ЛИССЕН КАРАК — КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ
Капитан очнулся в лазарете монастыря. Голова покоилась на перьевой подушке, руки — левая в тугой повязке — на белом шерстяном одеяле, накинутом поверх мастерски сотканной льняной простыни. В узкое окно прямо над головой заглядывали лучи солнца, свет попадал и на храпевшего на соседней кровати Плохиша Тома. На следующей койке лежал лицом к стене какой–то парнишка, а напротив него — пожилой мужчина с перевязанной головой.
Несколько минут он не двигался, ощущая себя безмерно счастливым, но воспоминания снова начали донимать его. Капитан мотнул головой, проклял Бога и сел, опустив ноги на пол.
Услышав шевеление, дежурившая у кровати сестра подняла голову. Он ее сначала не заметил. Девушка улыбнулась.
Амиция.
— Не боишься оставаться со мной наедине? — поинтересовался он.
Ее сдержанность была осязаема: послушница словно облачилась в непробиваемую броню.
— Нет, не боюсь, милый. Разве должна? — Девушка поднялась. — Да и Том только–только задремал, а старый Гарольд, у него проказа, спит очень чутко. Надеюсь, ты их не разбудишь.
При слове «надеюсь» Красный Рыцарь вздрогнул. Наклонился к ней — от ее кожи пахнуло оливковым маслом, ладаном и мылом, — и ему пришлось бороться с желанием положить руки ей на бедра, обнять за талию…
Она чуть отвела голову в сторону.
— Даже не думай! — резко, но не повышая голоса, произнесла Амиция.
Его щеки вспыхнули.
— Но я тебе нравлюсь! — выпалил он.
И это показалось ему самой большой глупостью, которую он когда–либо произносил вслух. Красный Рыцарь взял себя в руки, вспомнив о собственном достоинстве, о капитанской должности.
— Скажи, почему ты постоянно меня отталкиваешь? — спросил он, всеми силами стараясь, чтобы слова прозвучали беспечно и шутливо. — Хотя вчера все было по–другому.
Ее взгляд был тяжелым и холодным.
— Скажи, почему ты проклинал Бога, когда проснулся?
Повисло молчание, и он даже подумал, а не сказать ли правду.
Амиция осторожно взяла его левую руку и принялась разматывать повязку. Было больно. Том приоткрыл один глаз. И капитану не слишком понравилось, как он с нескрываемым восхищением пялился то на ее бедра, то на груди в зависимости от того, как она поворачивалась к нему.
Том подмигнул капитану. Но Красный Рыцарь не ответил.
Амиция сделала компресс из душицы, снова наложила повязку, удовлетворенно кивнула и произнесла:
— Постарайтесь в следующих битвах с чудовищами не хвататься за острые предметы, мессир.
Его губы непроизвольно растянулись в улыбке, и она улыбнулась в ответ. Неловкое молчание было нарушено, и он покинул лазарет окрыленным. Это ощущение длилось, пока он не спустился по крутой винтовой лестнице и не увидел под навесом в опустевшем внутреннем дворе двадцать три обернутых в белые саваны трупа.
Сразу после сражения настоятельница приказала всем своим людям не выходить наружу. Отныне ни один человек не будет ночевать под открытым небом, как бы там по–весеннему тепло и приятно ни было. Все службы проходили в приделе, а основную часовню превратили в спальное помещение.
Направляясь в свой кабинет, он прошел под аркой и застал там Майкла и сэра Адриана, профессионального писаря, занятых бумажной волокитой. Оруженосец чопорно поднялся и отвесил поклон, а Адриан невозмутимо продолжал писать.
Увидев Майкла, капитан не удержался от счастливой улыбки. Парню удалось выжить, и сейчас он не лежал во дворе среди трупов. Красный Рыцарь вопросительно посмотрел на своего помощника.
— Два сломанных ребра. Еще хуже, чем тогда, когда я попытался прокатиться на жеребце отца, — уныло заметил юноша.
— В подобных обстоятельствах, когда мы воспринимаем мужество и отвагу как нечто само собой разумеющееся, твой храбрый поступок достоин уважения, — похвалил его капитан.
Щеки Майкла зарделись.
— Безрассудно, — продолжил Красный Рыцарь, положив руку на плечо оруженосца, — и необязательно, но очень храбро.
Радость юноши от этих слов не уменьшилась. Капитан вздохнул и подошел к столу, заваленному горой свитков и трубок. Он заметил обновленный список солдат, который составлялся перед началом каждого месяца, а завтра — первое мая.
Почему он не решился рассказать ей, за что так проклинает Бога? Люди часто ведут себя глупо, хотя за ним раньше такого не наблюдалось.
Он пробежался по списку. Тридцать одно копье — тридцать, поскольку со смертью Хьюго его копье было расформировано. Ему нужен был толковый офицер, только вряд ли можно найти подходящего человека так близко к землям Диких. Но должны же быть здесь местные рыцари — младшие сыновья, мечтающие о великой победе, или нуждающиеся в наличных, или же пытающиеся избежать ответственности за беременность подруги.
Бумажная работа порядком утомила его. В любом случае ему нужно больше людей, предстоит решить, что делать при следующем приближении Диких.
— Мне нужно переговорить с Плохишом Томом, как только он сможет. И лучниками, которые были вчера на стенах. Кто ими командовал?
Майкл глубоко вздохнул. Капитан вспомнил, как сам когда–то сломал пару ребер и проверял подобными вздохами, насколько еще ощутима боль под тугой повязкой.
— Командовал Длинная Лапища. Он уже проснулся, я видел его жующим.
Майкл поднялся.
— Пусть придет вместе с Томом, если тот уже может покинуть лазарет. — Слегка дрожащей рукой капитан подписал командный список, лежавший на столе. — Приведи их, прошу.
Майкл замешкался, и Красный Рыцарь с трудом сдержал негодование.
— Что?
— Что… Что случилось прошлой ночью? Похоже, все считают, мы одержали великую победу, но я даже не знаю, чего мы добились. Кроме того, что убили пару виверн, — заявил он с обезоруживающей непосредственностью, столь присущей молодежи.
Капитану хотелось крикнуть что–то вроде: «Мы убили двух виверн, никчемный щеголь!» Но он понимал, о чем размышлял парнишка, хотя и не стал говорить вслух.
Красный Рыцарь осторожно опустился на раскладной стул с низкой спинкой и серповидными, перекрещивавшимися под сиденьем ножками. На нем лежала подушка из красного бархата, так и манившая его. Он с удовольствием откинулся на спинку.
— Ты спрашиваешь как помощник капитана или оруженосец?
Майкл приподнял брови.
— Помощник капитана.
Губы молодого мужчины тронула чуть заметная улыбка.
— Хорошо, тогда скажи, чего, по–твоему, мы добились?
Парень хмыкнул.
— Так и знал, что этим все и закончится. Ну ладно. Весь день мы отправляли отряды, чтобы перевезти в крепость всех крестьян. Тогда я не понял зачем, но за ворота выехало намного больше отрядов, чем вернулось.
— Все верно. За нами все время следили, но из зверей и птиц выходят не слишком хорошие шпионы. Обладаешь ли ты силой?
Оруженосец пожал плечами.
— Я изучал ее, но не умею удерживать все эти образы в голове. Все эти чары.
— Если поймать животное и связать его своей волей, то можно смотреть его глазами — это могущественное заклинание, но по сути лишь напрасная трата сил. Поскольку сначала тебе нужно подавить волю другого живого существа, что само по себе требует больших усилий, затем необходимо напрямую управлять им. А в нашем случае управлять на расстоянии.
Майкл внимательно слушал капитана, его это все очень заинтересовало. Даже сэр Адриан перестал писать. Красный Рыцарь посмотрел на него, и писарь, качнув головой, начал подниматься из–за стола.
— Извините, — пробормотал он. — Просто раньше при мне никто никогда не обсуждал подобные вопросы.
Капитан смягчился.
— Останься. Это часть нашей жизни и один из способов ведения войны. Мы используем разведчиков, потому что у нас нет мага, который мог бы управлять птицами. А даже если бы и был, я бы все равно предпочел людей. Они могут выслеживать, докладывать и делать определенные выводы, например касающиеся численности противника. Разведчик всегда скажет, что уже несколько дней подряд видит одних и тех же трех лошадей. Птица же сделать этого не может, а восприятие самого мага того, что видит птица, проходит через… что–то.
Он задумался.
— Не знаю, через что именно, но представляю себе это в виде узкой подзорной трубы. Или как будто смотришь сквозь толщу воды или дымку тумана. У Диких нет разведчиков, поэтому предполагаю, что враг шпионил за нами с помощью животных. Нам удалось перехватить множество птиц, потом я просто ввел противника в заблуждение.
Капитан скрестил руки за головой.
— И устроили им пожар. Вы мне сами так сказали, — подался вперед оруженосец.
— Сейчас Гельфред не в Замке у моста, это уже не секрет. Он в лесах, следит за вражеским лагерем. И находится он там с тех самых пор, как только мы поняли, что большая часть армии Диких обошла нас стороной. Если уж говорить о храбрости, то я отправлял отряды, вооруженные лишь одним — тем, что производят морейцы. Вполне сгодится оливковое масло, нефть и ворвань, но лучше всего битум с добавлением серы и селитры, если, конечно, удастся его раздобыть. Есть еще десятки разных смесей, которые хорошо известны любому оружейнику. Из них–то и делается «липкий огонь», пристающий к любым объектам и поверхностям.
Оруженосец кивнул, а писарь перекрестился.
— Даже существа из земель Диких нуждаются в отдыхе. Даже адверсарии — всего лишь живые создания. А раз они собрались, чтобы напасть на людей, значит, есть все основания предполагать, что у них где–то должен быть лагерь. Они разговаривают друг с другом? Они собираются у походных костров? Играют в карты? Дерутся между собой? — Капитан посмотрел в окно. — Майкл, ты когда–нибудь задумывался о том, что мы ведем безжалостную войну против врага, которого совсем не знаем?
— Поэтому вы проследили за ними, а потом напали на их лагерь, — обрадованно произнес оруженосец. — И нанесли им существенный урон.
На его лице заиграла улыбка.
— Да, а может, и нет. Быть может, мы им вообще никак не навредили, — заметил капитан. — Что, если Плохиш Том и Уилфул Убийца сожгли всего лишь палатки, не представлявшие особой ценности, а враги, погнавшись за нашими парнями, ударили по нам намного сильнее, убив двадцать три человека и потеряв лишь двух виверн?
Улыбка застыла на физиономии Майкла.
— Но…
— Хочу, чтобы ты понял, победа и поражение — всего лишь вопрос восприятия до тех пор, пока ты существуешь. Ты ведь знаешь, все мужчины и женщины в нашем войске, в этой крепости, считают, что мы одержали великую победу. Мы подожгли вражеский лагерь и убили несколько ужасных чудовищ.
Капитан поднялся.
— И благодаря этому каждый из них будет сражаться дольше, лучше и отчаяннее, даже несмотря на мою дурацкую ошибку — это ведь я позволил гражданским находиться в тот вечер во внутреннем дворе. Это стоило нам жизней двадцати трех человек. И все же мы побеждаем. — Красный Рыцарь пристально посмотрел на юношу. — Понимаешь?
Майкл замотал головой.
— Это не было вашей ошибкой…
— Это была моя ошибка, — перебил его капитан. — На моей совести нет греха душегубства — лично я их не убивал, но мог сохранить им жизни, если бы проявил больше внимания в тот вечер. А сохранение их жизней и есть мой долг.
Он распрямил плечи и взял в руку жезл командующего.
— Заруби себе это на носу, если хочешь когда–нибудь стать капитаном. Ты должен научиться видеть все, как оно есть. Я профукал их жизни. Не могу долго скорбеть по ним, но и забыть не смогу. Это мой долг. Ясно?
Майкл кивнул и сглотнул.
Капитан состроил гримасу.
— Замечательно. Это был последний урок о победе. А теперь, если тебе не трудно, позови Длинную Лапищу и Плохиша Тома.
Майкл поднялся и отдал честь.
— Сию же минуту!
— Вольно, — скомандовал Красный Рыцарь.
Длинной Лапище стукнуло пятьдесят. Когда–то рыжий, теперь он изрядно поседел и приобрел лысину, напоминающую монашескую тонзуру. Из–за пышных усов и огромных баков получалось, что на лице росло намного больше волос, чем на голове. Руки у него были необыкновенно длинными. И хотя он служил лучником, а не латником, его считали лучшим мечником во всем войске. Поговаривали, будто когда–то он был монахом.
Лучник пожал капитану руку и ухмыльнулся.
— Все получилось несколько волнительнее, нежели я предполагал.
Немногим позже Длинной Лапищи появился Плохиш Том. Он был на голову выше остальных мужчин, тронутые сединой волосы составляли разительный контраст с его черной клиновидной бородой. Из–за тяжелого высокого лба, напоминавшего нос корабля, вряд ли кто–то назвал бы его привлекательным. Даже при свете дня он выглядел пугающе, хотя из одежды на нем были только рубаха да накинутое поверх нее одеяло из лазарета. Том пожал руку капитану и лучнику, широко улыбнулся сэру Адриану и опустил свое гигантское тело на стул с серповидными ножками.
— Хорошо задумано, — произнес он, обращаясь к Красному Рыцарю. — Я на славу повеселился.
В комнату проскользнул Майкл. Его никто не звал, но ему достаточно было того, что никто не запрещал входить.
— Принеси нам всем вина, — велел капитан, давая тем самым понять, что присутствие оруженосца вполне уместно.
Когда пять кубков из рога оказались на пяти подлокотниках, а сэр Адриан приготовился записывать, Том пригубил вино, откинулся на спинку стула и произнес:
— Мы нанесли им сильный удар. Особо нечего рассказывать, но самым трудным оказалось добраться туда. Парни были до смерти перепуганы, поэтому за каждым деревом им мерещился боглин или ирк, и я уж подумывал, а не разрубить ли мне Типпита надвое, только чтобы он заткнулся. Поэтому склонился над ним…
Длинная Лапища хмыкнул.
— Ну да, склонился над ним с огромным кинжалом в руке!
— И Типпит обмочился, — с удовольствием закончил Плохиш Том. — Теперь называй его Обоссыш.
— Том, — предостерег Длинная Лапища.
Здоровяк пожал плечами.
— Если он не сможет избавиться от этого прозвища, то пусть идет шить одеяла или обчищать чужие карманы. Из него выходит жалкий лучник, а ведь однажды ему придется убивать. Ладно, в общем, почти всю дорогу мы скакали, причем довольно быстро, потому что ты сказал…
Плохиш Том умолк, пытаясь вспомнить слова.
— Единственным вашим оружием будет скорость.
«Одно из многочисленных высказываний Хивела Доброго».
— Да, именно так ты и сказал, — подтвердил Том. — Поэтому мы особо не мешкали, сразу пошли по их души. Если у них и были расставлены караулы, то мы не встретили ни одного. Сразу оказались у их костров, прямо среди них. Я прирезал кучу спящего быдла. — Он устрашающе ухмыльнулся. — Тупые ублюдки дрыхли без задних ног, когда смерть бродила между ними.
Том не знал слова «жалость». Капитана передернуло, а гигант обратился к Длинной Лапище:
— В общем, я был занят. Рассказывай ты.
Лучник приподнял бровь.
— Алхимические смеси мы прикрепили к спинам. Свою я бросил в костер, чтобы поскорее начать представление, так сказать. Получилось весьма зрелищно. Словами не опишешь.
Без сомнения, Длинная Лапища очень собой гордился.
— Мы их поджарили, — продолжил Том.
И эти слова, и весь его облик были настолько ужасными, что даже лучник отвел глаза.
— Палаток они не ставили, люди и твари спали прямо на земле, там были eщe и животные: лошади, крупный рогатый скот, овцы. И фургоны, десятки. Они нападали на ярмарочные караваны. Если это не так, я — чертов галлеец. Мы сожгли их, убивали всех животных и тварей, на которых натыкались.
— Что за твари? Боглины? Ирки? — уточнил капитан.
Том состроил гримасу.
— Небольшие. В основном боглины и ирки. Знаешь, эти чудовища из ночных кошмаров гнались за нами. И, надо заметить, гребаные демоны весьма шустры. Я схлестнулся с золотым медведем, меч против его топора и когтей.
Он высморкался в ладонь и вышвырнул сопли в окно.
— С демоном биться не довелось, — с сожалением добавил гигант.
Капитан подумал, а был ли на этом свете еще хоть один человек, который сокрушался бы о том, что не сразился с внушающим ужас созданием. Этим Плохиш Том и отличался от всех остальных.
— Сколько их было? Всего? С чем нам придется иметь дело?
Длинная Лапища пожал плечами.
— Темнота и зарево пламени, кэп. Мои слова не многого стоят, но, думаю, убили где–то пятьдесят людишек и еще больше тварей. — Он вновь пожал плечами. — Но на самом деле, мы просто разворошили муравейник.
Том с уважением глянул на Длинную Лапищу.
— Верно подмечено, — заметил он. — Мы разворошили муравейник, причем сильно.
Пораженный Майкл спросил:
— Вы вдвоем убили пятьдесят повстанцев?
Том глянул на него как на что–то вонючее.
— Нам помогали, молодой человек. И не все были повстанцами. Я убил, не скажу точно, пятерых? Десятерых? Пока не заметил, что все они скованы друг с другом. Бедолаги.
Оруженосец с трудом сглотнул.
— Пленники? — выдавил он.
— Похоже на то, — ответил Том.
Лицо Майкла исказилось от гнева, и капитан, подняв руку, указал ему на дверь.
— Еще вина, — приказал он, — и не торопись.
Когда дверь за юношей громко захлопнулась, Длинная Лапища мотнул головой.
— Пора расходиться, капитан, иначе засну.
— Ну что ж, я закончил, — произнес Красный Рыцарь. — Вышло даже лучше, чем я предполагал. Благодарю.
Длинная Лапища снова пожал ему руку.
— Достойная победа, есть что написать в книгах, кэп.
Писарь окинул взглядом сделанные карандашом наброски.
— Я перепишу все это чуть позже, — пообещал он и, обменявшись с Длинной Лапищей многозначительным взглядом, направился к двери.
Когда они ушли, капитан остался с Плохишом Томом наедине. Здоровяк почесал голые, прикрытые лишь одеялом ноги и хорошенько приложился к кубку с вином.
— Этот Майкл больно мягок для такой жизни, — заявил Том. — Старается, конечно, и толковый, но тебе нужно его отпустить.
— Ему некуда идти, — возразил Красный Рыцарь.
Гигант отпил маленький глоток вина и ухмыльнулся:
— Я вот все думаю, та деваха — монахиня?
Выражение лица капитана не изменилось. Но Тома не так–то просто обвести вокруг пальца.
— Не притворяйся. Спрашивала, почему ты проклинал Бога. Слушай, я дам тебе один совет…
— Не стоит.
— Просунь колено ей между ног и не убирай, пока не окажешься внутри. Ты хочешь ее, она хочет тебя. Я не говорю, будто нужно насиловать. — Том говорил с таким авторитетным видом, что выглядел еще ужаснее, чем когда рассказывал, как убивал пленников. — Я к тому, если ты так сделаешь, то поимеешь теплую кровать на все время, пока мы здесь. Теплую кровать и нежное плечико. Весьма полезно для командира. Никто из парней не станет тебя осуждать.
Его намек был очевиден. «Возможно, кое–кто посчитает это хорошим примером». Капитан почувствовал, как внутри закипает ярость. Он попытался ее обуздать, не дать выплеснуться наружу. Но она превращалась в подобие алхимической смеси, использованной ими против врагов, — маслянисто–черная, и если на нее упадет искра…
Плохиш Том натужно втянул воздух и, вскочив, отступил на шаг назад.
— Прошу простить, капитан, — с присущей ему неустрашимостью извинился он. — Похоже, я перегнул палку.
Красный Рыцарь проглотил готовые сорваться с языка уничижительные слова.
— У меня что, глаза горят? — спросил он.
— Есть немного, — ответил Том. — Знаешь, что с тобой не так, капитан?
Красный Рыцарь оперся на стол, ярость затихала, оставляя после себя усталость и невыносимую головную боль.
— Много чего.
— Ты такой же изгой, как и я. Совсем не похож на других. Но я беру то, что пожелаю, а на остальных не обращаю внимания. Ты же хочешь, чтобы они любили тебя. — Том мотнул головой. — Но они не любят таких, как мы, капитан. Даже когда я убиваю их врагов, они не любят меня, так ведь? Ты знаешь, кто такие пожиратели грехов?
Что–то припоминалось.
— Я слышал это название.
— У нас в горах они есть. Обычно это какой–нибудь несчастный маломерный ублюдок с единственным глазом или без рук, может, каким другим уродством. Когда умирает человек, на труп кладется вымоченный в вине хлеб, раньше его вообще–то выдерживали в крови. На живот и сердце. И бедолага подходит и съедает этот хлеб, так он переводит все грехи покойника на себя. Мертвец отправляется прямиком на небеса, а бедняга — в ад.
Том умолк, влекомый мыслями куда–то далеко отсюда. Он погрузился в воспоминания. Капитан еще никогда не видел его таким. Вести с Плохишом Томом задушевный разговор было непривычно и немного пугающе.
— Так вот, мы — пожиратели грехов, каждый из нас, — встрепенулся гигант. — Мы с тобой и, конечно, Длинная Лапища, Уилфул Убийца, сэр Хьюго, сэр Милус и все наши. Изюминка и даже этот мальчик. Мы поедаем их грехи. Мы убиваем их врагов, а они гонят нас прочь.
Перед взором капитана возник демон, выпотрошивший его лошадь. Будто ожила картина — демон, убивающий коня. «Мы поедаем их грехи». Почему–то эти слова обрушились на него, подобно удару грома, и он откинулся на спинку стула. Когда наконец он выбрался из пучины, в которую, словно стремительный водопад, унесло его воспоминание, вокруг сгущались тени. Вино давно выпито, Плохиша Тома и след простыл, ноги окоченели, а перебинтованная рука саднила.
В дверном проеме с зажатой в руке кружкой вина появился Майкл. Капитан, все еще пребывая в задумчивости, выдавил улыбку, пожал плечами, взял у оруженосца кружку. И тут же осушил ее залпом.
— Жак отвозил в Замок у моста зерно и вернулся с посланием для вас от мессира Гельфреда, — доложил юноша. — Он говорит, ему срочно нужно поговорить с вами.
— Тогда мне придется натянуть доспехи, — произнес Красный Рыцарь, и в голосе прозвучали нотки сожаления. — Помоги–ка.
