Эллисон Паркер словно бы оказалась в каком-то готическом романе. Впрочем, если бы только это!

Она сидела на выступе скалы и смотрела на север. На отдалении от Купола погода была такой же, как раньше, только вот дождь шел чаще. Если не смотреть по сторонам, вполне можно убедить себя, что ты на загородной прогулке, наслаждаешься утренней прохладой. Можно даже вообразить, что Ангус Квиллер и Фред Торрес еще живы и что, вернувшись в Ванденберг, она отправится на свидание с Полом Хелером.

Однако стоило повернуть голову налево, как взгляд натыкался на особняк ее спасителя, почти скрытый высокими деревьями. Даже при ярком солнечном свете дом казался мрачным и неприветливым. Может, все дело в личности владельца? Старик Нейсмит такой незаметный и тихий… Но Эллисон почему-то была уверена, что с ним связана какая-то ужасная тайна. И как в любом готическом романе, его слуги – которым и самим уже под пятьдесят – тоже были незаметными и молчаливыми.

Конечно, за последние несколько дней кое-что стало проясняться, а самый главный секрет стал ей известен в первый же вечер. Когда она привезла старика к особняку, слуги были очень удивлены. От них Эллисон не добилась ничего, кроме: «Хозяин объяснит вам все, что нужно». Сам «хозяин» был к этому моменту практически без сознания, так что и он ей ничем не помог.

В этом странном доме с ней обращались хорошо, кормили, выдали чистую, хотя и не слишком подходящую по размеру, одежду. Окна ее спальни находились под самой крышей. Мебель здесь была простой, но элегантной; один только полированный шкаф для одежды стоил больше тысячи долларов… там, в ее мире. Эллисон сидела на лоскутном стеганом одеяле и мрачно думала о том, что если утром не получит внятных объяснений, то пешком отправится обратно на побережье, сколько бы враждебно настроенных солдат ее там ни поджидало.

Сгущались сумерки, а огромный дом, как и прежде, оставался безмолвным. В полной тишине Эллисон ясно различала шум аплодисментов и смех зрительской аудитории. Прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, что кто-то включил телевизор… Интересно, днем она не видела в доме ни одного телевизора. Ха! Пятнадцать минут любой передачи скажут ей о новом мире больше, чем месяц разговоров с Биллом и Ирмой!

Эллисон распахнула дверь спальни и прислушалась к негромким звукам.

Программа вдруг показалась ей странным образом знакомой, разбудив воспоминания о том времени, когда она была настолько мала, что едва могла дотянуться до выключателя телевизора. «Субботний вечер»? Или что-то в том же роде. Эллисон послушала еще немного: там звучали имена актеров и политиков, которые успели умереть задолго до того, как она поступила в колледж.

Эллисон спустилась по лестнице, устроилась рядом с Моралесами и весь вечер смотрела старые телевизионные шоу.

Они не возражали против ее присутствия, а через несколько дней даже раскрыли ей кое-какие секреты. Она попала в будущее, примерно на пятьдесят лет вперед. Моралесы рассказали о Войне и эпидемиях, которые положили конец прежнему миру, и о силовых полях, называемых «пузырями», благодаря которым родился новый мир.

Однако, хотя некоторые вещи ей объясняли, многое по-прежнему оставалось непонятным. Старик не вступал ни в какие контакты, хотя Моралесы сказали Эллисон, что он поправился. В особняке было много комнат с закрытыми дверями. Хозяин – и те, кто мог здесь жить, кроме слуг, – избегали ее общества. Странно. Ей здесь явно были не рады. Моралесы вели себя дружелюбно и позволяли ей помогать по дому, но Эллисон чувствовала: старик хотел бы, чтобы она покинула особняк. С другой стороны, они не могли ее отпустить, опасаясь армии Мирной Власти не меньше, чем она, – если ее поймают, тайна местонахождения особняка будет раскрыта. Поэтому Эллисон оставалась в доме, чувствуя смущение и легкое неудовольствие хозяев.

Она видела своего спасителя всего несколько раз с тех пор, как они приехали, но лишь мельком, и ей так и не удалось с ним поговорить. При этом он не покидал особняка. Эллисон слышала его голос за закрытыми дверями, причем иногда он разговаривал с женщиной – но не с Ирмой Моралес. Женский голос почему-то казался Эллисон знакомым.

«Господи, я бы сейчас все отдала за то, чтобы увидеть дружелюбное лицо! Чтобы поговорить с кем-нибудь – с Ангусом, Фредом, Полом Хелером…»

Эллисон в раздражении встала и вышла на солнце. Над побережьем по-прежнему висели утренние тучи. Серебристая арка силового поля, закрывающего Ванденберг и Ломпок, уходила прямо в небеса. Ни одно сооружение не могло сравниться с ней размерами. Даже у гор хватает такта начинаться с подножий. Ванденбергский Купол круто вздымался вверх, нематериальный, словно сон. Именно эта блистающая полусфера скрывала в себе большую часть ее прежнего мира, ее старых друзей. Они были заперты там, в безвременье, точно так же как она, Ангус и Фред были заключены в пузыре, возведенном вокруг их космического корабля. Придет день, когда ванденбергский пузырь лопнет…

Откуда-то из-за деревьев прокаркала ворона – слетела с вершины сосны, сделала небольшой круг и уселась на другую ветку. Сквозь жужжание насекомых вдруг донесся приглушенный стук копыт. По узкой тропе, проходящей как раз мимо нее, медленно приближалась лошадь. Эллисон снова спряталась в тени, продолжая наблюдать за тропой.

Прошло минуты три, и она увидела одинокого всадника: чернокожий мужчина, такой худощавый, что Эллисон не смогла определить его возраст. Однако, вне всякого сомнения, он был очень молод. Темно-зеленая, словно защитная, одежда, коротко подстриженные, давно не чесанные волосы. Он выглядел усталым, но внимательно смотрел на тропу. Неожиданно его карие глаза остановились на Эллисон.

– Джилл! Как тебе удалось отойти так далеко от веранды?

Юноша говорил с сильным испанским акцентом; правда, в тот момент Эллисон не обратила на произношение особого внимания. Широкая улыбка преобразила его лицо, когда он соскользнул с лошади и торопливо зашагал к ней навстречу.

– Нейсмит говорил… – Он замолчал и остановился, удивленно приоткрыв рот. – Джилл? Это в самом деле ты?

Юноша протянул руку в сторону Эллисон. Его движение было таким медленным, что его вряд ли можно было расценить как проявление агрессии, но Эллисон не стала рисковать и схватила мальчишку за запястье.

Мальчишка вскрикнул, но явно не от боли. Похоже, он просто не мог поверить в то, что она и в самом деле к нему прикоснулась. Эллисон завела руку мальчишки ему за спину, вышла вместе с ним на тропу и направилась к дому. Он не сопротивлялся, хотя и не казался напуганным. В его глазах застыло скорее изумление, чем страх. Может быть, теперь, когда не она, а этот парень оказался в невыгодном положении, Эллисон наконец-то получит какие-то ответы.

– Ни ты, ни Нейсмит никогда раньше меня не видели, однако ведете себя так, словно давно со мной знакомы. Я хочу знать, в чем тут дело?

Эллисон немного сильнее надавила на руку мальчишки, но не так, чтобы причинить боль, хотя ее голос был достаточно сердитым.

– Я действительно видел вас!.. – Он помолчал немного, а потом быстро добавил: – Ваше изображение.

Может быть, он сказал не всю правду, но… Вдруг здесь все устроено именно так, как в фантастических романах, столь любимых Ангусом. Может быть, Эллисон Паркер уготована какая-то особая роль и мир ждал, когда она выйдет из стасиса. Тогда ее лицо могло быть хорошо известно.

Эллисон и мальчишка прошли по мягкой, усыпанной хвоей тропе. Нет, тут что-то другое. Эти люди ведут себя так, будто они знакомы с ней лично. Может ли такое быть? Не мальчишка, конечно, но Билл, Ирма и, естественно, Нейсмит достаточно пожилые люди, и она вполне могла их знать… раньше. Эллисон попыталась представить себе эти лица, только моложе на пятьдесят лет. Слуги, наверное, тогда были совсем детьми; старик примерно ее ровесник.

Эллисон пропустила мальчишку вперед и теперь просто держала его за руку; ее мысли витали где-то далеко – она размышляла о надгробном кресте со своим именем, о том, кому до этого могло быть дело.

Они прошли мимо главного входа и подняли решетку, закрывающую спуск в подземные комнаты. Дверь, ведущая вниз, была распахнута, видимо, чтобы проветрить помещение. Нейсмит сидел к ним спиной и возился с какой-то аппаратурой, сосредоточив на ней все свое внимание. Продолжая держать поводья лошади, мальчик засунул голову в дверной проем и позвал:

– Пол?

Эллисон посмотрела из-за плеча старика на экран, в который тот уставился: лошадь, мальчик и девушка стояли в дверном проеме, глядя на старика, уставившегося на экран… Эллисон тихо, печально и неуверенно повторила слово мальчишки:

– Пол?

Старик, который для нее всего несколько дней назад был совсем молодым человеком, наконец обернулся.