Сказать им?

Мари-Луиза и Жан выпали из времени. Конечно, дни по-прежнему размечены самим заведением – завтраки, обеды и ужины по расписанию, как и визиты врачей, – а еще природными циклами, поскольку солнце встает и заходит, но в остальном они больше не принадлежат этому миру. Они пользуются каждым мгновением, как если бы оно было последним. В их возрасте уже слышен звук погребального колокола. И они осознают его неотвратимое приближение.

– Есть какие-нибудь новости о Ромео?

– Да. Он трудится изо всех сил в реабилитационном центре. Зная его, ручаюсь, что он опять станет пожарным. Он по-другому не может.

– Правда?

– Правда! Он с характером. Должен же я был хоть что-то ему передать.

– Я тоже с характером, но внучке я его не передала.

– Как ты можешь знать?

– Ее приятель полностью ее подмял. Этот человек мне не нравится.

– Во всяком случае, свою работу она делает хорошо, и Ромео было грустно покидать больницу.

– Она всегда принимает близко к сердцу чужие страдания и искренне старается поддержать тех, кто в этом нуждается.

– Как и ты. Видишь, это ты ей передала. Не могла же ты передать ей все.

– А я кого поддерживаю?

– Ты поддержала меня, когда я получил дурное известие о Ромео.

– И с тех пор мы не расставались. Можно подумать, так и было задумано.

– Если бы не слезы у меня на глазах в тот вечер, ты бы на меня и внимания не обратила.

– Я люблю мужчин, которые не боятся показать собственную уязвимость. Это значит, что в глубине души они сильны.

– Не все так на это смотрят.

– Каждый видит то, что хочет. Скажем им про нас?

– Ты шутишь?.. Они достаточно большие, чтобы самим все понять. Однажды так и случится. Кстати, меня заводит тайна наших отношений.

– А я готова кричать о них всему свету, так я счастлива.

Мари-Луиза приникла к шее своего возлюбленного, поглаживая его щеку. Она говорит себе, что пусть до сих пор жизнь была не особенно щедра к ней, зато под конец приготовила чудесный подарок. Потому что знает, что конец они встретят вместе – именно с ним, что бы ни случилось.

Что бы ни случилось.

Дорогой Ты,

я порвала с Рафаэлем. У него совсем крыша съехала. Во-первых, даже не спросил меня, как прошел аборт. Ладно, я ему не сказала, что беременна, не хотела, чтоб всем стало известно. Но он же должен был сам почувствовать! Эти мужики вообще ничего не чувствуют! А еще он по-прежнему вертится вокруг той фифы с длинными блондинистыми волосами. Пусть ее и имеет, если ему так хочется, а уж я найду, чем заняться.

В моей жизни появился другой человек. Он еще этого не знает, но думаю, что будет счастлив узнать, когда придет время сказать ему. Если б это было не так, он послал бы меня, когда я попросила номер его мобильника, и ничего бы мне не ответил сегодня вечером, когда я спросила, как у него дела. А он ответил. Кристиан спросил меня за ужином, чего я все время по-дурацки улыбаюсь, даже когда жую. А я сказала, что получила хорошую отметку в классе. Он вроде бы поверил. Для взрослых так важно, чтоб ты хорошо училась, что под этим соусом им можно втюхать что угодно.

А вот мне отметки до фени. Хотя придется взяться за дело, если я хочу стать медсестрой. Но я знаю, что он мне поможет, будет со мной повторять и объяснять задания. Он умный.

Следующий шаг – постараюсь пойти с ним выпить по рюмочке. На каблуках, прямая юбка, шелковая блузка, сдержанный макияж, и я буду казаться почти совершеннолетней.

Я была так счастлива этим вечером, что даже танцевала твист в соланжевых войлочных тапках. Я никогда не танцую твист, но когда у тебя на ногах войлочные тапки, выбирать не приходится…

Он будет сиять, ее паркет! Уж точно!

Но не так ослепительно, как мое сердце…