ГЛАВА 7
Таркин не спускал глаз с идущего по мостику Кренника. Директор наблюдал за действиями техников, сверяя каждый их шаг с инструкциями, которые уже давным-давно выучил наизусть. Поворачивались рычаги, изменяя положение фокусирующих линз глубоко в недрах станции. Инженеры регулировали противорадиационные экраны и вентиляционные насосы, главный реактор содрогнулся от усилий, а его прежде успокаивающий гул превратился в зловещий вой. От глаз Орсона не укрылись трясущиеся руки и раскрасневшиеся, покрытые потом лица. Но его подчиненные хорошо знали свои обязанности. Они сделают все необходимое, чтобы уничтожить столицу Джеды, если таков приказ командира.
«Конечно, одних только дисциплины и мастерства недостаточно».
В сердце «Звезды Смерти» пробудились восемь отдельных генераторов луча. Теперь процесс стал слишком сложен, чтобы Кренник лично мог полностью его контролировать, — с десяток офицеров на командном мостике передавали по коммуникаторам информацию еще десятку бригад, контролировавших запуск главного орудия.
Директор отвлекся от техников и изучил мониторы, где увидел, что показания индикаторов осторожно ползут вверх по мере того, как восемь лучей входят в полную синхронизацию.
На фокусирующей тарелке снаружи станции пучки заряженных частиц слились в единый поток, регулируемый кайберовыми полями. На главном экране командного мостика вспыхнул зеленый огонь, взрезавший космическую пустоту, и Кренник сделал шаг вперед, благоговейно глядя на это пожарище. Сияние экрана залило его белую униформу, черные шлемы техников, мертвенное лицо Таркина, и все помещение стало похоже на резной изумруд.
На мгновение пылающее сосредоточие энергии словно замерло в пустоте. Орсон невольно напрягся. Наступал решающий момент, во время которого на множестве предварительных испытаний и при компьютерных симуляциях вечно что-нибудь шло не так. Он не раз видел, как пучок энергии, ярко вспыхнув, исчезал или же, наоборот, целиком поглощал станцию. Он знал, что сложность расчетов может оказаться губительна, а прогнозы превратятся в бессистемные догадки. Конечно, были и успехи, но сейчас это не вселяло в него уверенности.
И вот подошел завершающий этап. Из центра фокусирующей тарелки вырвался пучок частиц, невидимый человеческому глазу. Он пробил туннель для выхода энергии и направил огонь, созданный боевой станцией, к ржаво-коричневой сфере Джеды.
Казалось, в месте, куда ударил луч, загорелась атмосфера. Кренник попытался представить себе пожирающий Священный город огонь и возникшую ударную волну, но, к удивлению, воображение его подвело.
Конечно, никто не в состоянии вообразить ничего подобного.
Он уничтожил город.
Он может уничтожить целый мир.
Каждое утро перед ритуалом воскурения Меггон завтракала. Согласно некоторым древним обычаям, такой поступок считался ересью, но она делала так каждый день в течение шестидесяти с лишним лет, и никакая космическая сила не разбивала яйца прямо в ее морщинистых ладонях и не превращала воду в ее фляге в кровь.
К тому же, по мнению Меггон, капля ереси помогает личности не закоснеть в рамках догматов.
Воскурения и паломничества не помогают прикоснуться к Силе, — однажды сказала она разочарованному посетителю ее святилища. — Максимум, что они могут сделать, — направить ум и сердце.
Меггон готовила завтрак на маленькой плитке у входа в святилище, расположенное в горах за городом, когда заметила в небе темный силуэт. Ее слезящимся глазам он казался не более чем пятнышком, и она попыталась протереть их руками. Несмотря на все усилия, точка продолжала пачкать собой тусклые серые небеса.
Старуха вся тряслась, регулируя плитку. Тело все чаще и чаще подводило ее. В последние недели усилилась тупая боль в лодыжках, а буравчик, будто ввинчивающийся в затылок, стал больше.
— Признайся, Меггон, — пробормотала она. — Ты стареешь.
Она снова взглянула на кляксу в небе. Теперь ее окружал огненный ореол, а мир потемнел, будто пятно затмило собой солнце. К замешательству прибавилась обнадеживающая мысль: «Может, дело вовсе не в плохом зрении?» Затем точка озарилась изумрудным блеском, а перед глазами вспыхнуло яркое пятно, словно она смотрела на огонь.
На Меггон обрушился жаркий поток, но боли она не почувствовала. Старуха воспламенилась в раскаленном воздухе и в одно мгновение превратилась в пепел, который тут же исчез.
В свои девяносто три года она не была готова к смерти.
Пендра дулась. Ларн молился, чтобы обида не переросла в полномасштабную истерику. Он любил дочь, но она способна визжать часами напролет, а он уже опаздывал на работу.
— Сегодня побудешь с тетей Джолой, — сказал он. — Помнишь ее игрушки, которые тебе так нравятся? Которыми раньше играл твой двоюродный брат Кед.
Ларн прекрасно помнил, что его дочери не было никакого дела до игрушечных моделей космических кораблей, когда они в последний раз заходили в гости к Джоле. Однако, если произнести эту ложь уверенно и спокойно, появится шанс, что Пендра ему поверит.
Пока он поправлял ей ботинки, дочь, пропустив его слова мимо ушей, захныкала:
— Я хочу пойти с мамой.
«И я хочу», — подумал Ларн и выругался вслух, когда попытался встать и ударился плечом о кухонный стол. Пендра продолжала ныть, но он больше не слушал. Он схватил дочь в охапку и оглядел их тесную квартирку, проверяя, не забыл ли чего.
Похоже, Пендра забыла о сражении в Священном квартале. Она забыла, что чуть не погибла и осталась в живых лишь из-за странной прихоти… кто же это был? Не повстанец и не имперец, а, по словам Гуики, какая-то женщина, попавшая под перекрестный огонь.
И когда Джеда успела превратиться в столь гиблое место? Так было далеко не всегда. А теперь они пойдут на работу или за покупками, будто ничего не случилось. «Может быть, — подумал он, — стоит поговорить с Гуикой?
Может, она права и надо подумать о переезде на другую планету?»
Не сегодня. Сегодня он хочет, чтобы дочь спокойно посидела дома.
Ларн и Пендра Силлу не видели изумрудного сияния и не слышали грохота перед смертью. Пендра навсегда осталась в объятиях своего отца.
Когда поступил приказ об эвакуации, JN-093 разведывала за городом тайные убежища, где могли прятаться бунтовщики. Ее отряд наткнулся на неглубокую пещеру, заваленную пустыми ящиками из-под припасов. Теперь она ждала транспорт: находясь далеко от города, пешком они бы ни в жизнь не успели добраться вовремя.
— Ты знаешь, почему нас вывозят? — спросил JN-092. Он неуклюже прохаживался по краю давно пересохшего озера, время от времени задевая пыль носком ботинка.
— Нет, — ответила JN-093, хотя вряд ли бы рассказала Второму, даже знай она правду. Он штурмовик и не должен задавать вопросов.
— JK-027 рассмеялся в комлинк своим раскатистым басом. Его почти не было видно на вершине крупного валуна, с которого он осматривал окрестности.
— А ты здесь пригрелся? Боишься улетать?
Второй послал напарника к какой-то матери, но точное направление сквозь шум помех было не разобрать. JN-093 раздраженно покачала головой. Между Кеем и Вторым что-то происходит — она не до конца понимала, что именно, но началось все после того, как эти двое провели ночь в кантине. Она решила, что надо выяснить, в чем дело, если они в ближайшее время не помирятся. Ей в отряде не нужны бойцы, готовые вцепиться друг другу в глотки.
«Да где же этот проклятый транспорт, в конце концов?»
Теперь Кей разглядывал небеса. JN-093 осознала, что визор в ее шлеме автоматически подстроился под тень, опустившуюся на долину. Она нахмурилась, пытаясь связаться с диспетчером. Коммуникаторы вроде бы работали, но никакой реакции не последовало.
Второй с облегчением стянул шлем и кинул его на землю. Задрав голову, он тоже поглядел на небо. JN-093 хотела было отчитать его, но тут наконец-то раздался удивленный голос:
— Джей-эн-ноль-девять-три, ответьте! Ваш отряд все еще на поверхности?
«Так вы про нас забыли?» — едва не вырвалось в ответ.
— Так точно, — отрапортовала она. — До сих пор ждем транспорта.
— Сожалею, ноль-девять-три. Похоже, вы на какое-то время там застряли. Просто… — Голос на миг прервался. — Искренне сожалею.
Связь оборвалась. В комлинке зашипело. JN-093 пнула ногой пыль. Кей и Второй с непокрытыми головами стояли вместе у кромки пересохшего озера и по-прежнему вглядывались в небо. Она направилась к ним. «Может, помирились?» — подумала командир отряда. Второй расхохотался, когда небеса окрасились в изумрудный цвет.
Когда на долину обрушился настоящий ураган, JN-093 швырнуло в грязь, а земля под ногами вздыбилась. Там, где стояла столица Джеды, горизонт светился, как будто вставало новое солнце. Это солнце из бело-зеленого пламени постепенно увеличивалось в размерах и взорвалось, разрушая все на своем пути. JN-093 инстинктивно закричала в коммуникатор приказы, которых уже никто не слышал. Она с трудом поползла к своим подчиненным, а шквалистый ветер становился все сильнее. Далекое пламя окуталось черными облаками.
По ее ощущениям, JN-093 сражалась с порывами ветра и пылью несколько минут. Когда ей снова удалось собраться с мыслями и оглядеться, она уже оказалась за каменной грядой и тащила за руку Второго. Тот кашлял и стряхивал с лица песок. Стена из камней все больше закрывала горизонт. Кея нигде не было видно.
JN-093 наконец-то додумалась взглянуть на тень в небесах. Она увидела нечто невообразимо огромное, затмившее собой солнце.
Она всегда узнает оружие, посмотрев на него. Каким бы невозможным то ни было.
— Им удалось, — пробормотала она. — Мятежникам все-таки удалось.
Второй негромко фыркнул:
— Вряд ли это мятежники.
Когда на них обрушилась буря, броня JN-093 защитила ее ровно настолько, чтобы сделать смерть мучительной. Последней вспышкой ее мозговой деятельности было чувство, что она подвела свой отряд.
Со Геррера выглянул из окна монастыря и увидел приближение собственной смерти.
Священный город исчез. На его месте разверзся невообразимый хаос из песка и огня, похожий на дело рук некоего первобытного божества. Ложе долины текло, словно река; в некоторых местах расплавленную почву поглощали раскрывшиеся трещины. Повстанца ударил порыв ветра, опаляя жаром и вонью озона. Он вдохнул обжигающую пыль и прижал к лицу свою кислородную маску.
Чудовищность представшего его глазам зрелища повергла его в шок. На своем веку Со повидал немало ужасающего оружия: лучи-расщепители, разрывавшие бойцов на части, оглушители, после которых жители целых кварталов страдали от галлюцинаций и кровотечений из ушей, вирусы, разлетавшиеся по воздуху и адаптировавшиеся ко всем мыслимым живым существам. Он и сам применял подобное оружие, игнорируя гнев, который обрушил на него Альянс повстанцев. Но теперь Со Геррера узрел нечто, превосходящее его самые жуткие кошмары, и он вспомнил, каково это — испытывать страх.
«Нет. Не лги себе. Ты уже давно боишься смерти, и с каждым днем — все больше».
Старый воин отвернулся от окна и заметил, как на пульте погасла последняя искра энергии. Он обратил свои мысли к солдатам в катакомбах, раздумывая, какой приказ им отдать. Они, конечно, уже начали эвакуацию. Его помощники знают время и место следующей встречи и исполнят свои обязанности.
Со будет им только мешать.
Он представил, как бойцы влекут его никчемное тело, запертое в громоздких доспехах, по обваливающимся коридорам монастыря. Это унижение. Всего лишь фантазия.
«День настал, Со. Последний день».
Значит, оставалась Джин…
Девушка, опершись на руки, стояла на коленях и до сих пор глядела на мертвый голопроектор. Со ощутил приступ гнева и стыда («Неужели она размякла за эти годы?»), но отбросил его прочь. Что бы ни случилось, она все еще была его Джин. Его лучшим бойцом.
Его единственным близким человеком.
Пол тряхнуло, и трость отлетела в сторону. Со рухнул под градом каменных осколков, посыпавшихся с потолка. Доспехи уберегли его от серьезных травм, однако каждое движение отдавалось болью — впрочем, как и всегда, — когда он с трудом поднялся на ноги и двинулся к Джин.
Он хотел было заговорить, проклял свои слабые легкие и кашель, который вырвался вместо слов. Вдохнул кислорода из своей маски и заметил, что Джин, не отрываясь от голопроектора, рефлекторно подняла ладони.
Она выше всего этого. Достойнее имперского пилота, опустошенного Бор-Галлетом.
Он отыскал свой комлинк, прохрипел о помощи, но вместо ответа раздался только шум статики. Никто не сможет спасти Джин, кроме него самого.
Со пришлось заставить ее вспомнить. Вспомнить, что она была его лучшим бойцом. Вспомнить, что у нее есть задание, которое нужно выполнить, война, на которой нужно сражаться, «Звезда Смерти», которую нужно уничтожить, Император, которого за все его преступления против народов нужно казнить.
Он что было мочи схватил ее за плечо и выдохнул ее имя.
— Джин! — закричал он. — Дочь моя!
Но Джин, похоже, не слышала.
