Пшеницыну снилось, что он следит за убийцей. Убийца был в черном плаще и шляпе, какие бывают в фильмах. Он шел по поселку, и с каждым его шагом поселок превращался в светлый и просторный город будущего, какие бывают в фантастических фильмах. Слева и справа на месте деревянных домов вырастали огромные полупрозрачные башни. Рядом надувались серебристые шары, а над головой простирались полотна дорог, по которым пролетали машины – нечто среднее между гоночными болидами и самолетами.

Пшеницын понял, что его время на исходе, и ускорил шаг. И как это всегда бывает во сне, чем быстрее он пытался идти, тем хуже у него получалось. Ноги увязали в земле, как будто в трясине, а воздух стал плотным и жидким, как вода. Все это совершенно не мешало убийце порхать где-то впереди, перепрыгивая со здания на здание.

Пшеницын сделал нечеловеческое усилие и побежал. Он хотел если не поймать убийцу, то хотя бы опознать его, чтобы задержать позже, когда сон закончится. Спина в черном плаще и шляпе приближалась с каждым его шагом и вдруг оказалась на расстоянии вытянутой руки. Пшеницын собрался в комок и прыгнул вперед. Его руки схватили пустоту. Плащ и шляпа рассыпались в пыль. Перед ним стоял совершенно голый Кораблев. Лицо его было сморщенным, как будто он собирался заплакать.

– Зачем ты меня убил, Павлик? – спросил Кораблев. Пшеницын разозлился.

– Тише ты! – закричал он, но Кораблев не унимался.

– Павлик, ты плохой человек.

От этих его слов Пшеницын почувствовал отчаяние. Он схватил Кораблева за горло и начал душить. Но чем сильнее он его душил, тем громче был слышен его голос. Этот голос заполнил весь город:

– Зачем ты меня убил, Павлик? Ты плохой человек, Павлик!

– Тише! – заорал Пшеницын и проснулся.

Он лежал в своей комнате на кровати. Одеяло валялось на полу. Провел рукой по лицу – лицо мокрое от пота. В комнате было жарко, как в аду. Видимо, ночью включили отопление.

Пшеницын встал и побрел в ванну. После душа, немного придя в себя, он вышел на кухню и наконец посмотрел на часы. Половина десятого. Несколько секунд Пшеницын тупо смотрел на стрелки, не понимая, что происходит.

Он проспал. Это было совершенно невозможно, недопустимо, невероятно.

Пшеницын выбежал из дома, на бегу надевая фуражку и застегивая китель. Спросонок он соображал туговато и не подумал, что идти домой к Зуевым бессмысленно. Алексей в школе, его родители на работе. Пройдя полдороги, Пшеницын наконец это понял, но решил все равно дойти до Зуевых. Он не будет говорить Соловьеву, что проспал, он просто скажет, что он пришел к ним с утра, но не застал их дома. Таким образом инструкция начальника будет выполнена в точности. А с Алексеем он поговорит позже. Например, встретит его после школы где-нибудь по дороге домой. Эта идея успокоила Пшеницына, и он развеселился. Он даже начал что-то насвистывать, что-то бодрое и мелодичное.

Над Шиченгой поднималось солнце. Небо было синее и чистое, ни облачка. Листья с деревьев опали, и лес стоял вокруг прозрачный, как аквариум. На улицах было пусто. Все, кто хотел куда-то прийти в это утро, уже пришли.

Пшеницын вошел в подъезд трехэтажного дома, где жили Зуевы, поднялся на второй этаж и позвонил. За дверью послышался шорох. Кто-то был дома. Пшеницын надел на лицо официальное выражение и встал перед дверью. Однако дверь не открылась. Пшеницын позвонил в дверь еще раз. За дверью снова послышался шорох, но никто по-прежнему не открыл. Пшеницын постучал в дверь кулаком:

– Откройте, милиция.

Потом он потянулся к звонку, чтобы позвонить еще раз, но нажать не успел. Грохнул выстрел, и прямо напротив его лица в двери появилась круглая дырка, из которой вылетела 25-граммовая свинцовая пуля Бреннеке. Охотники называют ее турбинкой.