Все согласились с Мартой, что зрелище получилось грандиозное. Впрочем, многие не понимали, что это «зрелище» не ограничится одним вечером ослепительных фейерверков. Отзвуки «аплодисментов» будут слышны еще довольно долго – скорее угрюмые, чем восторженные.

Спасательный взрыв был примерно в сто раз мощнее, чем извержение Кракатау в девятнадцатом веке. Миллионы тонн пепла и камней выбросило в стратосферу. Солнце в эти дни редко гостило на небе, появляясь в лучшем случае в виде тусклого красноватого диска, прячущегося в дымке. В Королеве землю по утрам сковывал мороз. Почти-палисандровые деревья умирали. Пауки, населявшие их, погибли или перебрались в кусты. Теперь даже в джунглях, расположенных у побережья, температура редко поднималась выше четырнадцати градусов.

Почти каждый день шел дождь, только на землю с небес опускалась пыль, а не вода. Когда пыль была сухой, она напоминала серо-коричневый снег, причудливо собиравшийся на крышах домов и деревьях; ребята из Нью-Мексико испортили последний вертолет, на горьком опыте узнав, что делает каменная пыль с двигателями. Однако, когда с неба падала мокрая пыль, было гораздо хуже – черная жидкость превращала сугробы в грязь. То, что бомбы были «чистыми», а пыль – «натуральным продуктом», служило довольно слабым утешением.

Роботы Королевых быстро восстановили монорельсовую дорогу, и Вил с братьями Дазгубта отправился на море.

Дюны исчезли – цунами унесли весь песок вглубь материка. Деревья к югу от дюн лежали на земле, верхушками в противоположную от моря сторону. Зелени больше не было, все покрывал пепел. Он лежал даже на поверхности моря. Удивительно, но часть обезьян-рыболовов выжила. Вил заметил, как они собрались в небольшие группы на пляже, сосредоточенно очищая друг другу шкуру. Большую часть времени обезьяны проводили в по-прежнему теплой воде.

Само спасение, несомненно, прошло успешно – пузырь Мирной Власти выскочил на поверхность. Флайер Королевых навестил его на третий день. Сделанные фотографии производили большое впечатление. Мощные ветры продолжали нести пепел над серой, покрытой лавой землей. Сквозь трещины виднелся тлеющий оранжевый огонь. В центре медленно замерзающего каменного озера покоилась идеальная сфера, на две трети выступающая наружу. Конечно же, на ней не было ни царапинки от камней, ни следа пепла. Сфера была почти невидимой. Ее зеркальная поверхность отражала сеть пылающих трещин, растянувшихся во все стороны в сером тумане.

Обычный пузырь в совершенно необычном месте.

«Все когда-то должно пройти» – это была любимая искаженная цитата Рохана Дазгубты. За несколько месяцев расплавленное озеро застынет, и человек сможет спокойно подойти к пузырю Мирной Власти. Примерно тогда же прекратятся грязевые дожди и осядет пепел. Закаты последующих лет будут слишком яркими, а погода – необычно холодной. Израненные деревья оправятся, вырастет новая трава и кустарник. Через пару столетий природа забудет о нанесенном ей оскорблении и в пузыре будет отражаться зеленый лес.

Однако пройдут тысячелетия, прежде чем пузырь лопнет, а люди, заключенные в нем, присоединятся к обитателям колонии.

Как всегда, у Королевых был план. И, как всегда, у низтехов не было выбора: им оставалось лишь следовать этому плану.

– Послушайте, сегодня у нас вечеринка. Хотите прийти?

Вил оторвался от работы. После трех часов возни с лопатами, грязью и пеплом чернокожие, белые, китайцы, индусы, ацтланцы – все они, с ног до головы покрытые слоем серого пепла, мало чем отличались друг от друга.

Обратившееся к ним видение было одето в сверкающий белый наряд. Летающая платформа зависла над большой кучей пепла, наваленной низтехами посреди улицы. Одна из дочерей Дона Робинсона. Тэмми?

Девушка будто сошла с обложки журнала мод двадцатого века: загорелая блондинка лет семнадцати с веселым, дружелюбным лицом.

Дилип Дазгубта улыбнулся ей в ответ:

– Мы бы с удовольствием. Но сегодня вечером? Вот только если не убрать пепел до того, как Королевы накроют нас всех пузырями, он останется здесь навсегда.

Спина и руки Вила ужасно болели, но он вынужден был согласиться. Они занимались уборкой последние два дня, с того самого момента, как Королевы объявили о ночном «отправлении». Если они успеют избавиться от пепла в домах, за тысячу лет, к тому моменту как пузыри лопнут, дожди его смоют. Работали все, хотя и не без ворчания, направленного в основном в адрес Королевых. Даже граждане Нью-Мексико прислали добровольцев с тележками и лопатами. Вил удивился: он не слишком верил в то, что президентом Фрейли вдруг овладел дух сотрудничества. Это было либо честное желание помочь со стороны младших чинов, либо тонкий маневр, чтобы переманить низтехов в лагерь НМ и превратить их в союзников в будущей борьбе против Королевых и Мирной Власти.

Платформа подлетела поближе к братьям Дазгубта. Посмотрев по сторонам, дочка Робинсона сказала заговорщическим шепотом:

– Мое семейство хорошо относится к Елене и Марте. Но папа думает, что они слишком далеко заходят. Вы, ранние пташки, через каких-то два-три десятилетия достигнете нашего уровня. Так зачем же вам заниматься этим рабским трудом?

Она прикусила ноготь.

– Я и вправду хочу, чтобы вы пришли на вечеринку… Послушайте! Почему бы не сделать так: вы продолжаете работать, скажем, до шести. Может быть, к тому времени вы успеете все закончить. Если же нет, мы пришлем роботов, которые доведут дело до конца, пока вы будете приводить себя в порядок. – Девушка улыбнулась, а потом почти смущенно добавила: – Так хорошо? Вы сможете прийти?

Дилип посмотрел на своего брата Рохана и сказал:

– Гм, да. Раз такое дело, думаю, мы придем.

– Вот и отлично! Теперь послушайте меня. Вечеринка начнется у нас дома около восьми. Так что не работайте после шести, ладно? И постарайтесь ничего не есть. Мы наготовили кучу разных вкусностей. Вечеринка будет продолжаться до часа ведьм – успеете вернуться домой до того, как Королевы закатают всех в пузыри.

Флайер отплыл немного в сторону, а потом начал подниматься над деревьями.

– До встречи!

Двенадцать потных землекопов молча смотрели на удаляющуюся платформу.

Потом на широком лице Дилипа расцвела улыбка. Он взглянул на свою лопату, затем перевел взгляд на остальных и неожиданно заорал:

– Да пропади оно все пропадом!

Швырнул лопату на землю и запрыгал на ней. Остальные поддержали его радостными воплями, включая и солдат НМ. Прошло всего несколько минут, а рабочие, столь неожиданно получившие свободу, уже направлялись к своим домам.

На улице остался только Бриерсон, который по-прежнему смотрел в ту сторону, куда улетела девушка из семейства Робинсон. Он испытывал благодарность и любопытство одновременно. Вил приложил немало усилий, чтобы лучше узнать выстехов. Казалось, при всех своих различиях они объединены вокруг Королевых. Но теперь он понял, что между ними существовали и определенные разногласия.

«Интересно, что замышляют Робинсоны?»

Внутренний двор особняка Робинсонов выглядел гораздо уютнее, чем в замке Королевых. На ветках дубов висели лампочки. С танцевальной площадки, сделанной из тикового дерева, можно было попасть в комнату с баром, на открытую террасу и в затемненный театр, где хозяева обещали устроить какое-то необычное домашнее представление.

Пока собирались гости, дети семейства Робинсон с шумом носились по танцевальной площадке, с веселым хохотом прячась за спинами взрослых, – они играли в пятнашки. Взрослые терпеливо сносили шалости, – в конце концов, это единственные дети во всем мире…

В некотором смысле все присутствующие здесь люди были изгнанниками. Кого-то заставили покинуть свое время силой или обманом, кто-то надеялся таким способом избежать наказания (заслуженного или нет), иные (например, братья Дазгубта) предполагали, что за несколько веков их капиталовложения увеличатся и они станут по-настоящему богатыми. В основном все совершали короткие прыжки – в двадцать четвертый, двадцать пятый и двадцать шестой век.

Однако где-то в двадцать третьем веке остальное человечество исчезло. Путешественники, вышедшие из стасиса сразу после Исчезновения, обнаружили руины. Некоторые из путешественников – самые легкомысленные или беглые преступники – не взяли с собой ничего. Они голодали или вынуждены были вести весьма жалкую жизнь в разлагающемся мавзолее, которым стала Земля. Те же, кто оказался предусмотрительнее – жители Нью-Мексико, например, – имели все необходимое, чтобы вернуться в стасис. Они накрыли себя пузырем, чтобы проскочить через третье тысячелетие в надежде обнаружить в далеком будущем возрожденную цивилизацию. Однако увидели мир, погружающийся обратно в первобытное состояние, – творения рук человека постепенно исчезали в джунглях, лесах и на дне морей.

Даже эти путешественники могли продержаться в реальном времени всего несколько лет. У них не было возможности получить медицинскую помощь, обслуживать свои машины и производить продукты питания. Их электронное оборудование и другие приборы очень скоро перестали бы работать, и им пришлось бы иметь дело с дикой природой.

Совсем немногие покинули свое время в конце двадцать второго столетия, когда развитая технология давала отдельным личностям гораздо больше, чем в двадцать первом веке получали целые нации. Эти немногие были способны производить все, кроме самых сложных приборов. Некоторыми двигала жажда приключений; они имели возможность спасти тех, кому не повезло и кто оказался заброшенным в разные века, тысячелетия и, наконец, миллионы лет.

Дети были только у Робинсонов. Решение проблемы потомства откладывалось на будущее, когда человечество предпримет последнюю попытку возродиться. Так что дети, игравшие в пятнашки на танцевальной площадке, были в каком-то смысле даже большим чудом, чем разнообразные технологические штучки выстехов. Когда дочери Робинсона увели своих младших братьев, чтобы уложить их спать, над танцевальной площадкой повисла какая-то странная, грустная тишина.

Вил бродил по бару, время от времени останавливаясь, чтобы с кем-нибудь поговорить. Он хотел познакомиться со всеми. Грандиозная цель: если повезет, он будет знать в лицо каждого выжившего представителя человеческой расы. Самую большую группу – их Вилу было труднее всего понять – составляли республиканцы из Нью-Мексико. Президент Фрейли не показывался, но его люди были здесь. Вил увидел нескольких солдат, которые помогали сгребать пыль, а они представили его своим приятелям. Все было просто чудесно, пока к ним не подошел офицер НМ.

Вил извинился и медленно направился в сторону танцевальной площадки. На вечеринке было много путешественников высшего уровня, но они смешались с другими гостями. Вокруг Хуана Шансона собралась толпа. Археолог излагал свою теорию Уничтожения человеческой расы:

– Вторжение. Гибель. Начало конца. – Он говорил энергично и отрывисто, что делало его речь еще более впечатляющей.

– Но, профессор, – возразил Рохан Дазгубта, – мы с братом вышли из стасиса в две тысячи четыреста шестьдесят пятом году, то есть не более двух веков после Исчезновения. Новейший Дели лежал в руинах. Многие здания были практически разрушены. Однако мы не видели никаких свидетельств ядерной или лазерной атаки.

– Правильно. В районе Дели – нет. Только поймите, мой мальчик, что на самом деле вы видели лишь малую часть большой картины. К сожалению, те, кто вышел из стасиса сразу после Уничтожения, не имели возможности внимательно изучить обстановку. Могу показать вам фотографии… Лос-Анджелес, превращенный в пятидесятиметровый кратер, на месте Пекина – огромное озеро. Даже сейчас, имея необходимое оборудование, можно заметить следы взрывов.

Я провел несколько веков в поисках путешественников, которые жили в конце третьего тысячелетия. Я ведь даже разговаривал с вами. – Шансон несколько секунд задумчиво смотрел вдаль. Как и большинство выстехов, он носил на голове компьютерный обруч. Одна мимолетная мысль могла возродить поток воспоминаний. – С вами и вашим братом. Где-то в районе десятого тысячелетия, после того как Королевы спасли вас…

Дазгубта радостно закивал. Для него это произошло всего несколько недель назад.

– Да, нас отправили в Канаду. До сих пор не знаю почему…

– Безопасность, мой мальчик, безопасность. Лаврентьевский щит – очень надежное место, не хуже кометы. – Он махнул рукой. – Дело в том, что я и некоторые другие исследователи собрали воедино множество отдельных свидетельств. Это достаточно сложно: цивилизация двадцать третьего века обладала огромной базой данных, однако средства массовой информации практически исчезли за несколько десятилетий после Уничтожения. У нас меньше документальных свидетельств о тех временах, чем о времени майя. Тем не менее их вполне достаточно… Могу показать вам восстановленные надписи на стенах, относящиеся ко времени Норкросского вторжения, или перфорированную ванадиевую ленту, которую Санчес нашел в Хароне. Это предсмертные вопли человеческой расы.

Располагая подобными свидетельствами, любой разумный человек согласится, что Исчезновение стало результатом массированной атаки на беззащитное население.

Однако кое-кто утверждает, что человеческая раса попросту сама с собой покончила, дескать, причиной его гибели явилась мировая война, которой так боялись жители двадцатого века…

Шансон бросил взгляд на Монику Рейнс. Художница с узким лицом кисло ему улыбнулась, но не клюнула на наживку. Моника принадлежала к группировке, которая придерживалась философского лозунга: «Люди ничего не стоят». Для нее Исчезновение не таило в себе никаких загадок.

Помолчав немного, Шансон продолжил:

– Если вы займетесь настоящим изучением всех свидетельств, то заметите следы постороннего вмешательства. Вам сразу станет ясно, что люди были убиты кем-то… пришедшим извне.

– Но эти… инопланетяне. Что стало с ними? А если они вернутся – мы же будем прекрасной мишенью! – удивленно воскликнула женщина, стоявшая рядом с Роханом.

Вил отошел от группы и направился в сторону танцевальной площадки. За спиной у него раздался торжествующий голос Хуана Шансона:

– Вот именно! В этом и состоит практическая сторона моего исследования. Необходимо выставить охрану на границах Солнечной системы…

Его слова утонули в шуме и звуках музыки.

Вил пожал плечами. Из всех выстехов Хуан Шансон был самым общительным, и Вил уже слышал эту теорию. Конечно, загадка Исчезновения – самая важная в их жизни. Но обсуждать эту проблему на вечеринке – все равно что спорить на теологические темы.

На площадке Вил заметил около дюжины пар. Алиса Робинсон и ее дочь Эми играли на музыкальных инструментах. Эми держала в руках нечто напоминавшее гитару, Алиса сидела за традиционным небольшим пианино. Они импровизировали при помощи автоматических музыкальных синтезаторов. Однако присутствие двух живых исполнителей, чьи голоса органично вплетались в музыку, делали ее волнующей и неподдельной.

Играли всё – от вальсов Штрауса и песен «Битлз» до В. В. Араи. Некоторые вещи Араи Вил услышал впервые, – вероятно, они были написаны уже после его… отбытия. После каждого танца партнеры менялись. Мелодии Араи собрали на площадке более пятнадцати пар. Вил стоял с краю, решив сначала просто понаблюдать. На противоположной стороне площадки он заметил Марту Королеву, ее партнера видно не было.

Со слабой улыбкой на лице она прищелкивала пальцами в такт музыке и слегка покачивалась. Шоколадной кожей Марта немного походила на Вирджинию; несомненно, отец или мать Марты когда-то приехали из Америки. Однако другая половина ее крови была определенно китайской.

Этим сходство не ограничивалось. Марта отличалась такой же благожелательностью, здравый смысл у них обеих сочетался с умением сопереживать. Стараясь не показывать виду, Вил долго наблюдал за Мартой Королевой. Кое-кто похрабрее – Дилип в первых рядах – приглашал ее танцевать. Она с радостью приняла первое приглашение и после этого уже почти не покидала танцевальной площадки. На нее было очень приятно смотреть. Если бы только…

До плеча Вила кто-то дотронулся, и он услышал женский голосок:

– Послушайте, мистер Бриерсон, а правда, что вы полицейский?

Вил заглянул в голубые глаза. Тэмми Робинсон пришлось встать на цыпочки, чтобы прокричать свой вопрос прямо ему в ухо. Теперь, убедившись, что она привлекла его внимание, девушка опустилась на всю ступню, но при своих ста восьмидесяти сантиметрах все равно оставалась достаточно высокой. На ней было такое же безукоризненно белое платье, как и до этого, а обруч компьютера напоминал изысканное украшение, удерживавшее массу роскошных длинных волос. Когда девушка улыбалась, на щеках возникали очень симпатичные ямочки; казалось, что даже ее глаза радостно улыбаются собеседнику.

– Да, – проговорил Бриерсон, – по крайней мере, я им был.

Девушка взяла Вила под руку и потащила его за собой туда, где было немного тише.

– Ни разу в жизни не встречала полицейского. Но боюсь, что мне это ничего не говорит.

– Вот как?

– Угу. Я родилась около десятка мегалет после Сингулярности – Хуан называет этот период времени Уничтожением. Я много читала и видела фильмы о полицейских, преступниках и военных, но до сих пор мне не приходилось встречать ни одного из них.

– Ну, сейчас вы разговариваете сразу и с тем, и с другим, и с третьим, – рассмеялся Вил. Тэмми явно смутилась.

– Простите, но я не настолько невежественна. Мне известно, что полицейские офицеры отнюдь не то же самое, что преступники и военные. Но вот что странно: эти виды деятельности могут существовать только в том случае, если много людей договорится жить вместе.

Много людей. Больше, чем одна семья. Бриерсон заглянул в пропасть, разделявшую его и эту девушку.

– Я думаю, вам понравится, когда здесь появятся новые люди, Тэмми.

Девушка улыбнулась и сжала руку Вила.

– Папа тоже так говорит. Теперь я начинаю понимать, что он имеет в виду.

– Еще до того, как вам исполнится сто лет, Королев превратится в большой город. Здесь будут жить тысячи людей, с которыми вы сможете познакомиться, людей гораздо более достойных и интересных, чем преступники и полицейские.

– Гм. Нас тут не будет в это время. Мне бы хотелось оказаться среди множества людей – ну хотя бы среди сотен. Но я не понимаю, как вы можете так долго оставаться на одном месте? – Тэмми посмотрела на Вила, словно неожиданно сообразила, что вся жизнь Бриерсона прошла в одном-единственном веке. – Фу! Ну как бы вам это объяснить? Вот смотрите – там, откуда вы пришли, существовали воздушные и космические путешествия, так? – (Бриерсон кивнул.) – Вы могли отправиться куда угодно. А теперь представьте себе, что вы вынуждены провести всю жизнь в маленьком домишке в какой-нибудь долине. Временами до ваших ушей доходят рассказы о других местах, но вы не можете выбраться из своей долины. Разве это не свело бы вас с ума? Именно так я и чувствовала бы себя, если бы жила всегда в Королеве. Мы здесь вот уже шесть недель. Это не так долго, если сравнивать с некоторыми из наших предыдущих остановок, но уже достаточно, чтобы у меня возникло это неприятное чувство. Животные не меняются; выглядываешь в окно, а горы по-прежнему стоят на своих местах. – Девушка сердито фыркнула. – Я не могу вам этого объяснить. Но сегодня вы поймете, что я имею в виду. Папа обещал показать видео – мы сняли очень красивый фильм!

Вил улыбнулся. Существование пузырей не меняло того факта, что по времени можно перемещаться только в одну сторону.

Она прочла в его глазах несогласие.

– Вы должны чувствовать то же, что и я. Ну хотя бы чуть-чуть! Вы ведь зачем-то вошли в стасис?

Он покачал головой:

– Тэмми, здесь очень много людей, которые попали в пузыри не по доброй воле… Меня похитили.

Он расследовал дело о растрате. Когда Вил думал об этом, воспоминания были настолько яркими, что они в некотором смысле казались ему куда более реальными, чем окружавший его в последние недели мир. Расследование выглядело совершенно заурядным. Вооруженный частный детектив понадобился для соблюдения элементарных формальностей, прописанных в архаичном уставе компании: пропавшая сумма едва ли превосходила десять тысяч гау. Но кто-то впал в отчаяние или был недостаточно осторожен… или просто оказался чудовищем. Во времена Вила суд трактовал заключение человека в пузырь на срок больше ста лет как убийство. Стасис Вила продолжался тысячу столетий. Конечно, сам Вил не считал это преступление убийством одного В. В. Бриерсона. Преступление было куда более ужасным – оно уничтожило мир, в котором Вил жил, и всех тех, кого он любил.

Когда Вил рассказал девушке свою историю, глаза Тэмми широко раскрылись. Она изо всех сил пыталась понять, почему в его голосе звучит горечь, однако Вилу показалось, что девушка скорее удивлена, чем сочувствует ему. Он смутился и замолчал.

И попробовал сменить тему разговора, как вдруг заметил на противоположной стороне танцевальной площадки бледную фигуру – ее он видел сегодня на пляже.

– Тэмми, кто это?

Девушка с трудом оторвала взгляд от лица Вила и посмотрела на странную фигуру.

– О! Она очень необычная, не правда ли? Космическая путешественница. Можете себе представить? За пятьдесят миллионов лет она могла облететь всю Галактику. Мы полагаем, что ей больше девяти тысяч лет. И все это время в одиночестве.

Тэмми содрогнулась.

Девять тысяч лет. Значит, она самый старый человек из всех, кого Вил когда-либо видел. Сейчас на незнакомке было куда больше одежды: блуза и юбка подчеркивали ее женственность. На черепе появились короткие черные волосы. На бледном лице не было никаких морщин. Вил подумал, что, когда волосы отрастут, она будет выглядеть как обычная молодая женщина китайского происхождения.

Вокруг женщины-космонавта постоянно оставалась пустота, в то время как на площадке уже собрался народ. Многие хлопали в ладоши и пели; мало кому удавалось не поддаться музыке и не начать притопывать ногой или кивать в такт. Но женщина из космоса стояла спокойно, почти неподвижно, ее темные глаза невозмутимо изучали танцующих. Изредка ее рука или нога вздрагивали, словно реагируя на зажигательные ритмы.

Казалось, незнакомка ощущала на себе взгляд Вила. Она посмотрела на него холодным оценивающим взглядом. Эта женщина видела больше, чем Робинсоны и Королевы, – больше всех выстехов, вместе взятых. Вил вдруг почувствовал себя жуком, попавшим под микроскоп. Губы женщины изогнулись – точно такое же движение Вил уже видел на пляже. Тогда подобная мимика показалась ему абсолютно чуждой и холодной; теперь Вил вдруг понял: после девяти тысяч лет, проведенных в одиночестве, девяти тысяч лет среди неизведанных миров, может ли человек сохранить в памяти даже самые простые вещи – например, как нужно улыбаться?

– Мистер Бриерсон, пойдемте потанцуем!

Рука Тэмми Робинсон настойчиво легла на его локоть.

Этим вечером Вил танцевал больше, чем за все время после ухаживания за Вирджинией, Тэмми не отпускала его. Нельзя сказать, что она была крепче Бриерсона. Он постоянно тренировался и поддерживал свой биовозраст на рубеже двадцати лет; при своей крупной фигуре и склонности к лишнему весу он не мог позволить себе модный в последнее время средний возраст. Но Тэмми обладала энтузиазмом семнадцатилетней. Если сделать ее кожу немного темнее, она сразу станет похожей на его дочь Анну: живую привлекательную девушку, в повадках которой появлялось что-то хищное при встрече с понравившимися ей мужчинами.

Музыка подхватывала их и несла… Марта Королева танцевала всего несколько раз и всегда с разными партнерами; большую часть времени она проводила в разговорах. Эта вечеринка, несомненно, слегка смягчит общее мнение о Королевых. Позднее, увидев, что Марта уходит с площадки, Вил вздохнул с облегчением. Ему надоело делать вид, что он на нее не смотрит.

Свет стал ярче, а музыка зазвучала приглушенно.

– Остается час до полуночи, – послышался голос Дона Робинсона. – Можете танцевать до наступления часа ведьм, но я хотел бы показать вам фильм и поделиться кое-какими идеями. Если вам это интересно, пожалуйста, проходите в зал.

– То самое видео, о котором я вам говорила. Послушайте папу.

Тэмми повела Вила с площадки, хотя началась новая песня. Музыка лишилась прежнего очарования. Эми и Алиса Робинсон сошли со сцены. Теперь будут звучать лишь записи.

Танцплощадка стремительно пустела. Это последнее развлечение на сегодняшний вечер обещало быть интересным. Почти все собрались в театре.

Пока Вил и Тэмми шли по залу, свет начал тускнеть. Теперь театр заливало голубоватое сияние. В воздухе повис четырехметровый земной шар. Вилу уже доводилось видеть подобные эффекты, но не в таких масштабах. Пользуясь информацией, передаваемой с нескольких спутников, можно создать голографическое изображение планеты и поместить это зеленовато-голубое совершенство в воздухе перед зрителями. Если смотреть со стороны входа в театр, получалось, что в Гималаях как раз наступило утро. Над Индийским океаном слабо мерцала луна. Очертания материков соответствовали Эпохе Человека.

Однако что-то неуловимо странное чувствовалось в этом глобусе. Лишь через несколько мгновений Вил сообразил, в чем тут дело. Над Землей совсем не было облаков.

Он уже собрался сесть в кресло, как вдруг заметил две тени. Они походили на Дона Робинсона и Марту Королеву. Вил остановился, задержав Тэмми, которая торопилась занять лучшие места. Зал быстро заполняли участники вечеринки, но Вил понял, что только он заметил стоявших в тени Робинсона и Королеву. Между ними происходило нечто странное. Марта была очень возбуждена, каждые несколько секунд она резко взмахивала рукой. Тень Дона Робинсона сохраняла неподвижность, в то время как Королева все больше волновалась. Как показалось Вилу, ее настойчивые требования отвергались холодными, короткими репликами Дона. Слов Вил не слышал: либо Дон и Марта были защищены звуконепроницаемым барьером, либо говорили очень тихо. Наконец Робинсон повернулся и скрылся за глобусом. Продолжая жестикулировать, Марта последовала за ним.

Даже Тэмми ничего не заметила. Она подвела Бриерсона к креслам, и они сели. Через минуту со стороны освещенного Солнцем полушария появилась Марта, прошла вдоль рядов и уселась ближе к двери.

Раздалась музыка – достаточно громкая, чтобы заставить аудиторию замолчать. Тэмми коснулась руки Вила.

– Сейчас появится папа.

Дон Робинсон неожиданно возник возле залитого солнцем полушария. Он не отбрасывал тени на глобус.

– Добрый вечер всем! Я хотел завершить нашу вечеринку этим маленьким шоу и поделиться с вами некоторыми идеями, над которыми, я надеюсь, вы поразмыслите на досуге. – Он поднял руку и обезоруживающе улыбнулся. – Обещаю, что в основном это будут картинки!

Его изображение повернулось, чтобы дружески похлопать поверхность глобуса.

– Большинство из нас, если не считать нескольких счастливчиков, отправились в путешествие по времени совершенно не подготовленными. Первый прыжок был случайным, или люди, совершившие его, надеялись, что цивилизация будущего окажется более дружелюбной, чем тот мир, в котором они жили. К несчастью – как мы все обнаружили, – такой цивилизации не существует, и ожидания многих из нас оказались обманутыми.

Голос Робинсона был какой-то масляный – подобный тон у Вила всегда ассоциировался с рекламными объявлениями или религиозными проповедями. Его раздражало, что Робинсон говорил «мы», даже когда имел в виду путешественников-низтехов.

– Однако некоторые из нас были хорошо экипированы. Они постарались спасти тех, кто попал в трудное положение, и собрать нас всех вместе, для того чтобы мы могли свободно решить, каким путем должно идти человечество дальше. Моя семья, Хуан Шансон и другие делали все, что было в наших силах, но именно у Королевых хватило сил и ресурсов, чтобы добиться успеха. Марта Королева сегодня с нами. – Он сделал широкий жест в сторону Марты. – Я считаю, что Марта и Елена заслужили наше восхищение.

Раздались вежливые аплодисменты.

Дон Робинсон снова погладил глобус.

– Не беспокойтесь. Я уже очень скоро обращусь к нашему приятелю… Проблема в том, что большинство из нас провели последние пятьдесят миллионов лет в длительном стасисе, дожидаясь, когда все участники смогут собраться для решающего обсуждения. Пятьдесят миллионов лет – большой срок, произошло много самых разнообразных событий.

Вот о чем я хотел поговорить с вами сегодня. Алиса, наши дети и я были среди тех, кому повезло больше других. У нас есть генераторы пузырей последних моделей и разнообразное автоматическое оборудование. Мы сотни раз выходили из стасиса и могли жить и развиваться вместе с Землей. Фильм, который я собираюсь вам показать сегодня, можно назвать «домашним видео», рассказывающим о нашем путешествии из прошлого в настоящее.

Начнем с самого общего плана – Земля из космоса. Картинку, которую вы сейчас видите, я скомбинировал так, чтобы убрать облачный покров. Запись была сделана в начале четвертого тысячелетия, сразу после того, как закончилась Эпоха Человека. Это наша отправная точка.

– Итак, мы отправляемся в путешествие.

Изображение Робинсона исчезло. Теперь перед зрителями висело лишь изображение глобуса. Вил заметил серую дымку, слегка дрожавшую надо льдами полярного круга.

– Мы движемся вперед со скоростью полмегагода в минуту. Камеры на спутниках запрограммированы делать снимки в одно и то же время каждый год. При такой скорости даже климатические циклы будут видны лишь как смягчение резкости изображения.

Серая дымка соответствовала краю антарктических льдов. Вил сосредоточил внимание на Азии. На ее территории с фантастической скоростью сменяли друг друга зеленые и коричневые цвета – засухи и наводнения. Леса и джунгли сражались с саваннами и пустынями. На севере, словно молнии, возникали вспышки белого света. Неожиданно яркое пятно стремительно поползло на юг. Оно то опускалось, то поднималось. Снова и снова. Менее чем за четверть минуты пятно вернулось к северному горизонту. Только в Гималаях осталась мерцающая белая полоска, а зеленые и коричневые цвета вновь захватили Азию.

– На Земле была самая настоящая ледниковая эра, – объяснял Робинсон. – Она продолжалась более ста тысяч лет. Теперь мы выходим за пределы существования человеческого сообщества. Я увеличу скорость до пяти мегалет в минуту.

Вил посмотрел на Марту Королеву. Она наблюдала за шоу, но на ее лице застыла совсем не характерная для нее гримаса недовольства. Руки Марты сжались в кулаки.

Тэмми Робинсон наклонилась к Вилу и прошептала:

– Сейчас будет особенно интересно, мистер Бриерсон!

Вил снова посмотрел на глобус, однако его продолжала занимать тайна гнева Марты.

Пять миллионов лет в минуту. Ледники и пустыни, леса, джунгли… все смешалось. Цвета мгновенно менялись, хотя в целом картина оставалась неподвижной. А затем начали двигаться континенты! Когда зрители сообразили, свидетелями каких грандиозных явлений они стали, по залу пробежал шум. Австралия смещалась на север, к восточным островам Индонезийского архипелага. Там, где происходили столкновения тектонических плит, возникали горы. Теперь эта часть мира находилась как раз вдоль линии восхода. Новые горы отбрасывали длинные тени.

Действие сопровождалось звуком. С поверхности глобуса доносился шум, который напомнил Вилу скрип влажных деревянных поверхностей, трущихся друг о друга. Шелест сминаемой бумаги сопровождал рождение Индонезийских Альп.

– Это подлинные звуки, друзья, – заметил Дон Робинсон. – Мы оставили на поверхности целую систему сейсмофонов. Сейчас вы слышите усредненный результат сейсмической активности. Тысячи больших землетрясений создали каждую секунду этого шума.

Пока он говорил, Австралия и Индонезия слились воедино, после чего продолжали, слегка поворачиваясь, вместе двигаться на север. Уже можно было различить очертания Внутреннего моря.

– Никто не мог предсказать того, что произошло после всех этих событий, – продолжал Робинсон свои разъяснения. – Вот! Обратите внимание на трещину, идущую вдоль Кампучии и разбивающую Азиатскую платформу. – Цепочка узких озер протянулась вдоль Юго-Восточной Азии. – Очень скоро мы увидим, как новая платформа изменит направление движения и протаранит Китай, – так возникли Кампучийские Альпы.

Краем глаза Бриерсон увидел, что Марта направилась к двери. Что здесь происходит? Вил начал подниматься и только тут обнаружил, что Тэмми по-прежнему сжимает его руку.

– Подождите. Почему вы уходите, мистер Бриерсон? – прошептала она, тоже вставая.

– Я должен кое-что проверить, Тэмми.

– Но…

Тут она сообразила, что продолжительный спор может отвлечь всех от шоу. Девушка снова села, а на ее лице появилось удивленное и немного обиженное выражение.

– Извините, Тэмми, – прошептал Вил. Он направился к двери, а у него за спиной продолжали сталкиваться континенты.

Час ведьм. Время между полуночью и началом следующего дня. Этот промежуток занимал скорее семьдесят пять минут, чем час. Со времен Эпохи Человека вращение Земли замедлилось. Теперь, через пятьдесят мегалет, день продолжался немногим больше двадцати пяти часов. Вместо того чтобы изменить определение секунды или часа, Королевы издали декрет (еще один из их многочисленных декретов), в котором говорилось, что стандартный день должен состоять из двадцати четырех часов плюс то время, которое требуется Земле, чтобы завершить полный оборот. Елена называла это лишнее время «поправкой». Все остальные окрестили его часом ведьм.

Весь час ведьм Вил разыскивал Марту Королеву. Он все еще находился во владениях Робинсонов, это было очевидно: как и все продвинутые путешественники, Робинсоны владели большим количеством роботов; пепел, выпавший после извержения вулкана, тщательно убрали с каменных скамеек, фонтанов, деревьев и даже с земли. Прохладный ночной ветерок наполнял сад ароматом цветов почти-палисандровых деревьев. Даже и без крошечных огоньков, парящих над тропинками, Вил без особого труда нашел бы дорогу. Впервые после извержения ночь выдалась ясная – ну, не совсем ясная, конечно, однако Луну вполне можно было разглядеть. Пепел, поднявшийся в стратосферу, лишь добавил розовый оттенок в ее слабый свет. Старушка Луна выглядела почти так же, как и во времена Вила, хотя пятна от индустриальных отходов исчезли. Рохан Дазгубта утверждал, что сейчас Луна находится немного дальше от Земли и что больше никогда не будет полного затмения Солнца. Если разница и существовала, то Вил ее не замечал.

Серебристо-розовое сияние освещало сад Робинсонов, но Марты нигде не было видно. Вил остановился, затаил дыхание и прислушался. До него донесся звук шагов. Он побежал в том направлении и наткнулся на Королеву, все еще не покинувшую владения Робинсонов.

– Марта, подождите.

Она уже остановилась и повернулась к нему. Что-то темное и массивное висело в нескольких метрах над ее головой. Вил посмотрел вверх и перешел на шаг. Эти автоматические устройства его до сих пор смущали. В том времени, из которого он прибыл, таких не существовало. И сколько бы ему ни говорили, что они совершенно безопасны, Вилу всегда становилось не по себе при мысли об этих роботах, управляющих огромной огневой мощью, пусть они всего лишь и выполняют волю своих хозяев. Когда в воздухе над головой Марты парил защитник, она была почти в такой же безопасности, как и в своем замке.

Теперь, догнав ее, Вил не знал, что сказать.

– В чем дело, Марта? То есть я хотел спросить, что случилось?

Сначала ему показалось, что Марта ничего не ответит. В лунном свете Вил заметил на ее лице следы слез. Марта опустила голову и прижала ладони к вискам.

– Этот уб-блюдок Робинсон. Этот хитрый ублюдок!

Слова получились не очень внятными.

Вил подошел поближе. Защитник тоже переместился немного вперед, так, чтобы Вил находился в поле его видимости.

– Что произошло?

– Вы хотите знать? Я вам расскажу… Давайте только сначала сядем. Я… я не думаю, что могу еще хоть сколько-нибудь простоять на ногах. Я т-так рассвирепела.

Она подошла к ближайшей скамейке и села. Вил опустился рядом с ней и ужасно удивился. На ощупь скамейка казалась каменной, но она подалась под его телом, словно подушка.

Марта опустила руку Вилу на плечо, и он подумал, что вот сейчас она положит голову ему на грудь. Мир опустел. Марта напомнила ему о том, что он потерял… Однако вставать между Королевыми было опасно, и Вил не собирался этого делать.

– По-моему, здесь не лучшее место для разговоров. – Он махнул рукой в сторону фонтана и аккуратно подстриженных деревьев. – Я уверен, что поместье Робинсонов просто напичкано подслушивающей аппаратурой.

– Ха! Мы прикрыты экраном. – Марта убрала руку с плеча Вила. – Кроме того, Дон знает, что́ я о нем думаю. Все эти годы они делали вид, будто поддерживают нас. Мы им помогали, дали им планы заводов, которых не существовало в то время, когда Робинсоны покинули цивилизацию. А они, оказывается, просто ждали, пока мы сделаем всю работу – соберем остатки человеческой расы в одно время и в одном месте.

Теперь же, когда нам это удалось, когда нам просто необходимо сотрудничество, именно теперь они начали переманивать людей на свою сторону. Вот что я скажу вам, Вил: наше поселение – это последний шанс человечества. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы его защитить.

Марта всегда казалась Вилу оптимистичной и веселой. Именно поэтому ее ярость произвела на него особенно сильное впечатление. Она не притворялась. Сейчас она действительно походила на кошку, внезапно ставшую смертельно опасной, защищая своих котят.

– Значит, Робинсоны хотят разделить город? Чтобы организовать свою собственную колонию?

Марта кивнула:

– Но совсем не так, как вы думаете. Эти безумцы собираются отправиться в бесконечное путешествие по времени. Робинсон полагает, что, если ему удастся убедить большинство людей последовать за ним, возникнет стабильная система. Он называет это «урбанизация временем». В течение нескольких следующих миллионов лет его колония будет проводить около месяца в каждый мегагод вне состояния стасиса. Когда Солнце начнет гаснуть, они отправятся в космос, делая при помощи пузырей все более длинные и длинные прыжки. Он хочет наблюдать за эволюцией всей нашей проклятой Вселенной!

Бриерсон вспомнил слова Тэмми Робинсон о том, как ей становится скучно, если она долго находится в одном и том же времени. Сейчас ее отец вербовал себе сторонников, и она, вне всякого сомнения, с радостью ему помогала.

Вил покачал головой и ухмыльнулся:

– Извините. Я смеюсь не над вами, Марта. Просто по сравнению с теми проблемами, о которых вам следует беспокоиться, эта кажется мне несерьезной. Понимаете, большинство низтехов похожи на меня. Ведь с точки зрения объективного времени, с тех пор как я покинул цивилизацию, прошло всего несколько недель. Даже жители Нью-Мексико провели всего несколько лет в реальном времени, перед тем как вы их спасли. Мы не прожили многие годы в пути, как вы, выстехи. Мы еще чувствуем боль. И больше всего на свете нам хочется остановиться и выстроить заново то, что было разрушено.

– Но Робинсон такой скользкий тип!

– Да, он скользкий, но вы можете соскоблить с него эту слизь. Ваша беда в том, что вы слишком долго находились вдали от таких типов. Там, откуда я пришел, нам почти каждый день пытались что-нибудь продать… У него есть только одна возможность добиться успеха, и именно об этом вам следует беспокоиться.

– Елене и мне приходится беспокоиться о таком количестве разных вещей, Вил! – Марта устало улыбнулась. – У вас есть для нас что-нибудь новое?

– Пожалуй.

Вил помолчал несколько минут. Фонтан рядом с их скамейкой что-то негромко бормотал, а листья деревьев тихо перешептывались между собой. Вил и не надеялся, что ему представится такая возможность. До этого момента он никак не мог пробиться к Королевым – вовсе не потому, что они никого к себе не подпускали, просто ему казалось, что они его не слушают.

– Мы все благодарны вам и Елене. Вы спасли нас от смерти или, по меньшей мере, от одинокой жизни в пустом мире. У нас есть возможность возродить расу людей… Тем не менее многие низтехи относятся враждебно к продвинутым путешественникам, живущим в замках над городом. Им не нравится, что все решения остаются за вами, что от вас зависит, что́ мы получим и что́ мы должны будем делать.

– Да, мы не очень хорошо все объяснили. Мы кажемся всесильными и всезнающими. Но неужели вы не понимаете, Вил? Мы, выстехи, всего лишь горстка людей из две тысячи двухсотого года, которые принесли с собой свое представление о самом надежном способе выживания. Конечно, нам не составит труда изготовить любые предметы потребления из нашего времени. Однако мы не можем воспроизвести самые сложные наши механизмы. Когда они сломаются, мы будем такими же беспомощными, как и вы.

– Я думал, что ваши автоны способны продержаться еще сотни лет.

– Конечно, так и было бы, если бы мы пользовались ими только для своих нужд. Необходимость поддерживать целую армию низтехов сильно сокращает срок жизни роботов. У нас в запасе остался всего лишь век. Мы необходимы друг другу, Вил. Врозь обе группы обязательно погибнут. Если же мы объединимся, у нас появится надежда. Мы можем дать вам базы данных, оборудование и уровень жизни двадцать первого века – на несколько десятилетий. А когда эта поддержка иссякнет, нам понадобятся ваши рабочие руки, ваш разум и творческие способности, которые помогут справиться с трудностями. Если бы нам удалось добиться достаточно высокого уровня рождаемости и создать инфраструктуру двадцать первого века, мы бы смогли выжить.

– Голыми руками? Как в тот раз, когда нам пришлось лопатами убирать пепел? – Вил не собирался говорить так резко, но слова уже вылетели.

Марта снова дотронулась до его руки.

– Нет, Вил. Мы были не правы. И слишком высокомерны. – Она замолчала и заглянула ему в глаза. – Вы когда-нибудь летали с ракетным ранцем?

– Что? А, нет.

Обычно Вил не искал приключений.

– Но ведь в ваше время это был очень популярный вид спорта, верно? Похожий на дельтапланеризм, только куда более захватывающий – особенно для тех экстремалов, кто не брал с собой генераторы пузырей. Наша ситуация напоминает мне типичную катастрофу при полете с ракетным ранцем: вы находитесь на высоте двадцати тысяч метров и тут ракетный двигатель неожиданно глохнет. Ужасно интересная ситуация. Грузоподъемность этого аппарата не превышала двухсот – трехсот килограмм, на нем нельзя было установить турбину. И у вас оставался только один выход – пикировать. Если бы вам удавалось набрать сверхзвуковую скорость, у вас появлялся шанс снова запустить двигатель; если же нет – на земле возникал небольшой кратер. Так вот, у нас сейчас достаточно сложное положение. Двигатель нашей цивилизации заглох. Нам придется очень долго падать. Вместе с представителями Мирной Власти низтехов станет около трехсот человек. С вашей помощью мы доведем технологию до приличного уровня – ну, скажем, двадцатого или двадцать первого века. Если нам это удастся, мы очень быстро восстановим цивилизацию. Если же нет, если мы окажемся в дотехнологическом веке… Когда прекратят работать наши машины, нас будет слишком мало, чтобы надеяться на выживание. Итак, убирать пепел лопатами не было необходимости. Но я должна быть с вами честной: нам предстоят тяжелые времена, когда придется очень много работать.

Марта опустила глаза.

– Я знаю, вы уже слышали все это раньше. Не очень соблазнительный товар, правда? Я думала, у меня будет больше времени. И надеялась убедить большинство в том, что у нас самые лучшие намерения… Я ни секунды не верила Дону Робинсону, его дружелюбию и сладеньким обещаниям.

Марта казалась такой несчастной, что Вил погладил ее по плечу. Вне всякого сомнения, у Робинсонов были собственные планы, похожие на планы Королевых, и они останутся тайными до тех пор, пока низтехи не согласятся отправиться с Робинсонами в задуманное ими путешествие.

– Думаю, большинство низтехов сообразят, чего добиваются Робинсоны. Вы должны объяснить им, в чем именно обещания Дона Робинсона являются лживыми. Если бы вы только могли покинуть свой замок. Сосредоточьте внимание на Фрейли. Если Робинсон сумеет убедить его, вы потеряете поддержку жителей Нью-Мексико. Фрейли не дурак, но он слишком упрям и не всегда в состоянии контролировать свой гнев. Он ведь и вправду ненавидит Мирную Власть.

«Почти так же сильно, как меня».

Прошло примерно полминуты, и Марта горько рассмеялась.

– Так много врагов! Королевы ненавидят Робинсонов, Фрейли ненавидит Мирную Власть, почти все ненавидят Королевых…

– А Моника Рейнс ненавидит человечество.

На этот раз Марта рассмеялась гораздо веселее.

– Да уж. Бедная Моника. – Она наклонилась к Вилу и на этот раз действительно положила голову ему на плечо. Вил инстинктивно обнял ее, а Марта вздохнула. – Нас только двести человек, и это почти все, что осталось. Я не сомневаюсь, что всеми нами движет зависть и мы строим козни не хуже, чем это было принято в Азии двадцатого века.

Они сидели в тишине, ее голова лежала на плече Вила, его рука обнимала за плечи Марту. Вил почувствовал, как напряжение постепенно покидает Марту, но для него все было иначе. «О Вирджиния, что мне делать?» Марта ему очень нравилась. Сейчас было бы совсем не трудно погладить ее по спине, а потом опустить руки на талию. Она почти наверняка смущенно отшатнется. Но если бы она ответила… Если бы она ответила, появилась бы еще одна причина для ревности и зависти.

Поэтому рука Вила неподвижно лежала на плече Марты. Потом он часто спрашивал себя, как все сложилось бы, если бы он не избрал путь здравого смысла и осторожности.

Бриерсон в отчаянии искал тему, которая разрушила бы создавшееся настроение.

– Знаете, Марта, а ведь я один из тех, кого насильно изгнали из собственного времени.

– Гм.

– Странный вид преступления – запузырить человека в далекое будущее. Можно расценивать его как убийство, однако на этот счет суд сомневался. В мое время законы многих стран определяли специальное наказание за это преступление.

Молчание.

– Вслед за жертвой закатывали в пузырь все необходимое оборудование и судебные записи. А потом ублюдка, который совершил преступление, тоже закатывали в пузырь – так, чтобы он вышел из стасиса после своей жертвы…

Волшебство было разрушено. Марта медленно отодвинулась от Вила. Она поняла, что он хотел сказать.

– Однако суды не всегда могли правильно предсказать длительность существования пузыря. Так?

Вил кивнул.

– Я совершенно уверен в том, что в моем случае срок был известен. Больше того, я уверен, что виновного нашли. Подозреваемых было только трое; я совсем близко подобрался к вору. Именно поэтому он и запаниковал. – Вил замолчал. – Вы спасли его, Марта? Вы спасли… человека, который сделал это со мной?

Марта покачала головой. Открытая доброжелательность покидала ее, когда она была вынуждена лгать.

– Скажите правду. Я не собираюсь ему мстить. – Пожалуй, Вил имел право немного солгать. – Мне просто необходимо знать.

Марта снова покачала головой, но на этот раз ответила:

– Не могу, Вил. Нам нужен каждый. Неужели вы не понимаете, что подобные преступления теперь потеряли свою остроту и смысл?

– Ради моей собственной безопасности…

Она поднялась, и Вил последовал ее примеру.

– Нет. Мы дали ему новое лицо и новое имя. Теперь у него нет мотива вам вредить, тем более он получил предупреждение, что при первой подобной попытке…

Бриерсон пожал плечами.

– Эй, Вил, неужели в стане моих врагов стало на одного больше?

– Н-нет. Я никогда не буду вашим врагом. И я не меньше вашего хочу, чтобы поселение следовало за такими людьми, как вы с Еленой.

– Я знаю. – Марта легко помахала ему рукой. – Спокойной ночи, Вил.

– Спокойной ночи.

Марта ушла в темноту, а ее робот-защитник медленно поплыл рядом с ее плечом.