Глава 28
ЯРРИСТ БАРБАРОССА
Африка, Тунис.
— Где она?
Мой бывший ученик потряс головой. Уперевшись руками в колени и наклонив голову, он часто дышал, пытаясь совладать со слабостью. Я ждал. Еще не хватало свежеиспеченному монарху блевать на публике.
Наконец он справился со своим желудком и выпрямился.
— Там вся её стая. — сказал он, отхлебнув из протянутой кем-то фляжки. — Бывший парень, подружка, остальные… Мы нашли вещи. И их самих, в казематах за решетками.
— Не факт, что это были именно они. Там было много подопытных. — заметил я.
— Скажи это ей. — огрызнулся Тристан.
Я повернулся к Полди. Он должен был выйти последним, убедившись, что бойцы покинули подземелья.
— Спокуха! — гном только что снял шлем и вдыхал, раздувая ноздри, предрассветный воздух. — Я вижу её на экране.
— Дай! — Тристан подскочил к гному.
— Погодь! — одной рукой гном удерживал сидхе, а сам, зубами, сдирал перчатку. — Вот, смотрите… — наконец он протянул планшет. — Она всё еще там, а время дорого. Нельзя, чтобы нас засекли наблюдатели. Особенно тебя! — он ткнул пальцем мне в грудь. — Как ты объяснишь ООН свое присутствие при уничтожении охраняемого памятника?
Гном был прав. Я вообще не должен был здесь находиться. Но… не видевшись с Наоми больше года, не мог упустить такую возможность. Я должен был убедится, что она — всё еще она.
— Вы достали всё, что нужно? — уточнил я у Полди.
— Доказательств хватит на три Нюрнбергских процесса. — гном кивнул на ящики и мешки, вытащенные из катакомб.
Я еще раз посмотрел на экран. Точка, обозначающая Наоми, не двигалась.
— Всё готово для взрыва? — Полди кивнул. — Тогда отдавай приказ.
На меня налетел вихрь и замолотил по лицу, по груди…
— Тристан, успокойся.
— Заткнись, Яррист! Она всё еще там!
Я схватил его за запястья и сжал. Тристан покраснел от натуги, лицо его вытянулось, став пастью, руки укрупнились, когти впились мне в кожу. Я, не отрываясь, смотрел ему в глаза.
— Я ненавижу тебя, Яррист Проклятый. — наконец выдавил ученик сквозь зубы и отступил.
— Взрывай. — я кивнул гному, тот удерживал взгляд долю секунды, затем прошептал несколько слов в бусину микрофона. В глубине катакомб завыли сирены.
Я чувствовал, как ихор заполняет тело. Зашевелились от невидимого ветра волосы, крылья встрепенулись, готовые вырваться на свободу. А если я не прав? Она ведь такая упрямица, моя девочка…
До хруста сжав планшет, я следил за неподвижной точкой. Сирены продолжали выть. Еще тридцать секунд… Тристан сопел рядом, судорожно вцепившись мне в локоть. Он что-то беззвучно шептал. Я не сразу понял, что мои губы тоже шевелятся.
Точка на экране немного переместилась и вновь замерла. У меня упало сердце. Уже хотел отменить приказ, но точка наконец двинулась.
— Она не успеет! — проскрежетал Тристан.
— Там рядом — боковой выход. — Полди стоял за плечом Тристана. — Я его отметил, когда сканировал подземелье.
Взрывов слышно не было, но земля под ногами ощутимо заколебалась.
— Надо лететь, найти её! — Тристан кинулся к вертолету, я его удержал.
— Как ты думаешь, почему она хотела остаться одна?
— Потому что у неё тараканы вместо мозгов! Трахнутое гири! Умереть, чтобы не потерять лицо! Это ты виноват! Ты, Яррист! Из-за тебя она двинулась! — я молча ждал, глядя ему в лицо. Ученик засопел, и взял тоном ниже: — Из-за тебя она не способна думать и поступать, как обычный человек.
— Я был твоим учителем пятнадцать лет. Ты чувствуешь себя необычным?
— Еще как! — Тристан набрал в грудь воздуха, но я не дал ему заговорить.
— На самом деле, ты злишься, потому что бросил её одну.
Тристан осекся.
— Но ты не мог по-другому, верно? Наоми тебя убедила.
— Пора. — сказал Полди, стоя к нам спиной. Он изучал в бинокль линию светлеющего горизонта. — К нам летят гости.
— Она не погибнет. — произнес я, не чувствуя никакой, на самом деле, уверенности. — Её этому учили.
— У тебя, в конечном итоге, всё сводится к учебе. — буркнул Тристан и, нахохлившись, похромал к вертолету.
Машина бесшумно подпрыгнула и расправила крылья. Я смотрел, как древний Керкуан проседает внутрь себя, как на месте катакомб закручивается плотная пылевая воронка.
Гномы знают своё дело. Всё будет выглядеть так, будто тысячелетние руины обрушились из-за естественных причин: не выдержали древние перекрытия, да и дожди с ветрами сделали своё дело…
— Этот волчара что-то ей успел наплести. — Тристан заговорил впервые с тех пор, как мы взлетели.
— Что ты имеешь в виду?
— Перед рейдом она встречалась с Ростовым. Я не успел ничего предпринять — нужно было соблюсти формальности после смерти отца… А она стащила телефон Полди, забила стрелку и слиняла к этому седому волчаре.
Я кивнул, принимая к сведению. Значит, Семьяза вновь поступил так, как было удобно только ему.
— Он что-то ей сказал. — настойчиво повторил Тристан. — Ночью она была нормальная. Такая, как всегда. Живая. А после встречи… Я даже испугался. У нее помертвели глаза. Раньше этот её кураж — ну, ты знаешь: «самурай всегда стремиться к смерти»… Это был кураж. Позерство. Но не теперь. Я почему так сильно испугался? Понял, что она решила остаться там. С мертвыми.
— У Бога нет мертвых.
Мой ученик хотел сказать что-то дерзкое — это видно было по лицу, по тому, как искривились губы, но Тристан сдержался, и только спросил:
— Ты действительно в это веришь?
— Все, кто умирает, обретают вечную жизнь у Престола Его.
— Ага. Только вот незадача: никто не вернулся, чтобы рассказать, как же там клёво! С чего ты взял, что всё именно так?
— Мне сказал Никодим.
Тристан надолго замолчал.
— Знаешь, что в тебе бесит больше всего? — вдруг спросил мой бывший ученик. Я поднял бровь. — Твоя непокобелимость. Уверенность, что всё будет так, как ты хочешь. Ты прямой и твердый, как… соляной столб. Каменный истукан. Но знаешь… Иногда, в порядке исключения, хотелось бы увидеть в тебе человека.
Я усмехнулся.
— Я тоже иногда ошибаюсь.
— А Никодим? Он может ошибаться?
Я сжал челюсти так, что зубы хрустнули, и сглотнул горькую слюну.
— Остается только верить в то, что на этот раз он не ошибется.
