Глава 14. У стрелка маски не было
«Я прилетел в Детройт и доложился в 299-м местном отделении на Трамбал-авеню. Это было родное отделение Джимми. На той улице, где стадион «Тайгерс». 299-е местное отделение организовало кампанию по объединению в профсоюз детройтских таксистов. Прямо напротив здания отделения был большой гараж таксомоторов, и, когда мое такси подъезжало к 299-му местному отделению, я увидел на другой стороне улицы пикетчиков «Братства». Там буду и я. Я знал, что там мое место. Я был очень рад стать организатором в 299-м отделении, а если справлюсь, меня вернут в Филадельфию организатором в 107-м отделение, даже если придется создать для меня дополнительную должность. У меня был шанс сделать главного ребе своим ребе.
Когда-то я даже мечтал стать организатором «Международного братства». Это должность на самом верху. Работа в главном офисе. Разъезды повсюду, где ты нужен. Можно оказать много вполне законных услуг и себя не обидеть. Если бы в конце с Джимми не произошло то, что произошло, я стал бы организатором «Международного братства».
В Детройте меня назначили к Биллу Изабелу и Сэму Портвайну. Работали они вместе, занимались связями с общественностью, однако на самом деле Сэм смотрел на Билла как на босса команды. Билл был ростом около 173 см и славился умением наворачивать конфеты, но не те, что едят, а те, что взрывают – динамит. Билл умел делать бомбы и всегда их собирал. Билл родился в Ирландии, но говорил без акцента, как американец. Раньше работал дальнобойщиком. Числился он в Сент-Луисе и считался организатором местного отделения в Сент-Луисе и организатором Смешанного комитета Сент-Луиса, во главе которого стоял действительно хороший профсоюзный деятель Гарольд Гиббонс. Именно Гарольда Гиббонса Джимми должен был назначить вместо Фрэнка Фицсиммонса, когда сам в 1967 году пошел учиться.
Сэм был из Вашингтона, округ Колумбия, и повыше, поплотнее и помладше Билла, скорее, моего возраста. Мне было 37. Насколько я знаю, Сэм пришел на работу в проф-союз прямо из колледжа. Оба были очень близки с Джимми Хоффа.
Для сплочения таксистов в профсоюз выделили около восьми организаторов. Каждое утро мы собирались, а затем отправлялись в пикет и раздавали листовки, которые Билл и Сэм составляли вместе с людьми из связей с общественностью. Иногда мы пикетировали гараж таксомоторов через дорогу от здания профсоюза. В другой раз мы выстраивали линии информационных пикетов у стоянок такси по всему городу, например, у большого зала Кобо-холла или отеля «Уорнер».
Ты отводил таксистов в сторонку, объяснял преимущества работы для членов профсоюза и просил подписать профсоюзную карточку. После получения подписей 30 % работников трудовое законодательство давало право провести голосование, определиться, хотят ли рабочие проф-союза или нет. Но Билл учил меня никогда не проводить голосование, не получив более 50 %, иначе наверняка проиграешь. Билл также объяснил мне, что после получения права на голосование может явиться другой профсоюз и попытаться увести людей к себе. Если у них 10 % карточек, они имеют право участвовать в выборах и могут побить твой профсоюз после того, как ты сделал всю работу. Нас только что вышвырнули из АФТ-КПП, и мы вечно опасались вмешательства в наше голосование одного из их профсоюзов и увода людей к себе или переманивания достаточного количества наших голосов, чтобы не выиграл никто. В то время царил закон джунглей. Ты не знал, кому доверять, но все время беседовал с таксистами и убеждал их подписать карточку. Почему-то тогда в Детройте в такси работало много лесбиянок. Им хотелось, чтобы к ним относились как к мужчинам, и ты должен был это уважать, в противном случае не получил бы подпись.
Подпись на карточке не означала, что потом они проголосуют за профсоюз, потому что работодатель оказывал давление, а голосование было тайным, и таксисты могли поставить подпись, только чтобы ты отстал, а затем проголосовать как угодно, и ты ничего с этим не мог поделать.
Я жил в «Холидей Инн», и профсоюз оплачивал мои гостиничные счета и выдавал деньги на еду и повседневные расходы, а кроме того, я получал зарплату. В те дни у тебя могло быть больше одной должности в профсоюзе, и ты мог получить столько, сколько Джимми или твой ребе тебе платил. У меня была одна должность, но я знаю, что Билл и Сэм получали деньги в нескольких местах.
Это казалось легкими деньгами, и Детройт во многом был похож на Филли. Дел было много, и скучать не приходилось. Мы ходили на бои, футбольные матчи и все, что было интересного в городе. Билл и Сэм хорошо закладывали за воротник, и мы много сидели в барах.
Они научили меня, что слово «профсоюз» что-то значит. Все должны быть едины или ничего не удастся добиться для рабочих. Профсоюз силен настолько, насколько силен самый слабый его член. Как только возникают разногласия, работодатель это чувствует и использует в своих интересах. Допустив разногласия и раскольнические группировки, ты на пути развала профсоюза. Босс может быть только один. У тебя могут быть помощники, но нельзя, чтобы местным отделением управляли девять парней. Если ты это допустишь, работодатель заключит тайные сделки и расколет профсоюз. Работодатель незаконно уволит самых сильных профсоюзных активистов, и ему все сойдет с рук, а профсоюз расколется надвое.
«Раскольнические фракции похожи на нацистских коллаборационистов времен войны, как в Норвегии и во Франции, – говорил мне Билл Изабел. – Джимми Хоффа никогда не потерпит раскольнических группировок. Он слишком много работал, чтобы построить то, что у нас есть. Утром он встает первым, а вечером ложится последним. Посмотри, насколько сегодня у нас лучше. Всего этого добился Джимми: пенсий, оплаты больничных расходов для всех заболевших членов семьи, он сражается за Генеральное соглашение о грузоперевозках, по которому все дальнобойщики по всей стране получат одинаковую зарплату. И все, чего для нас добился Джимми, потом, плетясь в хвосте, добрые дяди из АФТ-КПП получают для своих. И жалуются, что тактика Джимми слишком груба. Ты был на войне и знаешь, что нужно сделать, чтобы добраться из точки А в точку B. Я скажу, что, если по пути прольется несколько литров Гиннеса, такова чертова жизнь, мой мальчик».
Однажды ночью мы втроем были в городе. Билл вез нас в итальянский ресторан. Я работал на новой работе всего несколько недель. Я сидел на заднем сиденье, а Билл смотрел на меня в зеркало заднего вида. Билл сказал мне: «Джимми говорил нам, что ты красишь дома».
Я ничего не ответил. Просто согласно кивнул. «Отлично, старая песня, – подумал я. – Приложить так много усилий, чтобы вырваться из итальянской общины и получить новую работу, и все заново».
– Нам надо кое-что подрихтовать в Чикаго. Там у нас друг по имени Джоуи Глимко. Он возглавляет 777-е отделение таксистов. И еще у него грузовики в порту. Слышал о нем?
Я продолжал молчать. Лишь отрицательно помотал головой. Пару недель спустя Рассел сказал мне, что Джо Глимко был Джузеппе Примаверой. Он был с Аль Капоне и был большой шишкой в чикагской братве. У него было объемное досье, несколько арестов за убийства. Он брал Пятую поправку по всем вопросам на слушаниях в Комитете Макклеллана, в том числе о том, знаком ли он с Джимми Хоффа.
– Там парень нуждается в рихтовке, – сказал Билл. – Мы хотим, чтобы ты завтра утром вылетел в Чикаго, в аэропорту тебя встретят.
И все. Не спрашивайте меня, кто или что, потому что я не знаю. В любом случае распространяться не собираюсь. Это была проблема, которую они мне поручили уладить, и я уладил. Похоже, этим я занимался всю свою жизнь. Учитывая, что отец посылал меня побить других мальчиков, чтобы выиграть ставки на пиво, возможно, так оно и было.
Очевидно, им нужен был кто-то, кого этот парень не знал, потому что всех, кого он знал, он кинул и был осторожен. Парня не насторожил бы какой-то ирландец, идущий с ним по улице. И они хотели, чтобы парень остался лежать прямо на тротуаре, как предупреждение для тех, кто должен знать, что парень поплатился за то, что натворил.
Всякий раз, когда вы читаете в газете про стрелка в маске, будьте уверены, что у стрелка маски не было. Если на улице есть свидетели, они всегда говорят, что у наемного убийцы была маска, поэтому пославшие стрелка знают, что свидетели ничего не видели, а свидетелям не нужно волноваться.
Мне было не привыкать садиться в десантную баржу, а теперь я в мирное время высаживался в Чикаго на самолете. В Чикаго я пробыл, может, час. Они дали мне ствол, и у них был один парень, которому я его после дела отдал, он залез в машину и уехал. Его единственная задача – уничтожить ствол. У них были другие парни, сидевшие в машинах, готовые врезаться в полицейские авто, если за моим автомобилем будет погоня. Машина, в которую сел я, должна была отвезти меня обратно в аэропорт.
Увидев аэропорт, я расслабился. Я знал, что иногда они нанимали «ковбоев», а после дела о тех «заботились». «Ковбои» были одноразовыми. Рассел рассказал мне, как Карлос Марчелло любил брать на Сицилии детей-сирот, у которых не было семей. Их нелегально привозили из Канады, из Уинсора, прямо по воде в Детройт. Сицилийские сироты войны думали, что, сделав дело, они останутся в Америке и, может быть, им дадут пиццерию или что-то в этом роде. Они «красили дом», садились в машину, чтобы скрыться, и их куда-то отвозили и «красили их дом», и никто на Сицилии их не искал. Поскольку они сироты и семей у них не было, никаких популярных на Сицилии вендетт не возникало.
Пока мы ехали, в голове у меня крутился Карлос Марчелло с детьми-сиротами, и я всю дорогу смотрел на водителя. Маленький паренек, и, сними он руку с руля, я открутил бы ему башку. Я вылетел в Детройт, а в аэропорту меня ждали Билл и Сэм. Мы пошли пообедать. Билл протянул мне конверт. Я его вернул. Я сказал ему: «Я оказал другу услугу». Рассел хорошо меня научил: не разменивайся. «Окажешь другу услугу, – сказал Рассел, – когда-нибудь и он тебе поможет».
У Билла и Сэма была возможность оценить мою работу, и они расхвалили меня Джимми Хоффа и просили оставить меня при них. Таким образом, у меня была отличная возможность учиться.
Мы полетели в Чикаго и остановились в отеле «Эджуотер Бич». На восемнадцатом этаже профсоюз держал номер с двумя спальнями и двумя кроватями в каждой спальне. В одной спали Сэм и Билл, в другой – я. На второй вечер в Чикаго я познакомился с Джоуи Глимко. Билл сказал мне, что Джоуи решал важные проблемы всех местных отделений Чикаго, не только своего, и что в будущем меня, вероятно, отправят к нему.
На следующий вечер в Чикаго прибыл Джимми Хоффа, и я встретил его в «Джо Стейн», через дорогу от «Эджуотера». Джимми Хоффа был очень располагающим. Очаровывал тем, что слушал собеседника. Он расспросил меня о дочерях. Рассказал мне, почему профсоюз изгнали из АФТ-КПП: на самом деле вожди АФТ-КПП испугались, что, если пойдут наперекор этому «испорченному мальчишке» Бобби Кеннеди, в конечном счете расследование начнут против них самих, и в итоге у них возникнут те же юридические проблемы, что и у Джимми. При всем давлении, которое на него оказывали, он был очень спокоен. Это был человек, с которым ты хотел бы сидеть в одном окопе.
Когда появился официант, я заказал стакан кьянти, и Билл пнул меня под столом и отрицательно помотал головой. Я настоял на своем и пил вино, но чувствовал, как всякий раз, когда я поднимал бокал, Билл напрягался. Билл и Сэм пили имбирный эль. Потом Билл сказал мне, что перед ужином расхваливал меня Джимми и хотел, чтобы я произвел хорошее впечатление.
Во время обеда Билл сказал Джимми то, что я никогда не забуду. Он сказал: «Я никогда не видел, чтобы кто-то, как Ирландец, шел сквозь толпу людей, не касаясь ни одного человека. Все расступаются. Как Моисей, проходящий сквозь Чермное море».
Джимми посмотрел на меня и сказал: «Думаю, тебе нужно немного пожить в Чикаго».
Город оказался еще тот. Сделаешь деньги в Чикаго – сделаешь деньги везде. Тут трупы оставляют прямо на тротуаре. Если ты гулял с собакой, уложат и собаку.
Меня отправили в Сисеро встретиться с Джоуи Глимко и потолковать о его проблеме, а я заблудился и зашел в бар. Когда-то Сисеро был городом Аль Капоне. Едва я зашел в бар спросить дорогу, как меня окружило два десятка крутых парней, и у каждого был ствол. Что-то мне подсказало, что я попал в правильный район. Я сказал им, что ищу друга, и они сказали мне присесть и подождать, пока позвонят. Джоуи Глимко сам зашел за мной в бар, чтобы отвезти в тот бар, где у нас была назначена встреча.
У Глимко возникла проблема с грузоперевозчиком, который противился профсоюзу и не желал восстанавливать на работе уволенного профсоюзного уполномоченного. Из-за этого Джоуи Глимко терял авторитет у своих людей, и ему хотелось, чтобы я об этом позаботился. Я сказал ему, что ничей дом красить не надо. Я сказал ему, чтобы он дал мне ящик «Кока-Колы», в тех бутылках старого образца. И одного из своих парней, и мы справимся. Я встал на эстакаде против автотранспортной компании. Когда выехал грузовик и поехал под эстакадой, мы с парнем сбросили на грузовик ящик «Кока-Колы». Грохот походил на взрыв, и ничего не понимающий водитель врезался в опору эстакады. В конце концов шоферы отказались выезжать из гаража, и компании пришлось восстановить профсоюзного уполномоченного, только ему не заплатили за вынужденный прогул. Возможно, надо было бросить два ящика «Кока-Колы».
Ночевал я в номере «Эджуотера», нередко деля его с Джимми Хоффа, когда тот приезжал из Детройта. Мы с Сэмом и Биллом прорезали в арбузе дыру и наполняли его ромом, чтобы Джимми не знал, что мы пьем. «Парни, вы, как я вижу, чертовски любите арбузы», – говаривал Джимми. Однажды ночью, когда мы Джимми не ждали, у меня за окошком охлаждался галлон вина. Когда пришел Джимми, я спал, и меня разбудил поднятый им шум. Укладываясь в постель, он сказал:
– А что это там за окном?
– Джимми, я думаю, что это луна.
Сэм и Билл сказали, что тут мне с Джимми, как никому прежде, все удачно сошло с рук.
Каждое утро Джимми вставал первым. Завтрак был ровно в семь, и тебе лучше было встать и быть готовым, иначе завтрака не видать. В «Эджуотер» заходил его сын, молодой Джимми. Он был хорошим мальчиком, уважал отца. Джимми очень гордился тем, что сын собирался поступить (и поступил) в юридическую школу. Сейчас он президент «Братства».
Я встречался со многими важными людьми. В «Эджуотер» приходил Сэм Момо Джанкана. Поначалу я не оставался во время их деловых разговоров. Но приветствовал его, когда он заходил в номер Джимми. В те дни Джанкана часто мелькал в газетах, был большой знаменитостью. Полной противоположностью Расселу в этом смысле.
Позже, когда Джимми сам познакомился с моей работой, я в комнате оставался. Время от времени с Джанканой приходил парень из Далласа по имени Джек Руби. Несколько раз я встречался с Джеком Руби. Знаю, что сын Джимми тоже с ним встречался в «Эджуотере». Руби был и с Джанканой, и с Редом Дорфманом. Однажды мы все вместе пошли пообедать, а с Руби была блондинка, которую он привез из Далласа для Джанканы. Нет никаких сомнений в том, что Джимми Хоффа не просто встретил Джека Руби, он знал Джека Руби, и не только благодаря Джанкане, но и благодаря Реду Дорфману».
В сентябре 1978 года Дэн Э. Молдеа, автор книги «Войны, которые вел Хоффа», записал на пленку разговор с Джеймсом П. Хоффа, сыном Джимми. В постскриптуме своей доказательной и основанной на скрупулезно проведенных расследованиях книги о Джимми Хоффа и его многочисленных войнах Молдеа писал: «Когда я напомнил Хоффа, что он рассказал мне об отношениях своего отца с Джеком Руби, Хоффа подтвердил. Ничего не говоря Хоффа, я для собственной подстраховки тайно записал на магнитофон этот телефонный разговор с Хоффа».
«Одной из тем самых горячих дискуссий Джимми и Сэма Джанкана была предстоящая президентская кампания сенатора Джона Ф. Кеннеди. Они жарко спорили. Старик Кеннеди обещал Джанкане, что сможет сдержать Бобби и в случае победы Джека из-за Бобби никому беспокоиться не придется. Деньги старик Кеннеди заработал вместе с итальянцами, занимаясь бутлегерством во времена сухого закона. Возил из Канады виски и передавал на продажу итальянцам. С итальянцами старик долгие годы поддерживал связи, даже занявшись легальным бизнесом, таким, как промоушн кинозвезд вроде Глории Свенсон.
Сэм Джанкана намеревался помочь Джону Ф. Кеннеди против Никсона, как и приятель Джанканы Фрэнк Синатра и почти весь Голливуд. Джанкана сказал, что собирается подтасовать выборы в Иллинойсе, чтобы Кеннеди выиграл в этом штате. Джимми ушам своим не мог поверить. Джимми пытался его отговорить. Джимми сказал ему, что сдержать Бобби не сможет никто, потому что тот дурак. Джимми сказал, что во время слушаний Комитета Макклеллана люди вышли на старика и тот ничего не смог поделать ни с одним из своих деток-миллионеров.
Джанкана говорил Джимми, что Кеннеди собирается помочь им убрать с Кубы Кастро, чтобы они вернули свои казино. Джимми сказал, что они сумасшедшие, если доверяют молодым Кеннеди после устроенного ими на слушаниях Макклеллана. Джимми уверял, что Никсон все же побьет Кеннеди и на Кубе им поможет Никсон. Джанкана стал говорить, что на Кубе все произошло при Эйзенхауэре и Никсоне и какой тогда от республиканцев прок? Было что послушать. Разговор шел всего через пару лет после Апалачина, когда все узнали о существовании всеамериканской мафии, а тут обсуждали, подтасовывать или не подтасовывать чикагской братве президентские выборы. Все мы знали, что местные выборы подтасовывали. Известно, что в Филадельфии подтасовывали местные выборы, но тут прямо при мне разговор шел о выборах президента страны.
«Братство» оказалось единственным профсоюзом, поддержавшим Никсона на выборах 1960 года. Сегодня на историческом канале телевидения об этом не вспоминают. Кеннеди победил на выборах потому, что Сэм Джанкана подтасовал для него голосование в Иллинойсе, вбросив поддельные бюллетени от лица умерших, чьи имена списали с надгробий.
Я знал, насколько важна Куба для моих друзей на Восточном побережье и их друзей по всей стране. Рассел взял меня с собой на Кубу, когда Кастро начал всех вышвыривать и конфисковывать их казино, ипподромы, дома, банковские счета и все, что им на Кубе принадлежало. Никогда не видел Рассела в такой ярости, как в ту поездку на Кубу, а я ведь не был с ним в последнюю поездку на Кубу, когда он разъярился еще сильнее, потому что коммунисты арестовали и посадили в тюрьму его друга из Флориды Санто Траффиканте. До меня доходили слухи, что Сэм Джанкана якобы отправил на Кубу Джека Руби дать взятку за освобождение Санто.
Примерно в то же время у меня появилось больше работы в профсоюзе. Я мотался между 107-м отделением в Филадельфии и 777-м в Чикаго, где работал с Биллом, Сэмом и Джоуи Глимко. Я уже не просто шагал в линии пикета или агитировал рабочих подписать карточку. Меня назначили отвечать за организацию пикетов. Я был так называемым «бойцом» линии пикета. Наблюдал за тем, чтобы линия пикета была ровной. Если пикетчик не приходил или покидал свое место, ему за пикет не платили. Я лично следил, чтобы он не получил чек за этот день в пикете.
107-е местное отделение в Филадельфии было четвертым по величине отделением в стране, и проблем в нем всегда хватало. В силу размера оно было практически неуправляемым. Сенат США вел в отношении него антикоррупционное расследование, а его председатель Раймонд Коэн вечно сидел как на раскаленной сковороде. В 107-м никогда не стихала фракционная борьба. У Джоуи Макгрила была своя команда крепких парней, и он вечно стремился посеять раздор, чтобы захватить власть. Я Раймонда Коэна терпеть не мог. Править он пытался железной рукой. Людей не уважал. Каждый месяц я вносил предложение то забрать у него машину, то не оплачивать служебные расходы, то еще что-нибудь в том же духе, что могло ему досадить. Прилюдно Коэн был ярым сторонником Джимми Хоффа, потому Коэн жаловался на меня Джимми.
Только Коэн не знал, что подначивали меня Билл и Сэм по приказу Хоффа. Коэн был шишкой в «Международном братстве».
Он был одним из трех членов совета. Коэн поддерживал Джимми исключительно прилюдно, а в кулуарах ставил ему палки в колеса. Например, был против самой большой мечты Джимми о Генеральном соглашении о грузоперевозках. Коэн попал в переплет, и в итоге ему предъявили обвинение в растрате, и в конце концов «Братству» удалось его выпереть.
В Пуэрто-Рико у Джимми был верный сторонник по имени Фрэнк Чавес. Но этот Фрэнк Чавес был настоящий баламут. Безбашенный. Именно он в день убийства Джона Ф. Кеннеди написал и отправил из своего местного отделения в Пуэрто-Рико письмо Бобби Кеннеди. В нем он известил Бобби, что за все зло, которое Бобби Кеннеди причинил Джимми Хоффа, его пуэрториканские дальнобойщики намерены ежедневно возлагать свежие цветы на могилу Ли Харви Освальда. Это даже сегодня звучит кощунственно. Пусть мертвые покоятся с миром. Мертвых следует почитать, а этого человека в особенности. Он был героем войны, спасшим своих людей в том инциденте с торпедным катером. Бобби был сукин сын, но он только что потерял брата и не мог не понимать, что все это связано с ним и более того, что это его вина.
Фрэнк Чавес у себя в Пуэрто-Рико тягался с мощным «Международным профсоюзом моряков» Пола Холла. Пол Холл был в АФТ-КПП, и они хотели представлять шоферов в доках, возивших грузы с судов, потому что те работали в порту. Но поскольку они были водителями, Фрэнк Чавес хотел, чтобы они вошли в «Братство». Хоффа и Холл ненавидели друг друга. Пол Холл был одним из тех, кто изгнал «Братство» из АФТ-КПП, и теперь Джимми Хоффа полагал, что Холл пытался сделать все возможное, чтобы унизить Джимми Хоффа и «Братство». Война была кровавая. У обеих сторон были свои команды киллеров.
Однажды ночью мне в Филадельфию позвонил Джимми и сказал, чтобы на следующее утро я вылетел в Пуэрто-Рико кое-что подчистить, а потом поправил бы дело в Чикаго, а в 20.00 встретился с Джимми в Сан-Франциско в отеле «Фэйрмонт».
Только в фильмах или комиксах говорят, чтобы ты пошел кого-то убил или замочил. В жизни тебе говорят только, что хотят, чтобы ты поправил дело. Говорят, что хотят, чтобы ты сделал все, что надо, чтобы поправить дело. Когда ты туда прибудешь, люди там все устроят, а ты просто сделаешь то, что от тебя требуется, а затем вернешься к тому, кто тебя послал, чтобы доложить, как все прошло, и узнать, не нужно ли чего еще. Это похоже на доклад по возвращении из боя в ночной разведке. После которого можно идти спать.
В один и тот же день я прилетел в Пуэрто-Рико и сделал два дела. Потом полетел в Чикаго и позаботился еще об одном. Затем прилетел в Сан-Франциско и зашел в бар пропустить пару бокалов вина, зная, что в отеле «Фэйрмонт» на отчете перед Джимми выпить не удастся. Ровно в 8.00 вечера я вошел в гостиничный номер Джимми, а он на меня закричал, что я заставил себя ждать.
– Джимми, я пришел вовремя, – сказал я. – Сейчас ровно 8.00.
– Ты мог бы прийти и пораньше, – закричал Джимми».
Несколько месяцев спустя Джон Ф. Кеннеди с небольшим отрывом был избран президентом США. И первым делом назначил министром юстиции США брата. Как министру Бобби подчинялись все федеральные прокуроры, а также ФБР и его директор Дж. Эдгар Гувер. И Бобби Кеннеди сразу же повел наступление против тех, кто помог избранию брата. Впервые в американской истории министр юстиции всю свою работу в должности посвятил искоренению организованной преступности.
С этой целью Бобби Кеннеди сформировал в Министерстве юстиции группу юристов и следователей во главе с Уолтером Шериданом, своим ближайшим помощником в Комитете Макклеллана. Членов группы Бобби Кеннеди выбрал сам. Перед группой он поставил очень узкую задачу и дал весьма изысканное название: «Команда загонщиков Хоффа».
«Именно из-за этого все, то есть я хочу сказать именно все, и произошло».
