ЛИССЕН КАРАК — МАЙКЛ
«Осада Лиссен Карак. День второй».
Майкл смочил кончик пера слюной, нечаянно измазав уголок рта чернилами.
«Сегодня все роют траншею. Прилагаю небольшую схему проделанной нами работы; протяженность траншеи от ворот Нижнего города до внешних стен Замка у моста составляет четыреста двадцать четыре шага. Мы проложили ее всего за два дня, задействовав около тысячи мужчин и женщин. Извлеченный грунт пошел на невысокие насыпи с обеих сторон траншеи, а еще по приказу капитана со складов притащили бревна и соорудили частокол.
В течение всего дня траншею скрывал густой туман — сегодняшнее заклинание настоятельницы, поддерживавшееся монахинями, чьи молитвы все время доносятся из часовни.
Враг весь день пытался выяснить, что за новое укрепление мы возвели. Повсюду летали птицы: скворцы, вороны и голуби, — но никто из них так и не отважился залететь в туман, а прилегающая к стенам замка территория, похоже, вызывает у них особое неприятие.
У врага в распоряжении есть виверны, которые тоже весь день летают высоко над нами. Вот и сейчас одна из них кружит прямо у меня над головой.
Из лесов на западе доносится стук топоров. За сегодня дважды из леса на расстоянии полета стрелы выбегали большие отряды людей и выпускали стрелы в плотный туман. Мы не отвечали, но наши лучники ползком добирались туда, где падали стрелы, и собирали их.
На закате мы отправили три патруля: один на север и два на запад, только уже вдоль реки».
В лучах заходящего солнца капитан поскакал на запад, и его доспехи вбирали в себя слабеющий свет. Даже на Гренделя сегодня накинули бард — двухслойную тяжелую кольчугу, опускавшуюся почти до копыт могучего коня.
Потребовалось четверо слуг, чтобы поднять бард и перекинуть через спину Гренделя. Боевой конь не пришел в восторг от доспехов, но капитан был уверен, на этот раз повстанцы не оставят их вылазку без последствий.
С ним отправился десяток тяжеловооруженных всадников, позади следовали лучники. Как только Грендель выехал за пределы Нижнего города, мрачного и пустого — лишь два лучника дежурили в каменных въездных башнях, — Красный Рыцарь слегка тронул шпорами бока могучего коня, и тот перешел на тяжелый полевой галоп. Туман рассеивал свет и скрывал окружающий ландшафт. Капитан понимал: при такой видимости можно запросто угодить в засаду. Но он сам создал этот туман и наделил его определенными свойствами.
Доехав до траншеи и повернув на юг, Красный Рыцарь придержал коня и принялся внимательно изучать проделанную его людьми работу. Траншея была широкой и глубокой, с деревянным настилом, под которым кое–что припрятали, кроме того, поскольку земля впитала слишком много влаги, доски служили и другой, не менее важной цели.
Частокола не хватит, чтобы сдержать врага, если он ринется напролом, но работающие здесь должны успеть переплести лозу винограда с побегами ежевики и усилить ограждение. Капитан покачал головой. В любом случае, все это — всего лишь очередная уловка.
Через траншею перекинули пять мостков, достаточно широких, чтобы по ним свободно могли проехать рядом два тяжеловооруженных всадника. И, опять же, если успеют, тут возведут подъемные механизмы.
Если ему ниспошлют отсрочку, он сделает все, чтобы оставить противника в дураках. Хотя капитан не надеялся, что это время у него будет. Он чувствовал — больше никак это не объяснить — раздражение своего врага. Тому недоставало опыта ведения войны против людей. И он был слишком амбициозен.
«Так же, как и я», — усмехнувшись, подумал Красный Рыцарь и направил Гренделя в сторону последнего моста на пути к Замку. Копыта коня глухо стучали по деревянному настилу, словно они ехали по крышке гроба.
«Откуда взялось столь нелепое сравнение?»
Прошлым вечером, на закате, капитан подходил к яблоне, вот только девушка не пришла, и он спрашивал себя почему. Его губы все еще помнили ее прикосновения.
«Лучше сосредоточься на том, что тебе предстоит», — посоветовал себе Красный Рыцарь.
Он оставил ей записку, но ответа не получил.
Они подъехали к границе тумана, за которой виднелись заросшие молодой зеленью поля. Со временем она превратится в сено и фураж или в сорняки, а сейчас, в закатных красках, все, куда ни глянь, отсвечивало оттенками красного.
Капитан натянул поводья Гренделя и подождал, пока сопровождавшие его воины выровняют строй. Том ехал рядом. Красный Рыцарь вскинул руку в латной рукавице.
— Осмотритесь. Туман мешает разглядеть все в деталях, но обратите внимание, насколько хорошо просматривается участок отсюда и до самого края леса. Здесь нет ни рвов, ни живых изгородей, ни каменных стен. Запомните это. Если предпримем еще вылазку, то поедем этим же путем.
Том кивнул, сэр Йоханнес покачал головой.
— Давайте, прежде чем думать о завтрашнем дне, хотя бы переживем сегодняшний.
Капитан оглянулся на старшего офицера.
— Наоборот, мессир. Давайте сегодня спланируем нашу завтрашнюю победу.
Лицо пожилого рыцаря исказилось от неудовольствия.
— Отставить разговоры! — приказал Красный Рыцарь. — Обсудим это позже.
Он изо всех сил старался говорить буднично, словно не происходило ничего особенного.
— Если столкнемся с врагом, будем пробиваться напролом, по сигналу трубы сгруппируемся и отступим под прикрытие тумана. Ничего больше. Обнаруженные лодки уничтожаем. Все ясно?
Внимательно прислушался к собственному голосу. Если и переживал, то неявно: просто был излишне сосредоточенным. Лошади волновались, как и люди, старавшиеся выглядеть невозмутимыми, по примеру капитана. Туман казался недостаточно плотным, чтобы скрыть столь многочисленный отряд.
Поначалу ничего не происходило. Потом с севера донеслись крики людей, ржание лошадей и лязг стали о сталь.
— А вот и они, — пробормотал капитан, четыре слова выразили пятнадцатиминутное беспокойное ожидание.
Том усмехнулся. Йоханнес поднял руку и, звякнув, опустил забрано. Такой же звук пронесся вдоль всего строя. Капитан никуда не торопился.
Крики стали ближе. Затем позади раздался низкий сигнал горна, с севера ему вторили мелодичные звуки рожков.
Все происходило, как он и предполагал. Но неожиданно перед началом сражения его охватило сомнение. «Что, если это ловушка? Могу ли я предугадывать их действия? А если мне только кажется, будто я знаю, что нужно делать? Ведь не может же все быть настолько предсказуемым».
Военному делу его обучал Хайвел Райт, старшина отца. Старшина его предполагаемого отца. Великолепный мечник, выдающийся поединщик, безумно влюбленный в леди Пруденцию, правда, напрасно.
Капитан погрузился в воспоминания. И сейчас, перед началом битвы, Красного Рыцаря вдруг озарило — его наставники были любовниками. Конечно же, они были любовниками. «Почему подобные мысли приходят мне на ум непосредственно перед сражением?» — подумал он и громко рассмеялся.
Хайвел Райт говаривал: «Война — это просто, поэтому мужчинам она нравится больше, чем обыденная жизнь». А его наиглавнейший совет для всех лести мальчиков, которым предстояло стать великими лордами и военачальниками, гласил: «Никогда не усложняйте задуманное, если не можете растолковать его другим».
Капитан еще раз прокрутил в голове план действий и скомандовал:
— Вперед!
Они выскочили из тумана кентером.
На расстоянии в пол–лиги к северу Изюминка вывела свой отряд из–под града стрел, обрушившихся на них, — в этот раз подготовившиеся к бою повстанцы, боглины и ирки окружили ее маленькое войско, словно сгущавшиеся грозовые тучи.
Капитан повел своих людей на запад, по направлению к садившемуся за горизонт солнцу, из–под прикрытия тумана, вдоль берега. Поперек дороги стояла брошенная баррикада, обогнув ее, отряд поднялся по насыпи и у первого же изгиба реки обнаружил то, что искал.
Лодки.
Шестьдесят лодок, может быть, даже больше. Крохотные суденышки фермеров, челноки, каноэ и плоты — все были вытянуты на сушу.
Лучники, все как один, выпустили в лодки обмотанные тканью стрелы. В некоторые не попали ни разу, в другие — но нескольку раз. С севера до них доносились звуки рожков, труб и еще какие–то резкие и громкие сигналы.
Отряд задерживался.
На другом конце отмели лучники попали под обстрел и направили коней к лесу, всполошив стрелков врага. Том с половиной тяжеловооруженных всадников бросился в погоню, и тут капитан испугался, не угодил ли он в ловушку. Его воины слишком рассредоточились по длинной отмели под сенью древних деревьев–гигантов. Более того, половина отряда ускакала слишком далеко…
Крики позади стали громче.
Капитан повернулся к Майклу и приказал:
— Труби отступление!
Игра на трубе не была сильной стороной оруженосца, и лишь с третьей попытки ему удалось добиться чистого звука, перекрывшего вопли и треск, доносившиеся с западной части берега. Восседая на широкой спине Гренделя, Красный Рыцарь колебался: он отчаянно желал вернуть своих людей, но в то же время боялся посылать оставшихся воинов вслед за ними.
Из–за низких деревьев с мечом наголо выскочил Том. Капитан облегченно вздохнул. Все больше и больше всадников выезжало из леса, в угасающем свете их клинки переливались красно–зеленым.
— Давайте убираться отсюда, — произнес Красный Рыцарь.
Он развернул Гренделя, но в тот самый миг от холки коня отскочили две стрелы. Животное попятилось и фыркнуло. Враги оказались повсюду. С северной стороны, у самой границы леса, появились повстанцы, их грязно–белые котты выделялись на фоне деревьев. Отполированные наконечники стрел, взлетая, вспыхивали в лучах заходящего солнца.
Подлизе, лучнику, пользовавшемуся чужеземными составными луками с роговыми насадками, стрела угодила в шею, пробив кольчужную бармицу. Не издав ни единого звука, он рухнул с лошади, а выдрессированное животное осталось в строю.
Билл–Секач, непосредственный командир Подлизы, сверкнув белыми доспехами, мигом спрыгнул с коня, подхватил упавшего лучника и перекинул через круп скакуна. В него самого попади дважды: оба выстрела, похоже, были сделаны с большого расстояния, поэтому метательные снаряды просто отскочили от нагрудника, а воин даже не пошатнулся.
Капитан направил закованного в броню Гренделя в сторону деревьев. Если не остановить повстанцев, весь его отряд ляжет очень быстро. Большинство легких лошадей лучников вообще не имели доспехов.
Грендель перешел с тяжелого кентера на плавный галоп, словно необремененный тяжестью стофунтовой двойной кольчуги.
Одна стрела попала в забрало Красного Рыцаря, и еще две — в сам шлем. Стальные наконечники со звоном отскакивали от бацинета, тем не менее каждое попадание чуть отбрасывало его назад. Следующая стрела ударила в луку седла, а еще одна звякнула о правый наколенник. Дальнейшее продвижение было похоже на конную поездку в град, поэтому он низко пригнул защищенную шлемом голову и прижал шпорами бока Гренделя.
Капитан не имел ни малейшего представления, скачет ли за ним хоть кто–то или нет. Видно сквозь узкие смотровые прорези бацинета было не слишком много. В основном закованную в броню шею Гренделя.
Звяк.
Звяк–звяк–звяк-банг–пинг.
Все удары приходились по шлему и плечам.
Тиньк–тик–ток-звяк!
Он выпрямился в седле. Нащупал рукоять боевого меча и обнажил его, стрела ударила в лезвие, и сжатый в руке клинок задрожал. Красный Рыцарь присмотрелся: вот они. прямо перед ним.
Он видел, как они побежали, охваченные страхом. Их было шестеро… «Неужели всего шесть человек сумели нанести такой урон?» — подумал капитан. Запаниковавшие лучники бросились врассыпную. Отработанный прием, потому что все шестеро кинулись в шести разных направлениях.
Первый же удар пришелся аккурат по ближайшему стрелку, поскольку уничтожение спасающихся бегством пехотинцев — основная часть подготовки рыцаря, нечто само собой разумеющееся, как и храбрость. Он лишь опустил руку, а человек погиб. Шпорами Красный Рыцарь направил Гренделя ко второму лучнику, самому юному из них.
Его товарищ остановился, вскинул лук и выстрелил. Выругался, когда его стрела отскочила от правого наруча капитана, не причинив тому ни малейшего вреда, и был убит.
Грендель замедлил ход, и Красный Рыцарь развернул его обратно. Если он окончательно вымотает коня, то окажется в крайне затруднительном положении и погибнет. К тому же Гренделя он любил и не без основания считал, что у них много общего. Здравое желание жить, например.
Четверо выживших повстанцев не побежали дальше, чем следовало, и, как только стук копыт за их спинами стих, тут же остановились. Банг! Первая стрела ударилась в шлем капитана. Всего лишь вопрос времени, когда какой–нибудь лучник все же попадет ему в подмышку, горло или прорезь для глаз.
Из леса, недалеко от одного повстанца, на полном скаку вылетел сэр Йоханнес. Он обогнул могучий ствол старого дерева; взмах огромного рыцарского клинка — и рыжеволосый стрелок лишился головы.
Оставшиеся трое лучников побежали на запад, в самую чащу.
— Благодарю, — крикнул капитан.
Йоханнес кивнул.
«Никогда я ему не буду нравиться, о любви и речи нет», — подумал Красный Рыцарь. Он развернул Гренделя, чуть тронув шпорами его бока, и поскакал на восток.
Поля словно заходили ходуном: по ним, неестественно низко пригнувшись к земле, неслись боглины, коричневые тела ирков походили на движущуюся грязь. Но они не успевали. Несколько боглинов остановились, чтобы выстрелить, но из–за слишком большого расстояния это оказалось совершенно бесполезным.
Достигнув нужного места, капитан осадил Гренделя. Стащил с правой руки латную рукавицу и вынул маленький лоскуток обугленной ткани.
Вошел во Дворец воспоминаний.
«Он тебя ждет», — предостерегла Пруденция.
«Он пока не знает обо всех моих возможностях», — упрямо произнес молодой человек.
Он уже выстроил в ряд нужные символы, подошел к двери, но вместо того, чтобы распахнуть ее, чуть приподнял маленькую железную пластинку, прикрывавшую замочную скважину. Через нее в зал хлынул поток ярко–зеленой силы.
«Он тебя ждет», — повторила Пруденция.
«Тогда ему придется подождать еще, — отмахнулся Красный Рыцарь. Он гордился своим заклинанием и тем, насколько тщательно его подготовил. — Глянь, это синэргический герметизм. Фитили ламп или свечей делаются из такой же ткани и пропитываются маслом. У меня есть лоскуток, уже обугленный».
Поток зеленой силы коснулся символов.
«Ты — самый одаренный из всех», — похвалила Пруденция.
«Пру, вы с Хайвелом были любовниками?»
«Не твое дело».
Он встал на стременах, обугленный лоскуток загорелся ярко–красным пламенем.
На берегу сорок четыре зажигательные бомбы, сделанные из пропитанной маслом пакли, старых одеял, воска и березовой коры, с ревом вспыхнули одновременно.
