8. Инкогнито
Три дня Ирен не получала никаких вестей от Исмаэля. В городе юноша не показывался, и его яхта не возвращалась в порт. Грозовой фронт протянулся вдоль берегов Нормандии, раскинув над лагуной пепельно-серый шатер. Такая погода обещала продержаться не меньше недели.
Улицы города были все еще погружены в летаргию, когда утром Ханна отправилась в свой последний путь под мелким моросящим дождем. Маленькое кладбище располагалось на холме, который возвышался на северо-востоке Голубой лагуны. Кортеж достиг ворот кладбищенской ограды. По желанию родных на церемонию погребения остались только самые близкие покойнице люди. Остальные провожающие молча разошлись под дождем по домам, со скорбью вспоминая девочку.
Лазарус вызвался подвезти Симону с детьми к Дому-на-Мысе, в то время как собравшиеся рассеивались, как облачка тумана на рассвете. Именно тогда Ирен заметила одинокий силуэт Исмаэля на вершине скалы, которая венчала крутой обрыв, окаймлявший кладбище. Юноша полностью погрузился в созерцание свинцовых волн. Симоне хватило одного взгляда на дочь, чтобы понять, о чем та подумала. Мать кивнула, разрешая Ирен уйти. Вскоре автомобиль Лазаруса тронулся от часовни Сен-Ролан и выехал на дорогу, а Ирен стала подниматься по тропинке, которая вела к обрыву.
От горизонта доносилось эхо грозы, гремевшей вдали над морем. Зарницы пронизывали плотные тучи, заливая их красно-желтым светом и делая похожими на цистерны раскаленного металла. Девочка подошла к Исмаэлю. Он сидел на скале, устремив взор на океан, туда, где тонули в тумане островной маяк и оконечность мыса.
На обратном пути в город Исмаэль с неожиданной откровенностью рассказал Ирен, как провел последние три дня. Он начал с той минуты, как узнал о несчастье.
Он отплыл на «Кеанеос» к острову с маяком, пытаясь убежать от чувств, от которых не бывает спасения. За ночь, к рассвету, мысли его прояснились, и он увидел забрезживший в конце туннеля свет. Исмаэль понял, что должен найти виновника трагедии и заставить его заплатить за преступление. Жажда мести оказалась единственным средством, способным притупить боль.
Заявления жандармерии Исмаэля совершенно не устраивали. А повышенная секретность, с какой местные власти вели расследование, тем более вызывала подозрения. В один прекрасный миг, на заре следующего дня, Исмаэль принял решение начать собственное следствие. И добиться результата любой ценой. Пренебрегая правилами и законами. В ту же ночь Исмаэль пробрался в импровизированную криминалистическую лабораторию доктора Жиро. Вооружившись дерзостью и клещами, он сломал замок и преодолел все прочие преграды на своем пути.
Ирен слушала с изумлением, граничившим с недоверием, как Исмаэль проник в помещение морга и, дождавшись ухода доктора Жиро, в рассеянном полумраке и в парах формалина разыскал в архиве папку с материалами, касавшимися Ханны.
Откуда взялось мужество, чтобы осуществить подобный трюк, осталось неизвестным. Поскольку пара трупов, закрытых простыней, которые находились в морге, присутствия духа ему явно не прибавили. Тела принадлежали двум водолазам, накануне вечером имевшим несчастье попасть в сильное подводное течение в проливе Ла-Рошель, когда они пытались поднять груз с яхты, севшей на рифы.
Ирен, бледная, словно восковая кукла, выслушала от начала и до конца жутковатый рассказ о приключениях в морге, включая подробности столкновения Исмаэля с одним из операционных столов. Как только повествование географически переместилось на улицу, девочка вздохнула с облегчением. Исмаэль унес папку на яхту и в течение двух часов пытался продраться сквозь чащу многословия и медицинского жаргона доктора Жиро.
Ирен проглотила комок в горле.
— Как она умерла? — прошептала она.
Исмаэль пристально поглядел на подругу. Его глаза странно блестели.
— Неизвестно. Зато известно отчего. Согласно отчету, официальное заключение называет причиной смерти остановку сердца, — пояснил юноша. — Но в своем окончательном диагнозе Жиро отметил, что, с его точки зрения, Ханна увидела в лесу нечто такое, что вызвало у нее приступ паники.
Паника. Слово эхом отозвалось в сознании Ирен. Ханна умерла от страха, и то, что повергло подругу в такой ужас, все еще находилось в лесу.
— Было ведь воскресенье, да? — промолвила Ирен. — Что-то, наверное, случилось в тот день…
Исмаэль медленно кивнул. Юноша без сомнения уже подумал об этом.
— Или накануне ночью, — добавил Исмаэль.
Ирен посмотрела на него удивленно.
— Ханна провела ту ночь в Кравенморе. А на следующий день ее уже никто не видел. До тех пор, пока тело не нашли в лесу, — сказал юноша.
— Что ты хочешь сказать?
— Я ходил в лес. Там полно следов. Сломанные ветви. Была борьба. Кто-то гнался за Ханной от самого дома.
— Из Кравенмора?
Исмаэль снова кивнул.
— Нам нужно выяснить, что произошло в день накануне ее исчезновения. Может, мы найдем объяснение, кто или что преследовало ее по лесу.
— И как мы можем это сделать? Я имею в виду, что полиция… — начала Ирен.
— Мне приходит в голову только один способ.
— Кравенмор, — пробормотала девочка.
— Точно. Сегодня ночью…
Закат пробил медные бреши в сплошной завесе туч, надвигавшихся с горизонта. По мере того как над лагуной сгущались тени, на вечернем небе отчетливее проступало светлое окошко, сквозь которое виднелся почти идеально ровный лучезарный круг — гало вокруг прибывающей луны. Серебристое лунное сияние выткало ковер отражений в комнате Ирен. Девочка на миг отвлеклась от дневника Альмы Мальтис и поглядела на бледную сферу, улыбавшуюся ей с высоты небосвода. Через двадцать четыре часа луна примет форму правильного диска. Наступит третье полнолуние лета. Карнавальная ночь в Голубой лагуне.
Правда, в ту минуту контуры луны имели для Ирен совсем другое значение. Вскоре ей предстояло отправиться на тайное свидание с Исмаэлем, назначенное на опушке леса. Идея плутать в темноте и забираться в неведомые дебри Кравенмора казалась ей теперь не очень разумной. А точнее, глупостью и безрассудством. С другой стороны, она знала, что не может подвести Исмаэля в такой ответственный момент. Именно это она почувствовала днем, когда юноша объявил, что намерен пойти в особняк Лазаруса Жана и попытаться выяснить обстоятельства смерти Ханны. Будучи не в состоянии привести в порядок разбредавшиеся мысли, девочка уткнулась в дневник Альмы Мальтис и нашла утешение на его страницах.
… Целых три дня я ничего не слышала о нем. Среди ночи он неожиданно ушел, убежденный, что должен держаться подальше от меня. Тогда Тень последует за ним. Он не пожелал сказать, куда направляется, но я подозреваю, что он нашел прибежище на островке с маяком. Он всегда скрывался в этом уединенном месте, когда искал покоя. Мне кажется, что на сей раз он вернулся туда, как испуганный ребенок, который забивается в угол, чтобы справиться со своим кошмаром. Его отсутствие, однако, заставило меня усомниться во всем, во что я до сих пор верила. В течение последних трех дней Тень не появлялась. Я просидела трое суток взаперти в спальне, окружив себя лампами, свечами и масляными светильниками. Они изгоняли тень из каждой щелочки в комнате. Я почти не спала.
Сейчас стоит глубокая ночь, я пишу в дневнике и могу видеть из своего окна островок с маяком, окруженный туманом. Среди скал мерцает огонек. Я знаю, что он там, один, в заключении, на которое сам себя обрек. Я не могу больше ни минуты оставаться тут одна. Если нам предстоит встретиться лицом к лицу с кошмаром, я предпочла бы, чтобы мы сделали это вдвоем. И если нам суждено погибнуть в схватке, я хочу, чтобы мы умерли вместе.
Для меня уже не имеет значения, проживу я днем больше или меньше в подобном безумии. Не сомневаюсь, что Тень не даст нам передышки. Второй такой недели, как была нынешняя, я не вынесу. Совесть моя чиста, и душа пребывает в согласии с собой. Страх первых дней ныне обернулся усталостью и отчаянием.
Завтра начнется карнавал, и пока горожане будут танцевать на главной площади, я возьму в порту лодку и поплыву к нему. Последствия меня не волнуют. Я готова к худшему. Я хочу только быть рядом с ним и до последней минуты служить ему опорой.
В сердце моем все еще теплится слабая надежда, что у нас есть крошечный шанс вернуться к нормальной жизни, счастливой, спокойной. Большего мне не нужно…
В окно стукнул мелкий камешек, оторвав Ирен от чтения. Девочка закрыла дневник и выглянула на улицу. Исмаэль ждал ее на краю леса. Пока Ирен надевала теплую вязаную кофту, луна медленно скрылась за облаками.
С верхней ступени лестницы Ирен настороженно наблюдала за матерью. Симона задремала в своем любимом кресле, которое стояло у окна, обращенного к морю. Раскрытая книга покоилась у нее на коленях, и очки съехали с переносицы, как санки с горки. В углу стоял радиоприемник в деревянном корпусе, украшенном резным затейливым орнаментом в стиле art nouveau. Радио как раз заиграло зловещие аккорды заставки детективного сериала. Ирен воспользовалась моментом и под шумок прокралась на цыпочках мимо Симоны на кухню, дверь которой выходила на задний двор Дома-на-Мысе. Операция заняла у нее не больше пятнадцати секунд.
Исмаэль встречал подругу за домом, экипированный широкой кожаной курткой, рабочими штанами и парой сапог, выглядевшими так, словно они прошагали до Константинополя и обратно не меньше полудюжины раз. Ночной бриз натянул с моря холодного тумана и гнал над лесом вереницу рваных облаков.
Ирен застегнула кофту на все пуговицы и молча кивнула в ответ на невысказанный вопрос Исмаэля. Не тратя время на разговоры, ребята пошли по тропинке, прорезавшей чащу. Темень леса полнилась звуками, доносившимися неведомо откуда. Шуршание листьев, трепетавших на ветру, заглушало рокот моря, разбивавшего свои волны о скалы. Ирен шла по пятам за Исмаэлем сквозь заросли кустарника. Время от времени лик луны проглядывал сквозь мглистые тучи, которые громоздились над лагуной, заливая сумеречный лес потусторонним мерцанием. На полпути Ирен схватила Исмаэля за руку и не отпускала ее, пока перед ребятами не вырос силуэт Кравенмора.
По сигналу юноши они остановились, схоронившись за стволом высохшего дерева, разбитым молнией. На миг луна пробилась сквозь бархатистую завесу туч, и фасад Кравенмора окатило волной света, прорисовывая каждый выступ и рельеф. Возникла сюрреалистическая картина: зачарованный замок, затерянный в чаще проклятого леса. Мимолетное видение угасло, утонув в озере темноты. В нижней части дома высветился золотистый прямоугольник. В проеме портала показался силуэт Лазаруса Жана. Кукольник закрыл за спиной дверь, неторопливо спустился по лестнице и направился к тропе, огибавшей рощу.
— Это Лазарус. Он гуляет каждый вечер в лесу, — пробормотала Ирен.
Исмаэль безмолвно кивнул и удержал подругу на месте. Он внимательно следил за кукольником, который шел к опушке леса, приближаясь к ним. Ирен вопросительно посмотрела на Исмаэля. Юноша испустил вздох и стал нервно озираться по сторонам. Стали слышны шаги Лазаруса. Исмаэль схватил Ирен за плечо и втолкнул в полый ствол мертвого дерева.
— Сюда. Быстро! — прошептал он.
В дупле стоял густой запах сырости и гнили. Тусклый свет проникал извне сквозь трещины и отверстия в трухлявой коре, создавая призрачную лестницу со ступенями из бледных лучей, которая поднималась к вершине по стенкам полой сердцевины. У Ирен свело живот. Метрах в двух над головой она разглядела цепочку крошечных горящих точек. Глаза. Крик рвался из горла, но Исмаэль предупредил его, молниеносно зажав ей ладонью рот. Вопль замер у нее в груди.
— Ради Бога, это всего лишь летучие мыши! Стой тихо! — шепнул он ей на ухо. Лазарус как раз обходил сухое дерево, собираясь углубиться в лес.
Исмаэль благоразумно прикрывал рот Ирен рукой, пока звук шагов владельца Кравенмора не затих в отдалении. Трепетали невидимые в темноте крылья летучих мышей. Ирен ощущала кожей движение воздуха и смрадный дух этих тварей.
— Не думал, что ты испугаешься летучих мышей, — сказал Исмаэль. — Идем.
Ребята пересекли сад Кравенмора и обогнули дом, зайдя с тыла. Следуя за Исмаэлем, Ирен на каждом шагу твердила себе, что в доме никого нет и ощущение, будто кто-то наблюдает за ней, всего лишь игра воображения.
Они достигли крыла, примыкавшего к старой игрушечной фабрике Лазаруса, и остановились у двери в пристройку, которая являлась, по-видимому, мастерской или крытым переходом. Исмаэль достал складной нож и открыл лезвие. Сталь блеснула во мраке. Юноша вставил кончик ножа в замок и осторожно прощупал внутренний механизм затвора.
— Отойди в сторону. Мне нужно больше света.
Отступив на несколько шагов, Ирен вгляделась в темноту, царившую в здании фабрики. Оно годами пребывало в запустении, стекла словно затянуло мутью, так что было невозможно догадаться, что находится за стеной.
— Давай-давай, — пробормотал Исмаэль себе под нос, продолжая возиться с замком.
Ирен наблюдала за его действиями, пытаясь заглушить внутренний голос, шептавший, что незаконно вламываться на чужую территорию, а их поход был не самой удачной затеей. Наконец механизм замка подался с едва слышным щелчком. Лицо Исмаэля просияло. Дверь отворилась на пару сантиметров.
— Только и всего, — сказал юноша, спокойно открывая дверь.
— Быстрее, — поторопила Ирен. — Лазарус скоро вернется.
Исмаэль вошел первым. Ирен глубоко вздохнула и поспешила за ним. Помещение заволакивала густая дымка пыли, попадая в пятно сизого сумеречного света, клубившегося, словно облако пара. Атмосферу пропитал запах химикатов. Исмаэль закрыл за собой дверь, и ребята очутились в стране размытых теней. Останки игрушечной фабрики Лазаруса Жана покоились в темноте, погруженные в вечный сон.
— Ничего не видно, — пожаловалась Ирен, подавляя желание бежать оттуда со всех ног.
— Нужно подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Это вопрос нескольких секунд, — не очень уверенно сказал Исмаэль.
Обещанные секунды прошли, и ничего не изменилось. Мрак, наполнявший фабричный зал, не рассеялся. Ирен пыталась сориентироваться и понять, куда идти, как вдруг взгляд ее задержался на фигуре человека, вытянувшейся в полный рост и застывшей на месте неподалеку от них.
Ирен скрутило от страха.
— Исмаэль, тут еще кто-то есть… — воскликнула она, хватая юношу за руку.
Исмаэль вперил взгляд в темноту, и у него перехватило горло. Какая-то фигура парила в воздухе, раскинув руки и медленно покачиваясь, как маятник. Длинные волосы разметались по ее плечам. Дрожащими пальцами юноша нащупал карман куртки и вытащил коробок спичек. Фигура замерла, словно живая статуя, готовая броситься на непрошеных гостей, едва загорится огонь.
Исмаэль зажег спичку, и вспышка пламени на миг ослепила ребят. Ирен с силой цеплялась за друга.
Спустя миг от зрелища, представшего их взорам, девочка похолодела и мышцы враз ослабели. В дрожащем свете горящей спички она увидела тело Симоны, своей матери. Оно висело под потолком с широко разведенными руками.
— Господи…
Тело плавно повернулось вокруг своей оси, показавшись ребятам другим профилем. В тусклом свете металлически заблестели шестеренки и провода. Лицо было разделено на две половины, и только одна из них имела законченный вид.
— Это машина, всего лишь машина, — сказал Исмаэль, пытаясь успокоить подругу.
Ирен изучала жуткую копию матери. Куклу наделили чертами Симоны, таким же цветом глаз и волос. Была дотошно воспроизведена каждая морщинка и пятнышко на коже. И получилась застывшая маска, лишенная выражения, от взгляда на которую пробирала дрожь.
— Что тут происходит? — с ужасом спросила Ирен.
Исмаэль указал на дверь в дальнем конце мастерской, которая, как он думал, вела в дом.
— Туда, — велел юноша, уводя Ирен из комнаты, подальше от зловещей фигуры, висевшей в пространстве.
Девочка послушно пошла за ним, испуганная и оглушенная. Она все еще находилась под впечатлением от увиденного.
Через секунду пламя спички, которую держал Исмаэль, погасло, и вокруг них снова сомкнулась темнота.
Едва ребята добрались до двери в основное здание, как ковер теней, расстелившийся на полу в мастерской, развернулся у них за спиной, как цветок, и обрел объем, скользнув по стене. Тень прокралась к рабочим столам и сгустком сумрака легла на белую ткань, закрывавшую фигуру механического ангела, которого Лазарус показывал Дориану накануне ночью. Постепенно Тень просочилась под край простыни, и ее масса, будто состоявшая из плотного густого тумана, проникла сквозь швы и сочленения в металлическое тело.
Силуэт Тени полностью исчез в недрах колосса из металла. Морозное облачко окутало механическую фигуру, словно опутав ее ледяной паутиной. Глаза ангела плавно раскрылись под покрывалом, двумя пылающими рубинами прожигая темноту.
Титан медленно поднялся, расправил крылья, размеренно поставил ноги на пол. Когти при каждом шаге царапали деревянную поверхность, оставляя глубокие борозды. В волну голубоватого света, разлитого в воздухе, попала тонкая спираль дымка, который курился над погасшей спичкой, выброшенной Исмаэлем. Ангел прошел сквозь нее и потерялся в темноте, следуя за Ирен с Исмаэлем.
