Глава 20
Печальная церемония
…День был серым и туманным, тянуло дождем. Кресты и столбы кипарисов в тумане казались застывшими фигурами людей. Диана и Марина в черных шарфах на голове, рядом с ними знакомый Монаху и Добродееву насупленный Боря Крючков в кожаной куртке, с непокрытой, гладко выбритой головой и сизой небритой физиономией, друг покойного. Соседка Анюта и квартирная хозяйка Галина Андреевна в черном, промокают глаза носовыми платочками. Монах и Добродеев. Четыре небогатых венка, шелест черных лент, стандартная надпись: «Дорогому другу Леониду от друзей». Траурный марш, льющийся из небольшого магнитофона – нововведение. Скрежет лопат, неприятный запах, сырой запах земли. Пронзительный щебет какой-то пичужки и карканье ворон, рассевшихся на соседних могилах.
После печальной церемонии зашли в скромное кафе неподалеку. Мужчины выпили по рюмке водки, женщины по рюмке вина; помянули Леонида и разошлись.
– Девочки, вы с нами! – распорядился Добродеев. – Посидим у нашего друга Митрича, поговорим, перекусим.
– Я устала, – сказала Диана.
Выглядела она неважно: бледная, с синяками под глазами, ссутулившаяся. Марина поддерживала ее под руку. Добродеев рассматривал ее украдкой и спрашивал себя, возможно ли, что она, эта… эта эфемерная и хрупкая девушка, похожая на эльфа-переростка… способна ли она? И что она чувствует сейчас? Вину, страх? Сознает ли? Или провал в памяти?
– Мы ненадолго, – сказал Монах. – Помянем вашего друга, а как же. Традиция. А потом отвезем вас домой.
– Кто такой Митрич? – спросила Марина.
– Хозяин бара «Тутси», замечательный человек, наш старинный друг, – принялся объяснять Добродеев. – Он будет рад. Не отказывайтесь, Диана. Лучше с нами, чем одной дома.
– Диночка, соглашайся! – К Марине вернулась привычная живость. – Я готова съесть собаку! Или у вашего Митрича только выпивка?
– У нашего Митрича кроме выпивки еще «фирмовые Митрича» – абсолютно замечательные бутерброды с копченой колбасой и маринованным огурчиком! Ничего подобного, девушки, вы в своей жизни не пробовали. Отказов не принимаем. Можно еще отбивную «Гранд-Тутси» с жареной картошкой. Соглашайтесь!
Диана неуверенно кивнула…
Митрич встретил их как родных. Добродеев представил девушек. Митрич усадил компанию за столик и убежал. Возникла неловкая пауза. Никто не знал, что сказать.
– А здесь очень мило, – сказала Марина, рассматривая зал. – Никогда даже названия не слышала. Судя по встрече, вы здесь частые гости.
– Мы с Митричем учились в одном классе, – сказал Добродеев. – Лет двадцать не виделись и столкнулись совершенно случайно. Митрич – кликуха еще со школы.
– А какая у вас, Леша, была кликуха? – спросила Марина.
– У меня? – Добродеев задумался.
– Пионер, – подсказал Монах. – Сейчас тоже.
– Пионер? – Марина рассмеялась. – Вам подходит. Вы всюду первый, Леша.
У Добродеева были и другие клички, Лоботомик, например, за прыжки, вранье и оптимизм, о которых ухмыляющийся Монах умолчал.
– Вообще, клички, прозвища, ники – это страшно интересно, – продолжал Монах. – У моего друга детства, например, кличка Зажорик.
– И что это значит? Он много кушает?
– Нет. В детстве мы с ним гоняли на моторке и кричали рыбакам на берегу: «Не давай зажирать!» Тем более его зовут Жорик. Жорик-Зажорик.
– А у вас, Олег?
– Угадайте!
– Монах, – сказала Диана.
– Верно. А вчера мы наскочили на парня с кличкой Майкл Джексон.
– Он что, тоже поет?
– Нет, он скорее пишет письма. Вернее, отвечает. Коллега Леши, журналист.
– Я его знаю, – сказала Диана.
– Знаешь? – удивилась Марина. – Откуда?
– Это друг моего знакомого, у него была старинная машина, я тебе рассказывала.
– Преподаватель истории из нашего педа? Помню!
– Никита Косач? – включился Добродеев. – Машина «Мерседес-Бенц», довоенная, ее весь город знал. Я видел его раз или два, он заходил к Майклу.
– Что он за человек? Бабник? – спросила Марина.
– Бабник? Почему бабник?
– Ну как же! Исчез без всякого объяснения, без звонка, слова не сказал. Просто перестал звонить и отвечать на звонки. Диночка очень переживала. Несерьезный товарищ, не уважаю таких.
Добродеев и Монах переглянулись.
Появившийся Митрич прервал паузу. В руках у него была скромная бутылка «Moët & Chandon».
– От всего сердца! – сказал Митрич и поставил бутылку на стол.
Марина захлопала в ладоши и закричала:
– Обожаю шампанское!
Монах подумал, что Леонид и печальная церемония уже забыты начисто. Они остались в прошлом, которое стремительно удалялось. Или это они стремительно удалялись, а прошлое проваливалось в преисподнюю вместе с брачным аферистом, которому не пофартило. Добродеев меж тем уже сдирал фольгу с бутылки. Марина подставила бокал. Монах встретился глазами с Дианой. Она смотрела на него в упор, и было что-то в ее взгляде, что заставило его почувствовать себя неуютно. Она словно спрашивала: «Что ты знаешь? Что ты задумал? Ты друг или враг?» Он вдруг почувствовал непреодолимое желание растереть руку, там, где синяки, ему показалось, он испытывает тупую ноющую боль. Черт, подумал он вдруг, не хочу! Пусть майор сам копается в этой грязи. Я пас. Я толстый, я пессимист, я не верю в человечество, у меня наконец сломана нога. Может, никогда не срастется, и гипс на всю оставшуюся жизнь. Буду таскать, как каторжник пушечное ядро. Я стар, я устал, я хочу лежать на своем большом диване, читать древних философов и плевать в потолок. Или с балкона. Надоели! И ключи пусть вернут. Жорик с Анжеликой и Лео Глюк-Добродеев. Хватит! Достали! Заботой, дурацким оптимизмом и прыжками, овсяной кашей и сайтами знакомств. Все. Хорош. Не хочу больше. Ничего. Врать, притворяться, выпытывать, совать нос во все дыры. Какая мне разница, кто? Пошли все вон! Мы, волхвы, над толпой.
– Олег, о чем вы задумались? – позвала Марина. – У вас такое лицо… что-нибудь случилось?
Монах вздрогнул и рассмеялся невольно. Они смотрели на него вопросительно.
– Когда в толпе ты встретишь человека, который наг, – продекламировал он, завывая, – чей лоб мрачней туманного Казбека, неровен шаг; кого власы подъяты в беспорядке; кто, вопия, всегда дрожит в нервическом припадке, – знай: это я!
Они смотрели, не понимая.
– Случайно вспомнилось, – сказал Монах. – Из Козьмы Пруткова. Вдруг почувствовал, что это про меня.
– Ну что вы, Олег, это не про вас! – воскликнула Марина. – Вы совсем не такой! В стишке какой-то псих… честное слово!
Добродеев ухмыльнулся и подмигнул. Монах почувствовал себя по-дурацки – разнюнился, слабак.
– А мне шампанского? – потребовал.
Они выпили. Марина расхохоталась. Диана порозовела, лицо ее уже не было таким бледным и несчастным. Она даже попыталась улыбнуться…
Добродеев опять принялся за репортерские байки, изрядно присочиняя при этом. Под занавес Монах вдруг вытащил из папки плоский бумажный пакет, протянул Диане. Сказал, глядя ей в глаза:
– Диана, я долго колебался, не знал, как поступить. Это вещи, которые вы подарили Леониду, их передала его квартирная хозяйка. Возможно, вы захотите сохранить их на память…
Она мгновенно побледнела, лицо словно усохло. Взяла пакет, осторожно развернула. Уставилась на серый шелковый шарф и синюю с золотом лошадку.
– Лошадка разбилась, я позволил себе склеить…
Диана сглотнула. Марина положила руку ей на плечо.
– Это не тот шарф. – Голос хриплый, безжизненный. – Лошадка моя… я подарила, да. Она разбилась?
– Случайно упала.
– Диночка, ты уверена, что не тот? – Марина взяла шарф, развернула.
– На нем синяя кайма по краю, на том ее не было. Этот плохой, с дефектом…
– Откуда же он взялся? – удивилась Марина. И вдруг охнув испуганно, закрыла рот рукой.
– Может, его купили в вашем бутике? – спросил Монах.
– У меня такого не было. Их покупают не очень часто, я веду учет, какие больше спрашивают. Диночка, может, ты подарила кому-нибудь, вспомни.
Диана покачала головой; вид у нее был растерянный, она напоминала шарик, из которого выпустили воздух.
– Нет, он валялся где-то… – Она потерла лоб.
Добродеев, не одобряющий подобной шоковой терапии, смотрел хмуро. Марина обняла Диану, прижала к себе:
– Наверное, нам пора. Спасибо, мальчики. Пойдем, Диночка.
Диана, казалось, перестала понимать, где находится. Она безучастно поднялась и, не прощаясь, пошла к двери. Добродеев поспешил следом. Марина чмокнула Монаха в макушку, шепнула:
– Вы все правильно сделали, я постараюсь что-нибудь узнать про этот шарф. Я позвоню!
– Подождите, Марина… – Было видно, что Монах колеблется.
– Что? – Похоже, она испугалась.
– Этот парень, историк с машиной… он не исчез, он был убит.
Марина зажала рот рукой и смотрела на Монаха с ужасом.
– Как это убит? Диана знает?
Монах пожал плечами.
– Вы говорили, они познакомились в сетях?
– Да… а что?
– Его ник Голиард. Был.
– Что это?
– То же самое, что Вагант и Бард.
Марина невольно опустилась на стул; они оглянулись на Диану.
…Марина увела Диану за руку как ребенка; Добродеев вывел их из зала. Девушка не попрощалась с Монахом, но это не было вызовом или демонстрацией – она ушла в себя и вряд ли осознавала, где находится. Шарф и синяя фарфоровая лошадка остались лежать на столе. Монах сидел мрачный и недовольный; дергал себя за бороду и бормотал что-то, похоже, проклятья.
Вернулся Добродеев. Молча уселся напротив Монаха.
– Ну?
Монах пожал плечами.
– Она действительно не помнит, кому дарила шарф, или не хочет сказать? Или вообще не дарила. Ничего не понимаю!
– Нормальную женщину трудно понять, Леша, а тут Диана с провалами в памяти. Мы можем быть уверены лишь в том, что это ее шарф, а вот как он попал к убийце…
– Если убийца не она сама. А если она? Она пришла к Леониду ночью, было прохладно, она набросила на голову шарф. Вошла, положила его на тумбочку в прихожей, а когда уходила, забыла. Он завалился за тумбочку, и она его не заметила. А люди Мельника забрали тот, которым его связали.
– Что все-таки искали в ее квартире? – невпопад спросил Монах.
– Ты же сказал, что там никого не было! Что ей привиделось!
– Как версия. Привиделось или не привиделось, а только тот, кто там был или кого там не было, что-то искал.
– Как мог искать что-то тот, кого там не было? Что за… арабески?
– Я неудачно выразился. Тот, кто что-то искал, там был. Он же не привидение. Некое материальное тело, икс, для краткости. Которое пришло извне или было там изначально. Как я уже упоминал ранее, если мы узнаем, что искали, то…
– Помню, помню! То поймем, кто икс. Ты, Христофорыч, как пифия, тебя нужно толковать. Был там изначально… ты имеешь в виду Диану? То есть она учинила погром в студии с непонятной целью, а потом позвонила тебе?
– Мы уже говорили об этом. Не знаю, Лео. Я не господь бог, я всего-навсего скромный волхв с детективными задатками… как мне казалось. В последнем я уже не уверен…
