ЛИССЕН КАРАК — НАСТОЯТЕЛЬНИЦА
Отряд капитана скакал так быстро, что исчез из поля зрения настоятельницы еще до того, как та успела вернуть своего орла. «Без сомнения, теперь все в крепости знают о моем любимце», — подумала она. А останутся ли после окончания осады у нее вообще хоть какие–то секреты?
Парцифаль, ее великолепный ферландерский орел, прорезая стаи диких птиц, убивал, подобно тигру, которого впустили в загон с овцами. Но она чувствовала, что огромная старая птица устает, поэтому начала готовить заклинание. На всякий случай.
Осторожно закрутила его над головой, и Парцифаль увидел, развернулся в сторону темно–красной вспышки, тут же прекратив преследование поверженных врагов. Он приблизился к ней, словно единорог к деве, — сначала робко и стыдливо и, наконец, желая, чтобы его поймали.
В одиночку выдержать его немалый вес она не могла, поэтому ей помогала юная Феодора. Не привыкший к тому, что его хозяйке кто–то помогает, орел взмахивал огромными крыльями, попадая девушке по лицу. Настоятельнице все же удалось надеть путы на когтистые лапы, а Феодора натянула ему на голову клобук, и он успокоился. Настоятельница тихо сказала:
— Вот он, мой храбрый рыцарь. Мой доблестный воин. Эх ты, мой бедный старина.
Орел устал, был раздражен и очень доволен собой, и все это одновременно.
Феодора погладила его по спине и крыльям, и он приосанился.
— Дорогая, дай ему кусочек цыпленка, — улыбнувшись послушнице, велела настоятельница. — Он для меня вроде мужчины или ребенка. Никогда не давай ему то, что он желает, — лишь то, что хочешь ты. Если полностью насытится, мы не сможем заставить его лететь.
Феодора выглянула из окна высокой башни и увидела далеко внизу равнину и реку. Немудрено, что неожиданное появление орла с такой высоты распугало птиц помельче.
Из лазарета пришла Амиция с запиской от сестры Мирам. Настоятельница прочла и кивнула.
— Скажи Мирам, пусть пользуется всем необходимым. Сейчас в запасах нет никакого смысла.
Взгляд Амиции блуждал неведомо где.
— Их больше нет, — произнесла она. — Вражеских шпионов. Даже виверн. Я чувствую это.
Феодору поразило, что послушница обращается непосредственно к настоятельнице. Но саму монахиню это нисколько не смутило.
— Ты очень проницательна, — похвалила она Амицию. — Но кое–что меня беспокоит.
Она подошла к стене башни и глянула вниз. Прямо под ними, на широкой орудийной площадке, служащей для охраны ворот, стояла группа монахинь. Они разглядывали дорогу и скрывшихся за завесой пыли всадников — отряд капитана.
Одна монахиня сбежала с крепостной стены, придерживая руками юбки. Сперва настоятельница не могла понять, отчего так торопится сестра Брианна, пока не увидела священника. Он стоял на стене, один, и громко молился за уничтожение врага. Пожалуй, обошлись бы и без него. Отец Генри был словно гноящийся чирей: его ненависть к капитану и попытки командовать монахинями вели к неминуемым ссорам.
Осада нарушила заведенный порядок, и настоятельница опасалась, что восстановить его в полной мере не удастся. А если капитан бросит их на произвол судьбы или погибнет?
— Что вы сказали, миледи? — спросила Амиция.
Настоятельница улыбнулась ей.
— Моя дорогая, иногда мы, старые люди, говорим вслух то, что должны держать при себе.
Взгляд Амиции тоже был прикован к облаку пыли, все еще висевшему над дорогой к югу от реки. И она размышляла, как и все монахини, все послушницы, все фермеры и все дети в крепости, почему они ускакали и вернутся ли назад.