Глава 23
Гора дрожала, как замерзший путник. Усыпанная алмазами верхушка замерцала, словно маяк. А когда с краев покатились камни размерами от горошины, до коровы, Хранители завопили, судорожно цепляясь за выступы.
Брестида, легкая и крепкая, успела залезть выше половины, и теперь цепляется пальцами за камни, лицо бледное, но держится изо всех сил, чтобы не опозориться. Зато Теонард, который не так высоко, ругается, как чернорудный гном, пытаясь балансировать на едва заметном уступе. С другой стороны горы по стене распластался Страг, будто так легче держать равновесие.
Остальные напряженно наблюдают снизу. Гнур вообще отбежал подальше и делает вид, что отсюда лучше видно.
Подойдя к скальнику на такое расстояние, чтобы падающие камни не задели, Лотер задрал голову и прокричал:
– Вы бы слезали!
Теонард увернулся от увесистого камня и прокричал зло:
– Какой ты умный! Мы б в жизни не догадались! Вот сидим тут и не знаем, как быть.
Брестида все же вскрикнула, когда гора качнулась и начала плавно подниматься, издавая такой треск, какой должны услышать даже в Великом Разломе.
– Не удержусь! – прокричала она.
А Эвриала внизу чуть улыбнулась, и мягко посмотрела на верхушку скальника, где трепыхается амазонка. Лотер быстро перебежал на сторону, где висит беспомощная женщина в короткой юбке и дрыгает ногами.
Губы ворга невольно растянулись в улыбке.
– Прыгай! – крикнул он, вытягивая руки. – Я поймаю.
Амазонка вывернула шею и посмотрела вниз, глаза расширились, а рот в ужасе открылся.
– Ни за что! Тут высоко.
Лотер разочарованно сунул ладони в карманы и обернулся к остальным Хранителям. Потом перевел взгляд на горгулью. Та сложила руки на груди, смотрит на всех с недовольством, а крылья позади расставлены, словно готова взлететь в любую секунду.
Она поймала взгляд ворга, покачала головой, мол, вы глупые бескрылые создания. Через секунду крылья ударили по воздуху, и мощное тело Мелисс взмыло в небо.
Темным пятном она метнулась к амазонке и спикировала, как на добычу, послышался вскрик, а когда Мелисс снова поднялась в вышину, в лапах трепыхалось женское тело.
Все видели, как они камнем понеслись вниз. Лапы горгулья разжала на приличной высоте, но ворг все-таки поймал перепуганную амазонку. А крылья распахнулись лишь у самой земли, обдав Хранителей тугой струей воздуха.
Недовольно покосившись на полузверя и Брестиду, которая выглядит непривычно хрупкой и уязвимой, прижимаясь к могучему телу, Мелисс протопала в сторону и снова сложила руки.
– Вот это я понимаю, – впечатленно проговорил ворг. – Мелисс, ты просто чудо.
Брестида, наконец пришла в себя, заерзала, пытаясь освободиться из объятий ворга.
– Поставь меня, – попросила она, но таким тоном, каким могла бы приказывать. – Если мои амазонки такое увидят, не оправдаюсь потом.
Лотер аккуратно опустил воительницу, та быстро отошла, но оказалась слишком близко к Эвриале, которая косится, будто уличила в непотребстве. Брестида ответила грозным взглядом, но горгона только улыбнулась медленно, словно уже с удовольствием распиливает ее на кусочки.
Тем временем, гора поднялась еще немного. Рядом с верхушкой появился выступ и через несколько мгновений превратился в угловатую голову, размером небольшой дом. Брови как утесы, глаза сверкают драгоценными камнями.
Голова плавно повернулась, издавая оглушительный грохот, и стала разглядывать Хранителей, которые все еще висят на склонах.
Потом прозвучал голос, похожий на рокот камней:
– Слезайте с меня. Зачем залезли?
Теонард перехватился в сотый раз и прокричал вверх:
– Так ты не шевелись! Мы ж в лепешки расшибемся!
– Хорошо, – прогудел тролль.
Гора моментально перестала дрожать. Теонард на дрожащих руках пополз вниз, а когда спрыгнул на землю, и проковылял к остальным, Страг оказался уже там бодрый и свежий, словно не по горе лазил, а на прогулку ходил.
Глава вытер лоб, сделал несколько вдохов, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и сказал:
– Ты чего такой довольный?
Страг распрямился и ответил весело:
– Давно не упражнялся. Прям соскучился. Что ли с Грагрхом договориться, чтоб иногда лазить по его скалам?..
– Мы за другим пришли к Грагрху, – отозвался Теонард и обернулся к горе.
Та снова задрожала, по камням пошли трещины, а когда порода разошлась, из скальника выступила громадная фигура тролля. Освещенный бледным светом камень кажется синим, а глаза сверкают, будто внутри головы горят сотни свечей.
Он плавно захрустел шеей, плавно перекатывая голову, из трещин посыпались мелкие блестящие крупинки. Когда одна из них подкатилась к ногам Селины, та подняла и поднесла к глазам.
– Как красиво, – проговорила она мечтательно.
Гном, стоящий рядом, произнес нравоучительно:
– Это изумруд, в сланцевых пачках частенько бывает. Ценный камень. Самые красивые травянистого такого цвета, прозрачные. Чтоб без пузырьков и полосок. Такой можно продать за… За много.
Ихтионка сжала камешек в ладошке и прижала к груди.
– Не буду я его продавать. Ни за сколько. Он мне нравится.
Теонард, наконец, отдышался. Поправив на груди амулет и осколок под воротником, вышел вперед, пока тролль неспешно разглядывает себя, словно эти маленькие букашки могли испортить благородный вид его камней.
Глава задрал голову и проговорил громко:
– Грагрх! Мы к тебе по делу. Не хотелось будить, но тут так вышло, что нам всем грозит опасность.
Каменный тролль наклонил голову со звуком перетирающих муку жерновов.
– Опасность, это плохо, – сказал он рокочуще. – Опять огненные собратья?
Теонард покачал головой.
– Нет, – ответил он. – На этот раз солнечные эльфы.
– Эльфы? – удивился Грагрх.
– Да. Может разразиться война, в которой погибнут многие, в том числе и жители Цитадели. Мы провели совет. Извини, что не позвали. Точнее, позвали, но тебя очень сложно разбудить.
Грагрх поднос громадную ладонь к лицу и с силой потер, вниз посыпались мелкие камешки.
– Кто мне в нос огонь положил? – спросил тролль медленно.
Хранители разом указали на ворга. Тот молча разглядывает камешек, который подобрал после того, как каменный гигант раскидал их по территории. Когда заметил, направленные на него взгляды направленны, особенно Грагрха, который не всегда понятен – то ли уснет сейчас, то ли кулаком прихлопнет, Лотер развел руками.
– Уж извините, – сказал он. – Кто ж знал, что это нос. К тому же там темно, как… Не при женщинах будет сказано. Главное, разбудили.
Теонард кивнул.
– Да, – сказал он. – В общем, было решено применить Золотой Талисман. Мы проголосовали, но мнения разделились. Для того, чтобы защитить Цитадель не хватает только твоего голоса.
Эвриала с негодующим лицом выступила вперед. В свете месяца кожа кажется белее снега, словно состоит в родстве с солнечными, и только отсутствие острых ушей говорит об обратном.
– Это не честно! – проговорила она. – Ты специально говоришь так, чтобы он принял твою сторону.
– Тогда скажи сама, – мрачно произнес Глава. – Скажи правильно, о том, что на Цитадель движется войско солнечных эльфов, а прямо сейчас к нам идет командир отряда с требованием предоставить посла, которого у нас нет.
Эвриала закусила губу и отвернулась, Аэлло подошла к ней и проговорила что-то успокаивающее. Горгона глянула на Теонарда искоса.
– Это не справедливо, – произнесла она. – Так нельзя…
– Я забочусь, прежде все, о благе Цитадели и всех, кто пришел сюда за защитой, – сказал Теонард. – Нельзя позволить, чтобы пострадали те, кто вообще не причем. Если силой Талисмана уничтожим солнечных эльфов…
– То другие эльфы этого не простят! – выдохнула Эвриала.
Глава выдохнул и проговорил терпеливо:
– А кто, скажи пожалуйста, пойдет мстить? Темные? О них давно не слышали, вообще сомневаюсь, что остались. Ну, пусть и остались. Вряд ли из своего Разлома вылезут. Лесные? Так их город превращен в Чумной лес, им не до мести. Еще какие-то? Пока до них дойдет весть, мы так устроимся, что станем неприступны.
Эвриала колыхнула крыльями и попыталась возразить:
– Я слышала, что город лесных…
Но Теонард оборвал.
– Некогда, Эвриала. Я понимаю, ты живешь у Каонэль, она приютила тебя и Аэлло. Вы к ней привыкли. Но Каонэль не солнечная, и вообще мы все ее воспринимаем не как эльфа, а как… Каонэль.
Горгона тяжело вздохнула и замолчала, отойдя к Мелисс, которая все это время стоит, как изваяние с сложенными на груди руками. Аэлло и Селина протопали за ней и только теперь заметили неподалеку Булука. Тот прислонится спиной к куче бочек и дремлет, сливаясь с ними.
Теонард проводил их взглядами и вновь обернулся к Грагрху. Тот внимательно слушает все, что говорят. Слышно, как перекатываются камни, словно его извилины силятся осмыслить происходящее. Прошло пол минуты, прежде, чем он заговорил.
– Мне жалко Каонэль, – сказал он. – Она не пострадает?
– Обещаю, – сказал Теонард.
Грагрх продолжил так же медленно и рокочуще, как горный водопад:
– Тогда я согласен. Нужно спасти Цитадель. Тут наш новый дом. Я отдам голос.
В стороне всхлипнула Эвриала, послышался раздраженный клекот Мелисс, а Селина охнула и опустилась на землю, уронив голову на колени.
Остальные молча достали осколки Талисмана и перевели взгляды на Главу в ожидании команды. Грагрх тоже сунул массивную ладонь куда-то в грудь. Камни разошлись, и он вытащил свою часть кристалла.
– Я готов, – прогудел он.
Хранители сосредоточились, гном даже поднял осколок над головой то ли для вида, то ли для лучшего действия, птеринг закрыл глаза, а ворг сделал такое лицо, словно самолично уничтожает высокородных в пылу схватки.
Осколки засветились, Эвриала закрыла лицо ладонями и отвернулась.
Прозвучал голос Теонарда:
– Во имя мира, мы…
В этот момент с южной стороны Цитадели раздался оглушительный треск. Хранители резко обернулись, тревожно вглядываясь в темноту. Между резиденцией Керкегора и пустырем Аэлло лес пришел в неестественное движение. Черные верхушки подрагивают и исчезают, издавая почти живой вой, и эта волна быстро приближается.
Когда дрожание верхушек достигло края, из темноты вынырнули две фигурки, несущиеся в их сторону и на бегу размахивающие руками.
Лес за ними складывается, будто там орудует целый отряд лесорубов, доносится сухой треск и хлопки, похожие на взрывающиеся пузыри.
Теонард прищурился и даже оттянул веко в сторону.
– Что там? – мрачно сказал он. – Эльфы? Они не могли так быстро. Белионар даже еще не пришел.
Аэлло с Эвриалой таращились во все глаза, счастливые, что удалось хоть немного отсрочить ужасное. Потом гарпия охнула и проговорила ошеломленно:
– Это Каонэль! Смотрите! Каонэль!
Когда фигурки вынырнули на освещенное месяцем пространство, остальные увидели серую. Плащ раскрыт как огромные крылья, словно вот-вот взлетит, волосы клубятся серебристым облаком. Рядом с ней еще одна фигурка. Такая же изящная, но с белоснежной кожей.
Едва они достигли круга Хранителей, за ними вспыхнуло темно-синее пятно, эльфийки завизжали и припустили, как перепуганные лани.
– Чего это они? – спросил Тарнат, который щурится и вертит голову то так, то эдак.
Лотер прорычал:
– Не похоже, что ради развлечения бегут.
– А солнечная тоже бегает, – заметил гном. – Гляди, как коленки мелькают.
Эльфийки достигли Зала Советов, ворг не выдержал и бросился им на встречу, гном крикнул вдогонку:
– Зачем? Они ж и так сюда бегут.
Но оголодавший ворг уже озверился, тело покрылось густой шерстью, морда превратилась в звериную с красными глазами и опасно длинными клыками. Он опустился на четыре конечности и широкими прыжками помчался к эльфийками.
До Хранителей лишь донеслось рычащее:
– Если не добегут, помогу.
Под лапами полузверя замелькала земля, тонкие фигурки стремительно приближались, через несколько секунд он уже видел перепуганное лицо Каонэль и солнечную с непривычно прижатыми ушами.
Серая закричала не добегая:
– Он прямо за нами! За нами!
Высокородная на бегу оглянулась и вскрикнула, едва не споткнулась о камень. Когда между ними и Лотером осталось три ворговских прыжка, перед эльфийками вспыхнуло темно-синее, раздался хлопок.
В воздухе возникла высокая фигура в шляпе, серая и высокородная едва успели затормозить, чтобы не налететь. Тут же поспешно отбежали.
Зато ворг со всего разбегу врезался в спину чужаку. Но тот остался стоять, лишь плавно повернул голову, словно интересуется, что за листок опустился на его плечо – кленовый или дубовый. Потом взмахнул рукой, и ворга отшвырнуло в сторону, сильно ударив о стену Зала Советов.
– Лотер! – выкрикнула Каонэль.
Ворг лежал неподвижно и эльфийка в ужасе прикрыла рот ладонью. Но через пару секунд он шевельнулся и стал медленно подниматься на четвереньки.
Серая в бешенстве взглянула на чужака, который стоит с невозмутимым видом и смотрит на них, как на неразумных котят.
– Ты бездушная тварь! – выкрикнула она. – Бездушная и мерзкая! Оставь нас в покое!
Незнакомец воздел руки и проговорил эхоподобным голосом:
– Ты ошибаешься, бесценная. У меня больше душ, чем вы обе можете представить. И скоро моя коллекция пополнится двумя бриллиантами.
– Никогда! – бросила Каонэль и выглянула в сторону.
Там со стороны резиденции тролля бегут Хранители, Грагрх медленно поднимается, видимо, тоже готовясь шагать к ним. По воздуху стремительно приближаются крылатые фигуры. Быстрее всех мчится Мелисс.
Когда до чужака осталось совсем не много, она выставила вперед когти, намереваясь схватить.
– Нет! – только и успела крикнуть серая.
Но незнакомец уже взмахнул рукой. Горгулью закрутило в воздухе и с силой ударило о землю. Послышался хруст, Мелисс издала болезненный хрип, и схватилась за руку, правое крыло неестественно повисло.
Аэлло и Эвриала тут же подлетели к ней и оттащили подальше. Когда Хранители приблизились, замахиваясь кто чем, Каонэль закричала:
– Не подходите! Его так просто не убить!
Чужак снисходительно улыбнулся.
– Наконец-то вы поняли, о мои прекрасные, – произнес он. – Ранить можно лишь тело. Но оно соткано из силы, которую вам не постичь. В моем хранилище вам уготовано лучшее место.
Страг замер с занесенной над готовой секирой и спросил гнома, не сводя взгляда с чужака:
– Что он несет?
– А я почто знаю? – отозвался Тарнат с такой же занесенной кувалдой.
Зато банши выплыла в перед и произнесла, глядя в спину чужака большими глазами:
– Не подходите к нему.
Теонард замер в нерешительности, переводя взгляд то на рычащего от боли ворга, то на Мелис, которая с молчаливым мужеством переносит муки от вывернутого крыла.
– Ты знаешь его? – спросил он.
Банши кивнула.
– Это анку, – проговорила она. – Его не убить мечом или стрелой. Он один из прислужников самой смерти. Анку обычно мирные, они всего лишь вестники смерти…
– Мирные? – переспросил Теонард. – Скажи это эльфийкам.
У тех лица напуганные, что редко бывает у эльфов, а чужак простирает к ним руки, как заботливый отец, желающий защитить. Только Каонэль от этой заботы побледнела и стала почти как высокородная.
Банши сдвинула брови и пытается вглядеться в чужака.
– Этот анку не мирный… – сказала она печально. – Но где его телега и лошадь?
– Изъяли, – коротко сказал Теонард. – Откуда эта тварь?
Банши произнесла тихо:
– Им становится последний умерший в году. Реже первый похороненный. Главная угроза от них, лишь предвестье. В каком-то роде они делают тоже, что и банши. Предрекают. Но анку никогда не нападали…
– Ну у тебя и родня, – бросил Теонард.
– Это не родня…
– Тем лучше.
Он сделал шаг вперед, в этот момент из-за Зала Советов выбежала амазонка. Взмыленная и запыхавшаяся. Она просто остановилась на углу и стала отчаянно тыкать обеими руками за Зал.
Теонард проговорил помертвевшим голосом:
– Белионар. Он здесь.
Каонэль в панике завертела головой, потом прокричала:
– Талисман! Мы можем применить Талисман!
Аэлло, Эвриала и Селина неверяще вытаращились на нее, а Мелисс даже отшатнулась, забыв о крыле. Другие Хранители переглянулись, а Теонард спросил с опаской:
– Ты готова уничтожить солнечных эльфов?
Генэль рядом охнула и схватилась за сердце, а серая проговорила быстро:
– Нет. Я хочу, чтобы все выжили. Кроме него.
Она указала на незнакомца.
Тот сомкнул пальцы в рукавах и теперь напоминает друида или шамана, который смиренно просит богов о помощи. Только рыбьи глаза, холодные, как потухшая душа, взирают из-под шляпы, а волосы серебрятся в лунном свете, придавая еще более зловещий вид.
Чужак проговорил все так же гулко и жутко:
– Опять? Вы снова хотите все усложнить? Не надо. О драгоценные. Я вам не враг. Я соткан из силы…
– Конечно, – ядовито бросила Каонэль. – Не враг. Только убить хочешь. Теонард. Если мы направим силу на него, возможно получится.
– Вам не суметь… – промолвил незнакомец.
Но Теонард уже вскинул осколок над головой.
– Кто к нам с силой придет, от силы и падет, – сказал он тихо, но четко.
В руках Хранителей заблестели кристаллы. Даже Грагрх, наконец, приблизился гулкой поступью и сжимает в каменных ладонях свою часть Талисмана.
– У вас не выйдет, – с нерушимой уверенностью повторил анку.
Каонэль вытащила осколок из декольте.
– Вот и проверим, – проговорила она с ненавистью.
В ту же секунду все кристаллы засияли ярким золотистым светом, темнота разошлась. Незнакомец смотрел на Хранителей с холодным снисхождением, потом стал поднимать руку, но она на пол пути застыла.
Он непонимающе уставился на нее.
– Не возможно… – произнес он, переведя безумный взгляд на Каонэль.
По его телу прошла трещина от шеи до пояса, из разлома засочилось что-то темно-синее. Стекая на землю, оно превратило ее в выжженное пятно.
Потом трещина заполнилась золотым свечением. Чужак упал на колени, затем опустился на четвереньки.
– Это не… – прошептал он, подняв рыбьи глаза на Каонэль. – Ты не понимаешь… Я соткан… Я знаю, кто ты…
С этими словами он рухнул лицом вниз и застыл в неподвижной позе. Через пару секунд его тело завибрировало и стало превращаться в пыль, которую тут же разносило ночным бризом.
Когда последняя частица улетела с порывом, на земле осталось лишь темное пятно.
Хранители в молчании таращились на место, где только что было страшное существо. Лотер, наконец, поднялся, держась за бок, приковылял к пятну.
– А говорил, нельзя убить, – прорычал он, кривясь от боли. – Глупый, какой-то. Каонэль, надо быть разборчивей в друзьях.
Серая смотрела на пятно не моргающими глазами, губы что-то шептали, а кончики ушей нервно дергались. Рядом Генэль, такая же перепуганная. Но едва заметила, что на нее смотрят, выпрямила спину и подняла уши, как полагается приличной высокородной эльфийке.
Каонэль прошептала:
– Он знал, кто я…
Амазонка на углу Зала что-то прокричала, все обратили взоры к ней. Через секунду оттуда вышел солнечный эльф в горящих адамантиновых доспехах. Волосы блестят в лунном свете, подбородок высокомерно вскинут, а на поясе покачиваются два меча.
Вокруг него амазонки что-то говорят и машут руками, но эльф обращает на них внимание не больше чем на комаров.
Ворг буркнул:
– Явление.
Когда воительницы заметили Хранителей, руками махать перестали и остановились. Солнечный пошел дальше.
По мере приближения, его лицо теряло привычную невозмутимость, а когда подошел, глаза расширились.
Он оглядел Хранителей, потом посмотрел на Генэль, которая после всего, что случилось, стоит с оборванным подолом платья. Ноги неприлично оголены до середины бедра, ленты под грудью оборваны, волосы разметались по плечам небрежными сосульками, а на щеке пятно смолы.
– Миледи… – только и смог вымолвить Белионар.
Потом прочистил горло и с глазами, полными гнева, обернулся к остальным.
– Что вы сделали с ней? – спросил он так резко, что любой хлыст позавидовал бы. – Что произошло с высокородной эльфийкой, которую великодушно прислал Его величество, надеясь, что здесь она в безопасности? Когда он у знает…
Серая бросила бессильный взгляд на Теонарда, который только и ждет повода, чтобы применить Талисман снова, раз и навсегда покончив с солнечными.
Но Генэль неожиданно выдохнула:
– Пушок!
Белионар повернулся к ней, брови поднялись.
Он спросил:
– Что, простите?
Солнечная расправила складки на обрывках платья, словно это может ему помочь, и проговорила уже привычным, надменным тоном, который достоин королевы:
– Я летала на нетопыре, который принадлежит Каонэль. Упала и разорвала платье. Синяки и испорченная прическа оттуда же.
Глаза Белионара округлились.
– Вы летали на нетопыре?
– Да, – подтвердила Генэль.
– Но зачем?
Высокородная вскинула подбородок так, что в шее хрустнуло.
– Захотела, вот и летала, – проговорила она. – Каонэль, как порядочная эльфийка великодушно разрешила мне воспользоваться ее питомцем. Разве вы спрашиваете меня, какого единорога выбрать?
Командир перевел взгляд на серую, потом на Хранителей, лицо такое, словно понимает – его водят за нос, но не известно, в чем.
– Все-таки, единорог и дикий нетопырь не одно и то же, – проговорил он с сомнением. – К тому же ваше платье, слишком уж…
– Какой вздор! – сказал Генэль, развернувшись в строну эльфийского Дерева. – Вряд ли вы знаете о платьях больше меня. Так что прекратите этот бессмысленный разговор и вернитесь в лагерь. Утром мы отбудем в Эолум. Мой осмотр резиденции окончен. И я заявляю, Каонэль достаточно хороша, чтобы быть Хранителем осколка.
Она сделала несколько шагов. Возле Каонэль остановилась, незаметно вытянув из-за пояса керис, и протянула его серой.
– Никому не говори, – проговорила так тихо, что услышать смогла только серая, – что я прижимала уши, кричала, прыгала по деревьям… ну и остальное.
Каонэль уже пришла в себя после уничтожения существа, которое могло пролить свет на ее прошлое. Она улыбнулась одними уголками губ и спрятала керис в ножнах.
– Я же обещала, – сказала серая. – Никому ни слова, можешь быть спокойна.
– Вот и славно. А керис оставь себе. Это особый подарок, такое не отдают. Даже высокородным.
– Ты действительно не хочешь быть Хранителем? – поинтересовалась Каонэль, глядя ей в глаза.
Белокожая даже отшатнулась.
– Ни за что, – прошептала она. – Если вам приходится все время, вот так… Монстры, беготня, невозможность отдохнуть и помыться… Я не вынесу еще одного изорванного платья. А если кто-то прикоснется к прическе, клянусь сияющим источником…
Она сделала вдох и закончила:
– В общем, ты достойный Хранитель. Позволяю тебе остаться. И… за то, что спасла меня…
– Обращайся, – сказала Каонэль еще больше расплываясь в улыбке.
Высокородная оглянулась на Хранителей и произнесла, подняв подбородок:
– В Цитадели собрались разные народы, что уже не просто. Но я видела достаточно, и передам Его величеству – Цитадель достойное место.
Генэль сделала короткий кивок, что значит, выказывает большое почтение, и с гордо выпрямленной спиной направилась через двор, плавно покачивая бедрами.
Белионар пару мгновений смотрел ей в след, потом повернулся к Хранителям, наградив таким взглядом, от которого все должны были прямо на месте пасть ниц и молить о пощаде. Потом коротко поклонился Каонэль.
– Миледи Хранитель.
Серая в ответ так же кивнула.
– Ты хотел что-то сказать?
– С вашего позволения и, полагаю, позволения миледи Генэль, я отправлю гонца с просьбой развернуть войско Эолума, – произнес он сдержанно. – Думаю, необходимость в присутствии сына казначея отпала. Впрочем, если верить послу, ее и не было. А у меня нет прав сомневаться в словах эльфа, высшего по рангу.
Каонэль улыбнулась, но как-то тоскливо, будто прощается с кем-то близким, но не имеет права выказывать печаль.
– Ты хороший командир и верный воин, – сказала она. – Передай Его величеству, что осколок в надежных руках. И я буду защищать эльфов до последней капли крови. Пускай не сомневается.
– Да хранит вас сияющий источник, – сказал Белионар и, поклонившись еще раз, направился следом за послом.
Хранители наблюдали за всем молча. Страг и Тарнат убрали оружие и смотрят в спину удаляющемуся эльфу. Теонард хмурится, то складывая руки на груди, то снова размыкая, за то Лотер довольный, будто поймал мертвяка и сейчас приступит к трапезе.
Эвриала оставила Мелисс с Аэлло и Селиной и в пару взмахов крыльев подлетела к Каонэль.
Когда приземлилась, спросила быстро:
– Как тебе удалось?
– Спасти? – не поняла эльфийка. – Лучше не спрашивай. Я такого насмотрелась, что неделю будет сниться.
Эвриала покачала головой.
– Я не об этом. Как заставила ее изменить мнение?
Каонэль вдохнула полной грудью и поняла взгляд к небу, где месяц переполз не другую сторону неба и плавно движется среди бледных на его фоне звезд. Пару мгновений разглядывала, потом произнесла, не опуская головы:
– Ты сама говорила, нужно сделать ее обязанной. А она теперь обязана мне жизнью. Не только своей, но и всего Эолума.
Глаза Эвриалы изумленно распахнулись, даже рот раскрылся. Справа подошла Брестида, поджарая и крепкая, как степная лошадка.
Горгона окинула ее острым взглядом, а амазонка сказала:
– Каонэль, я потянула время. Пришлось быть изобретательной. Так что ты тоже не забудь о своем обещании. Когда мне понадобится помощь, ты поддержишь меня голосом.
Глаза Эвриалы округлились, как у молодого совенка.
– Ты знала? – выдохнула она.
Брестида кивнула.
– Почти. Каонэль просила помощи, хотя знала, что я проголосую против. Это смелый поступок. А смелось достойна уважения. Я обещала потянуть время, но если ничего не выйдет…
За нее закончила Каонэль:
– Применить Талисман против эльфов. Спасибо, Брестида. Я помню об обещании. Кажется, я постепенно превращаюсь в Теонарда. Это он любит брать в долг.
Она вздохнула, а потом крикнула:
– Лотер! Ты готов жевать свои портки?
– Не-не, – отозвался он, кривясь от боли. – Эльфы хоть и были благосклонны, но про союз не говорили. Вот когда объявят, тогда неси соль и перец.
Эльфийка устало улыбнулась. Потом потерла щеки и неуверенной походкой поплелась в свою резиденцию.
Лотер все еще потирает бок, но лыбится и похрустывает шеей, словно это может ускорить заживление. Он приблизился к Теонарду. Тот смотрит в спину эльфийке, но лицо такое, будто не здесь и видит совсем другое.
Лотер поковырялся в кармане, но последнюю косточку сожрал еще когда собирались Грагрха будить. В животе тоскливо заурчало.
Он вздохнул, наклонившись к Главе и спросил:
– Ну что? На сегодня все?
Теонард кивнул.
– Видимо. Осталось только отправить голубя в Ялдарию, с просьбой отозвать войско. Они слишком долго ехали. Без них все разрешилось.
– Да, – проговорил ворг. – Наша хрупкая Каонэль умудрилась сохранить мир. В одиночку. Хотя рисковала всем.
Глава тяжело вздохнул и сказал:
– Будет нам наука.
– Какая?
– Мир хрупок, – отозвался он. – Потому и ценней войны. А мы сильней, когда вместе. Но как вместе быть, еще предстоит научиться.
Лотер посмотрел на него, даже в лицо заглянул.
– Теонард, хватит думать, – проговорил ворг. – А то опять черные круги под глазами появляются. Пойдем в «Лихой молот», хоть поешь. За таверной в доме такие девки, с вот такими… Нам еще законы писать, жизнь налаживать. Для этого силы нужны.
Назад: Глава 22
На главную: Предисловие
