По торговым меркам, караван Рэндома продвигался быстро. За день они покрывали от шести до десяти лиг, для ночевок останавливались на окраинах городов и разбивали лагерь на подготовленных для посевной полях. Корм для скота, свежеиспеченный хлеб и разделанное мясо им доставляли из окрестных деревень. Люди были довольны поездкой, поскольку сам Джеральд все заранее продумал и распланировал, да и с пропитанием перебоев не возникало. Но им предстояло преодолеть сотню лиг, чтобы добраться до Альбинкирка, потом еще сорок на восток до ярмарки. Таким образом, караван прибудет туда позже, чем рассчитывал Рэндом.

Альбинфлеры — маленькие желтые шарики с покрытыми пушком лепестками, источавшие прекрасный аромат и произраставшие лишь на склонах вдоль реки, — цвели на раскинувшихся по обе стороны от тракта лугах. А когда караван проезжал один из любимых Рэндомом отрезков пути — вдоль самого края отвесного обрыва над Альбином, чьи воды текли между скалами на расстоянии в шестьдесят и более футов, — сверху альбинфлеры сливались в желтые дорожки, а противоположную сторону, до которой была почти целая миля, укрывали словно ярким восточным ковром. Прошли годы, пока у него снова появилась возможность увидеть эти цветы. На севере они не росли.

После трех удачных дней путешествия они прибыли в Лорику к постоялому двору «Два льва». Привычное место ночлега, где можно было разжиться хлебом и фуражом, превратилось в дымящиеся развалины. На то, чтобы договориться с новым поставщиком и раздобыть все необходимое, у Рэндома ушел целый день, а история о том, как сгорела гостиница и местный шериф был избит иноземцами, немало возмутила его. Владелец «Двух львов», уже отправивший посыльного к королю, стоял во дворе с перевязанной головой, наблюдая, как рабочие подъемным механизмом стаскивают с основного здания обуглившиеся стропила.

Рэндом поручил одному из новобранцев доставить мастеру гильдии в Харндоне сообщение о произошедшем. Как правило, харндонцев мало заботили дела небольших городков, но сейчас происшествие касалось деловых отношений, взаимовыручки и патриотизма.

На следующий день сразу у двух его фургонов сломались спицы — у одного настолько неудачно, что деревянное колесо распалось на две части, и с него свалился железный обод. А это означало, что ему необходим кузнец и колесный мастер. Поэтому пришлось возвращаться в Лорику, ночевать в довольно паршивой гостинице, а караван тем временем продолжил двигаться на север уже без него. Он остался лично, потому что в Лорике знати именно его, а не его наемников, не Джудсона, торговца тканями, и не кого–то другого.

Рано утром оба фургона были готовы отправиться в путь, и он без воодушевления выплатил оговоренную сумму за то, что два ученика и подмастерье работали всю ночь при скудном освещении. Еще один серебряный леопард достался кузнецу, чтобы тот до заутрени установил обод на колесо.

Джеральд принял причастие у монаха, служившего мессу в придорожной часовне, выпил небольшую кружку пива и уселся на лошадь во главе маленького каравана. На божественной литургии собралось немало отщепенцев, мужчин и женщин–нищих, несколько бродяг и труппа странствующих актеров. Присутствие бедняков никогда не смущало Рэндома. Он часто раздавал им пожертвования.

Но возможность лишиться кошелька и груза из–за всякого сброда его беспокоила. Недоверие вызывали четверо, хотя не обязательно они промышляли вместе. Рэндома еще никогда не грабили те, с кем он только что слушал мессу, но рисковать он не собирался. Джеральд обменялся многозначительными взглядами со своими возчиками, и повозки двинулись вперед.

Один из бродяг последовал за ними по дороге. У него была хорошая лошадь, а в плетеной корзине позвякивали доспехи. Казалось, его ничто не интересует. Неспешно нагнав их, он проехал мимо.

По традиции харндонцы обращались к людям, с которыми одновременно присутствовали на мессе, «братья и сестры», поэтому Рэндом поприветствовал незнакомца:

— Мир во Христе тебе, брат.

Мужчина от неожиданности вздрогнул. Тут только Джеральд понял, что путник не бродяга. Он принадлежал к высшему сословию, хотя и был весь перепачкан в грязи. Но стоило только приглядеться к его одежде, истина становилась очевидной — на нем был превосходный кожаный жупон, стоивший по меньшей мере двадцать леопардов. Высокие сапоги с золотыми шпорами — даже если они всего лишь из позолоченного серебра, все равно, судя по массивности, стоили леопардов сто.

Тот, к кому обращались, тяжело вздохнул.

— И вам, мессир, — не останавливаясь, произнес путник.

Рэндом никогда не сколотил бы приличное состояние в беспощадном мире караванщиков и гильдий, не будь он готов ухватить фортуну за хвост.

— Вы ведь рыцарь.

Незнакомец не осадил лошадь, но повернулся, а животное, почувствовав, что седок изменил положение, остановилось. Мужчина ничего не ответил, возникла неловкая пауза.

«Что же у нас тут такое?» — недоумевал Рэндом.

Наконец пребывавший в отчаянии молодой человек, по возрасту годившийся Джеральду в сыновья, кивнул.

— Да, я — рыцарь, — произнес он, словно признаваясь в том, что согрешил.

— Мне нужны люди, — заявил Рэндом. — У меня на дороге караван, и раз уж у вас золотые шпоры, то такой боец пришелся бы весьма кстати. В караване пятьдесят больших фургонов, и мы едем на север на ярмарку. Не воспринимайте мое предложение как недостойное вас. Просто я опасаюсь разбойников и Диких.

Мужчина покачал головой и отвернулся, лошадь нехотя пошла вперед — прекрасный боевой конь, но перегруженный всадником с доспехами. Неверно распределенный вес утомлял животное.

— Уверены? — уточнил Джеральд, который никогда не стеснялся попробовать еще раз.

Рыцарь поскакал дальше.

Рэндом разрешил возчикам остановиться на обед, затем они возобновили путь и ехали до самого вечера и даже немного захватили время после наступления темноты.

Встали рано утром и отправились в дорогу, когда солнце едва показалось над рекой, которая несла свои воды на восток, извиваясь подобно змее. Немного погодя они добрались до долины и Великого моста, тут заканчивались территории внутренних графств. Рэндом насладился трапезой в таверне «Взъерошенный кот» вместе с возчиками, которые сочли за честь отобедать с ним.

После остановки они пересекли Великий мост, двадцать шесть пролетов, построенных в период Архаики и бережно сохраненных до настоящего времени. Затем целый час поднимались по противоположному берегу, причем возчики вели коней под уздцы. Когда забрались на гребень, Рэндом снова увидел молодого рыцаря, преклонившего колени у придорожной часовенки. На его запыленных щеках были заметны следы от слез.

Джеральд кивнул ему и отправился дальше.

К вечеру они нагнали основной караван, расположившийся на ночлег. Все обрадовались приезду Рэндома. Прибывшие возчики делились с приятелями событиями прошедших дней. Гильберт, поздоровавшись с ним, доложил о состоянии дел, а Джудсон посетовал на быстрое возвращение.

Все как обычно.

Начинало смеркаться, когда к его повозке подошел мальчишка золотых дел мастера и как настоящий солдат отдал честь.

— Мессир, там какой–то рыцарь спрашивает вас.

На плече парнишки лежал арбалет, и, без сомнения, он очень гордился тем, что стоял на страже, охраняя караван, ведь ему поручили столь важное дело. Генри Ластифер — вспомнил его имя торговец. Рэндом последовал за мальчишкой к костру, где грелись Гильберт и Старый Боб, наемник. И молодой рыцарь, повстречавшийся на дороге. Он сидел, потягивая вино, но, увидев его, тут же поспешил подняться.

— Могу ли я поменять свое решение? — спросил он.

Джеральд широко улыбнулся.

— Естественно, добро пожаловать на борт, сэр рыцарь.

На лице Гильберта тоже засияла улыбка.

— Милорд, жутко похож, знак короля и меч. — Он повернулся к рыцарю. — Как звать, милорд?

Молодой человек слишком долго колебался, всем стало очевидно его желание скрыть правду.

— Сэр Тристан? — задумчиво произнес он.

— Вполне себе, — заявил Гильберт, — пошли со мной, поищем тебе место для ночлега.

— Запомните, — вмешался Рэндом, — в первую очередь вы подчиняетесь Гильберту, а уж потом мне. Ясно?

— Конечно.

«И во что я только ввязался?» — подумал Джеральд, тем не менее довольный, что рыцарь присоединился к ним, не важно, бродяга он или нет. Королевских рыцарей превосходно обучали и тренировали, в особенности сражаться против Диких. Даже если молодого человека постигла беда… Впрочем, скорее всего, он просто влюблен. Джентри частенько сумасбродничали от любви.

Этой ночью он наконец–то спал спокойно.