

–Пора двигать.

Дальше двигаться стало сложней. Спуск представлял собой длинную вертикальную шахту. Ко дну ведет деревянная лестница, находящаяся в плачевном состоянии – одна часть ступеней сгнила и отвалилась, другая затянута чем-то склизким, наподобие льда. Первая лестница, пожалуй, самая опасная – по сути, это прутья, к которым проржавевшей проволокой примотаны перекладины. Кажется, она вот-вот развалится, и, чтобы спуститься, приходится периодически висеть на руках. А с собакой спускаться, так и вообще, труба дело. Ф-фух! Вот и дно видно стало…

–А-а-а-а!

Внезапный крик деда, заставил мертвой хавткой уцепиться в деревянную перекладину, причем сделать два дела на полнейшем автомате – не выпустить из руки фонарь и поводок повисшей на нем собаки.

–Ш-шурух-х!

Лестничное сооружение, а конкретнее, последний перед нижним тоннелем пролет, под тяжестью старика сорвался вниз.

Скулил пес. Каретникову показалось, что весит животное все полста килограммов, если не больше. Ох! Телок, японский городовой! Позвал:

–Ты как там, дед? Живой?

Молчание. Изгольнулся, смог посветить фонарем в место падения. Куча древесных ошметок и висящий над ними овчар. Метра два-три до низу. Попустил поводок, а потом и сбросил его. Как уж там приземлилась собака, неизвестно, вроде не скулит от полученной травмы, но Каретникову стало ощутимо полегче.

–Зенит! Ищи деда!

–Гав-гав-гав! – послышался лай собаки.

Порядок, не скулит. Значит, жив старик. Позвал:

–Дед, ответь!

Стон. Блин горелый! Но и ответ не заставил ждать.

–Мишаня!

–Живой!

Ушел в распор ногами и плечами. Кое-как извлек из «похудевшего» рюкзака тонкий трос. Зацепив его за подобие балясины, спустился по нему вниз, тут же попав под собачье выражение радости. Был вылизан в лицо Зенитом.

–Да,.. подожди ты! Дед, ну ты что там? Сильно побился?

Можно сказать отковырял старика из трухлявого хлама.

–Ой! Мишка, тише!

–Что?

–Нога!

«Приплыли!». Дед ногу сломал. Все в жизни повторяется. Только в прошлый раз это произошло без экстрима, а сейчас эту говенную ситуацию, они черпают полной ложкой.