Глава 23
НАОМИ
Со смертью Оберона статус Тристана изменился. Минуту назад мы были просто приятелями Полди, заглянувшими в гости, и вдруг оказывается, что гномы принимают у себя августейшую особу из сопредельного государства.
Полди куда-то смылся, затем явилась пара солидных дяденек в прекрасно пошитых тёмных костюмах и с толстыми портфелями наперевес; они зажали Тристана с боков и куда-то повели, нашептывая одновременно в оба уха.
Я осталась одна. На столе лежал телефон Полди. Нехорошо брать без спросу чужие вещи, но своего у меня не было. Номер я запомнила еще вчера, когда Ростов дал визитку.
Когда набирала номер, сердце колотилось, как бешеное.
— Господин барон?
— Здравствуйте, Наоми.
— Нам нужно поговорить.
— Разумеется. Поднимайтесь из Шахты, как только начнет работать метро. Раньше это будет слишком опасно.
— Откуда вы знаете, где я?
— Все вопросы зададите при встрече, хорошо?
И он дал отбой.
Опять безделье. До открытия метро еще пара часов, Тристан пропал, Полди тоже где-то носит. Привалившись к спинке кресла, я уснула — сказалось напряжение последних дней. Почувствовав прикосновение к плечу, вскинулась, взяла в болевой захват…
— Отпусти, это я. — Полди недовольно растирал руку. Я не стала извиняться.
— Сколько сейчас времени?
— Почти шесть.
— Мне пора. Покажи, пожалуйста, где ближайший выход.
Потерла глаза, пригладила волосы — тяжелый пучок на затылке растрепался, пряди перепутались, и выглядела я, по-моему, как последнее чучело. Прокляла в очередной раз тот миг, когда согласилась отращивать волосы…
— А как же Тристан? — гном невозмутимо уселся на табурет.
— А что Тристан? — я, как можно небрежней, пожала плечами. — Он теперь — Его ужекоролевское Величество. У него теперь совсем, совсем другая жизнь начнется.
— Думаешь, он сразу о тебе забудет?
— Думаю, ему сейчас не до меня. Всё… слишком быстро изменилось.
— Ничего не изменилось. Поверь. Ты его плохо знаешь.
— Я не могу стоять в сторонке и ждать, пока он занимается своими королевскими делами.
Гном могуче вздохнул.
— Ладно, не моё это дело. Так куда ты собралась?
— Вообще-то это тоже не твоё дело… — он только поднял бровь. — Передай Тристану, что я решила встретиться с бароном. Он поймет.
— Тот хлыщ с выставки? — прищурился гном.
— Вообще-то да. Но… Как ты догадался?
— Работа такая. — он поморщился, почесал бороду, затем взглянул мне в глаза:
— Можно совет? — я кивнула. — Без оружия не ходи.
— Есть что предложить? — гном только усмехнулся…
Об оружии Нибелунгов ходили легенды. В определенных кругах. Конечно, им принадлежало немало простых марок, типа «Беретты» и «Национальной фабрики в Эрстале». Винчестеры, браунинги… О них знают все. Но есть такие, о которых обыватели и не слышали.
Идя за гномом по гулкому коридору, я гадала: может повезет, и Полди расщедриться на пистолет? Такой, какие не попадают на полки обычных оружейных магазинов, а изготавливаются на заказ, «только для своих»?
Открыв дверь, гном пропустил меня внутрь склада. На длинных стеллажах размещаются кейсы и коробки, дальше — выставка холодного оружия, торцевая стена занята доспехами и брониками. Меня, конечно же, повлекло к стойке с мечами.
— Странные вы ребята… — я взвесила в руке клинок совершенно нефункциональной формы, украшенный чернением по лезвию и резной рукоятью. — Мебель у вас — иной камень поудобнее будет, одежда — та же фигня… А оружие? Красиво, конечно, но зачем столько финтифлюшек? Какой в них смысл?
Аккуратно пристроив клинок на место, я повернулась к доспехам. То же самое: лифчики из металлических кружев, кольчужные юбочки, резные поножи… Я недоуменно взглянула на Полди.
— Это всё барахло для туристов. Меня ты зачем сюда притащил?
Гном усмехнулся, затем подошел к стеллажу, открыл тусклую металлическую коробку, взглядом приглашая посмотреть. Внутри, в мягком гнезде, покоился пистолет. Он был… Трудно сказать. В какой-то миг показалось: вот сейчас у основания ствола откроется глаз и посмотрит на меня.
— «Зиг-Фрид». - представил Полди. — Магазин на пятьдесят патронов, вес — пятьсот тридцать грамм, начальная скорость пули — девятьсот метров, прицельная дальность — сто пятьдесят метров, максимальная — четыреста пятьдесят…
— Кончай заливать! Это всё фантастика. Не бывает. При весе в пятьсот грамм и таком размере — пятьдесят патронов?
— Фрактальная укладка, особый сплав. Хочешь испытать?
— А то!
Гном нажал кнопку и задняя стена уехала в сторону, открывая ярко освещенный тир.
— Зря от бронежилета отказалась.
Для разнообразия наверх мы ехали в лифте, а не ползли по бетонной трубе с металлическими скобками вместо ступенек.
— Я же не на войну. Так, поболтать всего лишь. Но за «Зиг-Фрид» — спасибо. Как так получилось, что рукоять — точно по моей руке?
— Секрет фирмы. Ты вернешься?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Честно, не знаю. Что мне у вас делать? Тристан…
— Тристана, если тебе интересно, в данный момент посвящают в подробности государственной политики. От себя же добавлю: за последние дни пропало еще несколько групп оборотней, и мы наконец-то выследили тех, кто похитил детей сидхе. Планируем в ближайшее время рейд на Тунис. Маху, между прочим, засекли там же…
Мне очень хотелось попроситься с ними. Но у Тристана — своя война, а у меня — своя. Надо разобраться с Вито. Глупо было думать, что нас с принцем свела судьба, что мы занимаемся одним делом. Теперь он — король. А я? Даже не знаю, кто.
— Если что-нибудь понадобиться, — прервал мои мысли Полди. — Что угодно… Вот адрес.
Двери лифта открылись в подвал какого-то здания на Приморском проспекте. Злорадно подумала, что Ростову, ожидающему у подземки, придется меня поискать… Но он был тут как тут. Свободный летний костюм, начищенные туфли, скромно, но дорого поблескивающие часы… Даже шрам на щеке его не портил, а скорее, придавал живости скупым чертам.
Барон вызывал у меня двойственные чувства. Рефлексы кричали: это враг. Нападай, не раздумывая! Но инстинкты говорили обратное: он — такой же, как ты. Он выглядит знакомо. Пахнет знакомо. Он свой… Может, моя инстинктивная симпатия основывается на том, что он — оборотень?
Он пошел рядом, подстроившись под мой шаг.
— Если вы вервольф, откуда шрам?
— Я ликантроп. Улавливаете разницу?
— Вы родились человеком и заразились вирусом. Редкое явление, почти исчезнувшее.
— Это была военная вакцина. Старая разработка, довольно примитивная.
По набережной мы дошли до причала речного трамвайчика.
— Поднимайтесь. — он гостеприимно протянул руку. — Только мы, вдвоем. Кофе, свежие булочки, морепродукты…
— Как романтично. Любите охмурять девушек намного младше вас?
Он прищурился. В глазах мелькнули холодные искры.
— Я голоден. А разговор предстоит серьезный.
— Вовсе необязательно было арендовать весь теплоход.
— Ничего страшного. — он слегка улыбнулся. — Это мой теплоход.
Закатив глаза, я перескочила на палубу. Что вокруг твориться, а? Все, в кого ни плюнь, разъезжают на майбахах, живут в замках, пачками скупают пароходы…
Вот взять Сашку: он владеет мотоциклом, собранным из старых запчастей, потертой кожаной курткой и набором личных вещей, умещавшихся в рюкзаке.
По сердцу резануло: больше всего я скучаю по простой, не отягощенной подковерными играми, кулуарными интригами и государственными переворотами, жизни.
На верхней палубе нас ждал накрытый столик: крахмальная скатерть, хрусталь, тарелки под серебряными крышками. И ни души.
— Итак: король умер, да здравствует король. — Ростов расправил на коленях салфетку. — Мои соболезнования, а так же поздравления его величеству Таранису.
— Подразумевалось, что о смерти Оберона никто, кроме узкого круга, не знает.
— А вы не допускаете, что я вхож в этот узкий круг?
— Вы не похожи на вершителя земных судеб.
— Спасибо.
Сев с подветренной стороны, я наконец-то закурила. Ох-х-х… Как хорошо! Тристан не терпел табачного дыма, да и в Шахте покурить не было возможности.
— И все же, откуда вы знаете? О психованной мамочке Тристана, о короле… Кто вы, господин барон?
— В данный момент я — представитель республики Аляска, уполномоченный провести расследование похищений оборотней. Совет республики всерьез обеспокоен масштабами, которые приняло данное трагическое…
В принципе, он повторил то же самое, что успела узнать служба безопасности Тристана, когда собирала досье. Полярный волк, гражданин республики Аляска, состоит при посольстве в Петербурге… Не был, не состоял, не замечен… Со всех сторон — примерный гражданин. Такие легенды, как правило, любят сочинять агенты спецслужб средней руки. Слишком идеально для того, чтобы быть правдой.
— Можете не верить, Наоми, но это — именно то, чем я занимаюсь. В связи с поисками похищенных оборотней в поле моего зрения и попал брат Тараниса, Дирг… Вы уже знаете о лабораториях в Тунисе, не так ли? Нибелунги должны были поделиться информацией. И перестаньте задавать глупые вопросы, в конце концов!
Я преувеличенно недоуменно вытаращилась на него:
— Я ничего не говорила!
— У вас на лице написано, что вы опять хотите спросить, откуда мне всё известно. Просто примите как данность, юная леди: так уж случилось, что я знаю гораздо больше вас. Вместо того, чтобы резвиться в компании лоботрясов, я работал. Собирал информацию, просеивал и выстраивал в систему. Подкупал, шантажировал, выслеживал… Втирался в доверие. Так что об организации, которая помогла совершить государственный переворот в королевстве сидхе, на протяжении десятков лет похищает оборотней и других существ, и, в конце концов, собирается развязать Третью мировую войну — я знаю всё!
— Юная леди? Юная леди и компания лоботрясов?
Я аккуратно положила обе руки на стол. Стоит согнуть запястье, и в ладонь скользнет нож.
— Только это вы и услышали, Наоми?
Он откинулся на мягкую спинку полукресла. Руку небрежно завел назад, за спинку кресла… У него там пистолет, поняла я.
Внезапно затея покататься на теплоходе с незнакомым оборотнем показалась не столь безобидной: познакомились на выставке, «случайно» оказал парочку мелких услуг, сделал вид, что искренне обеспокоен… Неужели меня так легко обмануть? Что дальше?
И вдруг барон расхохотался.
— Теперь вы считаете, что я заманил вас в ловушку. Поздновато для таких умозаключений, не кажется?
Мне стало стыдно. Действительно, обо всём этом я должна была подумать до того, как идти на встречу. И даже до того, как звонить… А ведь можно просто его убить. Нет человека — нет проблемы. Метнуть нож прямо в сонную артерию, аккуратно уложить тело под стол, чтобы не сразу хватились, и спокойно уйти.
Я заметила, как он на меня смотрит. И улыбается. Он прекрасно всё понял, этот хитроумный барон. Сделав над собой усилие, я тоже улыбнулась. И спросила:
— На вашем корыте есть мороженное? — он растерялся.
— Мороженное?
— Ну да, такой, знаете ли, десерт. Разноцветные шарики в вафельном стаканчике… И чтобы непременно с шоколадным сиропом.
Он дернул щекой: шрам, вытянувшись в нитку, подскочил к виску.
— Простите. Мороженого, кажется, нет.
— Очень жаль.
Барон расслабился.
— Наоми… Вы неподражаемы. Я восхищаюсь вами, но иногда… вот прямо сейчас, например, мне хочется вас убить!
Наклонившись через стол, очень близко, почти интимно — так, что ноздри Ростова затрепетали, а зрачки расширились, я произнесла тихонько:
— Такая же фигня, господин барон. Такая же фигня.
Долгую секунду мы смотрели, не отрываясь, друг другу в глаза, затем одновременно выдохнули и откинулись на спинки кресел.
Я закурила и стала смотреть на реку. Было раннее утро, в небе ни облачка, и солнце начинает припекать. Но мне это даже нравилось: давненько я не бывала на солнышке… Подставив лицо лучам, я закрыла глаза. Интересно, что делает Тристан?
— «У бога нет мертвых». - сказала я, не открывая глаз. — Что это означает? — Ростов сердито засопел. — Бросьте, барон. По телефону вы сказали, что я могу задавать любые вопросы.
— Что вы хотите знать?
— Всё.
— Это слишком много. Давайте поконкретней.
Встрепенувшись, я развернулась и посмотрела ему в глаза.
— Вы знакомы с Никодимом? А с Ярристом? И почему я о вас раньше ничего не слышала? Откуда вы знаете мою мать? Вы сказали, что я на неё похожа…
— Остановитесь! — Ростов выставил открытые ладони. — Нану с простого: с вашей матушкой я знаком потому, что женат на её сестре. Был женат.
— А что так? Она вас бросила?
— Ниоба умерла.
По его лицу вновь прошла судорога.
— Простите.
— Не стоит. — он налил себе кофе из серебряного кофейника. От напитка шел пар, я тоже подставила чашку. — С вашими наставниками я знаком довольно давно, и с вами тоже — заочно. А почему обо мне не слышали вы — спросите у Ярриста, например.
— Не могу. — я притворно вздохнула. — Мы с ним, как бы это сказать, в ссоре.
— Из-за того, что вы устроили в замке Лучано?
— Не только… Как вы думаете, если я потребую меч, он отдаст? Ведь Счастливчик, по вашим же словам, передал его мне официально…
— Сомневаюсь. У Ярриста на вас другие планы.
И он замолчал. Проговорился Ростов будто бы совершенно естественно, тем не менее, я уже ни в чем не была уверена. Но наживку пришлось заглотить.
— Планы? Что вы имеете в виду?
Он вздохнул, попробовал кофе, добавил капельку сливок, снова попробовал… Я опять закурила. Выпустила дым барону в лицо. Он не повелся. Затем спросил:
— Вам знаком термин Ш’хина?
— Да… Как вам сказать… — неожиданная смена темы меня обескуражила. — Кроме того, что у меня родимое пятно в форме буквы «шин», похожее на трехлепестковое пламя, не особенно.
Говорил Никодим: «Шин» — это триада: Кетер, Хохма и Бина. Внутреннее ощущение, осознание присутствия Всевышнего…
— Признаюсь, я этим абсолютно не интересовалась. — я делано пожала плечами.
— Поразительная беспечность.
— Да объясните толком, в чем дело? При чем тут я? Я думала, это просто пятно! Мало ли у кого что на задн… — я осеклась. Барон сделал вид, что не заметил.
— «Шин» — это и есть Ш’хина, то есть вы! Наоми, будьте, наконец, серьезней!
— Ладно, ладно! Я вас слушаю.
Он почти закатил глаза. Почти… Но, видимо, воспитание не позволило вести себя столь вульгарно.
— Ш’хина — это душа мира.
Я икнула. Смяла недокуренную сигарету, отхлебнула кофе…
— Вы в своем уме, барон? Нет, я не спорю насчет качеств Ш'хины! Я спрашиваю: вы хорошо подумали, отождествляя с мировой душой именно меня? Меня! — вынув «Зиг-Фрид», я с грохотом опустила его на стол, между чашек и блюдец. Ребяческий жест…
— Просто вас так воспитали, Наоми. Вы не виноваты. Они решили: раз Ш’хина, эта наиболее близкая к материальному миру частица Господа, слишком уязвима — нужно её искусственно укрепить. Пусть она будет сильна духом, крепка телом…
— Пусть она будет убийцей? — он пропустил мой вопрос мимо ушей и продолжил, глядя куда-то в небо:
— Ш’хина дарит людям способность любить. Светло и бескорыстно. Любовь подавляет в человеке стремление к удовлетворению собственных эгоистических инстинктов. Это чувство усиливается при совершении подвигов, дарящих радость любимому человеку… Бескорыстие и постоянство — главные атрибуты любви, те признаки, что позволяют отличить настоящее чувство от тысячи подделок. Как солнце светит всему миру, так и Ш’хина распространяет любовь на всё живое…
— Остановитесь, барон! Вы… не понимаете! Вы ничего не знаете обо мне! — хотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вывести из идиотского транса. — Моя жизнь — это кровь, предательства и смерть. Не любовь. — начав с крика, я закончила шепотом, пытаясь сдержать невесть откуда набежавшие слезы.
— Бедная девочка. Они решили купить вами спасение… Но это невозможно.
— Кто это «они», барон? Кто?
— Вы узнаете. Со временем.
— Это Яррист, да? — он молчал. Но уж больно неуклюже барон проговорился о планах Учителя на меня…
— Но… Почему? Почему я?
— Ш’хина — слишком редкое явление. Нельзя упустить шанс.
— Яррист любит меня!
— «Бог сказал: Авраам! Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака: И пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.»
— Да это же было очень давно! — я задохнулась. — С чего вы взяли, что всё должно повториться? Я — не ребенок! У меня своя душа, своя воля…
С грохотом отодвинув кресло, я вскочила и отвернулась к борту, уставившись в тёмную воду. Схватилась за поручни, до боли сжала пальцы… Что он несет? Какое, Ктулху его задери, всесожжение? Что это вообще значит?
Говорил Никодим: ошибка в том, что они всё время пытаются толковать слова Господа. Бог же всегда буквален, и говорит исключительно то, что имеет в виду.
Подойдя к Ростову, я нависла над ним:
— Бог остановил руку Авраама. Он ведь не дал ему зарезать сына! Что вы на это скажете?
— Вы правы. Господь остановил нож. Но Авраам-то не знал, что так будет. Он был преисполнен решимости выполнить приказ.
— Бог уже давно не говорит ни с кем! Он не мог приказать убить меня!
— Господь говорит через вас, Наоми. Вы — тот самый нож.
Тёплые, пахнущие пирожками объятия бабушки, шелест саржевого кимоно деда, запах акварельных красок и мокрой беличьей кисточки…
Оплетенная красным шнуром рукоять меча, его успокаивающая тяжесть и простота. — «Вот человек стоит на распутье между жизнью и смертью. Как ему поступить?» — дед бережно, через рукав кимоно, касается лезвия.
— «Пресеки свою двойственность, и пусть меч сам, один, стоит против Неба.» — отвечаю я. Дедушка улыбается одними глазами.
Чувствуя, как по лицу текут слезы, я не могла поднять руку, чтобы их вытереть. Ростов встал, достал из кармана платок, и промокнул мне щеки. Нечеловеческим усилием я удержалась от всхлипов.
— Не плачьте. Может, всё еще образуется. Вы — это вы, Наоми. Не всё укладывается в четкие схемы…
Заметив краем глаза подозрительный блеск на берегу, я шагнула к столику, оттолкнув Ростова, схватила пистолет и выстрелила шесть раз подряд по крыше пакгауза, по тому месту, где блеснуло. В воду, как мешок, свалилось тело.
«Зиг-Фрид» стрелял негромко, отдачи почти не ощущалось. Со стороны могли и не услышать… Барон уже тащил меня по трапу в нижнее помещение.
— Я заметила блеск оптического прицела.
— Вот о чем я и говорил, Наоми! Возможно, ваши наставники перестарались, делая из вас профессионального киллера. Но зато вы остаетесь живы. Пока.
— Целью могли быть вы, барон.
— Это не важно. — после небольшой паузы сказал Ростов. — Но теперь мне придется разбираться еще и с этим. За вами постоянно следят.
— Ну и пусть! Какая разница, когда умереть? Шехина там, или нет… Господь свидетель, я люблю Ярриста. И Никодим… Он ведь заменил мне семью. Но я не хочу быть ничьей пешкой. Я сама по себе.
— Тогда спрячьтесь, Наоми. Спрячьтесь так, чтобы никто не мог вас найти: ни друзья, ни… враги.
— Не буду я прятаться!
— Вас убьют, глупая вы девчонка! И все усилия пойдут прахом.
— Помогите вернуть меч, барон. Мне кажется, что вы — можете. А? Если не хотите, чтобы меня убили.
Лицо его вновь перекосило. Глаза пожелтели, запали в глазницах…
— Если б я мог, то скорее запер бы вас в бронированном бункере. Потому что вы, Наоми, в первую очередь — угроза для самой себя. Отдайте пистолет! — он требовательно протянул руку.
— Ни за что! — он горько усмехнулся.
— Давайте! Вы что, хотите, чтобы весь ваш путь был выложен трупами?
— Сейчас вы говорите совсем, как Яррист. — горько заметила я. — А я думала, мы подружились…
— Я не хочу быть вашим другом. Я хочу, чтобы вы остались живы!
— А мне всё равно! — я бросила в него пистолетом. — Я хочу, чтобы ваши планы, всех вас! — Провалились под землю! Я сама по себе, и не буду никого слушать! — я чувствовала, что меня несет. Но останавливаться было поздно.
Барон устало присел на ступеньку узкого трапа и посмотрел на меня снизу вверх.
— Как быстро вы почувствовали себя избранной, дорогуша. Но поймите: это — не привилегия, которой вы можете распорядиться по своему усмотрению, это Рок. Уясните главное: вы себе не принадлежите, и никогда не принадлежали… У вас нет и не будет своей жизни.
— Пусть так. — я упрямо дернула плечом. — Но как умереть, я буду выбирать сама.
