Глава 24. Он попросил об одолжении, и все тут
«На протяжении того первого года на свободе Джимми требовалось получать разрешение на выезд в любое место. Ему не разрешили бы поехать на профсоюзные конференции, но разрешили поехать в Калифорнию или в любое другое место по другим поводам. Он мог остановиться в том же отеле, что и остальные ребята, и встречаться с ними в вестибюле. Думаю, можно сказать, что Джимми имел возможность читать лекции и преподавать.
Джимми нелегально вел много кампаний, не тех, что дозволены. Он решал многое по телефону. Все это больше походило на удержание всех от дезертирства и доведение до всеобщего сведения того, что он возвращается, чтобы ни у кого не возникало соблазна переметнуться к Фицу.
Я на пару дней полетел во Флориду, повидать Джимми в его кондоминиуме. Я позвонил ему из аэропорта, пока ждал взятую напрокат машину. Он сказал, что Джо нет дома и я мог бы по дороге прихватить в «Ламс» несколько сосисок с соусом чили, чтобы мы могли поесть.
Покончив с сосисками, мы поговорили об уходе Джона Митчелла с поста министра юстиции ради руководства штабом кампании по переизбранию Никсона. С благоприятным шансом в виде Комитета за переизбрание президента эти пацаны собирались получить лицензию на печатание денег.
Джимми сказал мне, что собирается рассчитаться с Фицем и Тони Про за это ограничение. Он сказал, что непременно вернется. Он уже готовил иск против ограничения, и я сказал Джимми, что хочу быть истцом в процессе. Я сказал ему, что Джон Маккалоу с профсоюзом кровельщиков и некоторые другие люди в Филли сбрасываются на товарищеский обед в мою честь. Я спросил, согласится ли он стать основным выступающим. Джимми попросил меня передать всем просьбу перенести ради него товарищеский обед до времени, когда он выйдет из-под надзора, и для него будет честью выступить.
В то время Джимми считал, что с предполагаемыми мафиози у него все отлично. У него Расс, Карлос, Санто, Джанкана, Чикаго и Детройт. В Льюисберге он сошелся с Кармине «Сигарой» Галанте из Куинса, боссом преступной семьи Бонанно. Галанте был очень суров. Он не брал пленных.
Джимми думал, что единственная его проблема в их среде – это Тони Про из-за их терок на киче. Он считал, что Про поддержит Фица, а Фиц поможет Про решить вопрос всей суммы с пенсионным фондом и он получит свой лям. Говоря в основном о Про и Фице, Джимми сказал: «Они заплатят за все». Джимми сказал мне, что собирается предупредить Фица и заказать Про. Он не уточнил, но полагаю, что заказ Про должен был стать предупреждением Фицу.
– С Про надо что-то делать, – сказал он.
– Ты дашь отмашку, и я приберу у него дома, – сказал я. – У меня есть хороший знакомый, который сможет меня подвезти. Рыжий.
– Водителем буду я, – сказал Джимми. – Хочу, чтобы он знал, что это был я.
Когда он сказал, что хотел бы быть водителем, я понял, что это несерьезно. После того как он это сказал, я подумал, что он блефует, просто выпускает пар. Водителя, известного не меньше Милтона Берла, не используют.
Рыжий уже успел показать себя надежным водителем. Незадолго до того, как я сидел с Джимми во Флориде той весной 1972 года и ел сосиски с чили, Рыжий подвозил меня на одно дело.
Однажды поздним вечером мне позвонил Расс, чтобы я взял моего братишку и навестил Рыжего. «Братишка» – это пистолет. Для таких дел у меня было два «братишки». Один – в поясной кобуре и запасной – в кобуре на лодыжке. Лучше пользоваться чем-то вроде револьвера 32-го и 38-го калибров, потому что нужна большая убойная сила, чем у 22-го. Если, конечно, не требуется глушитель, который в основном идет только с 22-м. Нужен небольшой шум, чтобы заставить свидетелей уткнуться носом в землю. Но не такой шум, как от 45-го, слышный в патрульной машине за несколько кварталов. Потому не пользуйтесь парой 45-х, хотя у 45-го первоклассная убойная сила. Кроме того, на расстоянии свыше семи с половиной метров 45-й неточен.
Когда я повесил трубку и сел в машину, я не знал, кого имел в виду Расс, но он попросил об одолжении, и все тут. Заранее тебе слишком много не говорят. У них есть люди, которые следят за парнем. У них есть люди, которые позвонят за небольшую мзду. У них есть люди, которые подслушают его телефон, и они сообразят, когда он, вероятнее всего, будет на улице и уязвим. Им не надо много тел вокруг парня и на улице.
За пару дней до июльского съезда 1971 года, на котором я повесил портрет Джимми в конференц-центре, Безумный Джо Галло нанял психа из Гарлема поцеловать Джо Коломбо, босса семьи Коломбо. Это произошло во время митинга «Лиги за гражданские права американцев итальянского происхождения» на Коламбус-Серкл, и бедняга Джо Коломбо пролежал в коме несколько лет. Помимо всего прочего, в Джо Коломбо стреляли на глазах у его семьи и родственников. А делать такое не по правилам. Несомненно, Галло получил одобрение поцеловать босса вроде Коломбо, но не так, не на глазах у его семьи. Думаю, поэтому его и прозвали Безумный Джо.
Как я понимаю, устранение Коломбо санкционировали потому, что Джо Коломбо привлекал слишком много внимания всеми этими митингами и шумихой к предполагаемой мафии и не слушал никого, кто говорил ему прекратить. Поэтому он должен был уйти. Если Рассел был на собрании, я больше чем уверен, что он голосовал против. У Рассела было свое отделение в организованной Коломбо «Лиге за гражданские права американцев итальянского происхождения» на севере Пенсильвании. Меня там наградили званием человека года. У меня в комнате висела табличка.
И вот человек, паршиво убравший Коломбо, тусуется в Нью-Йорке со всеми шишками шоу-бизнеса. Все время мелькает в газетах. То он с кинозвездой, то с писателем, то с нью-йоркской богемой на премьере пьесы, а у фотографов – праздник урожая. Безумный Джо много внимания уделял шумихе. Потому он был не нужен. Шумиху вокруг себя он устроил похлеще, чем когда-либо удавалось Джо Коломбо. Коломбо любил внимание, а Галло любил внимание еще сильней Коломбо. Задним числом я слышал, он крышевал ресторан в Маленькой Италии, а потому мог позволить себе стиль жизни богатых и знаменитых, с которыми тусовался, будто Эррол Флинн. С Маленькой Италией лучше не связываться.
У Джона Фрэнсиса, Рыжего, была кипа фотографий Безумного Джо Галло из нью-йоркских газет. Я его никогда не видел, но теперь знал, как он выглядит. У Джона был план ресторана «Умберто Клэм Хаус», в том числе двери на углу, двери на Малберри-стрит и мужского туалета. Место принадлежало очень известному боссу, и дело вел его брат. С тех пор ресторан переехал, но он по-прежнему в Маленькой Италии.
Галло праздновал свой день рождения не в городе, и кого-то, кто хотел это сделать, посетила хорошая идея, что он будет догуливать в «Умберто», и они хорошо представляли себе, где он будет сидеть – сразу налево, если входить через дверь на Малберри-стрит. Может быть, некие люди пригласили его закончить вечер там. В любом случае это было единственное место, открытое в столь ранний утренний час.
Спланировано все было хорошо, но требовался меткий стрелок. Безумный Джо Галло должен был быть со своим телохранителем и несколькими родственницами, в том числе со своей новой женой и ее сестрой. Одно дело – стрелять в Галло. Другое дело – стрелять в женщин. Поэтому надо быть очень метким, поскольку подойти ближе 5 или 6 метров не удастся, а попасть ни в одну из женщин на вечеринке нельзя.
Ближе чем на 5 метров к нему было не подойти – или телохранитель выхватит инструмент. Галло был подозрителен к тому, кто его высматривал. Он знал, что насолил многим людям, и знал, с какими людьми имел дело. Галло приходилось быть начеку. Но сам он инструмент не носил. Он сидел и никогда не стал бы рисковать. В Нью-Йорке был суровый закон об оружии – закон Салливана. В сумочках у женщин пистолеты были навряд ли, потому что женщины шли не на свидание. Они были родственницами. Не будет ни одного случайного человека, равнодушно сидящего за другим столиком и следящего за ним, или Джону Фрэнсису сообщили бы, что еще один человек в ту ночь едет на вечеринку. Значит, единственный, у кого, скорей всего, есть инструмент – его телохранитель. Сначала надо вырубить его. Смертельно ранить его незачем, целить надо в спину или в задницу, чтобы не попасть в артерии шеи или сердца. Его надо было только вырубить. Надо быть действительно метким стрелком с навыком в этом деле. И идти одному, или будет пальба, как на Диком Западе. А идя в одиночку, не приходится ни на кого рассчитывать.
Я не выглядел угрожающе и не напоминал никого из знакомых. Я походил на водителя, у которого только что сломался грузовик, и он зашел в ближайший туалет, недалеко от двери. У меня очень светлая кожа. Я не похож на стрелка мафии.
Еще важно, что нельзя убивать человека на глазах у его семьи. Но все дело в том, что именно так Галло поступил с Коломбо. Прямо на глазах у семьи превратил человека в овощ. Так собирались поступить и с Безумным Джо. Он был слишком борзым.
Это было до мобильных телефонов, а потому, когда мы выехали на дело, все могло измениться, когда мы туда доберемся. Там могла оказаться толпа народа, или он мог уйти. Но он отправился праздновать свой день рождения, выпить и расслабиться. Выпивая, бойцы несколько теряют хватку. И из этого я делаю вывод, что Галло был парень сердечный. Он не мог отказаться. Несомненно, люди покупали ему выпивку, чтобы его задержать. А когда люди посчитали, что скоро туда явимся мы, они начали расходиться по домам и исчезать. А перед ним стояли в ряд шампанское, и выпивка, и всевозможная еда.
В Маленькой Италии Безумный Джо Галло должен был чувствовать себя сравнительно безопасно и спокойно. В ресторанах в Маленькой Италии не должно было происходить убийств, поскольку многие люди были негласно теневыми партнерами в ресторанах. Этот особый итальянский рыбный ресторан напрямую принадлежал очень важным людям и только что открылся. А для туристического бизнеса в Маленькой Италии скверно, если начнут думать, что ходить сюда небезопасно. Плюс туристы могли оказаться не в курсе, как быть хорошими свидетелями, и им могло не хватить разумения сказать полицейским, что это были восемь карликов ростом сантиметров по 90 и все в масках.
В любом случае у людей есть правила, но они всегда должны немного опережать свои правила. Допустим, должно быть право отказаться от своих правил. Если надо, они могли решиться на убийство в ресторане в Маленькой Италии. И в любом случае это было бы уже глубокой ночью, почти перед закрытием. По закону большинство баров в Нью-Йорке закрывалось в четыре утра, а это было уже после закрытия или около того, так что волноваться о множестве туристов из Айдахо не приходилось. Галло был не простой человек, к которому можно подобраться в любое другое время суток, потому что везде, где он обычно появлялся, рядом сновали газетные фотографы, охотясь за хорошим снимком. Может быть, потому он и шел на все ради известности и рекламы. Это обеспечивало ему безопасность. Фотографы были лучше телохранителей.
Джон Фрэнсис подвез меня к «Умберто Клэм Хаус» на угол Малберри-стрит и Хестер-стрит в Маленькой Италии. Все выходило так, что Джон меня только подвозит. Пока я шел в туалет, Рыжий поехал бы вокруг квартала, и я как раз должен был выйти, когда он вернется. Если бы я не вышел, он подождал бы несколько минут, но, если бы я и дальше не вышел, это была бы моя проблема. Если бы со мной что-нибудь случилось, единственное, что Джон мог бы сказать, что он меня подбросил, а я пошел в туалет. Рыжий не должен был бы видеть, что случилось внутри. Он был в курсе только до определенного момента.
Иногда на самом деле надо сначала зайти в туалет, чтобы не проходить мимо человека, чтобы войти. Это дает возможность убедиться, что следом нет хвоста. Дает возможность осмотреться. Убедиться, что в туалете нет никого подозрительного. Также это дает возможность сходить в туалет. Не хочется намочить штаны, пытаясь уйти от пары полицейских машин.
Но в деле вроде этого, со свидетелями прямо за столом, может повезти, и в туалете никого не будет. Хочется рассчитывать на то, что свидетели за столом ничего не увидят, если все проделать достаточно быстро, без лишних проволочек. Вы можете просто направиться к туалету и, если все выглядит нормально, просто взяться за работу. Бармен и официантки и в таких местах уже достаточно насмотрелись, чтобы ничего не замечать, или они не работали бы на этих хозяев. В этот час все туристы из Айдахо должны быть в постели.
В любом случае единственное, что Джон мог бы сказать, что я пошел в туалет. Если ты работаешь снаружи, на улице, твой водитель должен припарковаться прямо там и ждать тебя, и он сможет все видеть. Иногда он нужен тебе стоящий прямо на тротуаре, чтобы принять у тебя пистолет или напугать свидетеля, но внутри, когда прибираешь дом, хочется работать одному. Так ты в худшем случае всегда сможешь заявить о самообороне. За все время с этими людьми я никогда никому не доверял настолько, чтобы работать еще с кем-то в комнате. Водитель знает столько, сколько знает, и это хорошо для всех, включая самого водителя. Парня перед лицом электрического стула легко сломать и сделать податливым. Если ты делаешь это сам, никто, кроме тебя, на тебя не настучит.
На углу слонялось несколько предполагаемых мафиози, чья задача была приветствовать Безумного Джо и его гостей, когда они приехали. Это делало Джо менее подозрительным, если кто-то входил в дверь. Когда они увидели свет наших фар, то разошлись. Свою задачу они выполнили. Ни один из этих людей Маленькой Италии или Безумный Джо и его люди никогда раньше меня не видели. Когда мы приехали в Нью-Йорк, мы с Расселом обретались на окраинах города, или в «Везувиусе», или в «Монте» в Бруклине с людьми Дженовезе.
Я вошел в дверь на Малберри-стрит и направился прямо к бару, спиной к выходящей на Малберри-стрит стороне комнаты, где был Галло. Я повернулся и оказался лицом к столу, за которым сидели люди. Я немного струхнул, увидев с людьми маленькую девочку, но иногда на войне в Европе такое бывало. Через мгновение после того, как я повернулся лицом к столу, водитель Безумного Джо Галло получил пулю в зад. Женщины и маленькая девочка нырнули под стол. Безумный Джо развернулся со стулом и кинулся по направлению к угловой двери справа от стрелка. Возможно, он пытался отвести огонь от стола или, может, просто пытался спастись, но, скорее всего, пытался сделать и то и другое. Его было легко прикончить, пройдя прямо из бара к двери и устремившись за ним. Он вышел на улицу через угловую дверь «Умберто». Безумный Джо получил не меньше трех пуль рядом с рестораном недалеко от угловой двери. Возможно, у него был пистолет в машине, и он бежал к машине. Шансов у него не было. В свой день рождения Безумный Джо Галло отправился в Австралию на окровавленном городском тротуаре.
Рассказывают о трех стрелках, но только не я. Может быть, телохранитель добавил двух стрелков, чтобы лучше выглядеть. Может быть, там было много случайных выстрелов из двух пистолетов, и показалось, что было больше одного стрелка. Я никого к делу не привлекал, кроме меня, никого не было.
Важно, что Джон Фрэнсис был тут как тут и не запаниковал. У него был опыт с ирландской бандой в Лондоне. У Джона Фрэнсиса не было работы или тому подобного. Он жил своим разумением. И оно у него имелось.
Джон поехал назад в Йонкерс самой длинной дорогой, сперва убедившись, что за нами нет хвоста, и меняя машины. Вполне естественно, следующее, что он сделал, – это выбросил инструмент в реку в одном знакомом ему месте. Там, как и в реке Скулкилл в Филли, есть такое место. Если туда когда-нибудь отправят водолазов, они смогут вооружить небольшую страну.
Впоследствии я слышал, как один итальянец приписывал себе то, что они замочили Галло. Меня это более чем устраивало. Может, парень хотел славы. А может, был крысой или вроде того. Крысы всегда о себе так говорят, и власти относятся к ним с большим уважением. Власти любят крысу, дающую им шанс раскрыть большое дело, даже если крыса всего лишь мелкий наркоторговец, знающий о большом деле понаслышке.
И прежде чем Рыжий умер от рака, хороший источник рассказал мне, как он говорил, что был моим водителем на 14 убийствах, в том числе убийстве Безумного Джо Галло. Это были восьмидесятые, когда он умирал, а я в то время сидел в тюрьме. Я не знаю точно, было ли это. Но если Джон говорил это в бреду, я не возражаю. Джон умирал от рака, ему было очень больно, он был накачан лекарствами, и он не хотел умирать в тюрьме. Рыжий был не в том состоянии рассудка, чтобы давать против кого бы то ни было официальные показания. Джон был хороший человек. Я не виню человека, который хочет уйти с миром.
Рассел доверял и Джону, и мне важные задания, как с этим борзым Галло. Другие боссы никогда не хотели, чтобы подобные убийства связывали с их семьями. Так и начинаются гангстерские войны. Нью-йоркские семьи были крайне привержены итальянским традициям. Комиссия знала, что Рассел свободно общается с неитальянцами. Два проверенных ирландских парня с большим боевым опытом были козырем Рассела, позволявшим проворачивать такие важные дела, как с Галло. Комиссия всегда поручала Расселу нечто действительно крупное. Кроме того, Рассел был близок к Коломбо и поддерживал «Лигу за гражданские права американцев итальянского происхождения».
Это было в то время, когда Джимми делал политику в кулуарах. Он вносил большой вклад в реформу пенитенциарной системы. Он делал это искренне, но одновременно это давало ему большие возможности в проведении своей кампании. Однажды Джимми задействовал Чарли Аллена в ходе сбора пожертвований на реформу пенитенциарной системы. Это был промах. Чарли Аллен вышел из Льюисберга после Джимми, и Джимми попросил меня приглядеть за ним. Я уже знал, что Аллен немного связан с людьми из центра города. Первый раз я его встретил, когда остался без работы в профсоюзе после дела ДеДжордже. Я водил грузовик для «Краун Целлербах». Аллен совершил вооруженное ограбление, и ему надо было уматывать из Филадельфии. Я подвез его до Скрантона в своем грузовике и высадил у Дэйва Остикко. Дэйв много лет был с Рассом. Дэйв спрятал Аллена в надежном доме, пока все не уляжется, а потом Аллен решил вернуться в Филли и сдаться властям. Если не ошибаюсь, за это вооруженное ограбление он и сидел в Льюисберге. После того как Джимми попросил меня помочь ему, Аллен стал моим шофером. Теперь мое положение было таково, что у меня был шофер, и люди хотели мне услужить и выказывали мне уважение.
Единственное, что Чарли Аллен действительно сделал, так это дал свидетельские показания на моих процессах, что носил от Джимми Хоффа деньги Джону Митчеллу для Комитета за переизбрание президента. Джимми все еще держал открытыми для Никсона все линии связи. Джимми собирал средства на тюремную реформу в Вашингтоне. Его инспектор по надзору разрешил Джимми ездить в Вашингтон по подобным делам. Джимми приглашал людей, с которыми хотел делать это дело. Он также приглашал людей, с которыми был на киче и с которыми мог поговорить о тюремной жизни. Джимми проследил, чтобы я прихватил Чарли Аллена и его товарища Фрэнка Дель Пиано на это особое дело в Вашингтон. Джимми привез туда Алана Коэна, политического активиста из Филадельфии, и вместе с Аланом дал Чарли Аллену 40 000 долларов наличными для передачи Митчеллу для предвыборной кампании Никсона. Потом выяснилось, что из этого взноса наличными в Комитет за переизбрание президента Митчелл передал всего 17 000 долларов. Митчелл прикарманил 23 000 долларов. Как я и говорил, этот парень знал свое дело.
Три или четыре года спустя федералы взяли Чарли Аллена потолковать. На одном из первых допросов он рассказал ФБР правду об этом инциденте. Тот разговор в ФБР состоялся примерно за год до того, как он согласился носить «жучок», чтобы подловить меня. Поначалу он, может, и не понимал, как далеко они хотят зайти против меня в деле исчезновения Хоффа. По меньшей мере, поначалу он стоял за меня горой по делу Хоффа. Да и в любом случае он, как нижестоящий, мало знал о моих делах. Я все же неплохо заботился о Чарли Аллене со времени его выхода из тюрьмы и до того самого дня в 1979 году, когда я усек, что он носит «жучок».
Выдержка из официального протокола ФБР, известного как 302-й, предъявленного прокуратурой на судебном процессе Фрэнка Ширана, слушавшемся по регламенту федерального суда. (Ошибка Аллена при указании года, когда он предположительно возил деньги Митчеллу, исправлена и прояснена в повторном 302-м протоколе от 4 ноября 1977 года.)
Выдержка из протокола допроса из фэбээровского досье по делу Хоффа:
«22 сентября 1977 года, PH 5125-OC сообщил специальному агенту ГЕНРИ О. ХЭНДИ, МЛ. и специальному агенту ТОМАСУ Л. ВАН ДЕРСЛИСУ следующее:
«Когда я спросил, когда он в последний раз видел АЛА КОЭНА, источник ответил: «Когда он дал мне дипломат с деньгами для передачи ДЖОНУ МИТЧЕЛЛУ». Источник вспоминает о присутствии на банкете по подписке в Вашингтоне, округ Колумбия, «в очень большом красивом отеле» в самом Вашингтоне, округ Колумбия. Целью банкета был сбор средств на реформу пенитенциарной системы, в которой был очень заинтересован ДЖИММИ ХОФФА. ХОФФА на этом банкете присутствовал… В ходе этого банкета ФРЭНК ДЕЛЬ ПИАНО, известный как ТОНТО, и источник подошли к ХОФФА и АЛУ КОЭНУ. ХОФФА сказал источнику «передать эти деньги Джону Митчеллу». В этот момент Коэн вручил источнику чемодан, который последний описал как черный чемоданчик приблизительно 70 см длиной и 35 см шириной. Источник не заглядывал внутрь, потому что «это делалось для Джимми». Он вспоминает, однако, что чемоданчик был очень тяжелым. После получения этого чемоданчика источник и ДЕЛЬ ПИАНО вышли из отеля и сели в поджидавший лимузин, не зная, куда их повезут. Из машины они вышли у «большого красивого дома» за городской чертой Вашингтона, и в дверях источника встретил Джон Митчелл. Источник поздоровался с МИТЧЕЛЛОМ и сказал: «Меня послал ДЖИММИ». МИТЧЕЛЛ взял чемоданчик, произнес «благодарю вас» и закрыл дверь. Источник снова сел в лимузин и вернулся в отель».
«Оглядываясь назад, могу сказать, что из всех самых разных должностей, которые я занимал, и из всего того, чем я занимался, любимой была работа председателя 326-го местного отделения. Когда меня посадили в тюрьму, в местном отделении меня избрали почетным пожизненным председателем. Они не обязаны были меня любить, но они уважали меня и уважали то, что я для них сделал. Через Джимми я добился для них самостоятельности. До этого ими руководили из Филадельфии. В 1979 году я добился для них нового здания, которое и по сей день остается их штаб-квартирой. Я изо дня в день пекся о разрешении их конфликтов и исполнении их контрактов. Когда я сел в тюрьму, у нас было более 3000 членов. Сегодня что-то около 1000.
Наше старое здание до 1979 года располагалось по адресу Ист Фронт-стрит, 109, в убогом районе неподалеку от железнодорожной станции. Сегодня весь район благоустроен. В конце 1972 года я принимал в этом старом здании очень известного знакомого юриста, очень большого человека в Демократической партии. Он хотел поговорить со мной о предстоящей в 1972 году выборной кампании в сенат Соединенных Штатов.
Ранее в том году действующий сенатор Соединенных Штатов Калеб Боггс заглянул к нам и попросил меня разрешить ему поговорить с рядовыми членами. Я сказал Боггсу, что он ярый противник профсоюзов. Он отрицал, что он противник профсоюзов. Он был республиканцем и сказал, что, поскольку профсоюз водителей поддерживает переизбрание Никсона, у него должен быть шанс поговорить с рядовыми членами. Прежде чем стать сенатором, Боггс был губернатором и конгрессменом. Думаю, он не проиграл ни одних выборов. Его все любили. Он был очень представительный мужчина с хорошей репутацией, но, насколько могу судить, работал для корпораций в Делавэре. Я вынес вопрос на исполком, и мы решили его не приглашать.
Когда его соперник, Джо Байден, спросил меня, можно ли ему выступить перед рядовыми членами, я поставил вопрос на исполкоме и выслушал их мнения. Никто не выступил против, и я дал согласие. Байден был в окружном совете, он был демократом, и в окружном совете были люди, много делавшие для профсоюзов. Джо Байден был юнцом по сравнению с Боггсом. Он пришел и начал говорить, и выяснилось, что он очень хороший рассказчик. На том общем собрании он произнес перед рядовыми членами действительно хорошую речь о важности профсоюзов. Он отвечал на вопросы из зала и вел себя как взрослый, зрелый человек. Он сказал, что для профсоюза водителей его двери всегда открыты.
И когда тот знаменитый юрист, с которым я был знаком, незадолго до дня голосования зашел ко мне в кабинет, я уже был на стороне Байдена. С тем юристом был еще парень, работавший в «Морнинг Ньюс» и «Ивнинг Джорнал». Это были две газеты, издававшиеся одной компанией. По существу, одинаковые и единственные ежедневные газеты в Уилмингтоне.
Уилмингтон находится в самой северной части штата и был либеральнее, чем юг штата. В Делавэре, очень маленьком штате, тогда проживало около 600 тысяч человек. Более половины из них – в северном округе, а остальные – в двух южных округах. Линия Мэйсона – Диксона проходит прямо через Делавэр. Долгие годы в двух южных округах были сегрегированные школы. На севере тоже были моменты махровой сегрегации, но в основном уклад жизни на севере больше напоминал северные города вроде Филадельфии. В то время, а возможно, и сегодня почти каждый покупатель газет в штате читает уилмингтонскую газету.
Юрист объяснил мне, что сенатор Боггс заказал рекламу, которая должна была ежедневно идти в рекламной вкладке в газете всю последнюю неделю перед выборами. Боггс заявлял, что Джо Байден одурачил электорат Боггса и реклама покажет, что Байден сказал о Боггсе и о подлинном количестве сторонников Боггса и вообще. Юрист не хотел, чтобы эти газеты доставлялись читателям. Он был очень хороший человек. Очень умный. Он был опытен и знал, что обе стороны на выборах играют в свою игру. Корпорации долгие годы вели игры, говоря своим сотрудникам, за кого голосовать, дергая за ниточки из-за кулис.
Парень, работавший в газете, сказал, что хочет организовать информационный пикет, но у него нет достаточно хороших людей в газете, которым можно доверить выйти на пикет. Я думал, что у них уже есть профсоюз, но этот пикет должен был быть организован другим профсоюзом. Я сказал ему, что могу нанять людей и дать ему для пикета. Таких людей, с которыми никто не будет связываться.
Идея информационного пикета в том, что ты пытаешься организовать компанию или утверждаешь, что компания нечестна и не садится вести переговоры с профсоюзом или что компания оказывает давление на рабочих не подписывать профсоюзные карточки. Возможно, ты пытаешься заставить провести выборы, чтобы заменить существующий профсоюз, как Пол Холл и моряки против Джимми Хоффа. Каждый раз, когда вы видите над пикетом слова «Справедливости для рабочих», знайте, что это информационное пикеты. Нельзя написать на плакатах, что вы бастуете, потому что профсоюз еще не признан и это нарушение правил Национального совета по вопросам трудовых отношений.
Я сказал своему другу-юристу и пришедшему с ним парню, что в этом деле они могут на меня рассчитывать. Я всегда очень уважал этого юриста и подумал, что Байден в любом случае будет лучше для профсоюза. Я сказал, что, когда мы выстроим кордон пикетов, я прослежу, чтобы ни один водитель грузовика не пересек линию кордона. Профсоюз водителей будет уважать кордон информационного пикета другого профсоюза, как бы он ни назывался.
Пикет выстроили и газеты напечатали, но они остались лежать на складе, и их так и не развезли. Из газетной компании мне звонили и хотели, чтобы мои люди вернулись на работу. Я сказал им, что мы будем уважать кордон пикета. Он спросил меня, не имел ли я отношения к взрыву железнодорожного вагона с типографскими материалами – бумагой, или типографской краской, или другими материалами, не знаю. Но при взрыве никто не пострадал. Я сказал ему, что мы будем уважать кордон пикета, а если он хочет нанять охранников присмотреть за своими вагонами, ему надо справиться на желтых страницах.
На следующий день после выборов кордон информационного пикета сняли, газета вернулась к нормальной работе, а Делавэр получил нового сенатора США. Трудно поверить, что это было более тридцати лет назад.
Об этом инциденте писали и всегда упоминали меня. Говорилось, что благодаря этому маневру сенатора Джо Байдена и избрали. В особенности республиканцы утверждали, что, если бы газеты с рекламными вкладками Боггса доставили, Джо Байден выглядел бы очень скверно. Прибудь реклама Боггса за неделю до выборов, Байден не успел бы исправить нанесенный ущерб. Я не в курсе, знал ли Джо Байден, что специально ради него выставляли пикеты. Если и знал, никогда не показывал мне вида.
Но я точно знаю, что, став американским сенатором, он остался верен своему слову, данному рядовым членам профсоюза. К нему всегда можно прийти, и он выслушает».
