40
Утром Алексей принес Нине какие-то старые тряпки и велел переодеться.
– Что это за бабушкины наряды?
Нина держала в руках нечто ситцевое и выцветшее.
– Потом достану что-нибудь приличнее, – пообещал Алексей. – Снимай платье.
Нина сняла свое зеленое платье и осталась в одних трусиках. Алексей забрал ее платье и положил в большой целлофановый пакет. Нина, не скрывая отвращения, натянула ситцевое платье. Когда-то оно было желтым, но от частых стирок краска смылась, и оно стало почти белым. Местами был виден какой-то нечеткий рисунок – то ли горошек, то ли цветочки.
– Думаешь, сработает? – спросила Нина.
– По крайней мере, поможет нам потянуть время.
– Ты веришь Пшеницыну?
– А почему я должен ему не верить?
– Он не такой глупый, как тебе кажется.
– Я и не сказал, что он глупый.
– Он точно тебе сказал, что найдет деньги?
– Точно.
– Думаю, нужно поискать какие-то другие варианты.
– Какие, например?
– Может, у твоих родителей есть какая-то заначка?
– Я проверил: у мамы есть деньги на книжке. Но их другой человек снять не может. Если только тебя переодеть в ее спортивный костюм…
– Не смешно. Леша, ты, кажется, не представляешь, насколько все серьезно.
– Нина, я вчера шантажировал сотрудника милиции. Куда еще серьезнее?
– Я не могу сидеть здесь еще полтора дня и ждать.
– Так и скажи, что тебе просто надоело сидеть взаперти.
– Мне надоело бездействовать. Я чувствую, что время уходит. Его остается все меньше. Он может прийти сегодня. Может быть, он уже здесь и сидит где-нибудь на крыше и слушает наш разговор.
Алексей невольно оглянулся на окно.
– Все будет нормально, – не очень уверенно сказал он. – Я все сделаю правильно. Мы пустим всех по ложному следу и выгадаем время. Пшеницын найдет деньги, и мы уедем отсюда. У нас все получится.
– Мне так хотелось бы в это верить, Алеша. Так хотелось бы.
– Так поверь. Кстати, тебе идет это платье.
– Иди ты.
– Хорошо, пошел, – улыбнулся Алексей и поцеловал Нину.
– Подожди, – сказал Нина, – давай добавим к платью записку. Для верности.
– Не слишком? Не будет перебор?
– В самый раз, – сказала Нина.
Она вырвала из лежащей на столе тетради листок и написала на нем: «В моей смерти прошу винить Людмилу Ивановну Пергамент». Алексей взял листок и прочел записку. Потом посмотрел на Нину.
– А чем тебе Пергамент не угодила?
– Мне на нее плевать. Но она столько у всех в школе крови попила, что ни у кого не возникнет вопросов – почему, что случилось. Все сразу в это поверят.
– Думаешь?
– Уверена.
– Ладно, – согласился Алексей. Сложил записку вчетверо и сунул ее в пакет, где лежало платье.
– Положи в карман платья, чтобы не потерялась.
Алексей послушно переложил записку.
– Иди сюда, – сказала Нина. Алексей подошел к ней, держа в руках пакет. Нина обняла его и посмотрела через его плечо в окно, где медленно падал снег.
– Неужели все это скоро закончится?
– Да, – сказал Алексей. – Может быть, даже сегодня. Но завтра – точно.
– И мы уедем вместе с тобой далеко-далеко.
– Ага. Уедем.
Нина провела рукой по волосам Алексея.
– Я тебя люблю, – сказала она.
– Я тоже тебя люблю, – сказал он и улыбнулся чуть виноватой улыбкой.
Потом Нина так много раз вспоминала этот момент, что ей стало казаться, что она уже тогда почувствовала, что больше никогда его не увидит. Но на самом деле этого не было. У нее не было никакого плохого предчувствия. Она была уверена, что у них все получится и вечером Алексей вернется к ней.
