25

Автомобильная река еле-еле ползла по улице Риволи. Опять пошел дождь. Специалисты по охране окружающей среды твердят, что мы полным ходом движемся к экологической катастрофе, и в результате глобального потепления на берегах Сены скоро вырастут пальмы. Но все природные катаклизмы ничуть не влияют на парижский апрель. Он по-прежнему капризен, как оперная дива, и настроение у него постоянно меняется.

Я нервно барабанил пальцами по оконному стеклу. Велосипедист, которого мой шофер едва не сшиб, обогнал нас с довольным видом. А что, если выскочить из машины и отнять у этого жизнерадостного студента велик, пронеслось у меня в голове. Но он скрылся прежде, чем я успел решить, стоит ли осуществлять эту рискованную затею.

– А-а, черт! – вполголоса ругался шофер. Его толстые волосатые пальцы постукивали по баранке. – Все из-за этого проклятого дождя. Стоит упасть нескольким каплям, и все тащатся, как похоронная процессия. По Парижу колесит слишком много болванов, которых нельзя пускать за руль.

– Мсье, я очень спешу! – процедил я, наклонившись к самому его уху – большому волосатому уху пожилого француза.

Если мы будем ползти с такой скоростью, то не доберемся до церкви Сен-Поль-Сен-Луи – пропади она пропадом! – и к концу дня. И я не успею услышать даже «Аминь!» в конце свадебной церемонии.

– Я понял, что вы спешите, мсье! – пожал плечами шофер. – Но что я могу поделать? Как вам эти русские? – добавил он, повернув ко мне голову. – От них только и жди неприятностей.

Видно, он решил, что дорожная пробка – вполне подходящий повод выразить неодобрение русским. Я уже говорил, что все парижские таксисты – завзятые политиканы.

Я не счел нужным отвечать. У меня было занятие поважнее: я прокручивал в голове все возможные варианты развития событий.

Шофер, как выяснилось, не нуждался в ответных репликах. Он явно сел на любимого конька.

– Скажите, кто оккупировал все дорогие отели, кто шатается по самым шикарным ресторанам? Не персидские шейхи, нет! Их золотое времечко осталось в прошлом! – Шофер сделал широкий жест. – Русские, вот кто готов скупить весь Париж! Раньше они притворялись бедными, но вы посмотрите на них теперь! От них просто воняет деньгами! Швыряют купюры толстенными пачками, пьют шампанское, жрут устриц и черную икру, покупают все, что подвернется под руку: наши компании, нашу землю, наших женщин…

У нас появилась возможность немного продвинуться вперед, и водитель, прервав свою гневную тираду, отвлекся на то, чтобы переключить передачу. Через несколько секунд он наткнулся в зеркале на мой остекленевший взгляд.

Меня охватило странное оцепенение. Снаружи я, наверное, казался каменным истуканом, а внутри у меня бушевал вулкан.

Шофер, не смущаясь моим молчанием, продолжал свои обличения. Выслушивать их у меня не было ни малейшего желания, однако рявкнуть «Заткнись!» я не решался. Приходилось пропускать его бурчание мимо ушей. Что за несносная привычка у парижских таксистов: высказывать свое мнение обо всем на свете!

Что касается меня, то мне было ровным счетом наплевать на русских, на их деньги, икру и шампанское. До свадьбы Изабель остается сорок минут, а наша машина стоит в пробке! Через сорок минут женщина моей мечты ускользнет от меня навсегда, и русские тут ни при чем! То есть как – ни при чем? Наоборот!

В мгновение ока в голове у меня созрел воистину дьявольский план.

– Что я могу сказать на все это, мсье? – вклинился я в нескончаемый монолог таксиста. – Один из этих русских подонков увел у меня девушку!

Шофер моментально навострил уши.

– Когда я уезжал по делам, этот гад сманил мою птичку, – доверительно сообщил я, подавшись вперед. – Я вкалывал как проклятый, чтобы обеспечить нам достойную жизнь, а он тем временем задурил ей голову. – От этой душераздирающей истории у меня самого защипало в носу. – И если через десять минут мы не доберемся до этой чертовой церкви, он на ней женится! Я навсегда потеряю Изабель. Умоляю, мсье, помогите мне!

Из горла моего вырвалось рыдание.

Шофер скрипнул зубами.

– Ну, это мы еще посмотрим! – пробормотал он, давая задний ход. – Держитесь крепче, мсье!