Целых четыре дня Лорелея и Габриль добирались до восточной границы владений герцогини Вальдины. Они шли, почти не делая привалов; пробирались через трухлявые леса, спотыкались на каменистых пустошах, с отвращением ставили ноги на гнилую траву некогда пышных пастбищ. Габриль хромал сильнее обычного, на его суровом лице застыла гримаса боли, но старый воин по-прежнему отвечал отказом на попытки Лорелеи исцелить его колено. Возразить было нечего: если обман с оленьим сердцем не удастся, Ирина станет искать принцессу, и той понадобятся вся сила, вся мощь.

Уже на второй день пути Лорелея перестала спорить с Габрилем. Действительно, возьмись она лечить его против воли, сердце старого упрямца вымотает Лорелею, а ей нужно быть сильной. На всякий случай.

За очередным истощенным пастбищем показалась, наконец, усадьба Вальдины, окруженная дубами – некогда могучими, а ныне трухлявыми. По пастбищу бродили лошади в теплых попонах, вяло дергали сено из стогов. Неподалеку от усадьбы лепилась к склонам западных гор деревушка Баумхен, однако всё внимание Лорелеи было приковано к господскому дому и к мощеной дороге, что вела через пастбище.

Дом был огромен, роскошен и начисто лишен даже намеков на хороший вкус. Мраморные колонны, башенки, витражи, зубцы, фестоны, барельефы и резные ставни, ярко-желтая, как яичный желток, штукатурка – всё было здесь, и предвечернее солнце добавляло сооружению пафоса, блестя на доброй сотне окон. Покатая крыша щетинилась дымоходами. Сквозь открытые окна проникал холодный горный воздух. Почти из каждой трубы поднимался дым.

– Как мы попадем в дом? Нельзя же просто пройти по главной аллее и взяться за дверной молоток, – пробормотал Габриль, опершись на изгородь, что отделяла владения Вальдины от леса.

– Лошади с виду сытые, – заметила Лорелея. – Интересно, крестьяне госпожи герцогини так же хорошо питаются, как ее живность?

– У меня другой вопрос: где Вальдина взяла столько сена? Посмотри, трава-то на пастбище вся поражена гнилью. Та же картина, что и на востоке Рэйвенспира.

– Видимо, преданность Ирине хорошо оплачивается, в том числе и натурой.

Лорелея внимательно смотрела на усадьбу, оценивая свои шансы проникнуть в дом.

Конечно, Габриль прав – за здорово живешь не прогуляешься по главной аллее, не постучишь в парадную дверь. Даже если этот маневр и удастся, слуги поднимут шум, герцогиня успеет подготовиться к встрече.

В то время как Лорелее необходим элемент неожиданности.

План действий подсказала сама обстановка.

– Жди меня вон там, за деревьями, Габриль. Я вернусь, как только справлюсь. Потребуется какое-то время, так что не волнуйся.

– Как ты проникнешь в дом? – спросил Габриль, на самом деле имея в виду другое: «Ты уже придумала, как будешь выбираться из дома?»

– Через слуховое окно.

Лорелея указала на фронтон. Действительно, сразу два окна были распахнуты настежь.

– Отыщу спальню герцогини, и тогда…

– Как ты ее отыщешь?

– У меня есть план.

Лорелея сбросила дорожный мешок прямо в руки Габрилю.

– Меня ничто не остановит. Я затаюсь в спальне герцогини, дождусь, пока она явится, чтобы улечься в постель. Вальдину ждет сюрприз – быть может, самый большой в ее жизни.

– Главное, будь осторожна, – напутствовал Габриль, крепко обняв Лорелею. Она прижалась к его груди, и размеренные удары его сердца подействовали успокаивающе – как, впрочем, и всегда.

– Ты тоже не отсвечивай, Габриль.

Он невесело рассмеялся.

– Мое дело маленькое – с ума сходить от тревоги. Ничего рискованного.

– Я – законная наследница трона, значит, и рисковать – мне, – отрезала Лорелея. Она поцеловала Габриля в щеку и вновь обратила взор на господский дом. – А тревожиться лучше за герцогиню-предательницу. Ибо не будет ей ни прощения, ни пощады.

И Лорелея, пригнувшись, побежала вдоль изгороди к северному флигелю, который был куда скромнее в отделке и располагал лишь несколькими окнами на большом расстоянии друг от друга. Без сомнения, в северном флигеле живут слуги, думала Лорелея. Она огляделась, но никого не увидела возле дома. Саша летела над ней, в свою очередь, проверяя, всё ли спокойно вокруг.

«Есть опасность?» – телепатировала Лорелея, прижимаясь к стене, на которой наметила себе окно.

«Человек возле амбара. Атаковать его?»

Лорелея вытянула шею, но с ее места никого не было видно. Значит, и тот, кто подошел к амбару, тоже не видит Лорелею.

«Нет, не надо. Как только я проберусь в дом, лети к Габрилю, будь с ним».

«Охотиться на белок можно?»

«Можно, только недолго. Потом – сразу к Габрилю».

«Вы с Габрилем бельчатину есть будете?»

«Нет. Если кролика поймаешь – тогда да, можешь с нами поделиться. Бельчатины не нужно».

«Странные вы, люди».

Лорелея только усмехнулась. Затем отступила на шаг, сгруппировалась, оттолкнулась левой ногой и в несколько прыжков оказалась на отвесной стене. Одной рукой держась за декоративный элемент, другой она уцепилась за подоконник, рывком подтянулась, совершила кувырок и очутилась в комнате.

Обстановку составляли: койка с тощим матрацем, жалким серым одеялом и видавшей виды подушкой, тазик для умывания, раздолбанный шкаф и пара грубых, давно не чищенных башмаков. Несомненно, Лорелея попала в комнату прислуги.

Она поспешно вернула оконную створку в прежнее положение и метнулась к двери. Выглянула, удостоверилась, что в коридоре пусто, и лишь затем вышла из комнаты и стала красться по коридору в направлении господских покоев.

Через несколько минут Лорелея обнаружила то, что искала. В просторных покоях с паркетным полом, с книжными шкафами до самого потолка, молодая горничная чистила камин.

Лорелея подкралась сзади, стащила с правой руки перчатку и произнесла:

– Добрый день.

Девушка так и подскочила от неожиданности, и Лорелея тотчас схватила ее за локоть правой рукой.

– Зна ух. Скажи то, что мне нужно знать.

Сердце служанки трепыхнулось, через миг ее глаза остекленели, и девушка произнесла:

– Что нужно знать госпоже?

– Где опочивальня герцогини? Проведи меня туда, – так, чтобы никто не видел.

Горничная послушно направилась к двери. Лорелея удерживала ее руку. Горничная повела ее из библиотеки по лестнице с железными перилами, через зал с пунцовыми коврами – явно дорогими, акрамской работы. Все комнаты были пустынны, тишина казалась осязаемой.

– Где обитатели дома? – спросила Лорелея на повороте в западное крыло.

– Повар готовит ужин. А где дворецкий и матушка Альбан, я не знаю.

Горничная говорила нараспев, точно так же, как зачарованные Ириной жители Норденберга. Воспоминания сдавили сердце Лорелеи.

Ах, Лео! Ему бы это приключение пришлось по вкусу. Проникнуть в особняк через окно, околдовать служанку, затаиться в господской опочивальне, с тем чтобы выудить информацию у насмерть перепуганной герцогини. Да, Лео был бы рад участвовать в такой вылазке. Правда, он бы предварительно целую сцену разыграл по поводу того, что у них с Лорелеей нет подходящей одежды. Лорелея даже не подумала, что следует сменить дорожные штаны и короткий кафтан на что-нибудь другое. Лео придумал бы им не только по фальшивому имени, но и по целой легенде – на всякий случай. Сам он назвался бы дворянином из Акрама или балаватским студентом. Лео привнес бы в их предприятие некую изюминку и потом бы долго подтрунивал над сестрой за ее неспособность к перевоплощению, за серьезность и чрезмерную прямоту.

Лорелея отдала бы всё, абсолютно всё – лишь бы снова услышать дразнилку из уст брата.

Боль от потери ощущалась на физическом уровне; кости ныли, в груди гулял ледяной сквозняк. В глазах закипали слезы, а воздух в коридоре с обитыми бархатом стенами был слишком густой, не хотел проникать в легкие.

– Кто такая матушка Альбан? – спросила Лорелея дрожащими губами.

– Экономка.

– А где остальные слуги?

– Они получили расчет. Остались только мы четверо.

Похоже, преданность Ирине позволяет обеспечить сеном лошадей, но не дает содержать положенный по статусу штат прислуги. Как теперь зарабатывают на пропитание все уволенные? Где они живут, что будут есть долгой зимой?

Лорелея стиснула челюсти. Личное горе трансформировалось в решимость. Она не допустит дальнейших страданий рэйвенспирцев. Никто в Рэйвенспире больше не погибнет из-за чар Ирины – только Лорелее нужно быть сильнее, ловчее, быстрее королевы. Нужно превосходить Ирину во всем.

– А где сама герцогиня? – спросила она, когда горничная замедлила шаги перед двойными дверями с резным узором в виде вьющихся роз.

– В столовой, ждет ужин.

Поистине Лорелея больше не в состоянии слушать этот напевный речитатив! Шагнув на порог покоев, где стены были обиты желто-зелено-голубым шелком, она сказала:

– Ступай в библиотеку, чисти камин. Забудь, что видела меня.

С этими словами Лорелея разжала пальцы на руке горничной и захлопнула дверь перед ее носом. Горничная, как во сне, пошла обратно в библиотеку.

Окна опочивальни смотрели на запад. Солнце спускалось за горный кряж, располосовывая небо пунцовыми и оранжевыми лучами.

Лорелея устроилась в уголке, в кресле, подле окна. Кресло не было видно от двери, что давало Лорелее изрядное преимущество. Она стала ждать.

Менее чем через час дверь распахнулась, и герцогиня Вальдина вплыла в свою опочивальню. Низкорослую, коренастую фигуру туго обтягивало платье из того же яркого шелка, что пошел на портьеры, обивку мебели и стен. Каштановые завитые волосы были собраны на макушке, пальцы унизаны драгоценными перстнями. Герцогиня закрыла за собой дверь, сбросила туфли и стала расшнуровывать корсаж.

Лорелея дождалась, пока герцогиня сняла свое тесное платье, и внезапно выросла перед нею.

– Не вздумай кричать. Только пикни – и я камня на камне от твоего дома не оставлю. Прямо на пустоши будешь век доживать.

Герцогиня шарахнулась к стене, готовая разразиться воплем, но Лорелея оказалась проворнее.

Рукой в перчатке она зажала герцогине рот и заискрила пальцами другой, обнаженной руки. Глаза герцогини округлялись по мере того, как сияющая рука приближалась к ее лицу.

– Ты что, на ухо туга? Я же сказала: пикнешь – я твой дом с землей сровняю. Видишь – у меня рука светится. Это значит, что я умею колдовать. Ты продалась убийце и узурпаторше. По-твоему, я дрогну, пожалею тебя или то, что тебе дорого?

Вальдина затрясла головой, рискуя испортить замысловатую прическу. На миг Лорелее ужасно захотелось коснуться герцогини обнаженными пальцами и применить то же самое заклинание, что она применила к горничной, но она подавила это желание. Еще раньше Габриль вызнал, что Вальдина слишком часто гостит в королевском дворце. Уж конечно, Ирина подстраховалась – наложила на свою так называемую подругу пару-тройку заклятий. Значит, если Лорелея попытается подчинить себе сердце герцогини, та начнет сопротивляться, и последствия могут быть ужасны.

Вдобавок необходимо, чтобы Ирина считала Лорелею мертвой, убитой Кэлем. Лорелея не разрушит эту иллюзию, пока не будет готова вступить в бой с Ириной.

Поэтому она ограничилась тем, что пригвоздила Вальдину взглядом к стене и обнажила зубы в улыбке, от которой у герцогини волосы встали дыбом. Пускай не расслабляется; незачем ей знать, что Лорелея не может применить к ней магию.

– Сейчас я отведу руку, и мы с тобой побеседуем. Ты должна отвечать на мои вопросы честно. Уличу тебя во лжи – чарами заставлю говорить правду. А если мне придется применить чары, Ирина узнает, что ты со мной говорила. Меня это очень огорчит. А уж как это огорчит Ирину, и выразить нельзя! Полагаю, ты понимаешь, каковы могут быть последствия для тебя лично.

Герцогиня закивала, однако ее взгляд еще какое-то время метался по комнате, словно в поисках средства одержать верх над соперницей. Не найдя такового, Вальдина смирилась и стала смотреть на Лорелею. Та медленно отвела руку от ее лица и указала на кровать.

– Садись.

– Кто ты такая? – пролепетала герцогиня, касаясь губ унизанной перстнями кистью руки.

– Мы уже встречались. Разве ты не помнишь, тетя Вальдина? Как-то раз ты дала мне целый большой пакет мятных леденцов, чтобы я не мешала тебе болтать с королевой.

– Этого быть не может. Ты умерла!

– Как видишь, я жива.

Вальдина прижала руки к щекам, затем замахала ими перед собой. Казалось, это трепещут крылья заморских птиц.

– Вот так событие! Я потрясена! Нужно сообщить ее величеству. Без сомнения, государыня очень обрадуется. Она ведь так горевала, когда погибла вся ее семья!

– Ирина уже знает. Не далее как неделю назад она послала по моему следу охотника.

Лорелея внимательно смотрела Вальдине в лицо.

Герцогиня опустила руки, насторожилась.

– Если кто государыне не по нраву, тут уж ничем не поможешь.

– Неужели? А мне кажется, ты, тетя Вальдина, можешь мне помочь. Тебе ведь известно, кто я и на что способна.

– Ты принцесса…

– Я – мардушка, и я – истинная королева. Я – твоя государыня. – Голос Лорелеи звучал поразительно твердо. – Ирина захватила трон, погубив законного короля и попытавшись уничтожить его дочь с сыном.

Лицо Лео встало перед Лорелеей так живо, что боль зажгла дополнительные искры в ее пальцах. Опочивальня озарилась ослепительно белым светом. Герцогиня скорчилась на желтом покрывале.

– Я не знала… Никто не знал. Мы поверили ей на слово. Мы жить хотели. Что нам было делать?

– Вы хотели жить… Естественное желание. Но вот многие дворяне Рэйвенспира как-то умудряются и жить, и противостоять Ирине. Например, они платят подати за своих крестьян, чтобы те не пошли по миру. Или прячут тех, кого Ирина приговорила к смертной казни. Видишь, не все в Рэйвенспире трясутся над своей шкурой так, как трясется герцогиня Вальдина; не все готовы служить убийце и узурпаторше.

Лорелея приблизилась к кровати.

– А ты, Вальдина, жируешь за счет других. За твое благополучие рэйвенспирцы платят жизнями. Посмотри, многого ли ты добилась. Твоя земля в запустении, даже трава здесь не растет – впрочем, как и во владениях дворян, нелояльных к трону. Твои слуги истощены, твои оголодавшие крестьяне наверняка замышляют ворваться в твой дом и забрать всё, что годится в пищу или на продажу. Мне не составит труда найти людей, проклинающих твое имя и желающих тебе самой лютой смерти, а то и чего похуже.

– Разве есть что-нибудь хуже смерти?

Вальдина попыталась усмехнуться, но Лорелея воздела руку с сияющими пальцами, и герцогиня отползла на середину широченной постели.

– Конечно, есть. Это я. Я хуже смерти для тебя, предательница. Я потеряла мать, отца и брата; я потеряла мое королевство. У меня осталась только моя собственная жизнь. Как ты думаешь, жаль мне ее терять или не жаль?

Лорелея выдержала паузу. Собственная постановка вопроса ее потрясла – очень уж очевиден был ответ.

– Ты правильно догадалась, предательница Вальдина. Мне не жаль жизни. Я готова умереть, лишь бы избавить Рэйвенспир от Ирины и ее приспешников – таких как ты.

– Я не предательница! И не приспешница! Я только притворялась…

– Вот как? А когда ты сдала в лапы Ирине своих крестьян лишь за то, что они умоляли тебя о помощи – ты тоже притворялась? А когда пригрела в доме королевских шпионов, наприглашала гостей и, подливая им вина, заставила высказать свои взгляды? Ты помнишь, чем это закончилось? Арестом девяти дворян, вот чем! А когда ты…

– Откуда тебе это известно? – воскликнула герцогиня. Она еще храбрилась, но храбрость стала тонкой, как матрац на койке горничной.

– Просто я умею слушать и скрываться, когда надо. Знаешь, что еще я видела и слышала?

Лорелее вспомнилась мать, заколовшая четверых детей, но она не стала говорить об этом герцогине.

– Твои преступления против Рэйвенспира бессчетны. Не пройдет и нескольких недель, как я верну себе трон. Я стану твоей государыней. Как по-твоему, я пощажу тебя, получив власть? Может, и пощажу, если ты немедленно расскажешь мне про Ирину.

Герцогиня сглотнула. Ее давно уже прошиб пот, лоб блестел при свете, что излучали пальцы Лорелеи.

– Ирина влюблена в Виктора. В дворцового эконома.

– Что еще?

Вальдина сделала глубокий вдох.

– Ирина никогда не заходит в сад, где похоронены твои родители.

Сердце Лорелеи екнуло, голос зазвучал угрожающе:

– Всё это чепуха. Даю тебе последний шанс. Продолжишь запираться – применю чары.

Поскольку герцогиня колебалась, Лорелея произнесла:

– Что ж, ты сама выбрала свою судьбу.

И коснулась обнаженной рукой резных столбиков, которые поддерживали балдахин.

– Подожди! – взвизгнула герцогиня. – Подожди! Есть кое-что еще. Ирина больна. Ее сердце ослабело. Когда она колдует, особенно если колдует по-крупному, ей потом обязательно нужно отлежаться. Порой целые недели уходят на такой отдых. Клянусь, больше я ничего не знаю.

Лорелея ждала. Магическая сила щекотала пальцы, глаза были устремлены на герцогиню, мысль работала лихорадочно.

Наконец-то у нее появилась действительно важная информация! Долгие годы Ирина пыталась подчинить своей воле весь Рэйвенспир, вместе с его народом. Усилия истощили как землю Рэйвенспира, так и королеву. В груди Лорелеи ширилось ощущение триумфа. Ее улыбка заставила герцогиню затрястись от страха.

«Если Ирина так слабеет после каждого сеанса магии, если ее сердце и вправду сдало, значит, у меня есть все шансы победить, – рассуждала Лорелея. – Нужно спровоцировать Ирину на особо крупный сеанс. Это окончательно истощит ее силы. Тогда королева, конечно, призовет на помощь армию и шпионов. Поэтому мне следует двигаться к столице, разрушая на своем пути всё, что Ирина может использовать против меня. Я закрою приспешникам Ирины доступ к их госпоже; я буду крушить мосты и дороги, уничтожать королевские форпосты. И тогда никто не явится королеве на помощь, и ей придется во всех случаях использовать магию. К тому времени, как я доберусь до столицы, Ирина будет больна и слаба».

Не сказав больше ни слова герцогине, Лорелея вышла из опочивальни и поспешила прочь из дома, к Габрилю. Им предстоял двухдневный путь до первой цели, которую наметила себе Лорелея.