Гармодий развалился на груде мехов, водрузив глиняную кружку с подогретым вином себе на грудь. Он наблюдал, как Рэндом размешивает небольшой палочкой содержимое второго кубка, добавляя в него мед и пряности.

Позади него тихо сидел Гэвин Мурьен, занятый ремонтом сапога. Молодой рыцарь ни с кем не разговаривал, но беспрекословно исполнял кое–какие поручения по воинской службе, успокоенный Гармодий все же продолжал присматривать за ним. Левое плечо Гэвина полностью покрылось чешуей от груди до шеи и снизу бицепса. Вроде бы чешуйки больше не разрастались, но они увеличивались и твердели. Казалось, молодой человек вовсе не обращает на них внимания — с той самой ночи он больше не говорил о них.

Но старый маг не раз сталкивался с обманчивым равнодушием и знал многих молодых людей. Конкретно этот готовил себя к смерти, поэтому Гармодий старался не выпускать его из поля зрения. Второе кольцо на правой руке мага заключало в себе заклинание, которое при необходимости вырубит мальчишку, словно удар призрачного топора.

— Люблю, когда оно сладкое, да и вообще я — большой любитель сладкого, — ухмыльнувшись, произнес Рэндом. — Жена говорит, все мои попытки разбогатеть лишь для того, чтобы обеспечить бесперебойные поставки печенья и меда.

Гармодий сделал еще один глоток из своей кружки. Вино было намного слаще, чем он предпочитал, но в этот вечер под сиянием звезд и с опасным врагом где–то поблизости, вино с пряностями было единственным, чего он хотел.

И вдруг он ощутил нечто. Чувство напоминало легкое потрясение, схожее возникает, когда видишь, как твоя бывшая пассия заходит в таверну. Где–то неподалеку нечто могущественное проявило себя. Это могло быть какое–то очень сильное существо, находившееся от них на огромном расстоянии, либо же что–то страшное и внушающее ужас прямо на соседнем поле.

— К оружию! — закричал Гармодий, вскакивая на ноги.

Он сосредоточился и с помощью заклинания обострил свое восприятие. Гэвин Мурьен успел надеть кожаный жупон и теперь водружал на голову шлем. А мастер Рэндом натянул нагрудник и наспинник сразу поверх походной одежды и из–под кровати, под которой хранил необходимые для приготовления вина пряности, достал тяжелый арбалет. Люди передавали сигнал тревоги, и большинство воинов уже были в доспехах и во всеоружии.

Гармодий потянулся дальше мимо оранжевых отблесков костра, через заросли папоротника и дикой спаржи. Маг прекрасно знал законы тождества при использовании силы. И два способа, с помощью которых можно определить местонахождение того, кто ее применяет. Он мог затаиться и ждать, когда его обостренные чувства засекут еще один всплеск. Или же мог отправить в ночь собственную частичку силы, которая бы выдала его всем существам из земель Диких, обладающим хотя бы малейшей чувствительностью к подобного рода вещам. К слову, таких там большинство.

Он решил довольствоваться более тихим пассивным способом, несмотря на то что это шло вразрез с его порывистой натурой и тем обстоятельством, что сила переполняла его. Многие годы Гармодий не ощущал себя настолько могущественным. Старый маг хотел играть с ней, как человек, который размахивает новым мечом, перерубая верхушки спаржи и стебли укропа.

Гармодий вынужден был сдерживать собственную силу. И нетерпеливость.

Он потянулся чуть дальше.

И еще дальше.

На севере он обнаружил троллей — огромные уродливые фигуры, пугавшие отсутствием симметрии и черной, прозрачной, как хрусталь, чужеродностью. Они куда–то маршировали.

На западе отыскал мага, талантливого, но мало практиковавшего. Больше о нем ничего нельзя было сказать — была ли то деревенская ведьма, или боглин–шаман, или же одно из живых деревьев Диких. Маг не имел ни малейшего понятия, поэтому отпустил сущность слишком слабую, чтобы быть тем, кого он разыскивал. Тем, чью недюжинную силу почувствовал.

Чем бы оно ни было, создавалось впечатление, что оно покинуло этот мир — ушло по некой выбранной им тропе. То ли обнаружило новое место, то ли скрылось в одном из ранее существовавших.

Словно маяк, остался один лишь след силы, который Гармодий нащупал на расстоянии многих лиг у себя за спиной — на юго–востоке. Он накинулся на него, словно хищник на зайца, и быстро ретировался, как только почувствовал огромную мощь неведомого существа.

Когда Гармодий — тогда его звали по–другому — был маленьким мальчиком в рыбацкой деревушке, однажды он с двумя друзьями на крошечной лодчонке заплыл далеко от берега, пытаясь наловить на поддев сельди и лосося. Дельфины тоже принимали участие в состязании: когда мальчишки ловили больших рыб, их водные соперники тут же срывали их с крючков. Позже в тот же самый день они тащили к лодке тяжелую рыбину, и Гармодий увидел тюленя — огромного зверя размером с их суденышко. Разворачиваясь, он промелькнул перед глазами и устремился на их изумительную семгу…

…Как раз в тот момент, когда из морских глубин показался левиафан. По размеру он был больше тюленя настолько же, насколько тот был больше семги. И чудовище быстро приближалось, чтобы полакомиться тюленем.

Существо было в пятьдесят раз длиннее лодки. Когда оно развернулось, Гармодий успел увидеть огромный глаз. Без единого звука на поверхность воды вырвался фонтан окровавленной пены, когда левиафан схватил тюленя. Лишь маленькая волна ударилась о борт лодчонки, и затем, возможно, самое страшное из всего — мощный плавник появился в ста ярдах от них над толщей воды и обрызгал с ног до головы…

За всю жизнь Гармодий больше никогда не видел ничего подобного. Ощущение собственной ничтожности глубоко запало в душу. Это нечто большее, чем просто страх. Для него это стало открытием. С тех самых пор он знал, что в мире есть могущественные существа, которые уничтожат тебя и не заметят.

Он втянул на борт семгу, которая погибла, даже не осознавая, что сыграла роковую роль в жизни могучего тюленя. Зато урок не прошел даром для маленького мальчика.

Эти воспоминания нахлынули на него, когда он спасался бегством от необъятности существа, которое недолго находилось в долине Альбина, в пятидесяти лигах к югу.

Гармодий вернулся в собственное тело.

Рядом стоял обеспокоенный Рэндом.

— Вы кричали! Где они?

— Мы в безопасности, — произнес Гармодий. Но его голос больше походил на всхлип.

«Никто не в безопасности. Что это было?»