Мутанты напали под утро. Еще не рассвело, когда зазвенел колокол.

Я проснулся не сразу, думая, что это отголоски какого-то неприятного сна звучат в голове. Меня разбудил Наука, хорошенько тряхнув за рукав и прогорланив в самое ухо:

– Тревога! Подъем!

– Что случилось? – простонала Валя, высовывая нос из-под одеяла.

– Не знаю, – прошептал ученый. – Но что-то страшное.

А потом, выглянув в окно, упавшим голосом произнес:

– Морглоды в деревне.

На меня словно ушат ледяной воды вылили.

– Как морглоды?! Где морглоды?! – вскрикнул я, кубарем скатываясь с постели.

Мы выскочили на улицу и… оторопели. Улочки Вознесенского заполонили жуткие твари – морглоды, без сомнения. Рыча и клацая клыками, чудовища ломали людей, как сухой хворост, и тут же рвали мясо – еще на живых жертвах. Кто-то из поселенцев попытался отстреливаться. Но пули не остановили мутантов, а лишь сильнее разозлили. Когда жители опомнились и осознали, что действительно пришла беда и надо отбиваться организованно, было уже поздно: дозорные почти все убиты, поселок окружен, а единственный путь к отступлению преградил караульный с факелом и автоматом наперевес. На его лице без труда читалось, что он собирался сделать.

– Стой! Стой! – Я кричал что было сил, до хрипоты. – Сгорим! Не поджигай!

Но тот меня не слышал. Даже отсюда, с расстояния в триста с гаком метров, я видел его обезумевшие от страха глаза. Он ничего уже не понимал, отдавшись во власть первобытного инстинкта – выжить любой ценой. Инстинкта слепого и гибельного. На животе охранника зияла смертельная черная рана. Бедолага наверняка давно бы уже упал замертво, не будь в нем сейчас столько адреналина.

– Стой! Не поджигай! Умрем! Мы в ловушке!

Факел, описав в воздухе петлю, отплевываясь искрами и ядовито шипя, упал на соломенную крышу сарая, который сразу дымно занялся, стреляя угольками и потрескивая от нетерпения. Пламя тут же пустилось по ветру. Огонь переметнулся на покосившийся забор. Мгновенно стало тяжело дышать. За спиной кто-то крепко выругался. Кажется, это был Наука.

Только теперь, когда пожар заполыхал в полную силу, раскинул красные крылья вдоль всей улицы, дозорный вдруг понял, что натворил. В его глазах, отражавших огненные столбы, заметалась паника.

– Чтоб тебя! Зачем факел бросил… – крикнул я и махнул рукой. Теперь уже поздно было что-либо говорить ему. Дело было сделано.

Мы оказались в ловушке.

Впереди – стена огня, а позади… Морглоды шли нестройной шеренгой, не спеша, зная, что добыча никуда не денется.

Жители Вознесенского, одетые кто во что успел, поднятые посреди ночи по сигналу тревоги, жались друг к другу, как слепые щенки. Дозорных – всех, кроме того, подпалившего поселок, – мутанты съели первыми, еще до пожара. Разорвали на куски и сожрали, выплевывая только крупные кости и осколки черепов. Это жуткое зрелище разом надломило весь дух сопротивления, люди, не сговариваясь, сбились в толпу и теперь шли друг за другом, больше подчиняясь стихийному сиюминутному наваждению, нежели здравой логике и порядку.

Кто-то крикнул, что надо бежать к водонапорной башне, и все разом ринулись туда. Орали, торопили друг друга. Но там уже стояла парочка морглодов, скалясь и по-собачьи фыркая. Толпа неуклюже остановилась, начала разворачиваться назад. Кого-то затоптали. Кого-то просто откидывали назад, на верную гибель, только бы спастись самим.

Что-то мутное – туман или низкие облака – виднелось за темными полями. Ноябрьское утро – мглистое, без солнца, со стальным небом, – только-только начинало просыпаться.

Я, Валя и Наука стояли посреди дороги, между мечущейся толпой и подступающими тварями. От доносившегося из-за спины густого, с присвистом, дыхания монстров леденела спина, а от разверзшегося огненного танца плавились ресницы. Ловушка захлопнулась. Но вдруг на ум, разгоняя отчаяние, пришла одна идея: спасение – в наступлении.

– Наука, – я схватил ученого и начал трясти его, словно пытаясь выдавить нужную информацию. Тот вопросительно глянул на меня. Обуздав готовый вырваться наружу страх и собравшись с мыслями, я спросил:

– В поселке есть место, где можно укрыться?

– Да, есть. Там, ниже по улице, за последними домами, – хлев заброшенный, мы его под убежище от выбросов и нападения бандитов оборудовали. Но к нему не пробраться, дорога перекрыта этими…

– Отлично! Будем пробираться туда!

– Так ведь… – хотел было возразить Наука, но в этот момент я со всей силы толкнул его в сторону. Следом за ним отпрыгнул и я. Возмущение ученого было недолгим, потому что в ту же секунду на том месте, где он только что стоял, уже высился, растерянно оглядываясь, здоровенный мутант. Точно рассчитав свой бросок, монстр теперь никак не мог понять, где же его законная добыча. Отползая назад, мужичок благодарно кивнул мне. Я одними губами беззвучно произнес: «Беги в хлев», – и Наука закивал вновь, давая знать, что понял меня.

Дозорный, что собственноручно устроил всему поселку западню, объятый пламенем, неистово кричал и размахивал руками, пытаясь сбить с себя огонь. Тонкие алые языки извивались, скользя по телу шипящими щупальцами. Один из мутантов скупым ударом лапы переломил караульному колено и, присев рядом, стал спокойно дожидаться, когда человек затихнет, чтобы начать трапезу. Еще двое морглодов хотели присоединиться, но, увидев угрожающий оскал, поспешили ретироваться.

Я повернулся к Вале. Она была сильно напугана, её округлившиеся глаза блестели от слез. Белое, как снег, лицо больше напоминало маску призрака.

– Валя, не бойся, я рядом, – как можно спокойнее произнес я. Она кивнула головой.

– Амулет с тобой?

– Да, на шее.

– Хорошо. Тогда слушай. Ты должна сейчас пойти с Наукой в убежище…

– А ты?! – тут же воскликнула она.

– Я чуть позже подойду. Надо Саньку из заточения сначала вызволить.

– Но…

– Никаких но. – Я обнял девушку. – Не переживай, всё будет нормально. Давай, мало времени. Беги, у нас всё получится.

– Туда, вдоль забора. Там черный дом стоит, около него есть погреб – там Санька, – крикнул Наука. Я кивнул.

В мыслях тут же проиграл возможные маршруты, по которым можно было бы без лишнего шума добраться до цели: «Рвануть напрямик? Нет, там морглод занят дозорным. Можно попробовать обойти слева. Да, стоит рискнуть. Там и место для маневра есть, и…»

За спиной я услышал паровозное дыхание – один из монстров, заприметив хороший кусок мяса, уже бежал ко мне.

Я выхватил пистолет и сделал три выстрела. Страх в этот момент куда-то улетучился, я не чувствовал ровным счетом ничего, казалось только, что тягучий холод заполнил мое тело, словно ставшее вдруг пустым. Вспомнив недавний опыт сражения с морглодом в яме, я решил стрелять тварям в глаза. Но эта задача оказалась практически невыполнимой, потому что глубоко посаженные гляделки мутантов были размером не больше монеты.

Лишь третья пуля свистнула рядом с переносицей твари, зверь взвыл и бросился на меня. Четвертый выстрел – и маслянисто-черный зрачок монстра гулко лопнул, окропляя морду мутанта студенистой серой жидкостью. Морглод крякнул и тут же завалился вперед. Я едва успел отойти в сторону. В его густой шерсти копошились жирные блохи, и мне стало тошно. Такую падаль даже победоносно пнуть было противно.

– Береги патроны, – крикнула с другого конца улицы Валя, успевшая за время моей короткой дуэли с морглодом обзавестись где-то «Абаканом».

– Было бы что беречь, – проворчал я и подумал: «Три патрона – не такое уж и великое богатство. В лучшем случае еще одного мутанта убью. В худшем – только разозлю. – Я потряс головой. – Даже думать об этом сейчас не стоит».

– Надо прорываться, – услышал я собственный глухой голос. А потом крикнул Вале: – Прикроешь меня?

Она кивнула. В глазах её уже не было того безразмерного страха. В них появился знакомый блеск азарта.

– Эй, тварюга! Гляди на меня! – закричала Валя, отвлекая на себя внимание стоящего у дороги монстра и тем самым освобождая мне путь. Пара точных выстрелов, перебежка, еще выстрел. – А не желаешь ли свинца на вкус опробовать?!

Монстр обернулся, с шумом выдохнул из ноздрей пар. Верхняя губа ушла под самый нос, оголяя ряд желтых лошадиных зубов. По бокам пасти, не влезая в рот, торчали загнутые клыки, грозную силу которых я уже видел в действии. Мутант зарычал.

Я понял, что пора действовать, и бросился бежать.

Тварь откинула растерзанное тело дозорного, как тряпичную куклу. Краем глаза я увидел, как морглод в два прыжка преодолел расстояние, разделяющее его и Валю, и в гневном рычании разинул пасть. Смердящий поток донесся даже до меня. Каково же было девушке, я мог только догадываться.

– Беги! – замахала руками она. – Беги, твою в коромысло! Беги!

Я бежал.

Наверное, минуты две, показавшиеся мне часом, я выписывал причудливые зигзаги между монстрами. Мутанты двигались неохотно, увлеченные трапезой, благодаря чему я, видимо, и сумел прорваться вглубь окружения. От вида истерзанных человеческих тел мне стало дурно. Волна тошнотворной слабости, грозящей перейти в обморок, поднялась откуда-то снизу и захлестнула меня до самой головы. Качнулся горизонт, и я едва не упал, поскользнувшись в луже крови. Рядом кто-то просипел: «Помоги!». Изуродованный бедолага протянул ко мне руку, хотел сказать что-то еще, но внезапно взгляд его застыл, а кисть обмякла и безжизненно упала. Я едва сдержал дикий слепой порыв выхватить пистолет и начать палить в разные стороны по мутантам, просто чтобы заглушить черную пустоту в голове и чавкающие вокруг звуки.

Твари, сгорбившись, жадно обгладывали кости, бросались на новых жертв, дрались друг с другом за каждый кусок добычи.

«Сколько же погибших! Почти весь поселок полег». Дыхание перехватило, я начал терять сознание, но едва ли понимал это, глядя на мертвецов. Сквозь кровавое месиво, ошметки плоти, одежды, пепла различал я знакомые лица, с которыми столкнулся вчера в церкви: «Вот тот парень, что пел забавную песенку про «горемычную Падь». Теперь осталось от него всего ничего – голова да полруки. Вот усатый мужичок, что в церкви всё ходил возле меня со своим «веселым» кадилом. Тоже мертв. Вон там еще один… В одночасье все они убиты беспощадными монстрами… Стоп! Лучше вообще не думать. Ни о чем. Превратиться в безжизненный механизм и идти напролом вперед».

Я вытер о куртку взмокшие ладони, перехватил удобнее рукоять пистолета. Вдруг что-то вцепилось мне в ногу. Я дернулся, глянул вниз, готовый изрешетить неприятеля. Укрывшись обломком двери, на меня смотрел весь перепачканный сажей немолодой уже мужичок с нелепым ёршиком усов на лице. Испуган он был не меньше, чем я.

– Помоги, – прошептал незнакомец.

Я быстро помог ему подняться, дал короткую инструкцию по спасению:

– Знаешь, где хлев стоит?

Тот быстро закивал головой.

– Дуй туда.

– Но монстры…

– Они все… заняты, – ответил я. – Не шуми и беги быстрее, я прикрою.

Он тут же рванул прочь.

И вовремя. Подоспел мутант. Уворачиваясь от смертоносного удара, я выстрелил твари в её усыпанное бородавками лицо. Пули содрали с морды зверюги только куски кожи, но серьезных ран не нанесли. Морглод недовольно зарычал.

Пребывая в легком кураже, я приблизился чуть ближе к зверю, чтобы выстрелить тому в глаза. За что и поплатился.

Монстр мощным рывком выбил из моей руки пистолет и ринулся на меня. Ноги мои стали внезапно ватными, а где-то под ребром, в том самом месте, где трепыхалось еще сердце, что-то неприятно кольнуло – то ли ощетинившийся страх, то ли коршуны, клюющие трупик надежды на долгую счастливую жизнь. Я упал.

К горлу опять подкатила тошнота. Я начал перебирать ногами, пытаясь встать, но ничего, кроме снежной пыли, мне поднять не удалось. Монстр рыкнул, раскрыл бездонную пасть и чуть пригнулся, готовясь сделать последний бросок и вцепиться в добычу. Вид его ребристой розовой гортани, чем-то похожей на внутреннюю поверхность шланга противогаза, и нёба, ярко-красного, с коричневыми рваными островками пятен, произвел на меня удручающее впечатление. От широты распахнутого рта у зверюги хрустнули скулы. Мутант сощурился, словно прикидывая в уме расстояние до меня. Колени морглода едва заметно задрожали, готовые сию же секунду направить в прыжке грузное тело хозяина в нужную сторону.

«Пистолет. Надо найти пистолет!» – В голове словно зазвенела сирена, выводя меня из оцепенения.

Оружие нашлось быстро: среди двух тел, лежащих друг напротив друга так, словно они решили отдохнуть после долго пути и случайно задремали. Я отпрыгнул в сторону, и весьма вовремя, потому что мутант сделал свой бросок, и теперь лежал в снегу, растерянно озираясь. «Выкуси!»

Я рванул к пистолету. Едва не упал, нагибаясь за ним, но устоял на ногах и мало-помалу выпрямился. Быстро осмотрел ТТ. Целехонек. Приятной прохладой он, как влитой, вновь лег в мою ладонь. Это прибавило мне уверенности. Вскинув пистолет, я отправил монстру вдогонку пару пуль, а сам бросился прочь, пока мутант отплёвывался от застрявшего в пасти свинца.

Чтобы добраться до цели, пришлось изрядно попотеть. Несколько раз я едва не попался в лапы жутких чудовищ, но вовремя успевал увернуться от их рыскающих взглядов и затаиться в сугробах. Морглоды жрали кровавый снег и, злобно бранясь друг с другом, блуждали по улицам в поисках новой пищи. Черный дом, про который говорил Наука, оказался намного дальше, чем мне представлялось. Покосившийся забор, вдоль которого я шел, уже давно кончился, а нужного строения я так и не увидел. Наконец, когда очередной раздутый от обжорства монстр вальяжно проковылял мимо, заставляя меня вновь укрыться, я случайно увидел то, что искал. Выкрашенный в земляной цвет дом стоял в отдалении от остальных хат, огороженный высоким сетчатым забором. Ограду изрядно потрепали морглоды, одна из секций валялась в стороне, покореженная, как после страшного урагана.

«Тем лучше для меня, – промелькнула мысль. – Не надо будет лишний раз бегать вокруг, вход искать».

Рядом с домом стояло несколько квадратных, хорошо сколоченных из толстых досок построек в половину человеческого роста. Предназначение их мне было неизвестно. Я искал взглядом другое – вход в подвал. Но мысли вновь переключились на загадочные деревянные будки. Смутная догадка еще блуждала в голове, когда с боков угрожающе зарычали.

«Псарня! Вот что это за строения. Наука говорил про них, но забыл упомянуть, где именно они находятся».

Две псины, огромные как телята, смотрели на меня немигающими, полными злобы глазами. Черная, как вороново крыло, шерсть лоснилась, от горячих мощных тел шел пар.

– Помесь бульдога с носорогом, говоришь? – припомнил я слова ученого. Наука не соврал. Собачки и вправду были большие. Одного мутанта они уже успели изрядно потрепать – тот валялся в снегу, изодранный и жалобно скулящий. Собаки перегрызли ему глотку и теперь бегали вокруг зверя, нюхая его зловонную кровь и отфыркиваясь.

Оскалившись, один из псов зарычал. Для него я был таким же чужаком, как и морглоды.

Я сильнее сжал рукоять пистолета, а собака, словно почувствовав мой страх, начала подходить ближе. От неминуемой гибели меня спас морглод, выруливший из закоулка прямо нам навстречу. Псина отвлеклась на рык монстра, а я тут же драпанул что было сил. Вторая собака бросилась за мной.

Пришлось петлять вокруг дома, уворачиваясь от клацающей пасти волкодава. Проклятого входа в подвал нигде не было видно. И только полностью обогнув дом, я, запыхавшийся и вконец уставший, заметил заветную дверь, которую в ту же секунду распахнул, быстро юркнул внутрь, захлопнув створку перед носом псятины.

Грозный зверь, оставшийся не у дел, начал истошно лаять и грызть доски. Пасть его крошила дерево, как бензопила, и я даже в какой-то момент испугался, что укрытие это меня не спасет. Но к счастью, собачьи зубы со скрежетом скользнули по металлическим вставкам, предназначенным, видимо, специально для таких случаев, и пес, жалобно заскулив, отступил. Навалившись плечом на дверь, я отыскал на полу ножку от сломанного табурета, подпер ей вход и только после этого расслаблено выдохнул и сполз вниз.

– Санька! Ты где? – крикнул я, вглядываясь во мрак. Ответа не последовало.

Из подвала, откуда-то снизу, потянуло могильным холодом. Потом я услышал тихий всхлип. Едва не переломав в темноте ноги, я спустился по лестнице вниз.

– Санька! Где ты? Давай собирайся, я за тобой пришел, – все время повторял я, пока шел наугад в кромешной тьме. И когда у меня стали появляться сомнения в том, что тут вообще кто-то есть, почти над самым ухом раздался заплаканный голос:

– Нет, уходи. Ты не должен здесь находиться. Я еще не отсидел положенное время.

Я натолкнулся на Санькины дрожащие от холода руки.

– Дружище, не время сейчас спорить. Там твою деревню морглоды атаковали. Уходить надо, пока они сюда не добрались.

– Морглоды? – спросил он с удивлением и страхом. – А как же дозорные? А отец Марк?

– Причем здесь отец Марк?! – не вытерпел я. – Не видел его. Хвост, наверное, поджал и отсиживается где-нибудь сейчас. А дозорные… нет их больше. Давай собирайся, будем выбираться из этого… – я хотел сказать «ада», но вовремя замолчал, остерегаясь бурной реакции Саньки.

Откуда-то сверху донеслись смутные шорохи. Я прислушался, но звуки стихли.

– Санька, ну давай же, не силком же мне тебя, в самом деле, волочь! – теряя терпение, сказал я.

– Не надо говорить так про отца Марка. Хвосты только у бесов бывают. И у морглодов.

Едва сдерживая гнев, я ледяным голосом произнес:

– Если встречу отца Марка, обязательно принесу ему свои извинения. Столько извинений, что и не унесет. А теперь – пойдем.

– Хорошо, – не понимая моего сарказма, строго ответил Санька. И потянул меня в сторону лестницы. – Будем выбираться.

Мы поднялись к выходу, но я остановил паренька, который уже готов был открыть дверь.

– Подожди, там собаки из псарни бродят. Морглоды сломали ограду и выпустили этих тварей на свободу. Возьми какую-нибудь дубину – тут много разной рухляди – и приготовься бежать как можно быстрее.

– Нет, – возразил Санька. – У нас для этого случая припасена кайенская смесь.

– Что? – спросил я, отвлекаясь от поиска подходящей дубинки. – Какая смесь?

– Кайенская. Почти в каждом доме есть эта смесь. Рецепт простой: табак и перец, мелко молотые. Собакам страсть как не нравится. Обычно прячем её около входа, чтобы, если вдруг что случится, можно было быстро достать. Тут тоже должна быть. – Он начал шарить рукой над деревянным бруском и достаточно быстро извлек из закромов пухлый целлофановый пакет, набитый грязно-серым порошком.

– Чумовая смесь! – улыбнулся Санька, развязывая сверток.

– И где же вы ее берете?

– Табак сами выращиваем, а перец торговец один привозит, недорого продает. Близ Красновки, говорит, прижилось растение – из-за мутации или еще чего.

– Давай, отсыпь горсть, – сказал я, а сам подумал, что наверняка этот торговец преподобному и другие травки поставляет.

– Смотри, только не нюхни, полчаса потом валяться будешь весь в соплях и слезах – ни вздохнуть, ни выдохнуть.

– Понял. Приготовься, на счет «три» открываем дверь – и вперед. Конечный маршрут – хлев. Знаешь такой?

– Конечно. Он под убежище у нас оборудован.

– Отлично! Раз… два… три…

Двери распахнулись, и мы выбежали наружу, в слепящую белизну этого кошмарного дня.

Свет резанул глаза, и я едва не поскользнулся на обледенелой тропинке, но Санька вовремя подхватил меня. Тут же в погоню за нами бросились псы; их пасти защелкали в опасной близости от наших задниц, отчего у нас вдруг открылось второе дыхание. Мы побежали еще быстрее. Санька рванул пакет с кайенской смесью и бросил хорошую горсть псу в морду. Тот заскулил, начал чихать и фыркать, сходя с дистанции. Второго зверя отсеял я, подкинув в разверзшуюся пасть свою порцию адской пыли.

Я побежал в ту сторону, откуда пришел, но парень остановил меня:

– Нет, стой! Пошли сюда, так сократим путь.

Я не стал возражать, но уйти нам не удалось. Знакомая фигура неожиданно, словно черт из табакерки, возникла прямо перед нами. Направив на нас карабин, отец Марк поинтересовался:

– Далеко собрались, молодые люди?

Голос его звучал сухо, как карканье. Да и сам пастырь напоминал сейчас ворона: в черном балахоне, сутулый, он, подергивая головой, немигающими глазами взирал на нас.

– Далеко собрались? – повторил отец Марк, не услышав от нас ответа.

– Людей спасать, – произнес я. – Опустите оружие.

Но он будто не услышал меня, а всё смотрел куда-то, словно сквозь нас, играя желваками.

– Отец Марк… – начал Санька, но тут же замолчал, не зная, что сказать дальше.

– Не время сейчас, преподобный, власть свою показывать. Посмотри, что в поселке творится.

Отец Марк поднял глаза к небу, поднес ладонь к щеке и крикнул:

– Помилуй нас, Господь! Помилуй всех нас, Господь!

А потом глянул на нас так, словно собирался убить одним взглядом. Зашипел:

– Погляди, Александр. Вокруг погляди. Ты видишь? Видишь?! Это всё твоих рук дело! Твои-их!

– Но… – слова застряли у Саньки в глотке, словно острые рыбьи косточки. Он закашлялся и замолчал.

– Ты привел в наш поселок самого дьявола! Кругом смерть! Кругом! Морглоды рыщут по улицам в поисках новой жертвы! Демоны ада жрут наших детей, наших близких!

За спиной отца Марка, метрах в ста, показался один из упомянутых им «демонов ада». Нас морглод заприметил сразу и тут же ломанулся за «обедом». Чудовище настигло бы нас через пару мгновений, но нашу смерть отсрочили псы Вознесенского, с безумным лаем набросившиеся на монстра. Завязалась жуткая драка.

– Отец Марк! Отец Марк, о Господи! Там, у вас за спиной, там чудовище! – Саньку словно прорвало. Ужас, обуявший его, превратил речь паренька в смазанный звуковой поток. – Отец Марк, надо срочно уходить, там морглод, он сожрет, он сожрет нас, о Господи! Нам надо немедленно уходить!

Отец Марк мрачно зыркнул на него и произнес:

– Когда мне понадобится твое мнение, я у тебя его обязательно спрошу, а пока – заткнись.

– Он что, обкуренный? – шепнул я Саньке. Тот кивнул. Морглод тем временем успешно отбил атаку псов и уже дожевывал их истерзанные тела.

Наблюдая за тем, как снопы черного дыма поднимаются к нависающим тучам, отец Марк задумчиво, даже отстраненно сказал:

– Возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя. Никогда не даст Он поколебаться праведнику.

– Отец Марк… – начал опять Санька, но грохот выстрела «Сайги» оборвал его. Я бросился на обезумевшего проповедника, но тот вскинул карабин и зарычал:

– СТОЯТЬ!

– Я в порядке, – подал голос Санька. Я обернулся. Он и вправду был в полном порядке – видимо, отец Марк, желая припугнуть парня, выстрелил выше его головы.

– Ты что, совсем с ума сошел?! Брось ружье! – закричал я, закипая от злобы. За поясом у меня находился пистолет, но достать его не представлялось возможным. «Пока буду тянуться за оружием, этот чокнутый наделает в нас кучу дырок». – Отец Марк, – успокоившись, начал я, пытаясь вразумить старика. – Сейчас не время сводить счеты.

– Не время? – недоуменно спросил пастырь. – А мне кажется – самое время. Нет? Александр, вы как считаете? Время или не время?

– Я… я не знаю.

– Отец Марк, – обратился я к нему, хотя уж понимал, что слова мои для него – пустой звук. Я надеялся, что, может, хоть Санька наконец поймет, что отец Марк – больной на голову говнюк, возомнивший себя Всевышним. – Ты же вчера проповедовал в церкви, говорил о том, чтобы люди открыли глаза. А сам не видишь, что творится у тебя под носом. Очнись! Открой глаза!

Настоятель опять вскинул карабин. Дуло оружия – черная дыра размером со Вселенную – уставилось на меня. Но выстрелить проповедник не успел. Санька, стоявший за моей спиной, выхватил у меня из-за пояса пистолет и выстрелил. А потом уронил оружие, заплакал, схватился за голову и упал на колени. Следом за ним на землю начал заваливаться отец Марк, схватившись за плечо и захрипев. «Сайгу» повело в сторону, я тут же подскочил к проповеднику и отобрал у него ружье.

– Я выстрелил! – всхлипывал парнишка, колотя себя кулаками по голове.

– Ты молодец, ты спас нас.

– Я убил его! Убил!

– Эй, Санька! – Я попытался поднять парня, но из его тела будто вынули все кости – он безропотно встал, но стоило мне его отпустить, как он тут же повалился опять. – Санька! – рявкнул я. – Успокойся! Не убил ты батюшку своего. Ранил только – в плечо. А теперь давай поднимайся, и побежали отсюда, пока нас не сожрал вот тот морглод.

– Не убил? – поднял взгляд паренек.

– Не убил, твою мать! Хочешь добить?! – крикнул я. Санька сразу оживился. – Давай, давай, давай! Поспешим! Тварь сейчас дожует свою добычу и до нас доберется. Держи мой пистолет. Главное, меня не укокошь.

Сам я взял «Сайгу» пастыря.

– Бежим?!

– Бежим!

Ломая тлеющие доски, стены, указательные столбики и хилые деревца, – ломая все, с чем входил в соприкосновение, растопырив руки и ноги, спиной вперед, матерясь, пролетел Санька. Даже тех мгновений, что длился его полет, мне хватило, чтобы увидеть жуткий кровавый блин на том месте, где раньше было лицо парня. Он приземлился рядом со мной, я тут же помог ему подняться.

– Ты как?

Санька махнул рукой.

– Нормально, – прохрипел он замогильным голосом. – Цел.

– А лицо?

Санька вытер кровавые ошметки со лба, щек, носа.

– Это меня потрохами того гада забрызгало. До того объелись, твари, что пузы их от пуль так и лопаются, как тыквы перезрелые. – Санька похлопал себя по груди, животу, убедился, что руки-ноги не переломаны. Потом спросил: – Сам как?

– Живой, – махнул я рукой.

– Откуда их столько?

– Если бы я знал. За дружка своего, наверное, мстить пришли. Ладно, к черту догадки, показывай дорогу.

– Побежали за мной!

Парень сорвался с места, и мне пришлось приложить немало сил, чтобы нагнать его. Сердце тарахтело, как пулемет, – с отдачей, выпрыгивая из груди. Дыхание сбилось, превратившись в судорожные хлебки воздуха. Как при таком галопе Санька умудрялся еще и стрелять, я мог только догадываться. Краем глаза я видел, что следом за нами, в надежде спастись, побежало еще несколько человек.

Остальные, ослепленные страхом, жались к огню. Самых слабых толпа вытеснила на горящий забор. Крики этих несчастных затерялись в общей суматохе. Наконец, ограда не выдержала и со скрипом рухнула на землю, с хрустом погребая под собой людей. Кто-то не разбирая дороги рванул вперед, в самое пекло. Вновь раздались истошные крики, запахло палеными тряпками и волосами. Монстры одобрительно зашипели.

Перепрыгивая через тела и уворачиваясь от ленивых выпадов мутантов, мы преодолели значительное расстояние. Но едва я подумал о передышке, как был тут же за это сурово наказан судьбой.

Все произошло очень быстро. Кривая фигура метнулась ко мне – и тотчас раздался звук рвущейся одежды. Горизонт, до этого все время маячивший перед глазами, резко ушел вверх. Вжух! Я не сразу сообразил, что произошло. Но когда, прокатившись кубарем метров семь, вскочил на ноги, было уже поздно.

В пяти шагах от меня, картинно расставив мохнатые лапы, стоял громадный выродок. Ловким ударом он сбил меня с ног и теперь явно намеревался сытно мной отобедать. Расстояние для прыжка было великовато. Но мутант и не собирался прыгать. Он вразвалку подошел ко мне, раззявил скособоченную пасть, брызгая склизкой слюной. Из недр его глотки вылез мясистый, похожий на гигантского червя, язык.

– Пригнись! – раздалось сбоку. Валя. Она прикрывала нас с пригорка. И тут же засвистели пули. Вжимаясь в землю, я едва ли понимал – жив я еще или уже нет. Судя по ноющим ногам и громыхающему в груди сердцу, – скорее жив, чем мертв.

Опрокинутый выстрелом навзничь, монстр упал, а я подскочил на ноги и вместе с Саньком бросился в убежище.

– Стойте! Стойте! Подождите! – кричали сзади.

Я дернул за рукав Саню, показывая, что надо бы остановиться, но парень лишь отмахнулся. Я замедлил бег, обернулся, крикнул бегущим за нами людям:

– Хлев! Бегите туда!

А потом, едва не теряя сознание от нехватки кислорода, помчался дальше.

В хлеву пахло полынью, вековой пылью и мокрой псиной. Еще ощущался запах какой-то солнечной теплоты, какую хранит в себе сено, и сушеного липового цвета, который с июля лежал на замшелых окнах строения. Мне тут же захотелось лечь, зарывшись в рыхлую солому, и беззаботно уснуть. Где-то в углах пищали мыши. Тихо потрескивали от влажного воздуха толстые стены.

После беглого изучения своего убежища мы нашли у дальней стены громадную лопнувшую бочку со свернутым на сторону краном. На дне плескалась заросшая бурой плесенью жижа, пахнущая брагой. Валя досадливо бросила:

– Рухлядь!

Потом, вписавшись лбом в низкий потолок, буркнула еще что-то себе под нос и села на камень, принесенный сюда, видимо, какими-то подростками. Мы сели рядом, кто куда. Какое-то время молчали, слушая биение своих сердец. Каждый думал о чем-то своем.

– Странно это, – вдруг нарушил тишину один из парней – высокий, сутулый и какой-то словно прибитый пылью. Серой кожей, усталыми глазами напомнил он мне старого умирающего пса. Говорил парень тихо, будто сам с собой, съедая окончания слов. – Вроде не было горя, а тут на тебе – получите… Куда теперь?

– Куда, куда, – повернулся к нему другой, пожилой уже дядька с черными пятнами запекшейся крови на лице. – Никуда. Все. Приплыли. Видал, что творится? – Мужчина помолчал некоторое время, потом произнес: – Меня Глебом Игнатьевичем зовут. У тебя курить есть?

– Володя, – представился парень, похожий на пса. – И курить у меня нет.

– А у кого-нить есть курить? – не унимался пожилой.

Все промолчали.

– Курить ни у кого нету, – задумчиво произнес дядька, потирая подбородок желтыми от никотина пальцами. – Давайте хоть познакомимся тогда, что ли? Меня Глебом Игнатьевичем зовут.

– Меня Костей, – ответил еще один, сидящий дальше всех. В руках он сжимал блекло сверкающую в полосках пыльного света губную гармошку. Парень потирал её ладонью, подносил к губам, но на полпути рука его останавливалась, безвольно падала на колени, и он вновь начинал начищать облезлый хром гармоники.

И вновь воцарилось неловкое молчание. Глеб Игнатьевич еще некоторое время силился что-то сказать, морщил лоб, но, найдя на полу недокуренный бычок, радостно щелкнул пальцами, схватил его и успокоился.

Я подсел к Якову Михайловичу.

– Наука, – начал я, пытаясь как можно мягче выразить свои опасения. – Сараюшка эта точно спасет нас от атаки морглодов?

– Тут подземный выход есть. Специально вырыли для подобных происшествий.

– Отлично! – обрадовался я. – Куда он ведет?

– К северной стороне поселка. Но это уже не важно.

– Почему?

– Вход заперли. Леша, я не знал. Местные говорят, что он всегда был открыт. Поэтому я и посоветовал бежать сюда. А когда пришли сюда, кинулись, а тут замок амбарный висит. И бумажка. Вот, глянь.

Он протянул мне обрывок записки. На ней было криво выведено:

Я выругался. Наука, глянув на меня, понял всё без слов.

– Отца Марка мы, видимо, не дождемся?

Я пожал плечами.

– Надо подумать, как действовать дальше.

В дверь заколотили. От неожиданности я вздрогнул, выныривая из мрака своих мыслей. Все сразу напряглись, уставились на дверь.

– Помогите! Откройте! – донесся до нас плачущий вой. Женский голос.

Я рванул к двери, но Санька, сделав акробатический рывок с места, тут же вцепился мне в ноги. Я чуть не расстелился на полу.

– Ты чего?

– Стой! – прошипел он. – Не открывай! А вдруг там мутанты?

– Какие мутанты? – Я попытался высвободиться из цепких объятий паренька, но потерпел неудачу. – Отпусти! Там же…

– Тише! – белое, словно присыпанное мукой, лицо Саньки вытянулось, на лбу выступили крупные капли пота. – Там морглоды! Они же выманивают нас! Неужели ты не понимаешь?! Глеб Игнатьевич, скажите ему!

Тот почесал затылок.

– Дык, это… Вроде не говорят же они? Или как? Могут? Все может быть. Кто его знает, что там? Может, не стоит открывать?

– Помогите! – женщина за дверью уже стонала. Голос доносился откуда-то снизу, и я понял, что она лежит у порога.

– Отстань, сказал! – зарычал я на Саньку. Руки невольно сжались в кулаки, готовые как следует промять ему бока. Почувствовав это, парень ослабил хватку, но оборотов не сбросил.

– Глеб Игнатьевич, помрем же все! Запустит гадов, они всех нас тут же и сожрут. Костя, ты чего? Валя…

Все молчали. Я не стал дожидаться от них ответа и, вырвавшись, рванул к двери. За спиной что-то заговорили. Все разом. Я даже не стал прислушиваться, просто открыл двери.

На пороге, утопая в крови, лежала женщина. Мои щеки и лоб покрылись липким холодным потом, когда я увидел её раны. Правый рукав кофты был пуст и насквозь пропитан темной кровью. «Долго не протянет», – промелькнуло у меня в голове.

Женщина схватила меня за ботинок.

– Спасите, – прошептала она. И затихла.

Я попытался её поднять, но не рискнул взяться за одежду, боясь причинить еще больше повреждений.

– Помоги, – сквозь зубы бросил я Саньке, и тот нехотя подошел ко мне. – Хватай за ноги, я возьму за руку. Давай, раз… два… три… Взяли!

Мы занесли женщину в убежище, уложили на прелое сено. Кто-то протянул мне кусок тряпки для перевязки. Я замешкался. Мои познания и умения в медицине ограничивались вытаскиванием заноз из пальцев и примочками от синяков. Оказывать помощь людям с такими ранами мне еще не приходилось.

На выручку пришла Валя. Перочинным ножом, добытым у Глеба Игнатьевича, она распорола кофту женщины, оголяя жуткую картину.

Валя перевязала рану, вложила несчастной в руку «янтарь», укрыла курткой. Мы расселись на свои места. Теперь оставалось только ждать.

– Воды бы ей, что ли, – прошептал Глеб Игнатьевич, глядя куда-то в пустоту. Ему никто не ответил. Воды ни у кого не было.

Мы сидели и молчали, с ужасом слушая, как женщина что-то бессвязно шепчет. Её голос напоминал звук лопающегося на морозе стекла – скользящий, режущий, проникающий в самое нутро. В глубине души каждый из нас осознавал, что долго она не проживет – слишком уж страшной была её рана. Но и предпринять мы ничего не могли. И от этого становилось еще паршивее.

К полудню женщина скончалась.

Мы накрыли её тело куртками, а сами, сбившись в один угол, вновь принялись слушать тишину.

– Почему их так много, зверюг этих? – дробным от стука зубов шепотом спросил Санька. Его суетливо бегающие по сторонам глаза начинали меня раздражать. – Раньше было меньше.

Я упорно отгонял образы, рождаемые бурной фантазией. Мне начало вдруг казаться, что одна из этих тварей стоит у меня за спиной. Прикосновение к шее соломинки, застрявшей между досок, едва не прибавило мне седых волос. Я сглотнул подступивший ком. Попытался успокоить себя мыслью о том, что в кармане лежат пистолет и пара-тройка патронов.

В дверь вновь стукнули. Как-то неуверенно, будто проверяя – не опасна ли она. Потом дверь с грохотом открылась, и на пороге возник тот, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Словно призрак, вернувшийся с того света, передо мной стоял Порох.

– Вот и снова свиделись, – оскалился он, оглядывая нас единственным оставшимся глазом.