На Земле оставалось совсем немного мест, где людей жило больше, чем до Войны. Ливермор принадлежал к их числу. В период довоенного расцвета здесь был небольшой город со множеством коммерческих и правительственных научных центров, разбросанных среди пологих холмов. Во времена экономического бума старая энергетическая лаборатория, занимавшая территорию в одну квадратную милю на окраине города, выполняла десятки заказов крупных концернов и сотни мелких контрактов. Один из проектов, почти никому не известный, оказался решающим для будущего. Руководитель проекта, отец Гамильтона Эвери, был достаточно умен, чтобы понять, как можно использовать изобретение одного из ученых его лаборатории, и в результате изменил судьбу мира.

И пока старый мир исчезал под серебристыми куполами или сгорал в огне ядерных взрывов, а позднее погибал от страшных эпидемий, Ливермор развивался. Сначала со своего континента, а потом и со всей планеты новые правители собирали сюда самых талантливых ученых. Если отбросить несколько очень тяжелых лет, когда эпидемии были особенно жестокими, Ливермор разрастался практически непрерывно. Мирная Власть вершила судьбы человечества.

Сердцем Мирной Власти был участок в тысячу квадратных километров, узкой лентой протянувшийся на запад в сторону приморских городков Беркли и Окленд. Даже анклавы в Пекине и Париже были несоизмеримо меньше ливерморского. Гамильтон Эвери хотел создать здесь рай. В течение сорока лет он распоряжался ресурсами всей планеты и ее лучшими умами, чтобы достичь этой цели.

Однако центральной, ключевой частью Ливермора была Квадратная Миля, где сосредоточились бывшие правительственные лаборатории, сохранившие старинную архитектуру Калифорнийского университета среди тысячеметровых куполов, обсидиановых башен и парков, больше похожих на леса.

«Если уж мы должны встретиться втроем, – отметил про себя Эвери, – то более подходящего места не придумаешь». Он оставил обычное сопровождение на зеленой границе Квадратной Мили и шел с адъютантом по старому тротуару в сторону серого здания с высокими узкими окнами, где когда-то находились кабинеты руководства лаборатории.

Вдали от обильно орошаемых лужаек и парков воздух был жарким, каким он и должен быть летом в Ливерморской долине. Белая рубашка почти сразу прилипла к спине Эвери.

Внутри здания с шумом работали давно устаревшие, но все еще эффективные кондиционеры. Эвери казалось, что его шаги по покрытому старым линолеумом полу гулким эхом отдаются в прошлом. Адъютант распахнул перед ним дверь, и Гамильтон Эвери вошел в конференц-зал, чтобы встретиться со своими коллегами – или противостоять им.

– Господа.

Он протянул через стол руку сначала Киму Тиулангу, а потом Кристиану Жерро. Вид у обоих был совсем не радостный – Эвери заставил их ждать. «Черт побери, я совсем не собирался опаздывать!» Но за последние несколько часов критические ситуации возникали одна за другой, и даже многолетний дипломатический опыт не помог Эвери быстро справиться с навалившимися проблемами.

Кристиан Жерро, с другой стороны, никогда особенно не жаловал дипломатию. Он сердился. Его поросячьи глазки еще глубже засели на заплывшем жиром лице, чем казалось по видеоэкрану. Или он просто был слишком рассержен.

– Вам придется многое нам объяснить, мсье. Не забывайте, мы не ваши слуги, которые обязаны по первому слову господина бросить все свои дела и примчаться к нему, проехав при этом полсвета.

«В таком случае что же ты здесь делаешь, жирный кретин?» – подумал Эвери. Однако вслух он произнес:

– Кристиан… мсье Директор… мы встретились сегодня потому, что лишь у нас достаточно влияния, чтобы справиться с возникшей сложной ситуацией.

– Вот еще! – Жерро взмахнул жирной рукой. – До сих пор хватало общения по телевидению.

– Телевидение больше не работает, мсье.

Представитель Центральной Африки смотрел недоверчиво, но Эвери знал: люди Жерро в Париже подтвердят, что атлантический спутник связи не функционирует вот уже двадцать четыре часа. Это была не мелкая поломка, и оборудование вышло из строя не постепенно – связь прервалась одновременно и повсеместно.

Однако Жерро только пожал плечами, а три телохранителя беспокойно зашевелились за его спиной.

Эвери посмотрел на Тиуланга. Пожилой камбоджиец, Директор Азиатского представительства, выглядел не таким расстроенным, как Жерро. Ким Тиуланг был одним из основателей: он окончил Ливерморский университет как раз перед Войной. Отец Эвери лично отобрал около сотни человек – в число которых входили его сын и Кей Ти, – которым предстояло построить новый мир. Теперь их осталось совсем немного. Каждый год приходилось выбирать все новых преемников. Жерро был первым Директором со стороны, он не входил в основную группу. «Неужели таким должно быть наше будущее?» Эвери увидел тот же вопрос в глазах Тиуланга. Кристиан был более способным человеком, чем старался показать, но с каждым годом остальным становилось все труднее терпеть его любовь к драгоценностям, его гаремы, его… излишества. После того как умрут старики, не провозгласит ли он себя императором? Или господом богом?

– Кей Ти, Кристиан, вы ознакомились с отчетами. Вы знаете, что у нас возникла ситуация, которую можно определить как восстание. Однако я рассказал вам не все. Произошли события, в которые вам трудно будет поверить.

– Это вполне возможно, – проговорил Жерро.

Эвери пропустил его слова мимо ушей и продолжал:

– Господа, у наших врагов есть космические корабли.

Довольно долго было слышно только тяжелое дыхание кондиционера. Жерро забыл о сарказме, и на этот раз возражения высказал Тиуланг:

– Но, Гамильтон, нужна же соответствующая промышленная база! Даже у нас существует всего лишь слабая и неотработанная космическая программа. Мы же лично проследили за тем, чтобы все комплексы были разрушены во время Войны!

Тут он сообразил, что говорит избитые истины, и замолчал. Эвери жестом приказал своему адъютанту положить на стол фотографии.

– Я знаю, что вы хотите сказать, Кей Ти. Это выглядит маловероятным, но посмотрите сюда: разведывательный космический корабль – на таких летали американцы перед Войной – разбился на границе Ацтлана и Калифорнии. Это не макет и не розыгрыш. Он был полностью разрушен во время пожара, возникшего из-за его падения, но мои люди утверждают, что корабль только что вернулся с орбиты.

Оба Директора наклонились над столом, чтобы получше рассмотреть снимки.

– Я верю вам, Гамильтон, но тем не менее не исключаю возможность мистификации. По-моему, все корабли этого типа подверглись уничтожению, однако не исключено, что один из них оставался припрятанным где-нибудь все эти годы. Согласен: даже как мистификация все это выглядит достаточно серьезно, но…

– Конечно. Только притащить его туда не могли – вокруг места катастрофы растет густой лес. Мы забрали с собой все, что осталось после пожара, чтобы тщательно изучить останки корабля. Вероятно, удастся определить, был ли он сделан до Войны, или это восстановленная модель, появившаяся существенно позже. Кроме того, мы надавили на людей в Альбукерке – надо поискать в старых архивах следы существования секретной стартовой площадки в Соединенных Штатах.

Жерро медленно повернулся и посмотрел на своих телохранителей. Эвери мог понять его сомнения. Наконец он, казалось, решился. Наклонившись вперед, Директор тихо произнес:

– Кто-нибудь спасся? Вам удалось кого-нибудь допросить?

Эвери покачал головой:

– На борту корабля находились по крайней мере два человека. Один погиб при крушении. А другого застрелили… Несчастный случай.

Жерро скривился, и Эвери представил себе, к какой мучительной смерти Кристиан приговорил бы тех, кто допустил этот несчастный случай. Эвери быстро и достаточно строго разобрался с виновными, однако не получил от этого никакого удовольствия.

– У экипажа не было никаких опознавательных знаков, кроме нашивок с именами. Они были одеты в скафандры, какие раньше носили в Военно-воздушных силах США.

Тиуланг сложил ладони домиком.

– Ну хорошо, давайте предположим невероятное, – заявил он. – Что они могли здесь делать?

– Похоже на разведывательную миссию. Мы доставили обломки в лабораторию, однако там есть предметы, назначение которых нам непонятно.

Тиуланг посмотрел на сделанную с воздуха фотографию.

– Корабль, вероятно, прилетел с севера, может быть, даже со стороны Ливермора. – Он кисло улыбнулся. – История повторяется. Помните тот космический корабль военно-воздушных сил, который мы закатали в пузырь? Если бы они тогда успели сообщить о том, что мы намеревались сделать… сейчас, возможно, все было бы по-другому.

Много дней спустя Эвери раздумывал о том, почему слова Тиуланга не подсказали ему, как обстоят дела на самом деле. Возможно, виноват был Жерро, который перебил камбоджийца, – он был самым молодым из них, и его совершенно не занимали воспоминания стариков.

– А вот и объяснение, почему замолчали наши спутники! Да, мы думаем, что причина именно в этом. Сейчас мы пытаемся наладить старую радарную службу, которой пользовались в двадцатых годах. Было бы очень хорошо, если бы и вы сделали то же самое.

Так или иначе, мы столкнулись с самой серьезной оппозицией за последние пятьдесят лет. Лично я считаю, что она возникла уже давно. Мы не обращали достаточного внимания на Мастеровых, считая, что без серьезных источников энергии их технология не представляет для нас опасности. Мы называли их «кустарями-одиночками». Когда я показал вам, насколько они опередили нас в электронике, вы посчитали, что они главным образом угрожают моей власти на Западном побережье.

Теперь же ясно, что они организовали всемирную сеть, в чем-то даже не уступающую нашей. Я знаю, что Мастеровые есть в Европе и Китае, как и везде, где до Войны была развита электронная промышленность. Вам следует считать своих Мастеровых такой же серьезной угрозой, какой мне представляются наши. Нужно схватить их главарей и…

Жерро попал в свою стихию. В его глазах мелькнуло предвкушение того удовольствия, которое он получит, расправляясь с Мастеровыми.

– И к тому же, – добавил Тиуланг, – надо убедить весь мир в том, что Мастеровые угрожают их безопасности. Не забывайте, нам необходима поддержка населения. Я удерживаю в своих руках военный контроль почти над всем Китаем, но я вряд ли смогу справиться с Индией, Индонезией и Японией одновременно, если простые люди не будут доверять мне больше, чем своим правительствам. Речь идет более чем о двадцати миллионах человек.

– Ну, это ваши проблемы. Вы напоминаете мне стрекозу, которая наслаждается всеобщим вниманием и греется в лучах славы. А я трудолюбивый муравей, – Жерро бросил взгляд на свой громадный живот и хихикнул, довольный сравнением, – который работает не покладая рук, чтобы держать в повиновении гарнизоны от Осло до Кейптауна. Если наступит «зима», я не стану дожидаться всеобщего одобрения.

Он прищурился и посмотрел на Эвери.

– Однако я бы хотел побольше узнать про нашего нового врага. По-моему, Эвери придумал очень хитрый способ надавить на него. Я никак не мог понять, почему вы поддержали этот дурацкий шахматный турнир в Ацтлане, почему предоставили свои самолеты для доставки участников со всего континента. Теперь ясно: во время рейда, проведенного на турнире, вам удалось арестовать кое-кого из самых важных Мастеровых в мире. О, конечно, я не сомневаюсь, что о заговоре против нас известно лишь очень ограниченному кругу лиц, но ведь у тех, кого вы арестовали, есть родственники, которые их нежно любят, – а кое-кому из них наверняка многое известно. Если мы станем судить пленников по очереди, обвинив их в измене делу Мира… Не может быть, чтобы никто не решил поделиться с нами своими знаниями.

Эвери кивнул. В отличие от Кристиана, он не получит удовольствия от этой операции. Он сделает лишь то, что действительно необходимо для сохранения Мира.

– И не беспокойтесь, Кей Ти, мы провернем это дело так, чтобы не вызвать протестов у остальных ваших людей.

Видите ли, для создания микросхем Мастеровые используют рентгеновские и гамма-лучи. Так вот, моя служба по связям с общественностью сочинила такую историю: нам стало известно, что Мастеровые тайно переделывают гравировочные лазеры на боевые, какие были на вооружении у многих стран еще до Войны.

– Понятно. – Тиуланг улыбнулся. – Такая прямая угроза обеспечит нам поддержку остального мира. Это не менее эффективно, чем обвинить их в поддержке биологических исследований.

– И тогда, – Жерро радостно воздел руки к небу, – мы все будем счастливы. Люди успокоятся, а мы сможем заняться нашими врагами. Эвери, вы поступили правильно, созвав нас, – эти проблемы требуют самого пристального внимания.

– Существует еще одна проблема, Кристиан, – с мрачным удовлетворением произнес Эвери, – и не менее важная. Пол Хелер жив.

– Тот старый математик, по поводу которого у вас пунктик? Да, знаю. Вы сообщили об этом несколько недель назад, и мне показалось тогда, что вы страшно напуганы.

– Один из моих лучших агентов внедрился к Мастеровым Центральной Калифорнии. Он сообщает, что Хелеру удалось построить генератор куполов – точнее, он очень близок к решению.

Это была вторая сенсационная новость, которую Эвери сообщил своим коллегам; в некотором смысле она поражала даже больше. Космические полеты – это одно, некоторые ничем не примечательные страны могли осуществлять их даже перед Войной. Купола – совсем другое дело. То, что враг может владеть их секретом, было так же невероятно и нежелательно, как черти в храме.

– Абсурд! – возмутился Жерро. – Как мог старик-одиночка раскрыть тайну, которую мы тщательно оберегали все эти годы?

– Вы забываете, Кристиан, что именно этот старик-одиночка изобрел купола! В течение десяти лет после Войны он кочевал из одной лаборатории в другую, постоянно на шаг опережая нас и делая все возможное, чтобы с нами покончить. А потом он исчез, да так умело, что только я один из всех основателей верил, что он прячется где-то и строит против нас козни. Я оказался прав: он обладает удивительной способностью к выживанию.

– Простите, Гамильтон, но мне трудно в это поверить. Кроме свидетельства единственного человека, у вас нет никаких доказательств. Мне кажется, вы всегда преувеличивали значение Хелера. Возможно, некоторые оригинальные идеи и принадлежали ему, но ведь это изобретение воплотили в жизнь другие ученые из лаборатории вашего отца. Кроме того, для генератора нужен ядерный реактор и огромные конденсаторы. Мастеровые никогда…

Тиуланг замолчал, потому что понял наконец: если кто-то в состоянии спрятать космический корабль, то ему не составит никакого труда скрыть реактор.

– Теперь понимаете? – сказал Эвери.

Тиуланг не входил в исследовательскую группу отца Эвери и не был в состоянии оценить способности Хелера. В разработке проекта участвовали многие. Однако теоретической стороной вопроса занимался один Хелер. Разумеется, историю позднее пришлось переписать. Прошло много лет, а Эвери до сих пор помнил ярость на лице Хелера, когда тот сообразил, что не просто придумал «чудовище» (так Пол называл свое изобретение), но и помог сохранить в тайне достижения лаборатории. Это вряд ли удалось бы, если бы он один не заменил собой целую команду теоретиков. Было ясно, что он собирается рассказать обо всем руководству, и Гамильтону Эвери было приказано заткнуть математику рот. Только ему отец мог доверить такое поручение. Эвери не справился с заданием. Это была его первая – и последняя – неудача за все годы, но он никогда о ней не забывал.

– Он где-то здесь, Кей Ти, не сомневайтесь. А мой агент – та самая Делла Лу, которая сумела выполнить в Монголии работу, оказавшуюся не по зубам вашим людям. Ей можно верить… Неужели вы не понимаете, где мы окажемся, если ничего не предпринимать? Если у них есть космические корабли и купола, значит их силы превосходят наши. Нас отбросят в сторону так же легко, как мы это сделали со старыми правительствами.