Непринужденность, с которой мы осуществляем разделение умственного труда, подразумевает отсутствие четких границ между знаниями и идеями одного человека и знаниями и идеями других членов команды. Огромное количество человеко-часов было потрачено впустую – на споры, почему группа «Битлз» стала знаменитой: благодаря глубокому таланту Джона Леннона или блестящему мастерству Пола Маккартни? Мы считаем, что ответ очевиден: группа «Битлз» получила всемирную известность в результате того, что 6 июля 1957 г. в церкви Святого Петра в Ливерпуле Джон познакомился с Полом буквально перед выходом Леннона на сцену со своим ансамблем Quarrymen. После этой встречи они стали работать вместе, и именно их – наряду с Джорджем и Ринго – сотрудничество сделало группу «Битлз» легендарной. Именно их взаимодействие – а не индивидуальные вклады – породило тот невероятный творческий дух, изменивший всю массовую культуру.

В процессе выработки концепции этой книги мы советовались с другими специалистами, активнее всего – с нашими коллегами-психологами Крейгом Фоксом из Калифорнийского университета и Тоддом Роджерсом из Гарварда. У всех нас были кое-какие идеи о невежестве и иллюзиях, а также о том, каким образом можно было бы проверить наши мысли на академическом уровне. Кто из нас выступал с критическими суждениями? Мы считаем, что вопрос поставлен неверно. Мы все делали это. Даже если удалось бы вспомнить, кто что говорил на наших многочисленных встречах, на которых обсуждались эти проблемы, выделить кого-либо было бы невозможно. Идеи возникали прямо в ходе разговоров, в которых мы все принимали участие.

При появлении новой идеи обычно трудно было приписать авторство одному человеку, потому что каждый из участников в процессе дискуссии вносил свой, может быть, и небольшой, но ценный вклад. Так что отдавать должное нужно всей группе (или, в случае неудачи, возлагать вину на всю группу), но не отдельным участникам. Мы много размышляли, но когнитивный процесс каждого члена группы так тесно переплетался с рассуждениями других, что можно утверждать, что идеи, возникшие в процессе обсуждения, принадлежат всей компании.

Так что при коллективной работе определить автора идеи часто весьма затруднительно. Например, по ходу написания этой книги у нас несколько раз случались разговоры следующего содержания:

Фил. Мне в голову пришла хорошая мысль. Что, если мы сделаем вот так?

Стив. Стоп! Я же предлагал эту идею три месяца назад, но ты ее забраковал!

Фил (пауза десять секунд). Гм… а сейчас мне кажется, что идея очень даже неплохая.

Почему такое происходит? Потому что индивидуальное и групповое мышление взаимосвязаны и границу между ними провести трудно. Если попросить человека выразить в процентах его собственный вклад в групповой проект, то обычно, используя фактор неопределенности, он выставляет себе лучшую оценку, чем заслуживает в действительности (88), так что сумма таких оценок всегда превышает 100 %! Например, если попросить каждого из супругов оценить в процентах свою долю в исполнении домашних обязанностей (89), то средняя оценка окажется больше 50 %. Склонность преувеличивать свой вклад в общее дело приводит к конфликтам, особенно в тех случаях, когда занижается взнос других членов группы. Работая в группе, мы настолько взаимосвязаны, что определить вклад каждого отдельного сотрудника чаще всего действительно чрезвычайно трудно.

Так же как люди не в состоянии определить, где заканчивается их деятельность и начинается деятельность других, они не могут четко отделить свои знания от знаний других людей. Осознание того, что в сообществе имеется доступная информация по той или иной теме, само по себе приводит к тому, что люди ощущают себя достаточно компетентными. Представьте, что вы прочитали в газете такую заметку:

«В журнале Geology от 19 мая 2014 г. сообщается об обнаружении нового минерала, свойства которого ученые подробно описали. Этот минерал похож на кальцит, но светится при отсутствии источника света. Авторы статьи Ритенаур, Кларк и Сюй полностью разобрались в причинах свечения. Они описали это необычное явление и рассказали о будущих экспериментах».

Можете ли вы сказать, что знаете, почему светится этот минерал? Надо полагать, нет. Начнем с того, что вы не могли ничего слышать об этом минерале раньше, потому что мы его выдумали, а чтобы разобраться во всем самостоятельно, в заметке просто недостаточно информации. Насколько изменилось бы ваше ощущение понимания, если бы упомянутые ученые Ритенаур, Кларк и Сюй не смогли объяснить обнаруженное свечение? Уменьшилось бы оно, если бы ученые не поняли сути этого явления?

Надо полагать, что и здесь ваш ответ будет отрицательным. Какая связь между вашим пониманием нового явления и тем, в какой мере его понимают другие? В этом случае ваша интуиция может ввести вас в заблуждение. Описанный сценарий мы предложили одной группе, а другой предложили тот же текст, но с небольшим изменением: якобы ученые пока не могут объяснить причину свечения минерала (90). Как водится, попросили респондентов из каждой группы оценить уровень своих представлений об этом светящемся минерале. Если отмечалось, что ученые не знают причины этого явления, то участники признавали, что они мало что в этом понимают. У части респондентов чувство понимания возникало из знания, что другие люди объяснили это явление. Достаточно было сказать, что ученые нашли причину, и у респондентов ощущение понимания этого феномена тоже заметно повышалось, хотя мы специально подчеркивали, что нас интересует именно собственное ощущение понимания у участников эксперимента. Такое впечатление, что люди просто не способны отличить свое знание и понимание от того, что известно другим.

С одной стороны, это выглядит вполне разумно. Почему меня должен волновать вопрос о том, есть ли та или иная информация в моей собственной памяти? Если у меня спросят какой-либо номер телефона, разве будет иметь значение, вызову ли я его из собственной памяти, найду на листке бумаги в кармане или сам переспрошу у находящегося рядом со мной человека, который его помнит? Моя способность действовать зависит не столько от знаний, находящихся в данный момент у меня в памяти, сколько от того, какие знания я смогу получить в случае необходимости.

Давайте вернемся к нашей гипотетической газетной заметке.

«Информацию от 19 мая 2014 г. о недавно обнаруженном минерале, свойства которого ученые полностью раскрыли, DARPA классифицировала как секретную. Этот минерал похож на кальцит, но светится при отсутствии источника света. Авторы статьи полностью разобрались в причинах свечения. Они описали это необычное явление и рассказали о будущих экспериментах. Будущие эксперименты тоже засекречены, и пока никто кроме сотрудников DARPA не имеет доступа к информации о новом минерале».

Для тех, кто не в курсе: DARPA – это Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США. В этом случае понятно, что кто-то знает о причинах свечения нового минерала, но, поскольку это секрет, вы о них ничего узнать не сможете. Да, у кого-то такая информация есть, но получить ее вам не удастся, то есть она не является частью знаний вашего сообщества. И – о чудо! – в этом случае люди оценивают свой уровень понимания как очень низкий. Тот факт, что другие люди понимают суть явления, не увеличивал оценку уровня собственного понимания у респондентов.

В сообществе носителей знаний возможность доступа к знаниям важнее обладания знаниями. Ученый, исследующий минералы, не хранит в памяти всю имеющуюся информацию по геологии и смежным дисциплинам: для получения необходимой информации он то и дело обращается к справочникам, на сайты или к другим специалистам. Приведем более наглядный пример из медицины. Развитие научных медицинских исследований породило такой поток информации, что лечащий врач-терапевт уже не может знать все обо всех многочисленных болезнях и симптомах, наблюдаемых у пациентов. К счастью, сейчас врачи имеют доступ к электронным базам данных, в которых можно найти нужную информацию.