Голос Анникен Моритцен кажется напряжённым, когда она берёт трубку. Рядом с ней звенят бокалы и столовые приборы и слышен голос какого-то шведского певца на заднем плане.

– Я пыталась до тебя дозвониться весь день. Я скоро выезжаю и…

– Извини. Я был… занят.

– Ты всё ещё там?

– Анникен, я знаю, что произошло с Расмусом, – говорю я.

– Что? – на другом конце закрывается дверь и приглушается музыка, – что ты сказал?

– Ты, конечно, была права, – объясняю я. – Расмус не был ни в чём замешан. Он отправился на погружение, как ты и говорила, а потом нашёл что-то, чего ему находить не следовало. Это стоило ему жизни.

– Кто это сделал?

– Это не играет роли. Он мёртв.

Повисает пауза, так тихо, что чуть-чуть, и можно будет расслышать ставангерский дождь на другом конце.

– Зачем? – спрашивает в итоге Анникен, – зачем… надо было его убивать?

– Мы продолжим разговор, когда ты приедешь. Боюсь, я не встречу тебя в аэропорту, но завтра…

– Я не могу лететь туда одна, – говорит она, – мне нужно попасть на маяк, нужно собрать вещи Расмуса, нужно…

– А Арне не может полететь?

– Нет, он в Хьюстоне и не вернётся до завтрашнего вечера.

– Позвони Ульфу. Он всё равно сядет на первый же рейс и приедет сюда, как только узнает, что я в больнице. Снова. Я встречу вас завтра, ну или тогда, когда меня отсюда отпустят.

Остальное я не хочу рассказывать по телефону. Я просто хочу, чтобы она знала: процесс закончен, и ей открыта дорога для того, чтобы встретиться со своей скорбью. Что ей больше не нужно не спать ночами, надеяться, мечтать о том, чего уже нет, а вместо этого пришло время горевать. Важно не бояться переживания утраты, а наоборот – впустить его. Оно связывает то, что есть, с тем, что было. Позволяет идти дальше, не сбиваясь с дороги. Я мог бы сказать ей об этом, сказать, что я тоже был там, но это не помогло бы. Каждый должен сам к этому прийти. Когда готов.

Я нахожусь в глубоком сне, снова на дне траулера вместе с Харви, когда раздаётся телефонный звонок.

Я тру глаза, чтобы прогнать из воображения дикий взгляд Харви, когда сзади него поднимается Елена. Эти отчаянные крики все ещё звенят у меня в ушах, когда я беру трубку.

– Да, Аске слушает, – отвечаю я.

– Ты его нашёл, – говорит Арне Вильмюр.

– Ещё одна могила, – я поднимаюсь на кровати, – как ты и просил.

– Как я и просил, – фыркает Арне Вильмюр себе под нос, – как будто кто-то хотел для себя такого.

– Извини, Арне. Я бы хотел…

– Тут не за что извиняться, Торкильд. Ты сделал то, чего я от тебя и хотел. Не подумай, что я тебя упрекаю, даже за то, что случилось с Фрей. Ты просто был тем фактором, который ворвался в наши жизни и изменил всё. Тот самый фактор, который теперь вернул нам Расмуса. Одно нельзя сравнить с другим, но я благодарен тебе за то, что скоро он вернётся домой. Что у меня с Анникен есть место, куда прийти. В этом радость, в этом печаль. Сейчас всё обстоит так.

– Как ты думаешь, она… – я начинаю фразу, но не договариваю.

– Что? – спрашивает Арне. – Любила тебя?

– Да.

Арне Вильмюр смеётся коротким безрадостным смехом. Голос его хриплый и гортанный.

– Фрей была влюбчивой. Слишком влюбчивой, – добавляет он, – но я думаю, что ты знаешь ответ на свой вопрос лучше нас всех, разве нет? Только вы двое знаете, что случилось в той поездке на машине и куда вы ехали. Я бы хотел сказать больше, но не могу. Время заканчивать. Будь счастлив, Аске.