Баунти
Вторую половину дня инспектор Глушенкова пребывала в замечательном настроении. Во-первых, закончила все текущие дела и сейчас была готова написать заявление с просьбой о декретном отпуске. Во-вторых, она окончательно убедилась, что Жанна Уппер и ее приятель Гоша Модный не причастны к убийству Алексея Моргулина. За долгие годы работы с несовершеннолетними Валентина блестяще научилась выуживать правду из самых матерых лгунов. Свое умение ей пришлось сполна испробовать сегодня утром на «подозреваемом номер один». Он, как и Жанна, ни разу не дал повода усомниться в своей искренности.
Валентина бодро шагала по коридору родного восемнадцатого отдела, собираясь сообщить Анатолию о своих выводах. Неожиданно кто-то схватил ее за локоть.
– Валентина Андреевна, а я опять к вам!
Повернувшись, Валентина увидела перед собой Жанну Уппер.
– Ты меня в гроб вгонишь, – сказала она. – Больше так не подкрадывайся!
– Ой, простите! Я не хотела, – торопливо извинилась Жанна. – У меня есть забойная информация! Помните, вы говорили, что если я вспомню что-нибудь важное, то нужно сразу же звонить вам или прийти в отдел!
Валентина кивнула.
– А помните, вы еще спрашивали, у кого могли быть ключи от квартиры Леши?
– Какого Леши?
– Ну, Моргулина!
– Ах, да… Так у кого ключи?
– У Баунти.
– Это еще что такое? – насторожилась Валентина. – Ни ты, ни твой приятель о нем раньше не говорили!
– Потому что Женька еще пару месяцев назад от Лешки лыжи намазал! – сообщила Жанна. – Вот мы с Гошей про него и запарили.
– Подожди, подожди! Что за Женька? Куда и зачем он намазал лыжи? Давай-ка обо всем по порядку!
Глушенкова усадила свою темпераментную гостью на длинную деревянную лавку в коридоре и, усевшись рядом, приготовилась слушать.
– Женька Баунти жил у Леши почти полгода! – начала Жанна. – Он забрал его у какого-то своего друга.
– Что значит «забрал»? – не поняла Валентина.
– Ну, может, и не забрал, а он сам к нему пришел, я точно не знаю…
– Стоп! – скомандовала Валентина, поняв, что так разговор не получится. – Я стану задавать тебе вопросы, а ты будешь вразумительно отвечать на них. Ладно.
– Ладно, – согласилась Жанна, с деланным безразличием пожав плечами.
– Как настоящее имя Баунти и сколько ему лет?
– Женькина фамилия, кажется, Найденов, а вот сколько ему лет – точно не знаю. На вид – лет четырнадцать-пятнадцать…
– Найденов… – повторила Валентина. – Он сбежал из детского дома?
– А как вы догадались? – удивилась Жанна.
– Каждый третий воспитанник детского дома носит фамилию Найденов… Из какого именно детского дома этот Женя?
– Не знаю.
– Как долго он жил у Моргулина?
– Я ж сказала: примерно с полгода!
– Какие у них были отношения?
– Спали они вместе или нет? – изумилась Жанна. – Конечно, спали! Иначе что же это за отношения!
Цинизм юной особы привел Валентину в замешательство. К тому же она не знала, что Моргулин принадлежал к секс-меньшинству. Невольную паузу тут же заполнила шустрая Жанна.
– Да вы не думайте плохого! Лешка его ни к чему такому насильно не склонял, – заявила Жанна. – Баунти еще до него поголубел! Он вообще в тусовке личность известная! За дозу даст только так!
– Так он наркоман?
– Снеговик, – уточнила Жанна. – С годичным стажем, а то и больше…
– Но зачем Моргулину наркоман в доме?
– Баунти по характеру – нормальный чувак, – пояснила Жанна, – спокойный, тихий, безотказный. Он у Лешки типа домработницы был: в квартире убирался, еду готовил, ну и все остальное, что положено… Между прочим, Женька фигурой и лицом не был обижен, темноволосый, смуглый. С его внешностью вообще можно было в модели податься или в шоу-бизнес, а он, глупый, на наркоту подсел!
– Когда, говоришь, она… тьфу, когда он сбежал от Моргулина? Два месяца назад? – спросила Валентина.
– Да.
– И что, с тех пор его никто не видел?
– Никто…
– А почему он сбежал?
– В последнее время Лешка стал к нему плохо относиться, – уклончиво ответила Жанна.
– Бил? – уточнила Валентина.
– Ну, случалось, – вздохнула рассказчица. – В принципе, было за что. В начале лета Баунти словно с катушек сдвинуло. Стал колоться, как безумный. Иногда сутками торчал в отключке. Леше это не нравилось. А кому, скажите, это понравится?
– У кого Баунти покупал наркотики?
– Не знаю, – пожала плечами Жанна. – У каждого наркомана свой поставщик!
– А где деньги брал?
– У Лешки и брал…
– Сам спонсирует и сам же сердится! – усмехнулась Валентина. – То есть сердился… – спохватилась она. – Странная жизненная позиция!
– Он ведь не мог совсем ничего не платить лучшему актеру! – заявила Жанна.
– Ах, вот оно что… – поняла Валентина. – Значит, он и его снимал в кино! «Тинейджеры в маминой спальне», а? Или «Разноцветные тинейджеры»?
Жанна моментально сникла.
– Вообще-то фильмы с Баунти названий не имели, – потупив взор, сообщила девушка.
Что такое «порнофильм без названия» – догадаться было несложно.
– Извращения?
– Типа да, – голосом пай-девочки сказала Жанна. – Садо-мазо… ну, и все такое прочее. Видела я один такой фильмец… Чуть не стошнило! Подобными вещами можно заниматься только под сильным кайфом.
«Моргулин, видимо, был тот еще фрукт, – думала Валентина. – И, похоже, получил по заслугам! Только вот кто его так серьезно наказал? Неужели Баунти?»
Пока Глушенкова размышляла, Жанна вытащила из кармана маленький баллончик ядовито-зеленого цвета и брызнула в рот пахнущим мятой аэрозолем.
– Это что такое? – насторожилась Валентина.
– Чтоб изо рта не воняло! – ответила Жанна, показав собеседнице флакон с надписью «Локи. Освежитель полости рта».
– Опять «Локи»! И что, действительно освежает?
– Минут на тридцать, не больше… – Жанна спрятала баллончик. – Так что, Валентина Андреевна, здорово я вам помогла?
– Здорово… – сказала Валентина.
– Может, не станете говорить моей матери, что я подрабатывала съемками в порнушке?
– Это зависит от твоего дальнейшего поведения, – пригрозила Валентина. – Мне еще довольно часто придется встречаться с твоей мамой. И если только услышу, как она на тебя жалуется…
Глушенкова понимала, что нарушает закон. Она обязана сообщать о незаконном промысле детей их родителям. Однако иногда позволяла себе делать исключения. Это случалось тогда, когда, по ее мнению, информация могла скорее навредить семейным отношениям, чем принести пользу. В семье Уппер, где нравственность ставилась высоко, сообщение о характере «занятий» Жанны грозило непредсказуемыми последствиями. И тогда будет окончательно похоронена и без того шаткая надежда на взаимопонимание между родителями и дочерью.
– Спасибочки вам огромное! Дай Бог здоровьичка! – рассыпалась Жанна в благодарностях. – Я буду вести себя словно девочка-ромашка! Вот увидите!
– Ступай домой, «девочка-ромашка»… – улыбнулась Валентина. – Вспомнишь еще что-нибудь – приходи! Но если попадешься на чем-нибудь криминальном – обо мне забудь…
Весело пританцовывая, девушка удалилась. Инспектор Глушенкова медленно встала и отправилась… Нет, не в кабинет капитана Панфилова, а в комнату вещественных доказательств, туда, где хранились изъятые в квартире Моргулина видеокассеты.
Отыскав среди видеокассет одну без названия, Валентина вставила ее в видеодвойку. По экрану побежали титры:
«Разорванная плоть – фильм для изысканного зрителя!» И ниже – тот же текст по-английски.
Спустя минуту она остановила пленку. На экране здоровенный детина в латексной маске старательно издевался над молодым красивым юношей. При этом он по очереди использовал пару медицинских зажимов, кожаную плетку и прочие принадлежности из арсенала опытного извращенца. Долго любоваться на это Валентина не собиралась, поэтому отмотала пленку назад. Уловив кадр, где лицо юного актера видно довольно четко, она остановила изображение. Затем принялась вспоминать, у кого в отделе есть фотоаппарат.
«Эксперты-криминалисты? Но те еще с обеда на выезде. Капитан Панфилов? Недавно, кажется, видела фотоаппарат на подоконнике в его кабинете».
Спустя пару минут Глушенкова постучалась в дверь кабинета Панфилова.
– Здравствуй, Толя.
– Привет, – без энтузиазма отозвался Анатолий.
– Ты что, не рад меня видеть?
– Почему же не рад? – вяло сказал Панфилов. – Рад. Можно даже сказать, очень рад…
Унылая фраза отвлекла Валентину от высматривания фотоаппарата на подоконнике.
– Толя, что с тобой? Не выспался?
– Просто не в настроении…
– В чем причина?
– Вот она, причина, – еще более подавленным тоном ответил Панфилов, указав взглядом на угол стола, где лежали две новенькие папки с уголовными делами. – Не успеваешь разделаться с одним делом, как на тебя тут же сваливается другое! Не успел остыть труп господина Моргулина, а компанию ему уже составил некто Станислав Шнитко.
– Тот самый, ради которого ты в субботу сорвался из-за стола?
– Именно, – подтвердил хозяин кабинета. – Его, как и Моргулина, угораздило отравиться стрихнином.
– Кофе?
– Чай, – поправил Анатолий. – На этот раз – чай. Да и доза чуть поменьше. Можно предположить, что отравитель решил проявить частичный гуманизм.
– Ты думаешь, Моргулина и Шнитко отравил один и тот же человек?
– Похоже на то! – подтвердил Анатолий. – Да и начальство так считает. Поэтому оба дела объединили в одно.
– Кроме того, что Моргулина и Шнитко отравили стрихнином, есть еще что-то общее?
– Пока нет, но не сомневаюсь, что найдется. При жизни оба трупа проводили массу времени в ночных клубах. Первый – как любитель, зато второй – как профессионал. Станислав Шнитко – лучший в городе промоутер. Те, кто знает ночную жизнь, в один голос утверждают, что клубы «Батискаф», «Импульс» и «Локи» обязаны своей популярностью исключительно ему.
«Опять «Локи»! – подумала Валентина. – Просто наваждение какое-то!»
Тут она вспомнила, зачем явилась в кабинет друга.
– Толя, а где фотоаппарат, который лежал у тебя на подоконнике?
– Антон Рябов забрал сегодня утром.
– Зачем?
– Это его аппарат. А у меня он временно хранился, пока Антон мотался в командировку.
– Где сейчас Рябов, не знаешь?
– Кажется, у себя в кабинете, – ответил Панфилов. – Ты увлеклась фотографией?
– Немного, совсем немного.
Проходя мимо стола, Валентина случайно задела лежащую на самом краю папку, из которой посыпались бумаги и фотографии.
– Ой, Толя, прости. Я стала такой неуклюжей.
– Ничего. Я сейчас все соберу.
– А что это за фото?
– Из квартиры Шнитко. Общительный был человек, очень любил фотографироваться. Особенно с известными личностями из мира шоу-бизнеса. Я отобрал небольшую коллекцию, собираюсь определить круг его друзей и знакомых.
Взгляд Валентины упал на снимок, валявшийся у ножки стола. На фоне бурой кирпичной стены натянуто улыбались мужчина лет тридцати, очевидно, сам Шнитко, и подросток лет четырнадцати.
Внезапная догадка поразила Валентину.
– Толя, дай мне, пожалуйста, вон ту фотографию.
Панфилов выполнил просьбу коллеги.
– Вот так сюрприз! – задумчиво произнесла Валентина.
– Ты это о чем?
– Я о пареньке, что рядом с покойным…
– Ты его знаешь?
– Не очень. Зато я уверена, что сейчас этот подросток – твой главный подозреваемый!
– Ничего себе новость, – изумился Анатолий. – И ты знаешь, как его зовут?
– Его зовут Баунти.
