Глава 41

Хитроу, воскресное утро. Вчера вечером, когда возбуждение улеглось, мы решили снять номер в отеле неподалеку от аэропорта, чтобы проводить Эмму. Теперь вся наша невыспавшаяся разношерстная компашка окружает ее в зоне вылета в бескрайнем пятом терминале. Вокруг нас спешат к стойкам регистрации пассажиры, толкая перед собой тележки, нагруженные штабелями пузатых пластиковых чемоданов. Ребятишки, заспанные и растерянные, плетутся за родителями, пытаясь разобраться в незнакомых звуках и картинах. В аэропортах всегда присутствует эта странная смесь возбуждения и страха, даже у тех, кто никуда не летит.

– Терпеть не могу долгие проводы, – фыркает Эмма, в то время как мы бестолково топчемся вокруг нее, не очень понимая, что делать.

В своей необъятной толстовке с капюшоном и спортивных штанах она с одинаковым успехом может как лететь в Рио, так и спешить на занятие по пилатесу. Мама, успевшая воссоединиться с блудной дочерью на краткий миг и вынужденная вновь с ней прощаться, суетится, пытаясь хоть напоследок окружить ее максимумом заботы:

– Ты берешь с собой в салон увлажняющий крем? А салфетки? А такие специальные гольфы? Ну, которые предотвращают этот, как же его? Синдром токсического шока?

– Я думаю, ты имеешь в виду тромбоз глубоких вен, мама, – говорит Эмма. – И я далеко не в первый раз лечу на самолете, так что как-нибудь разберусь. Но спасибо за заботу.

Сэм стоит у окна чуть поодаль, глядя на то, как в небо один за другим с ревом взмывают самолеты. За утро он успел уже несколько раз рассказать нам про турнир по «Майнкрафту». Начиная с того момента, когда он проснулся, потом про то, как он позавтракал, потом про то, как ехал, – как будто сам пытался осмыслить все события вчерашнего дня. Если не считать этого, он странно спокоен и отрешен – мы, судя по всему, за последние сутки перегрузили его своими гордостью и любовью.

Все эти мысли крутятся у меня в голове в тот миг, когда Дэн, театрально прокашлявшись, произносит дрожащим голосом:

– Эмма, можно тебя на пару слов?

С этими словами он отводит ее в сторонку, за вращающуюся стеклянную дверь. Мы все в молчаливом замешательстве смотрим, как он что-то говорит ей, показывая лист бумаги. Потом она кивает, потом вдруг повисает у него на шее, а Дэн подхватывает ее и на миг отрывает от пола.

– Что они делают? – спрашивает Сэм.

– Понятия не имею, – отзываюсь я.

– А я догадываясь, – говорит Джоди.

Обратно они возвращаются, держась за руки, с идиотски счастливыми лицами.

– Ну, в общем, – говорит Дэн, – я лечу с Эммой.

И он, как в дурацкой романтической мелодраме, показывает нам купленный в последнюю минуту явно за сумасшедшие деньги билет в Рио.

Поднимается визг, писк и смех, потом они опять обнимаются, но никто, кроме нас с Сэмом, не проявляет совершенно никаких признаков ни потрясения, ни изумления. Мы стоим, сбившись в кучу, и смотрим, как перед нашими глазами разыгрывается сумасшедший спектакль.

– Я не понимаю, что происходит, – говорит Сэм.

– Я тоже, – вторю ему я.

– Смотри, береги этого молодого человека, – говорит мама Эмме.

– Обязательно. Прости меня, мама. Я больше не буду пропадать, обещаю. На этот раз все будет по-человечески.

– Знаю. Может, я даже как-нибудь прилечу к тебе в гости, кто знает.

– Прилетай.

Пока мама дает Эмме последние наставления, я отвожу Дэна в сторонку.

– Ты как?

– Да все в порядке. Если не считать того, что это просто дурдом. Еще неделю назад в это время у меня была работа и квартира, а сейчас я лечу в Бразилию.

– Была квартира?

– Я намерен ее продать. Не знаю, сколько времени нас не будет, а морочиться со сдачей мне неохота. Хочу начать все с чистого листа. Прости, друг. На это всяко уйдет несколько месяцев. Этого времени тебе как раз должно хватить.

– На что хватить?

– Чтобы разобраться в ваших отношениях с Джоди.

– Ясно.

– Я серьезно, дубина ты стоеросовая. Джоди даст тебе второй шанс. Ты должен его принять.

– Надеюсь. Я так и сделаю.

– И займись кафе. Ты справишься. Как говорил Дарт Вейдер, это твоя судьба.

– Хм, ну, в таком случае судьбе не мешало бы подкинуть мне стартовый капитал.

Он с загадочным видом ухмыляется уголком губ и хлопает меня по спине.

– Ваш недостаток веры меня тревожит.

Я подхожу к Эмме и обнимаю ее, и она шепчет мне на ухо все те же советы: возвращайся в лоно семьи, открой кафе, поживи немного. Сэм тоже подбегает к нам и впервые без стеснения обнимает Эмму.

– А теперь нужно выяснить, какой у нас гейт, – говорит она. – Сэм?

– S-сорок восемь, – отзывается он. – До него пятнадцать минут ходьбы.

– Спасибо тебе, – говорит она.

Ни тебе слез, ни попыток передумать в последнюю минуту, ни отчаянных просьб остаться или одуматься. В нашей семье это не принято. В конце концов, мы многое пережили. Отъезд Эммы – думаю, мы все уже это поняли – неизбежен. Конечно, я не подозревал, что она утащит с собой моего лучшего друга, но ничего страшного, я как-нибудь справлюсь. У нас всегда будет наш «Олд шип», у нас всегда будет Сид. Вообще-то, мы с Сэмом сегодня как раз собираемся туда улизнуть – я пообещал, что он сможет поиграть в шахматы, и надеюсь, это войдет у него в привычку. Безопасность и дружба – важные вещи, но есть люди, которым их получить труднее, чем другим. Мы должны помогать им, если можем.

Два наших путешественника отправляются к турникетам зоны предполетного досмотра. Мы молча провожаем их взглядами, пока они не исчезают за стойками регистрации. Чувствую на своем плече чью-то руку. Это Джоди.

– Все нормально?

– Угу. Ну то есть она украла у меня лучшего друга, но все нормально, да.

– Поехали домой?

Накрываю ее ладонь своей, и ее кожа кажется такой же знакомой, как моя собственная. Придвигаюсь к ней вплотную, и мы целуемся – и это каким-то образом оказывается привычно и волнующе одновременно. На долю секунды все остальное отступает на второй план. Гул голосов вокруг превращается в шелест, реактивные самолеты бесшумно плывут в небе за стеклом. Во всем мире существует только это, то, что я когда-то потерял, связь, зародившаяся между нами в яблоневом саду много лет назад. Клянусь себе, что, если нам все-таки удастся все исправить, я никогда больше не буду считать эту близость чем-то само собой разумеющимся.

Потом, судя по всему, нам обоим одновременно приходит в голову одна и та же мысль, потому что мы одновременно оглядываемся в поисках Сэма. И он здесь, показывает маме на табло отлетов, читает вслух названия авиакомпаний, города, время вылетов. Она терпеливо слушает, держа его за руку.

Крепче, слышу я его голос. Чуть-чуть крепче. Еще крепче. Теперь-то я понимаю: это не потому, что он капризный и надоедливый, а потому, что его связь с миром более хрупкая, чем у нас, – он не настолько в нее верит. Мы должны доказать ему, что не отпустим его. И если у нас это получится, у него все будет хорошо.

– Ладно, – говорю я, выныривая из задумчивости. – Давайте искать нашу машину.

Мама кивает и шутливо подталкивает Сэма к нам. Надеюсь, я сумею убедить ее переехать, если не в Бристоль, то хотя бы куда-нибудь поближе к нам. Помимо всего прочего, она явно кажется удачной кандидатурой на роль няни.

Мы медленно идем к выходу и, оглянувшись назад, на зону предполетного досмотра, я вдруг мельком вижу Дэна с Эммой – обнявшись, они проходят сквозь турникеты с другой стороны. Интересно, когда я увижу этих двоих снова и насколько все будет по-другому, когда это случится?