ГЛАВА ПЯТАЯ
ХАРНДОНСКИЙ ДВОРЕЦ — ГАРМОДИЙ
Маг сидел в верхних покоях башни и наблюдал, как в струящихся из высоких окон с прозрачными стеклами лучах искрятся пылинки. Повсюду лежали книги. Наступил апрель — сезон не только дождей, но и первого жаркого солнца. Небо в тот день было ослепительно синим. В пятне света на полу развалился кот.
У Гармодия их было три.
— Мельхиад! — воскликнул он, и старый серый разбойник с ленивым высокомерием глянул на хозяина.
Маг ткнул животное посохом с золотым наконечником, поскольку тот разлегся слишком близко от тщательно прорисованных голубым мелом линий, покрывавших темный сланцевый пол. Кот чуть подвинулся и недовольно посмотрел на него.
— Зажрался, поганец, — пробормотал Гармодий.
Солнечный свет падал на выкрашенную белой краской стену, освещая математические формулы, выведенные цветным мелом, серебряным или графитовым карандашом, углем и просто пальцем в пыли. Гармодий использовал все, что попадалось под руку, когда требовалось что–то спешно записать.
Свет спускался все ниже.
В залах, располагавшихся под ним, маг ощущал мужчин и женщин — вот слуга, несущий поднос с холодной олениной к его дверям в башне; дама и господин, поглощенные друг другом на тайном свидании. От места, где они встретились, шло тепло, как от маленького костра, — где же это? Парочка сильно рисковала, назначая свидание в столь многолюдном месте. А вот и королева, сиявшая, словно солнце. Он улыбнулся, когда слегка прикоснулся к исходившему от нее жару. Зачастую маг просто наблюдал, как другие проводят время. Это единственное заклинание, которое он повторял часто.
«Только зачем?» — задавался он вопросом, тщетно пытаясь отыскать ответ. Но этим утром, что ж… Этим утром королева попросила его — вернее, велела — что–нибудь сотворить.
— Сделай что–нибудь выдающееся, маг! — воскликнула она, хлопнув в ладоши.
Гармодий подождал, пока солнечные лучи пересекут начерченную мелом линию, посмотрел на одну из формул и кивнул. Затем отпил маленький глоток холодного чая с тонким налетом пыли сверху — вот только пыль ли это? Ах, ведь он растирал кости для масляной краски. Толика костного порошка попала в чай, правда, хуже от этого он не стал.
Три кота задрали головы и навострили уши.
Свет достиг зеркальца с изображенными на оборотной стороне оправы из слоновой кости знаками зодиака — овном и тельцом, наложенными друг на друга. А затем луч ударил в пол.
— Fiat lux! — проревел маг.
Вбирая в себя свет, из–за чего коты оказались в тени, луч засверкал, подобно молнии, перемещаясь над выведенными мелом знаками, проходя сквозь линзу и попадая в круглый золотой набалдашник посоха. Маг не заметил, что луч чуть сместился и крошечная частичка света проскочила мимо посоха, заплясав на дальней стене, отражаясь от золотой сферы и преломляясь под влиянием накопившейся внутри артефакта энергии. Яркий луч резко взметнулся, ударив в покрытый позолотой триптих, украшавший сервант, скользнул по оставленному несколько часов назад бокалу с вином. Все еще сфокусированный свет ударил в восточную стену и, сбегая по ней, сжег с десяток или более магических символов, написанных невидимыми магическими чернилами и скрытых под слоем краски.
Старый кот вскочил и зашипел.
Внезапно Гармодий почувствовал головокружение, как при сильном жаре. Но его разум тут же прояснился. От посоха исходило сияние наполненного силой артефакта, которое невозможно спутать ни с чем другим. Маг заметил отклонившийся лучик и проворно передвинул зеркало, чтобы сфокусированный свет полностью попадал на посох.
Ликуя, он хлопнул в ладоши.
Коты в замешательстве осмотрели комнату, будто никогда раньше ее не видели, и снова завалились спать.
Гармодий тоже огляделся.
— Во имя святой Троицы, что же произошло? — удивился он.
Ему не нужен был отдых. Даже после создания могущественных заклинаний, подобных последнему, ощущение переполнявшей посох силы Гелиоса вызывало в нем трепетную дрожь. Он пообещал себе, что выждет день… Возможно, два, однако искушение было чересчур сильным.
— Ух ты! — громко воскликнул маг, коты навострили уши. Вот уже много лет он не чувствовал себя таким бодрым.
Схватив внушительного веса швабру, Гармодий принялся драить пол, уничтожая сложный магический рисунок, который больше походил на искусно вытканный южный ковер. Затем, невзирая на возраст и тяжелую мантию, он опустился на колени и здоровенной льняной тряпкой тщательно протер зазоры между сланцевыми плитами, чтобы не осталось ни единой частички светло–голубого мела. Независимо от желания, маг всегда следовал правилу — до сотворения нового заклинания никаких следов от старого не должно сохраниться. За многие годы практики этот урок он усвоил слишком хорошо.
Закончив, старик направился к столу, придвинутому к стене, и открыл ящик, где пряталась коробочка из черного дерева, окованная по краям серебром. Гармодию нравились красивые вещи. Призывая чуждые сущности, он рисковал потерять душу или умереть, а красота помогала ему вновь обрести веру в себя и успокоиться.
В коробочке в специальных ячейках лежали предметы из бронзы: компас, несколько циркулей, линейка без делений и карандаш, содержащий серебро, смешанное со жжеными квасцами, глиной и воском, освященным представителем церкви.
Отмерив линейкой предполагаемую длину нити, он обмотал ею карандаш и приступил к молитве.
— О, Гермес–Трисмегист, — прозвучали первые слова.
Далее он продолжил на высокой архаике, совершая обряд самоочищения, проясняя мысли, взывая к Господу, его сыну и пророку, стараясь определить точную длину нити, которая ему понадобится.
— Не следует мне делать это сегодня, — обратился Гармодий к самому толстому коту, абсолютно равнодушному к происходящему.
Маг опустился на колени, уже не для молитвы, а для рисования. Вставив деревянную щепу в углубление в сланцевой плите, дрожащими от напряжения руками он взялся за нитку, чтобы провести идеальный круг, внутри которого с помощью линейки и меча начертал пентаграмму. Рядом с ней на высокой архаике написал воззвания к Богу и Гермесу–Трисмегисту, и лишь громкое мяуканье котов, требовавших свой обед, не позволило ему закончить начатое здесь и сейчас.
— Вы, все трое — лучшее подспорье человеку для общения с демонами, — произнес маг, угощая их свежим лососем, купленным на рынке, куда рыба попала прямо из реки Альбин.
Не обращая внимания на речи хозяина, животные наелись, а потом стали тереться о его ноги, громко выражая вечную признательность и любовь.
Произнесенные слова подтолкнули мага к размышлениям. Он отворил тяжелую дубовую дверь и спустился по ста двадцати двум ступенькам в гостиную, где, сидя в кресле, наслаждался чтением Мастиф, приближенный королевы. Стоило старику появиться в комнате, он тут же вскочил.
Гармодий приподнял бровь, и мужчина поклонился. Из–за спешки маг, охваченный страстным желанием, решил позднее разобраться с подобным проявлением неучтивости.
— Будь добр, сбегай к королеве и умоляй ее о снисхождении: не будет ли она столь любезна, чтобы нанести мне визит, — выпалил он и вручил посланнику медную монетку — особый ритуал, заведенный между ними, — и попроси зайти ко мне мою прачку.
Волшебник протянул еще целую пригоршню мелких серебряных монет, на сумму около цехина. Мастиф взял монетки и поклонился. Он успел привыкнуть к магу и его чудным манерам и припустил так, словно от этого зависела его жизнь.
Гармодий налил кружку вина и осушил ее до дна, уставился в окно и снова попробовал убедить себя выждать еще один день. «Кого это вообще волнует?» Правда, он чувствовал себя лет на десять моложе, но, поразмыслив о том, что собирается показать, покачал головой. Рука с чашей задрожала.
Сначала он услышал легкие шаги, а когда она вошла в комнату, вскочил и низко поклонился.
— Наконец–то! — воскликнула молодая женщина, казалось, что она заполнила всю комнату. — Я только что плакалась Мэри, что мне скучно!
Королева рассмеялась, и ее смех полетел высоко, к самим стропилам.
— Вы мне нужны, ваше величество, — с низким поклоном произнес Гармодий.
Она улыбнулась, и от лицезрения ее тела у него, как и прежде, начала чуть кружиться голова. Впоследствии он не мог решить, было ли это отзвуком страсти, которую он к ней испытывал, или же чувством более сильным, собственническим, внушающим страх и опасным.
— Я намерен призвать демона, ваше величество, и ваше присутствие на меня подействует успокаивающе. Надеюсь, вам понравится.
Он снова отвесил поклон.
— Мой дорогой старина, мне льстят ваши старания, только не подвергайте себя опасности, чтобы произвести на меня впечатление!
Королева посмотрела на него с нежностью, и на Гармодия накатила волна негодования — она жалела его! Маг решил не обижаться.
— Ваше величество, я совершал подобные призывы множество раз. Они всегда сопряжены с определенным риском, как, например, и плавание, лишь глупец делает такое в одиночку.
Он представил, как купается с ней, и поспешно сглотнул.
— Сомневаюсь, что могу как–то помочь столь могущественному магу–практику, как ты. Я, которая может осязать лишь тепло солнечных лучей на коже, и ты, который чувствует силу каждой души.
Но она охотно направилась к лестнице и начата подниматься. При восхождении по ступеням ее ногам было на целых полстолетия легче, чем его. И все же, когда они взошли на самый верх, он даже не запыхался.
На лестничной площадке королева сбросила красные туфли и осторожно вошла в комнату босоногой, тщательно избегая задевать нанесенные на пол знаки. Остановилась изучить их.
— Мастер, я никогда не видела, чтобы вы делали нечто настолько… дерзкое! — воскликнула она, на этот раз восхищение не было напускным.
Девушка подошла к окну, чтобы оказаться под лучами солнца, которое теперь находилось напротив восточной, а не западной стены. Постояла там, изучая уравнения и поэтические строки, потом принялась чесать за ушками старого толстого кота.
Некоторое время он мурлыкал, потом вдруг вонзил клыки ей в ладонь и завопил, получив от нее оплеуху.
Гармодий покачал головой и капнул меда на раны, оставленные зубами кота.
— Странно, он никогда прежде не кусался, — произнес маг.
Она пожала плечами, шаловливо улыбнулась и слизала мед.
Волшебник снял башмаки. Подошел к покрытой письменами стене и разве что не уткнулся в нее носом, чтобы прочитать две строчки, написанные серебряным карандашом. Затем, взяв маленькую эбеновую палочку, он вывел в воздухе эти две строчки яркими огненными буквами толщиной тоньше самого тонкого волоса, но отчетливо видными им обоим.
— Ух ты! — воскликнула королева.
Он улыбнулся ей. У него возникло мимолетное искушение поцеловать ее и другое желание, сопоставимое по силе, но совершенно противоположное, — отказаться от этой затеи. Она так напоминала ему…
— Что ж, — произнес он, — вы готовы, ваше величество?
Женщина улыбнулась и кивнула.
— Калео се, ЧАРУН, — прокричал маг, и свет над пентаграммой стал тускнеть.
Королева шагнула вправо и встала в луче солнца, бьющего из высокого окна, старый кот принялся тереться об ее босую ногу.
Внутри пентаграммы начала сгущаться тень. Маг взял посох и направил полый золотой конец, подобно острию копья, от себя вдоль покрытого символами пола.
— Кто меня зовет? — послышался шепот из расщелины, очерченной лучом света, трепетавшим над пентаграммой.
— КАЛЕО, — проявил настойчивость Гармодий.
Из тени появился силуэт Чаруна. Маг почувствовал, как зашевелились его уши, а солнце словно потускнело.
— Ш–ш–ш-ш, — прошипело существо.
— Сила за знания, — произнес Гармодий.
Схожее с человеком создание втягивало в себя тени. Ростом оно было выше верхних книжных полок, обнаженное, толстые белые вены проступали на светло–синем, напоминавшем старый мрамор теле, плотные кожистые крылья за спиной опускались от головы до самого пола по идеальной дуге, которой бы восхитился любой художник.
Исходивший от него запах был чужеродным и напоминал смрад жженного хозяйственного мыла. Неприятный, но терпимый. Демон держал утыканный шипами меч длиной в рост человека. А лицо одновременно ужасало и восхищало — черный с золотистыми вкраплениями клюв, огромные миндалевидные глаза насыщенного фиолетового цвета, будто два сапфира, костяной гребень с пучком волос, словно украшение на шлеме времен Архаики.
— Сила за знания, — повторил маг.
Ничего не выражавшими глазами демон уставился на него. Кто знал, что у него на уме? Они редко разговаривали, еще чаще даже не понимали, о чем им говорят.
Неожиданно демон, стремительно, как орел хватает зайца, взмахнул огромным мечом и рубанул по кругу.
Гармодий прищурился. Он бы не прожил столь долго, паникуя из–за мелочей.
— Sol et scutum Dominus Deus, — произнес маг.
Второй удар преодолел круг, но попал в магический щит. Существо посмотрело на сверкающую пурпурную сферу с белыми разводами и принялось тыкать в нее острием меча. Искры каскадом посыпались в разные стороны, создавалось впечатление, что над головой демона образовался яркий разноцветный купол. От пола повалил дым.
Гармодий ударил посохом в то место, где меч прорубил его творение.
— Sol et scutum Dominus Deus! — проревел он.
Трещина в щите затянулась, существо отступило назад и зашипело.
Королева подалась к нему и маг по–настоящему испугался, вдруг она нечаянно пересечет линию. Однако ничего с этим поделать он уже не мог, поскольку, выкрикнув ей предостережение, нарушил бы заклинание призыва — вся его воля была сосредоточена на призванном демоне, на круге, пентаграмме и удержании щита. Волшебник вдруг осознал, что делает одновременно слишком много дел.
Он подумал было опустить щит, но как раз в этот момент демон изрыгнул огонь. Ударившись о внутреннюю поверхность щита, струя пламени расплескалась, напомнив раскрывшийся бутон цветка, в комнате стало жарко. Огонь не мог преодолеть защитное поле, но тепло его преодолевало. Неожиданная способность демона полностью изменила расстановку сил. Даже когда маг предположил, что потерпел поражение, его разум воспринял это с некоторой долей восхищения. Несмотря на щит, он чувствовал запах существа, ощущал исходивший от него жар.
Так же внезапно, как и появилось, пламя откатилось от края барьера и исчезло в пасти демона. Жара спала.
Дезидерата еще больше подалась вперед, пока кончиком носа не коснулась на вид хрупкой поверхности защитного поля. И засмеялась. Демон развернулся к ней, вскинув голову, точь–в–точь как щенок. И тоже захохотал. Она сделала реверанс и закружилась в танце. Существо восторженно следило за ней, так же как и маг. Королева соблазнительно двигала бедрами, через каждые десять шагов вскидывала руку над головой — танец весны, бесхитростный и безупречный.
Демон внутри защитного поля покачал головой.
— Да!
Шагнул к ней, но головой задел край пентаграммы. Он закричал от ярости и рубанул мечом по символу, сланцевый пол треснул, разорвав круг. Дезидерата кончиками пальцев ноги прикоснулась к разлому, и тот затянулся. Гармодий облегченно вздохнул. Шустро, словно преследующий крысу терьер, он сунул посох в щит, обрушив всю силу чар на демона.
Существо резко развернулось от королевы к магу, меч наготове — но замерло неподвижно. Только могучая грудь поднималась и опускалась. Демон стал меняться — излучая белый свет, взмыл вверх, словно ангел с крыльями лебедя, а потом упал на сланцевый пол, и его скрюченная фигура превратилась в омерзительную многоножку, размером чуть больше лошади, стесненную границами защитного поля. Гармодий вскинул посох, сердце пело от радости, наполняясь искренним восторгом: наконец–то ему удалось опробовать свою теорию, и польза превысила ущерб.
Маг вытащил посох из круга, воскликнув:
— Итхи!
Пентаграмма очистилась.
Переполненный гордыней Гармодий едва удержался, чтобы тут же не рухнуть в кресло. И даже нашел в себе силы подойти к королеве и, раскинув руки, заключить ее в объятия с несвойственной ему фамильярностью.
Она нежно поцеловала его.
— Ты — старый недотепа, — произнесла Дезидерата, — правда, гениальный и смелый старый недотепа, Гармодий. — Она одарила его ласковой победной улыбкой. — Даже представить не могла… Никогда не видела ничего подобного.
— О, — протянул он, вдыхая ее аромат.
Перед ним открылось множество новых возможностей для исследования и познания. Отступив назад, маг поклонился.
— Я обязан вам жизнью. Кто вы?
Королева рассмеялась, казалось, ее смех низвергает вселенское зло.
— Кто я? — переспросила она, покачав головой. — Да, ты действительно самый настоящий старый недотепа.
— Даже самым мудрым следует молиться, припав к ногам вашего величества. — Он согнулся в поклоне едва не до пола.
— Знаешь, ты как мальчишка, который разворошил осиное гнездо лишь для того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. И вместе с тем я ощущаю в тебе триумф этого мальчугана, Гармодий. Так что же мы узнали сегодня? — Она неожиданно опустилась в кресло, не обращая внимания на лежавшие там свитки. — И откуда только взялась такая смелость? При нынешнем дворе ты ведь олицетворение внимательности и осторожности. — Она улыбнулась и на мгновение из наивной молодой девушки преобразилась в мудрую и проницательную королеву. — Некоторые утверждают, будто у тебя нет силы и ты всего лишь шарлатан при королевском дворе. — Ее взгляд метнулся к пентаграмме. — Судя по всему, они ошибаются.
Он проследил за взмахом ее руки и поспешил налить ей вина.
— Не могу с уверенностью сказать, что именно мы узнали сегодня, — осторожно произнес маг.
Как прежде, осмотрительность взяла верх, но он знал, что поступает правильно.
— Говори со мной так, словно ты — мой наставник, а я — твой ученик, глупый оруженосец, у которого обнаружились задатки герметизма, — приказала она, отпивая маленькими глотками вино.
При этом женщина выглядела весьма довольной, но по откинутой назад голове маг понял — она знала, что такое страх. И была смертной, хотя иногда ему и чудилось иное.
— Поскольку я могу пользоваться силой, думаю, ты полагаешь, будто я знаю, как это работает. Что наши знания равны. Но вся правда в том, что, когда солнечные лучи падают на меня, я чувствую прикосновение Бога и иногда, с его помощью, могу сотворить чудо.
Ее лицо озарила улыбка. Гармодий подумал, что без должной сдержанности такая самоуверенность может сделать королеву намного страшнее любого чудовища.
— Что же, ваше величество. Как вы знаете, существует две школы силы — два источника для создания любого заклинания.
Он осторожно поставил посох в угол и встал на колени, чтобы стереть с пола пентаграмму.
— Белая и черная.
Он пристально посмотрел на нее. Королева с улыбкой пожала плечами.
— Это же так просто, мой маг. Есть сила солнца, чистая как свет, не стесненная путами, невидимая — знак любви Божией в каждом его творении. И есть сила Диких — малейшая ее капля изменяет сущность того, кто ею обладает, а любая сделка скрепляется кровью.
Гармодий закатил глаза.
— Скрепляется. Сделка. На самом деле кровь там вовсе необязательна. Сила везде, она исходит от всего вокруг: от травы, деревьев и существ, которые живут среди них.
— Да, я чувствую ее, хотя она недружелюбна ко мне.
— Неужели? — спросил он и на всякий случай перекрестился.
Почему он не спрашивал королеву об этом раньше? Ему пришел на ум более безопасный опыт, но что сделано, то сделано.
— То есть вы можете ощущать силу Диких?
— Да! — воскликнула она. — Я ощущаю ее даже в тех бедных мертвых существах, которые украшают большой зал.
Маг покачал головой, осознав собственную глупость. Причина в гордыне.
— Чувствуете ли вы присутствие силы Диких в этой комнате?
— Зеленая лампа разве не артефакт, когда–то принадлежавший Диким? Волшебная лампа?
— А вы можете взять хотя бы частицу силы, которую она излучает, и воспользоваться ею, ваше величество?
— Зачем ты задаешь такие вопросы? Теперь я думаю, что ты глуп, маг.
«Вот значит как, — подумал он, — не до такой же степени презрительно».
— И все же разве не я призвал могущественного демона из преисподней?
На ее лице заиграла улыбка.
— Положим, не одного из величайших, но все же.
— Союзника Диких, можно ли его так назвать? — поинтересовался Гармодий.
— Бог есть солнце и сила солнца, а сатана полагается на силу Диких, — она пропела строчки, словно девочка–школьница. — Демоны вынуждены использовать силу Диких. Когда сатана отвернулся от Бога и повел свои легионы в ад, тогда вся магия разделилась на две силы, зеленую и золотую. Золотая для слуг Божьих. Зеленая для приспешников сатаны.
Маг кивнул и вздохнул.
— Что–то вроде этого, только все намного сложнее.
— А вот и нет, — заявила она, снова выказывая непоколебимую самоуверенность, — я считаю, что зачастую мужчины склонны все усложнять. Так меня учили монахини. Ты хочешь сказать, что они лгали?
— Ну да, я просто скормил демону силу солнца. С ее же помощью его и призвал. — Гармодий расхохотался.
— Нет, ты изгнал его! — В комнате раздался ее звонкий смех. — Ты дразнишь меня, маг!
— Я изгнал его после того, как скормил ему достаточно силы, чтобы заставить расти, — возразил старик. — Чистый Гелиос, который я получил при помощи своих инструментов, не имея особых способностей вашего величества.
«Какими бы они ни были».
Королева пристально на него посмотрела. В ее взгляде не было хитрости или намека на флирт, насмешки или искусного обаяния, или даже привычного юмора.
— И что это значит? — шепотом спросила она.
— Спросите меня снова, ваше величество, после того как через неделю я призову его вновь. Скажите, будете ли вы со мной в тот день… Я обязан вам, если бы не вы…
— Что ты ищешь, маг? Одобряет ли подобные практики церковь? — говорила она нарочито медленно, тщательно подбирая слова.
Он вдохнул. Выдохнул. «Наплевать на церковь», — подумал он, а вслух произнес:
— Да, ваше величество.
«Нет, ваше величество. Вряд ли. Но они — не ученые. Их интересует лишь сохранение текущего положения».
— Я не просто какая–то девчонка, — заявила она. — Разве нам не следует спросить об этом епископа?
Гармодий нахмурился.
— Как пожелаете, ваше величество.
