С. То, что было в книге «Квентин»
Эпилог после эпилога.
Песок в подшипниках. — Мастер танго.
1
— ...Я, Анна Фогель, обращаюсь к вам, соотечественники, из Нью-Йорка от имени только что созданного Национального Комитета. Здесь, на земле Свободы, мы начали борьбу, которая обязательно закончится победой. Слушайте нас — и будьте с нами!..
...Красная лампа, тяжелый микрофон.
Говорилось легко, дыхание было ровным, пульс не частил. Анна вспомнила зелень тамарисков, серые известняковые стены, добрых сестер-монахинь, инвалидное кресло. Ей все сочувствовали, врач отводил глаза, когда Мухоловка, теряя непослушные слова, пыталась спросить, будет ли лучше. И даже Уолтер Перри, когда понял, какой она стала...
Слушай меня, лопоухий маленький Вальтер!
— Не сдавайтесь! Не верьте этим fucking nazi! Сыпьте песок в подшипники! Гитлер — scheisskerl! Гитлер — scheisskerl! Гитлер — scheisskerl!..
Лампочка погасла. Силы кончились. Мухоловка попыталась непослушными пальцами собрать раскиданные по столу листы.
Аплодисменты...
Она удивилась, приподнялась, опираясь на локоть. Все, кто был в студии, стояли рядом. Режиссер поднял правую руку. Указательный и средний пальцы — вверх.
Victory hand. Победа.
2
В коридор Анна вышла на костылях. Счастье еще, что не пришлось брать в Нью-Йорк инвалидное кресло. Мухоловка горько усмехнулась. Каждому — свое счастье.
Уолтер Квентин Перри и Старуха стояли чуть в стороне. У него в руке — смятая газета, у нее — большой букет белых роз. Цветы для искалеченной героини.
...Умна, богата, необыкновенно красива. Увидев ее, не хочется смотреться в зеркало. Счастлива — и не скрывает этого.
«Госпожа Анна Фогель. Позвольте сделать вам предложение. Руки, сердца, прав гражданки Соединенных Штатов... В общем, всего, что у меня есть...»
Теперь у Анны Фогель нет ничего — кроме букета белых роз.
Костыли упали на пыльный паркет. Секретный агент Мухоловка, Сестра-Смерть, выпрямилась, закусила губу. Коридор исчез, смытый ночной тьмой.
...Электрический огонь фар, негромкий шум мотора, лопоухий парень на соседнем сиденье.
— Знаешь, Анна, я танцевать совсем не умею. То есть всякое обычное умею, а танго — нет.
— Не грусти, маленький Вальтер. Я тебя научу.
Зыбкие минуты счастья.
Скачет всадник,
к горам далеким,
Плащ взлетает
ночною тенью,
Синьорита
глядит с балкона,
Черный веер
в руках порхает,
Сделала шаг, как в танце — ровный темп, 33 такта в минуту. Отогнала боль, выдохнула.
Ты скажи мне,
о синьорита,
Что за слезы
твой взор туманят,
Что за страсти
тебя забрали в плен?
Ах, где найти покой?!
Второй шаг, третий... Танго — танец двоих, но иногда приходится брать все на себя. Она справится!..
А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
Чудес не бывает. Анна упала бы на пятом шаге, но руки неведомо откуда взявшегося тангейро подхватили...
О Аргентина, красное вино!
...И, чуть придержав, позволили стать ровно.
— У вас обязательно получится, мисс Фогель. Не спешите. Время иногда — лучший союзник.
У тангейро — длинное лицо, высокий лоб, седые усы, сильная загорелая шея, широкие плечи. Не старик — мужчина очень преклонных лет. Мастер танго.
— Спасибо! — Она попыталась улыбнуться.
Очень старый мужчина покачал головой:
— Спасибо вам! Сегодня я услышал голос Истории. Мое время уходит, наступает ваше. Мы очень старались, но сделали мало. Вам предстоит изменить мир.
Усмехнулся в седые усы:
— На известность не претендую. Эдвард Мандел Хаус. Для друзей: полковник Хаус. Очень надеюсь, что отныне вы из их числа.
Подбежал Вальтер, принес костыли, Старуха одарила цветами, полковник же незаметно исчез. Его фамилия показалась Анне знакомой, но мало ли на свете Хаусов? Полковников, впрочем, тоже.
Что тот полковник, что этот!
