10

Джонатан входил в отель «Фор сизонз» с отчаянно бьющимся сердцем. Он обратился к администратору, тот позвонил в номер Кларе, там не отвечали. У входа в бар столпилось много народу. Джонатан решил, что это желающие посмотреть по телевизору трансляцию бейсбольного матча. Заведение не могло вместить их всех. Потом он услышал завывание сирены на улице. К гостинице подъехала «скорая помощь». Джонатан стал продираться сквозь толпу. Клара неподвижно лежала на полу у стойки. Бармен обмахивал её лицо полотенцем.

– Не знаю, что с ней! – твердил он в испуге.

Клара выпила бокал вина и через несколько минут потеряла сознание. Джонатан рухнул на колени, схватил Кларину руку. Её длинные волосы рассыпались по полу. Глаза были закрыты, по лицу разлилась бледность, изо рта стекала струйка крови. Вино из разбившегося бокала смешивалось с кровью на мраморе в алый ручеёк.

Санитары внесли в гостиничный холл носилки, седая дама, вышедшая из-за колонны, вежливо уступила им дорогу.

Джонатан тоже забрался в карету «скорой помощи», мигалка которой тревожно замелькала в витринах вдоль узкой улицы. Водитель обещал, что они домчатся до больницы за десять минут, Клара никак не приходила в сознание.

– Давление падает, – предупредил санитар.

Джонатан наклонился к Кларе.

– Умоляю, не поступай со мной так! – прошептал он, обнимая её.

Врач отстранил его, чтобы поставить капельницу. Соляной раствор достиг сердца, и его биение ускорилось. Артериальное давление на приборе несколько поднялось. Реаниматор ободряюще положил руку Джонатану на плечо. Где ему было знать, что жидкость увлечёт за собой тысячи неведомых молекул, которые тут же атакуют клетки организма. Джонатан гладил Кларе лицо; когда его палец коснулся её щеки, ему показалось, что она улыбается ему.

Машина затормозила у дверей приёмного отделения, санитары положили Клару на койку на колёсиках. Начался безумный бег по коридорам. От мелькающих над головой неоновых ламп казалось, что закрытые веки Клары поднимаются и опускаются. До самых дверей смотрового кабинета Джонатан не выпускал её руку.

Питер, которого он вызвал на подмогу, тут же примчался и теперь сидел на одной из лавок в длинном коридоре. Джонатан вышагивал перед ним.

– Не беспокойся ты так, – уговаривал его Питер, – это просто небольшой обморок. Усталость от перелёта, волнения последних дней, ожидание встречи с тобой… Ты бы её видел в бостонском аэропорту! Если бы я не помешал, она бы выпрыгнула из самолёта, когда он ещё бежал по дорожке! Вот ты и улыбаешься! Тебе надо чаще со мной встречаться, никто, кроме меня, не умеет поднимать тебе настроение. Я боялся, что она вырвет свой паспорт у таможенника из рук, когда он спросил её о продолжительности намеченного пребывания…

Но Джонатан, меривший коридор шагами, догадывался, что друг скрывает за болтовнёй сильную тревогу. Через два часа к ним вышел врач, профессор Альфред Мур, которого вызвал к Кларе Питер. Он признался, что случай для него непонятный, данные анализов противоречат логике. Организм Клары принялся вдруг синтезировать антитела, атакующие её собственные кровяные клетки. Белые тельца с поразительной скоростью уничтожали красные. Если так пойдёт дальше, не выдержат и начнут растворяться стенки сосудов.

– Сколько остаётся времени, чтобы успеть спасти ей жизнь? – спросил Джонатан.

Мур признался, что настроен пессимистически. Уже стали проявляться подкожные кровоизлияния, скоро начнётся кровотечение во внутренних органах. Не позднее чем завтра начнут рваться одна за другой вены и артерии.

– Но существует же какое-то лечение! Иначе не бывает, мы живём в XXI веке, Господи, медицина больше не бессильна! – взмолился Питер.

Взгляд Мура не сулил ничего хорошего.

– Загляните к нам лет через двести-триста, тогда с вами будет трудно спорить. Поймите, мистер Гвел, чтобы лечить эту женщину, надо понимать происхождение её недуга. Единственное, что я могу сейчас сделать, – накачивать её коагулянтами, пытаясь оттянуть плачевный исход, но все равно не больше, чем на сутки.

Мур искренне извинился и зашагал прочь. Джонатан настиг его и спросил, есть ли вероятность отравления.

– Вы кого-то подозреваете? – спросил Мур.

– Ответьте на мой вопрос!

– Поиск токсинов ничего не дал. Я могу провести углублённый поиск, если у вас есть основания для такого предположения.

Профессором Муром владели сомнения. Он объяснил Джонатану, что если это яд, то он воздействует на Кларины белые кровяные тельца так, чтобы они атаковали тромбоциты и красные кровяные тельца как инородные тела.

– Только тогда естественные защитные силы организма начали бы процесс саморазрушения, который мы наблюдаем, – заключил он.

– Но это в принципе возможно? – спросил Джонатан.

– Скажем, такая возможность есть. В этом случае мы имеем ЯД С особенным токсином. Чтобы его создать, необходимо заранее знать состав крови больной.

– Может быть, перелить ей кровь?.. – простонал Джонатан.

Профессор Мур грустно улыбнулся.

– Для этого потребовалось бы слишком много крови.

Джонатан тут же предложил свою: группы А, резус-положительную.

– А у неё кровь резус-отрицательная, другой группы. Поделившись с ней своей кровью, вы совершите убийство.

Мур добавил, что искренне соболезнует, но предложение Джонатана неосуществимо. Он пообещал обратиться в серологическую лабораторию для углублённого анализа на токсины.

– Не стану от вас скрывать, это наша единственная надежда. Против некоторых ядов существуют противоядия.

Врач не посмел сказать, что надо готовиться к худшему, время – их противник. Джонатан поблагодарил его и вернулся к Питеру, чтобы попросить не задавать вопросов и никуда не уходить. Сам он возвратится через несколько часов. Если состояние Клары резко ухудшится, Питер должен позвонить ему на мобильный телефон.

Он перелетел мост и помчался по Камден-авеню, пренебрегая красными сигналами светофора. У дома номер 27 он бросил машину. Из подъезда выходил мужчина с собакой. Он воспользовался открытой дверью, чтобы ворваться в холл, заскочить в лифт. В конце коридора он забарабанил в дверь. Едва Алиса отперла ему, он схватил её за горло и поволок. Седая женщина зацепилась за столик и в падении потянула его за собой. Она сопротивлялась изо всех сил, но не могла разжать хватку Джонатана, всё сильнее душившего её обеими руками. Напрасно она глотала воздух, перед её глазами уже сгущалась багровая пелена. Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, она успела прохрипеть, что располагает противоядием. Он перестал её душить, и ей в лёгкие ворвался желанный воздух.

– Где?! – гаркнул Джонатан, все ещё придавливая её к полу.

– На самом деле я не боюсь смерти, сами знаете, почему, так что если вам приспичило спасти вашу Клару, извольте изменить своё поведение.

Джонатан понял по её взгляду, что в этот раз она не лжёт, и отпустил её.

– Я вас ждала, только не так быстро… – пробормотала она, вставая.

– Зачем вы это сделали?

– Из упрямства! – отгрызнулась Алиса, растирая ушибленный локоть. – Пусть Клара заплатит за содеянное.

– Вы соврали, Клара не была старшей дочерью сэра Ленгтона.

– Не была, что в моих глазах только усугубляет её вину. После смерти её отца мой муж её официально удочерил. Он любил её, как родную, стремился облагодетельствовать. А она украла картину, предала его!

– Ленгтон убил Владимира! – крикнул Джонатан.

– Нет, это не он, – произнесла Алиса Уолтон самодовольно. – Мой супруг был всего лишь жалким игроком, отягощённым долгами, кто-то должен был исправить его слабости и спасти семью от краха. Это была моя затея, он знать ничего не знал.

– Зато Клара знала, она нашла дневник Владимира. Она не предавала вашего мужа, даже не стала ему мстить, а всего лишь исполнила последнюю волю своего отца. Мы помешали вам продать картину, которую вы похитили. – Это ваша версия событий. Но противоядие-то у меня…

И Алиса вынула из кармашка костюма пузырёк с жидкостью янтарного отлива. Она предупредила Джонатана, что врачи ни за что не обнаружат даже следа яда, который она подлила Кларе в бокал, – ни до её смерти, ни после. Единственным способом спасти умирающую было буквально следовать Алисиным инструкциям. На его свадьбу с её дочерью соберётся завтра весь бостонский свет. Они с дочерью не вынесут такого унижения – отмены бракосочетания в последнюю минуту. Клара и он уже опозорили её мужа, и она не потерпит, чтобы теперь они взялись за старое с её дочерью. Так что в полдень Джонатан и Анна обвенчаются. После церемонии она навестит Клару и введёт ей противоядие.

– Почему я должен вам верить? – спросил Джонатан.

– Потому что у вас нет времени выбирать. А теперь убирайтесь! Увидимся завтра в церкви.

Больничную палату заливал молочный свет. Питер сидел на табурете у кровати. Зашла медицинская сестра, чтобы взять новый анализ крови. Она отсоединила капельницу и наполнила через вонзённую в предплечье Клары иглу шесть пробирок. Кровь становилась от пробирки к пробирке все жиже и все светлее. Закончив с очередной пробиркой, сестра затыкала её, сильно встряхивала и ставила в специальные гнезда. Когда все шесть были полны, она снова поставила больной капельницу, сняла перчатки и бросила их в бак для медицинских отходов. Пока она стояла к нему спиной, Питер стянул одну из пробирок и спрятал в карман.

После гневного ухода Джонатана из ниши появилась Анна. Опустившись в кресло, она уставилась на мать.

– К чему теперь все это? Он сразу со мной разведётся.

– Бедная моя девочка, – ответила на это Алиса, -как многому мне ещё придётся тебя научить! Главное – завтрашнее венчание. Господь не признает развод. Произнося клятву верности тебе в момент, когда Клара ещё будет оставаться при смерти, он нарушит клятву, связывающую их. В этот раз они разлучатся навсегда.

Алиса вынула из пузырька с противоядием пробку и вылила содержимое себе на ладонь, потом нанесла его себе на шею.

– Это мои духи! – сказала она игривым тоном. – Я его одурачила!

Анна встала, взяла сумочку и, ни слова ни говоря, пошла к двери. Задумчиво глянув на мать, она вышла.

– Меня ты тоже обманула, – грустно пробор мотала она на ходу.

В палату вошёл Джонатан. Питер оставил их одних. Джонатан присел на кровать и прикоснулся губами к Клариному лбу.

– Видишь, я тебя целую – и мы остаёмся в на стоящем, – прошептал он, стараясь не разрыдаться.

Глаза Клары приоткрылись, и она, силясь улыбнуться, сумела выдавить несколько слов:

– Признаться, у м.еня совсем нет сил… – Она впилась слабыми пальчиками в руку Джонатана и продолжила угасающим голосом: – Мы так и не погуляли по набережным твоего старого порта.

– Я отведу тебя туда, обещаю.

– Я должна досказать тебе нашу историю, любовь моя. Этой ночью она мне снилась, теперь я знаю её всю.

– Прошу тебя, Клара, береги силы!

– Знаешь, что мы сделали, когда Ленгтон сбежал из замка? Занялись там любовью! Покуда оба мы продолжали жить, мы не переставали делать это.

Она закрыла глаза, и на её лице отразилась невыносимая боль.

– Удочеряя, Ленгтон назначил меня своей наследницей. Мы работали, мы сумели заплатить его долги и сохранить за собой дом. Как мы там любили друг друга, Джонатан, до самого последнего дня! Когда ты угас, я положила тебя под большим деревом, спрятала картину на чердаке и легла рядом с тобой, чтобы жизнь покинула и меня. Той единственной ночью без тебя я поклялась продолжать тебя любить, даже когда я умру, и найти тебя, где бы ты ни оказался. Видишь, я сдержала слово, ты тоже.

Задыхаясь от горя, он обхватил Клару руками, положил её голову себе на плечо.

– Больше ничего не говори, прошу. Отдохни, любимая.

– Если бы ты только знал, как я люблю тебя, Джонатан! Не хочу ни одной минуты существовать без тебя. Слушай, кажется, у меня осталось совсем мало времени. Эти последние недели получились чудеснейшими в моей жизни, все, что я пережила прежде, не стоило счастья, которое даровал мне ты. Обещай мне, что теперь тоже будешь счастлив. Я хочу, чтобы ты жил, Джонатан.

Не отказывайся от счастья. Как глубок, как восхитителен твой взор! Быть может, когда-нибудь мы встретимся ещё раз.

Глаза Джонатана наполнились слезами. Последним усилием Клара подняла руку, чтобы погладить его по щеке.

– Сожми меня ещё крепче, мой Джонатан. Мне так холодно!

Это были её последние слова. Глаза закрылись, лицо обрело умиротворённость. Сердце её билось совсем слабо. Джонатан не отходил от неё всю ночь. Он прижимал её к себе, нежно баюкал. Когда Клара застывала, он переставал дышать, когда она шевелилась, он дышал в такт её движениям.

Занималась заря. Её состояние с каждым часом делалось все хуже. Джонатан надолго припал к её губам поцелуем, потом выпрямился. Прежде чем покинуть палату, он обернулся и прошептал:

– Я не дам тебе уйти, Клара.

Когда дверь за ним закрылась, из Клариных пор засочилась кровь, на простыню лёг алый пигмент. Длинные волосы обрамляли её спокойный лик. Свет дня, лившийся в окно, воспроизводил в больничной палате картину «Молодая женщина в красном платье».

Появившийся в конце коридора Питер оттеснил Джонатана к автомату с напитками. Бросив в щель монету, он нажал кнопку «чёрный кофе».

– Это тебе полезно, как и мне, – сказал он, отдавая Джонатану чашечку.

– У меня ощущение кошмара наяву, – пожаловался Джонатан.

– Надеюсь, в твоём видении фигурирую и я. У меня те же самые ощущения. Я звонил приятелю из криминальной полиции. Я пошлю ему через службу «Федерал экспресс» образец крови, позаимствованный у больничной сестрички. Он привлечёт к работе лучших специалистов. Вот увидишь, мы спустим с этой мерзавки шкуру!

– Что именно ты рассказал своему другу-полицейскому?

– Все, от начала до конца. Даже пообещал прислать ему наши записи и копию тетрадки Владимира.

– И ему не захотелось запереть тебя в дурдом?

– Не беспокойся, Пильгес – дока по непонятным делам. Несколько лет назад он вёл в Сан-Франциско одно дельце, по сравнению с которым наше – так себе, развлечение.

Джонатан пожал плечами и направился к выходу. Питер окликнул его.

– Помни, ты никуда от меня не денешься. Даже если эта ваша история превращает меня в психа, я дам показания, когда мы спасём Клару.

Все скамьи в церкви Святого Стефана были заняты. Казалось, по обеим сторонам центрального прохода собрались все сливки бостонского света. На время церемонии въезд на Кларк-стрит перекрыли две полицейские машины. Питер с важным видом уселся справа от Джонатана. Зазвучал орган, публика молча обернулась. Анна, волоча за собой длинный шлейф, шла к нефу под руку со своей матерью. Церемония венчания была назначена на 11 часов. Садясь слева от дочери, Алиса улыбнулась Питеру. Она ликовала.

Профессор Мур вошёл в палату Клары, подошёл к койке, положил ладонь ей на лоб. Жар усиливался. Он присел на край постели и грустно вздохнул. Бумажным платком с тумбочки он вытер кровь, тёкшую из ноздри умирающей, потом встал и проверил капельницу. Бессильно сгорбленный, он покинул палату и аккуратно затворил за собой дверь. Клара приоткрыла глаза, застонала и снова забылась.

Церемония началась полчаса назад. Священник готовился к торжественной клятве венчаемых. Он уже наклонился к Анне, поощрительно улыбаясь. Но она не смотрела на него. С полными слёз глазами она оглянулась на мать.

– Прости меня… – пробормотала она.

Потом, повернувшись к Джонатану, она взяла его за руку:

Для неё ты уже ничего не можешь сделать, Джонатан, но для вас двоих – можешь.

– Что ты такое говоришь?

– Ты прекрасно меня понял. Беги отсюда, пока не поздно. Спасти её тебе уже не дано, но обрести её ты успеешь. Скорее!

Крик Алисы Уолтон разнёсся по всей церкви. Питер и Джонатан побежали по проходу. Священник бессильно уронил руки, весь зал дружно вскочил. Два друга выбежали в высокие двери. С высоты пустой паперти Питер увидел полицейского, опёршегося на свою машину.

– Я – тайный сотрудник комиссара Пильгеса из криминальной полиции Сан-Франциско, можете по пути проверить мои полномочия! – крикнул он ему. – Это вопрос жизни и смерти, немедленно отвезите меня в Бостонский Мемориальный госпиталь!

В машине друзья не обменялись ни словечком. Полицейская сирена разгоняла все машины на своём пути. Джонатан прижался лбом к стеклу и провожал невидящими влажными глазами краны в старом порту. Питер обнял его и прижал к себе.

Перед Клариной палатой Джонатан обернулся к своему лучшему другу и долго не сводил с него глаз.

– Можно попросить тебя кое-что мне обещать, Питер?

– Все, что хочешь!

– Сколько бы времени это у тебя ни отняло, ты должен воздать должное Владимиру. Поклянись мне, что ты пойдёшь ДОконца, невзирая на все препятствия. Клара тоже этого хотела бы.

– Клянусь! Мы займёмся этим вместе. Я неотступлюсь.

– Придётся тебе потрудиться одному, старина, я уже не смогу.

Джонатан осторожно открыл дверь палаты. Из темноты доносилось слабое дыхание Клары.

– Ты хочешь уехать из Бостона? – спросил Джонатана Питер.

– В каком-то смысле да.

– Куда ты собрался?

Джонатан обнял друга.

– Знаешь, я тоже дал слово. Я должен устроить Кларе прогулку по набережным… в следующий раз.

Он вошёл в палату и закрыл за собой дверь. Питер услышал, как в скважине поворачивается ключ.

– Что ты делаешь, Джонатан? – встревожено спросил он и постучал по косяку, но друг не отозвался.

Джонатан сел к Кларе на койку, снял пиджак, закатал рукав рубашки. Извлёк из сосуда капельницы иглу и вонзил её себе в руку, соединив два тела воедино. Когда он растянулся рядом с Кларой, её кровь уже текла медленно в его венах. Он погладил её бледную щеку и проговорил ей на ухо:

– Я люблю тебя, не могу перестать тебя любить, не знаю, как и почему. Я люблю тебя именно так, ибо не ведаю другого способа. Там, где нет тебя, меня тоже нет.

Джонатан припал губами к губам Клары – и в последний раз в его жизни все вокруг него завертелось юлой.

Стояла ранняя осень. Питер брёл один по открытому рынку. Зазвонил его мобильный телефон.

– Это я, – сказал голос в трубке. – Ей крышка. Я обещал тебе лучших специалистов в стране и сдержал слово. Мы опознали токсин. У меня есть показания бармена, узнавшего миссис Уолтон. Но самое лакомое впереди. Её дочь готова дать показания. Старуху ждёт пожизненная тюрьма. Ты приедешь в Сан-Франциско? Наталья ждёт не дождётся, – добавил Пильгес.

– Замётано. Ещё до Рождества.

– Что ты собираешься делать с картинами?

– Я тоже намерен сдержать обещание.

– Все же я должен кое-что тебе сказать. Клянусь, этого никто больше не узнает. По твоей просьбе я сравнил анализ ДНК из твоего досье с анализом отравленной женщины.

Питер остановился и затаил дыхание.

– Результат свидетельствует о прямом родстве между образцами. То есть кровь на холсте принадлежит её отцу. Сам понимаешь, если мне сообщили правильные даты, то получается полная ерунда!

Питер нажал клавишу на своём мобильном телефоне. С полными слёз глазами он задрал голову к небу и крикнул:

– Как я по тебе скучаю, старина! Я скучаю повам обоим.

Сунув руки в карманы, он продолжил прогулку. Прогулку по набережным, подумал он и улыбнулся.

У своего дома. Питер наткнулся на Дженкинса, ждавшего его под козырьком. У ног привратника стояли два чемодана.

– Как дела, Дженкинс? Не знаю, как вас благодарить за эту поездку! Всю жизнь я мечтал когда-нибудь увидеть Лондон. Никогда не получал такого чудесного подарка!

– Адрес и номер телефона, которые я вам дал, у вас с собой?

Дженкинс утвердительно кивнул.

– В таком случае счастливого пути, мой дорогой Дженкинс!

И Питер с улыбкой вошёл в подъезд. Дженкинс помахал ему рукой, сел в такси и покатил в аэропорт.