Сны всегда начинали сниться Вилу Бриерсону под утро. Когда он был помоложе, они, как правило, поднимали ему настроение; теперь же сны сидели в засаде и поджидали своего часа, как враги.

Прощай, прощай, прощай… Вил плакал и плакал, но рыдания выходили беззвучными, а слез практически не было. Он держал за руку молчащую женщину, закутанную в светло-синие тени. Ее лицо принадлежало Вирджинии и одновременно Марте. Она печально улыбнулась – и ее улыбка не могла опровергнуть правду, которая была известна им обоим… Прощай, прощай, прощай. Его легкие давно опустели, но он продолжал рыдать, выдавливая из себя остатки воздуха. Теперь Вил видел сквозь женщину оттенки синего и голубого. А потом она исчезла, и то, что он хотел спасти, было потеряно навсегда.

Вил проснулся оттого, что ему не хватало воздуха. Он сделал очень глубокий выдох и, взглянув на серый потолок, вспомнил рекламу из своего детства. Расхваливались медицинские мониторы: мол, шесть часов утра – самое опасное для здоровья время, и многие люди страдают от остановки дыхания и сердечных приступов как раз перед тем, как проснуться, – и как этого можно избежать, если купить автоматический монитор.

При современном уровне медицины такого случиться не могло. Во-первых, роботы-защитники Елены и Деллы, парящие над домом, вели за ним постоянное наблюдение, во-вторых, – Вил кисло улыбнулся – было десять утра. Он проспал почти девять часов – но встал с кровати с таким чувством, будто бы не провел во сне и половину этого времени.

Вил поплелся в ванную и смыл странную влагу, которую обнаружил возле глаз. Он всегда старался производить впечатление спокойствия и уверенности в собственных силах, особенно на своих клиентов. Это было не слишком трудно: внешне он походил на танк, а спокойствие являлось одной из самых характерных черт Вила Бриерсона. За время его долгой карьеры изредка возникали дела, которые заставляли Вила нервничать, но это естественно – кто станет веселиться, когда над головой свистят пули. Вил не раз видел, как у других людей случались нервные срывы. Несмотря на громкую славу инцидентов, подобных Канзасскому вторжению, большая часть случаев насильственной смерти в его эру приходилась на скандалы в семьях, когда люди не выдерживали напряжения на работе или у них не складывалась личная жизнь.

Вил уныло улыбнулся своему изображению в зеркале. Он никогда не думал, что подобная история может произойти с ним самим. Теперь каждый раз, перед тем как проснуться, он блуждал долгими тропами ночных кошмаров. И похоже, что дальше будет только хуже. И все же кто-то внутри продолжал анализировать происходящее, с интересом и удивлением изучая утренние сны и дневное раздражение Вила и оставляя заметки в его растревоженном сознании.

Вил распахнул окна, приглашая в дом утренние запахи и звуки. Будь он проклят, если позволит ночным кошмарам парализовать себя. Днем должна зайти Лу. Они обсудят, как лучше проверить оружие выстехов и кого допросить следующим. Пока же у него еще оставалось полно работы. Елена была права, предложив внимательно изучить жизнь каждого выстеха после Исчезновения. В особенности ему хотелось узнать подробности о заброшенной колонии Санчеса.

Он едва приступил к работе, когда заявился Хуан Шансон. Собственной персоной.

– Вил, мой мальчик! Мне хотелось поболтать с тобой.

Бриерсон впустил гостя, раздумывая над тем, почему выстех предварительно не позвонил ему. Шансон начал быстро расхаживать по гостиной, как всегда энергичный, на грани перевозбуждения.

– Blas Spanol, Вил?

– Si, – не раздумывая ответил Вил, как-нибудь он с этим справится.

– Buen, – продолжал археолог на «черном» испанском. – Понимаешь, я чертовски устал от английского. Все время не хватает нужных слов. Могу спорить, некоторые люди считают меня из-за этого дураком.

Вил только успевал кивать. На диалекте Шансон говорил еще быстрее, чем по-английски. Это производило впечатление – хотя далеко не все удавалось разобрать.

Шансон перестал мерить гостиную шагами и ткнул большим пальцем в потолок:

– Я полагаю, наши друзья слышат каждое слово, которое произносится здесь?

– Мм, нет. Идет постоянная фиксация функций моего тела, но без моей команды разговор записываться не будет.

«И я попросил Лу позаботиться о том, чтобы Елена не могла подслушивать меня без моего ведома».

Шансон понимающе улыбнулся.

– Ну, они тебе еще и не то пообещают. – Он положил на стол серый продолговатый предмет; на одном из его концов мигнул красный огонек. – Вот теперь можно утверждать, что их обещания окажутся выполненными. Наш разговор не будет записан.

Он жестом пригласил Бриерсона сесть.

– Мы ведь говорили с тобой об Уничтожении, не так ли?

– Si.

«И не раз».

Шансон махнул рукой:

– Конечно. Я со всеми говорил об этом. Только вот кто мне поверил? Пятьдесят миллионов лет назад человеческая раса была уничтожена, Вил. Разве для тебя это не имеет никакого значения?

Бриерсон откинулся на спинку кресла. Утро было испорчено.

– Хуан, проблема Уничтожения очень важна для меня.

В самом деле? Вила выкинули из собственного времени почти за столетие до этого. Именно тогда умерли в его сердце Вирджиния, Анна и В. В. Бриерсон-младший, хотя из их биографий Вил знал, что они дожили до начала двадцать третьего века. Его самого протащили через сто тысяч лет, это во много раз больше, чем вся история человечества. Теперь он жил в пятидесятом мегагоду. Даже и без Уничтожения с большой буквы он находился в таком далеком будущем, про которое никто в его время и не думал. Предполагалось, что человеческая раса к этому моменту уже прекратит свое существование.

– Многие выстехи, – продолжал Вил, – не верят во вторжение инопланетян. Алиса Робинсон полагает, что человеческая раса вымерла ближе к концу двадцать третьего века. Кроме того, если вторжение произошло на самом деле, было бы множество беженцев. Однако никто из нас ни разу никого не видел – кроме последних выстехов из две тысячи двести первого и две тысячи двести второго годов.

Шансон презрительно фыркнул:

– Робинсоны самые настоящие идиоты! Они подгоняют факты под свои слюнявые теории. Я провел тысячи лет в реальном времени, пытаясь разобраться в этой проблеме, Вил. Я исследовал каждый квадратный сантиметр Земли и Луны при помощи всех известных человеку методик. Билл Санчес проделал аналогичную работу с остальными планетами Солнечной системы. Я переговорил со спасенными низтехами; большинство выстехов считают меня помешанным – им кажется, что я злоупотребляю их гостеприимством. Я многого не понимаю в инопланетянах, но кое в чем мне удалось разобраться. Из двадцать первого века не было беженцев потому, что инопланетяне умели блокировать действие генераторов пузырей; у них имелась более мощная версия поля подавления Вачендона. Уничтожение человечества не имело ничего общего с ядерной войной двадцатого века – все было кончено за несколько недель. У меня есть рисунки, высеченные на камнях в Норкроссе, они датированы две тысячи двести тридцатым годом. Судя по всему, с самого начала войны инопланетяне использовали какое-то специальное, действующее только на людей оружие. С другой стороны, запись на ванадии, которую Билли Санчес обнаружил на спутнике Сатурна, по-видимому, относилась к более позднему времени. Все это связано с появлением новых кратеров здесь и на астероидах. Инопланетяне подавляли остатки сопротивления при помощи ядерного оружия.

– Ну, не знаю, Хуан. Это происходило так давно – как теперь можно опровергнуть или доказать какие-либо теории? Гораздо важнее сейчас сделать все, чтобы нашему поселению сопутствовал успех и человечество получило шанс.

Шансон наклонился над столом, его лицо стало еще более напряженным.

– Именно. Но неужели ты сам не понимаешь? У инопланетян тоже есть генераторы пузырей. То, что уничтожило цивилизацию ранее, снова грозит нам гибелью.

– Через пятьдесят миллионов лет? Зачем им это?

– Не знаю. В подобных расследованиях далеко не все удается выяснить, как бы терпеливо и тщательно они ни проводились. Однако мне кажется, что тогда, в двадцать третьем веке, чаша весов колебалась. Инопланетяне в конце концов использовали все свои ресурсы, и их едва хватило для победы. Война очень ослабила врага; возможно, инопланетяне даже оказались на грани вымирания. Они ушли из Солнечной системы на миллионы лет. Но про нас не забыли.

– Вы думаете, они готовятся к новому вторжению?

– Этого я больше всего и боялся, однако сейчас мне начинает казаться, что они будут действовать иначе. Их осталось слишком мало. Теперь они постараются разделить нас и поссорить друг с другом. Убийство Марты было только началом.

– Что?

Шансон хищно усмехнулся:

– Игра перестает носить чисто академический интерес, мой мальчик, не правда ли? Подумай сам: совершив это убийство, они нанесли нам серьезный удар. Ведь именно Марта является автором плана Королевых.

– Вы хотите сказать, инопланетяне среди нас? Я считал, что выстехи в состоянии контролировать появление всех кораблей, входящих в Солнечную систему.

– Конечно, хотя остальные на это никогда не обращали особого внимания. Одно из самых безопасных мест для долговременной базы – орбиты комет. Пузыри возвращаются оттуда в Солнечную систему каждые несколько сотен тысяч лет. И только я заметил, что на Землю прилетает больше пузырей, чем покидает ее. С огромным трудом я создал систему слежения. За прошедшие мегагоды мне удалось обнаружить три пузыря, влетевших в Солнечную систему по гиперболическим орбитам. Два из них оказались в реальном времени внутри ловушки, которую я им приготовил. Вил, они начали стрелять, как только вышли из стасиса.

– И воспользовались мощными полями подавления Вачендона?

– Нет. Думаю, техника инопланетян едва ли намного лучше нашей. Так или иначе, мне удалось их уничтожить.

Вил удивленно посмотрел на маленького человечка. Как и все выстехи, Шансон был фанатиком; всякий, кто преследует свою цель в течение нескольких веков, неизбежно становится маньяком. Над выводами Шансона смеялись почти все выстехи, однако он не обращал на них внимания и делал все, что было в его силах, чтобы защитить других от угрозы, в которую никто не верил. Если Шансон прав…

Во рту Вила вдруг пересохло. Он начал понимать, к чему клонит гость.

– А что произошло с третьим, Хуан? – тихо спросил он.

Снова та же усмешка.

– Третий пузырь появился здесь совсем недавно и успел произвести разведку, прежде чем я занял позицию. Меня обвели вокруг пальца. Когда я вернулся на Землю, враг уже был здесь и утверждал, что он человек – Делла Лу, давно ушедший в космос астронавт. Твой партнер – чудовище, Вил.

Вил старался не думать об огневой мощи, висевшей над его домом.

– У вас есть какие-нибудь серьезные доказательства? Делла Лу была вполне реальной личностью.

Шансон рассмеялся:

– Теперь инопланетяне совсем слабы. Подобного рода диверсии – единственное, что им остается. И у них, конечно, тоже есть «Грин-Инки». Ты ведь и сам видел эту Деллу Лу, когда она только появилась среди нас. Назвать подобное существо человеком… смешно! Объяснять же ее странную внешность долгими годами, проведенными в одиночестве, просто несерьезно – это самая настоящая чепуха. Лично мне более двух тысяч лет, но я веду себя совершенно нормально.

– Она провела все это время в одиночестве. – На словах Вил продолжал защищать Деллу, однако теперь он вспомнил их первую встречу на пляже, ее странную манеру двигаться, холодный, ничего не выражающий взгляд. – Я уверен, что медицинский тест дал бы нам ответы на все вопросы.

– Может быть, да, а может быть, и нет. У меня есть основания полагать, что инопланетяне очень похожи на людей. Если их медицина достигла таких же успехов, как наша, то им ничего не стоит сделать так, чтобы внутренности Деллы Лу соответствовали человеческим стандартам. Что же до химических тестов, то наша неосведомленность об уровне их технологии не позволяет считать отрицательный результат убедительным доказательством.

– Кому еще вы об этом говорили?

– Елене. Филиппу. Не волнуйся, я не делал публичных обвинений. Лу знает, что кто-то атаковал ее на входе в Солнечную систему, но, мне кажется, ей неизвестно, кто именно. Она может предположить, что это были автоматы. Даже если Лу прибыла сюда одна, она все равно представляет для нас страшную опасность, Вил. Мы не можем выступить против нее до тех пор, пока все выстехи не решат объединиться. Я молюсь, чтобы это произошло до того, как она уничтожит нашу колонию.

Не знаю, верит ли мне Филипп, – продолжал Шансон. – Надеюсь, он будет действовать с нами заодно, если нам удастся привлечь остальных на свою сторону. Что же до Елены… Я уже сказал тебе, что она играла второстепенную роль, – все серьезные вопросы решала Марта. Елена сделала кое-какие тесты и считает, что враг не способен на подобное. На нее странное поведение Лу не произвело никакого впечатления. Дело в том, что Елена совершенно лишена воображения.

Возможно, ты окажешься ключевой фигурой в этой игре, Вил. Ведь ты общаешься с Лу каждый день. Рано или поздно она допустит ошибку, и тогда ты убедишься в моей правоте. Очень важно, чтобы ты был готов к этому моменту. Если нам повезет, ее ошибка проявится какой-нибудь малозаметной мелочью – и ты сумеешь сделать вид, будто бы ничего не заметил. Если тебе удастся скрыть от Лу свое знание, тогда, возможно, ты выживешь. А оставшись в живых, ты, вероятно, сможешь убедить Елену в нашей правоте.

«А если враг меня убьет, это будет неопровержимой уликой». Так или иначе, но Шансон все равно использует Вила в своих целях.