– Ваше высочество, посол от короля Бермонта, барон Лерьен Норден.

Ани, просматривающая отчет о торговле между Истаилом и Теранови, недоуменно подняла брови и отложила бумаги. Товарооборот набирал мощь, несмотря на сложности доставки – сначала до телепорта у границы Песков и Рудлога, затем на склад в Теранови и оттуда уже на выстроенные в городке «драконьи ряды». Торговали там жители Песков, и довольно бойко торговали.

Но все равно это была капля в море. Без нормального сообщения, без железной дороги, логистических центров каплей это и останется. Хоть и съезжались в город дельцы со всего Рудлога, чтобы заключить контракты на поставку текстиля и ковров, шерсти и драгоценностей, если не решить вопрос с транспортной доступностью, интерес постепенно утихнет и трудно будет разжечь его вновь.

– Просите, Вероника Сергеевна.

Секретарь кивнула и закрыла дверь. А через несколько секунд в кабинет вошел представительный пожилой берман. В форме, с седеющими русыми волосами. Учтиво поклонился вставшей навстречу принцессе.

– Барон, – Ани протянула руку для рукопожатия, и тот невозмутимо принял ее – если и были сомнения, продиктованные берманским отношением к женщинам, годы дипломатической работы приучили скрывать их. – Располагайтесь. Какие напитки предпочитаете?

– Благодарю, ваше высочество, – сдержанно ответил посол, – не хочу утруждать вас. Я по поручению его величества короля Бермонта. Так как вы уже организовали дипломатические отношения с Песками, прошу посодействовать нам. Бермонт планирует королевский совет и хочет передать приглашение Владыке Нории. Я знаю, что здесь постоянно находятся драконы и ведут с вами работу. Но сами понимаете, здесь ваша территория, и, пока нет договоренностей между Бермонтом и Песками, мне неэтично и некорректно напрямую обращаться к ним. Я могу просить вас передать письмо Владыке от Бермонта и написать сопроводительную записку, в которой вы порекомендуете меня как контактное лицо? В перспективе, когда мы наладим отношения, уже не придется тревожить вас.

Ани выслушала просьбу, кивнула. Про совет она знала – именно на нем Василина должна была попросить Хань Ши о личной встрече для Ангелины.

– Конечно, барон Норден. Королева Василина уже отдала специальные распоряжения на этот счет, как и разрешение драконам пользоваться порталом на границе для перехода в Бермонт и другие страны. Что касается письма, я сегодня же передам его контактному лицу, и к вечеру оно уже будет у Владыки.

– Благодарю, – повторил посол. Встал, передал принцессе запечатанный пакет. – Всего хорошего, ваше высочество.

– До свидания, – отозвалась Ангелина.

За сопроводительную записку она принялась сразу же, как за бароном закрылась дверь. Сухо, безэмоционально, конкретно. Писала, и вокруг сгущалась тишина – или это она ушла в процесс с головой? Слова ложились на бумагу, как руны на щит:

«Владыка Владык, великий правитель Песков. Примите мое глубочайшее почтение. Перенаправляю вам пакет от короля Бермонта…»

Как ты там, Нории? Появишься ли здесь когда-нибудь?

«Подтверждаю, что запрос официальный, и осмелюсь рекомендовать содействие…»

Если бы ты знал, как я обижена и зла на тебя. И на себя. Слова произнесенные становятся замка́ми и преградами, и нет у меня возможности вернуть их назад. И самое главное, не сомневаюсь я в том, что сделала. Сомневаешься ли ты? Видимо, нет. Я понимаю, почему ты так поступил, но никогда не смогу принять. Потому что ты должен быть на моей стороне в любом решении.

«Дежурные маги у телепорта на границе получат указания настраивать переход в Бермонт по первому запросу…»

В любом случае, появись. Дай мне накричать на тебя, рассердиться. Увидеть. Не жди. Придумай что-нибудь.

«Буду признательна, если вы отправите ответ, чтобы я передала его послу Нордену…»

Мне плохо без тебя.

Лорд Тротт появился у Четери в точно оговоренное время. Появился слегка раздраженным – перед этим звонил Мартин и ныл, требуя взять его с собой.

– Мне скучно, я тут загибаюсь, Макс, – он добавил несколько ругательств, и Тротт поморщился – очень уж заразна была привычка сквернословить. – Мне нужно развлечься. Вчера пили с Алексом, а с утра – опять во дворец, глаза бы мои его не видели. Даже моя похмельная рожа не отпугивает придворных. Не могу я больше!

– Нет, Март, – сухо повторил Тротт. – Тебя не приглашали.

– Так я без приглашения приду, – фыркнул фон Съедентент. – Не сожрет же меня твой учитель. Во всяком случае, не сразу. А если и сожрет, хоть какое-то разнообразие. Иначе умру от скуки.

– Мартин, – уже раздраженно сказал Макс. – Переход реально опасен. Если не справишься, тебя распылит на атомы. Выпадешь с осадками от Блакории до Тафии. Иди оприходуй какую-нибудь бабу, а лучше парочку, и не доставай меня.

– Так ты беспокоишься обо мне, папочка? – глумливо вопросил барон. – Кто бы мог подумать, что у Малыша такая трепетная душа!

Макс таки выругался и под довольный хохот друга отключился.

Первое, что увидел Тротт, выйдя во внутренний двор дворца Владыки, – молодого йеллоувиньца, с изумительно каменным лицом прыгающего в сумерках туда-сюда через натянутую высоко, на уровне пояса, веревку. Сам Чет в сторону младшего ученика не смотрел. Мастер расположился на привычной уже скамье у фонтана.

Светы, на удивление, не было, зато рядом с Четери сидел второй мужчина. Тоже с ключом в красных волосах, но оттенок волос был темнее, тоже высокий, гибкий и мощный. Подбородок, плечи, руки чуть шире, и взгляд спокойнее, чем у Чета, и лицо менее резкое, хотя такое же экзотическое: суженные кошачьи зеленые глаза, белая, почти перламутровая кожа, широкие и резкие скулы, орлиный нос с характерной горбинкой. Макс присмотрелся в спектре и чуть не присвистнул, забыв и о слабости, и о желанном сейчас молоке, – силы у гостя было куда больше, чем у Четери, и била она ровно, как огромный фонтан. Тот самый Владыка Нории Валлерудиан, о котором говорил Чет?

– Нории, вот и мой ученик, – с усмешкой, но приветливо сказал Четери. – Макс.

Дракон невиданной мощи оглядел инляндца с ног до головы, чуть нахмурился, кивнул.

– Черный?

– Учеников не по стихии выбирают, – с едва заметным предупреждением проговорил Четери.

– Твоя территория, тебе решать, – согласился Владыка. – Позволишь посмотреть?

– Даже поучаствовать, если захочешь, – Чет встал. Макс умывался, жадно глотал молоко из кувшина, чувствуя на себе задумчивый взгляд второго дракона. А Мастер жестом поманил к себе двух девушек, почтительно дожидающихся у дверей, что вели во дворец.

– Начинайте. Девушки уселись у кустов, покрытых ярко-белыми цветами, прямо на лазурную плитку двора. Достали инструменты – флейту и странные костяные пластинки, надеваемые на пальцы. И завели мелодию – сначала робко, тихо, а затем уже во всю мощь. Пластинки на пальцах отбивали быстрый ритм «тук-тук-тук-тук» – быстрее, чем стук сердца у бегущего человека, быстрее, чем стук копыт у несущегося жеребца, – а флейта вела свою песню, соединяя удары в единую тропинку.

– Вей Ши, – окликнул Чет прыгающего, – слышишь ритм?

– Да, учитель, – отозвался тот не останавливаясь. Говорил он с трудом.

– Рассчитывай прыжок на четыре. И делай сколько сможешь. На нас не отвлекайся. Заденешь веревку раньше, чем через три сотни прыжков, – сам пойдешь на ворота. А оттуда – снова прыгать.

– Да, учитель, – ровно насколько мог ответил внук императора. В глазах его горело упрямство.

– А твои методы не меняются, Мастер, – насмешливо заметил Нории.

– А зачем? – откликнулся Чет. – Если они работают?

Дракон повернулся к Максу. Тот уже снял рубашку, ботинки, разминался, крутя руками, поворачиваясь, наклоняясь. Во двор тихо пробралась Света, улыбнулась мужу, но не подошла. Села рядом с девушками – постеснялась потревожить Владыку?

– Восстановился? – В руках Четери появилось оружие. – Начнем. Доставай клинки. Слушай музыку. Ни на что не отвлекайся. Читай ритм. Вникнешь – мелодия всегда останется с тобой.

Тук-тук-тук-тук. Лейся, музыка, лейся. Свисти, сталь, свисти. Опять ты смотришь в глаза смерти, и опять внутри страх смешивается с безумным, бесконечным восторгом боя.

– Хорошо. Быстрее!

Тук-тук-тук-тук. Флейта как волшебная нить несет тебя над землей, и тело становится гибким, быстрым, и руки удлиняются до острия клинков.

– Хорошо. Еще быстрее. Следи за левой рукой. Пока слабая.

Тук-тук-тук-тук. К сухому щелканью пластин присоединяется новый звук: краем глаза ты видишь, как Светлана начинает отбивать в ладоши тот же быстрый ритм, что сопровождает тебя уже минуты или часы.

– Не отвлекаться! Звенят клинки, поет флейта, и опять исчезает мир вокруг, и время пропадает, останавливается, словно наблюдая за боем. Ритм не ускоряется – ускоряешься ты, до грани, до боли, когда каждый поворот и прыжок грозит порвать мышцы, когда рукояти в ладонях почти раскаляются, а вибрация от ударов пронизывает все тело. Учитель смеется и наступает вихрем, и ты отступаешь – но держишься.

Сбоку полыхает серебристая гладь Зеркала, и ты на мгновение, на какую-то долю секунды отмечаешь это взглядом – и сбиваешься, и по спине плещет болью, вокруг разлетаются брызги крови и лезвия клинков противника окрашиваются красным. И ты падаешь на колени. Флейта жалобно стонет и замолкает.

– Твою мать! – потрясенно говорит вышедший из Зеркала, бледный в синеву Мартин и несется к тебе.

– Стоять! – жестко рявкает Чет, ты умоляюще глядишь на друга, и Март словно на стену натыкается. – Убью! Поднимайся! – это уже тебе. – Вставай, щенок! Я кому сказал не отвлекаться? Вставай! – Дракон обидно, плашмя – как кнутом – вытягивает тебя клинком по спине, прямо поверх раны. – Я не закончил. Вставай! Бейся с рассеченными мышцами, с потрохами наружу! Пока жив, бейся! Ну!

Не пошевелиться, и Мастер разочарованно обходит вокруг и отворачивается. Март глядит на тебя и одними губами спрашивает: «Помочь?»

Ты качаешь головой, отстраняясь от боли, и встаешь, чувствуя, как по спине течет твоя кровь и рану дергает, словно припекает каленым железом.

– Хор-р-рошо, – рычит Мастер, склонив голову, и снова прыгает к тебе, поворачиваясь на лету. В тишине, наполненной звоном и свистом стали, вдруг снова отчетливо начинают звучать быстрые хлопки – это Светлана робко заводит ритм. К ней неуверенно присоединяются пластины, и наконец вступает флейта. Но тебе это уже не важно – важно не оступиться, не упасть снова, не увидеть презрения во взгляде учителя. Кажется, ты истекаешь кровью – немеют руки, голова начинает кружиться и темнеет в глазах, – а дракон всё не останавливается. И когда уже смиряешься с тем, что умрешь сегодня, все вдруг становится отчетливым и цельным, все приобретает резкость, а в душе воцаряется безразличие ко всему, что было и что будет, – кроме одного боя. Мастер скалится и смеется, и глаза его горят красным безумием, Светлана хлопает, и в хлопках этих слышны отчаяние и мольба, – а твои глаза выхватывают удивительный белый цветок на ослепительно-зеленом фоне, и ты почти чувствуешь его запах – и падаешь в темноту, отбив один из страшных ударов.

Макс очнулся от вкуса сладкого молока на губах. Четери держал его голову на коленях, чуть приподняв, и лил тонкой струйкой молоко в рот – оно проливалось мимо, смешивалось с кровью, стекало на лазурную плитку. Спину саднило, но боль была скорее фантомной. А вот слабость – настоящей.

– Хорошо, – сказал Мастер ласково и гордо. – Ты лучший. Так быстро, как ты, никто не обучался. Запомни состояние последних минут, так нужно биться всегда. Но если зазнаешься и начнешь ошибаться – высеку.

– Ожил? – раздался рядом встревоженный голос Мартина. Друг присел на корточки – он был непривычно серьезен. Взгляд его то и дело останавливался на плечах инляндца. – Я думал, всё. Придется мстить. Этот дракон не родственник ли нашего Алмазыча? Методы похожи.

Макс криво усмехнулся и сел. Сам взял кувшин с молоком и почти с рычанием начал пить.

Мартин со вздохом встал, покаянно покачался с носка на пятку.

– Извини, что отвлек. Я не должен был приходить. И вы извините, Четери.

– Пришел, и пришел, – отозвался дракон, аккуратно проведя рукой по спине Тротта – тот дернулся, почувствовав вливающуюся в него энергию, заскрипел зубами. – Будешь моим гостем. Зато ученику урок: всё видеть, ни на что не отвлекаться.

Март помолчал.

– Меня не возьмете учиться?

– Нет, – строго ответил Четери. – Ты не гибкий, у тебя немного вывернута правая нога, и ты слишком тяжело дышишь. И самое главное: твое призвание – защищать, а не атаковать.

Он еще что-то говорил, а Макс пил и оглядывал двор, освещенный тусклым полумесяцем. У натянутой веревки никого не было, зато в темноте на воротах маячила фигура йеллоувиньца. Света уже сидела на скамье рядом с Владыкой Нории, о чем-то с ним говорила и старалась не слишком часто поглядывать в их сторону. Слуги у второй скамьи накрывали стол, и до тошноты остро пахло едой.

– Но смотреть можно? – уточнил Мартин. – И повторять? Хоть с палкой?

– Смотреть я никому не запрещаю, – Четери встал. – И палку можешь выбрать любую. Обмойся, Макс. Будем ужинать.

Дракон похлопал его по плечу и отошел к Нории и Свете. Тротт молча поднялся, так же молча протянул блакорийцу ополовиненный кувшин с молоком. Мартин схватил его с жадностью, выпил и затем стоял, недоверчиво разглядывая друга, пока служанки лили на него воду, вытирали.

– Какой сервис. – Одна из девушек взмахнула ресницами, и барон ослепительно улыбнулся, подмигнул. И все же не выдержал: – Макс, а когда это ты тело успел расписать?

– Опыты на себе ставил, – буркнул Тротт. – И ставлю. По автощитам с природными компонентами. Чтобы была минимальная защита, даже когда нет сил.

– Угу, – странным тоном протянул Март, проводил отошедших служанок теплым и оценивающим взглядом. – Понятно. Не слишком ли… здесь всё жестко, Макс? Стоит оно того?

– Да, – ровно отозвался Тротт, надевая рубашку.

– Ты извини, – повторил блакориец. – Я сплоховал.

Он хмуро проследил, как скрываются под тонким хло́пком знаки. Открыл было рот, чтобы еще что-то спросить, но его отвлек шум крыльев – фон Съедентент задрал голову и с восхищением стал наблюдать за кружащимся, спускающимся во двор драконом.

Вскоре к скамье, где сидел Владыка, подошел еще один красноволосый мужчина, что-то коротко сказал. До друзей, присевших у фонтана, донесся приглушенный разговор.

– Мне надо лететь, Чет.

– Останься на ужин, – в голосе Мастера настойчивость.

– Нет. Письмо. От нее. Надо лететь.

Чет вздохнул как-то тяжело и кивнул. Подождал, пока Владыка отойдет, обернулся к магам, поманил рукой.

Уже когда они рассаживались, над ними взмыл ввысь огромный белый дракон.

А ужин прошел прекрасно. Март все недоверчиво косился то на молчаливого Макса, то на вернувшегося в шутливое состояние Четери – будто не он с час назад остановил его одним взглядом. И ведь правда убил бы. Но постепенно расслабился, втянулся в разговор: расспрашивал про Пески, про город, просил разрешения пройтись по нему в следующий раз – и Четери охотно отвечал, соглашался, хохотал над его шутками. Света льнула к мужу, как веточка, и мягко поглядывала на Тротта – и, к удивлению Мартина, друг общался с ней вполне доброжелательно. «С другой стороны, – размышлял блакориец, ухмыляясь, – ляпнешь что-нибудь про место женщины – и тебя нарежут на отбивные».

Несмотря на случившееся, Мартин совершенно точно понял: не зря он сюда пришел. Не зря хотя бы потому, что увидел Макса почти нормальным. Почти таким, каким он был семнадцать лет назад.

Нории был в Истаиле к ночи. Не одеваясь после оборота, быстро прошел мимо Зафира, застывшего с чашей дымящейся крови, и направился в свои покои.

Там, в большом холле, на столике, на котором они с Ангелиной играли в шахматы, лежал бумажный пакет, опечатанный сургучом, и прикрепленное к нему письмо. Владыка осторожно, не торопясь, открепил конверт, сел на софу, открыл письмо и быстро пробежал его глазами. Усмехнулся горько, откинулся на спинку и устало закрыл глаза.

В дверь поскреблись. Вошел невозмутимый Зафир, поклонился, протянул чашу – и дракон с благодарностью принял ее, начал пить.

– Господин, гонец спрашивает, будет ли ответ, – сказал старый слуга почтительно, принимая чашу обратно.

– Будет. Но не сейчас. Пусть отдохнет, – медленно ответил Нории. – Я ознакомлюсь с содержимым предложения и вызову его. Принеси мне еды, Зафир.

– Да, Владыка, – в голосе старого кочевника промелькнуло едва заметное сочувствие.

Позже, за ужином, Владыка Истаила прочитал послание от короля Бермонта. Его величество Демьян очень корректно – совсем не похоже на того взбешенного и собранного бермана, коим Нории его увидел, – высказывал сожаление о том, что первая встреча произошла при столь необычных и печальных обстоятельствах. Благодарил за помощь в исцелении, приглашал коллегу на королевский совет, который должен был состояться в субботу, и предлагал прибыть с делегацией, чтобы, пока монархи будут общаться между собой, дипломаты обсудили создание посольств, налаживание связей и подписали все необходимые бумаги.

Ответ Демьяну Бермонту Нории написал очень быстро. Заверил в готовности поучаствовать в совете, поддержал все предложения.

А затем еще раз перечитал послание огненной принцессы. Ровный почерк, ровные слова. Ни искры для него, ни надежды.

Улетающий в ночь гонец вез письмо королю северной страны и короткую записку для посредницы. В ней было всего пять слов.

«Ваше высочество, благодарю за содействие».

Утром уставший дракон принес пакет в кабинет Ангелины Рудлог. Выслушал похвалу за скорость, с благодарностью принял предложение остаться в городе и восстановить силы. И не видел, как после его ухода принцесса вскрыла письмо, прочитала – и с такой же усталостью опустила голову, как и Владыка накануне за много километров от Теранови.

В обеденный перерыв Ани отправилась в Бермонт. Демьян распорядился принимать телепортом родных супруги в любое время без предварительного согласования, и сейчас Ангелина страстно захотела увидеть Полли.

Ее проводили во внутренний двор. Полина встретила сестру без настороженности – медведица лениво точила когти о какое-то несчастное дерево, на подошедшую принцессу лишь покосилась, не прерывая своего занятия.

И Ани, как и в прошлый раз, прижалась к сестре, прикрыла глаза, слыша, как под ее ухом шумно дышит огромный зверь, и почти задремала в тепле погодного купола. Медведица отчего-то не уходила, прислушивалась к бормотанию и ласковым словам старшей Рудлог, склоняя большую мохнатую башку. Уши ее дергались, и периодически она снова начинала драть кору с таким остервенением, что Ани казалось, будто она находится рядом с отрядом пилящих деревья лесорубов.

Старшая Рудлог говорила. О делах в семье, о том, как все скучают по ней, Полине, и ждут, когда она вернется. Говорила, пусть даже сама не верила в то, что это возможно. О том, что в следующий раз принесет сюда семейные фотографии и щенка терсели поиграть – вдруг что-то всколыхнется в памяти? О том, какими огромными могут вырастать водяные псы и как бы Пол понравилось в Истаиле. О том, что старшая сестра теперь не хуже самой Поли может оборачиваться в разных зверей и птиц. А все потому, что однажды пришлось идти через пустыню к своим девочкам…

Обеденное время давно уже прошло, а Ани все шептала и бормотала, вспоминая свои дни в Песках, больше произнося про себя, чем вслух. Душераздирающий треск рвущейся коры уже не тревожил ее: медведица периодически урчала, но большей частью молчала и не двигалась – то ли тоже уснула, то ли испугалась странной женщины и затихла, мечтая выбраться из цепких объятий посетительницы. Периодически во двор выглядывали слуги, но потревожить мохнатую госпожу и ее сестру никто не осмелился. И только упавшая на двор тень от замка – солнце ушло за башню – заставила Ангелину очнуться, потереть сухие глаза, погладить на прощание смирно лежащую Полю и уйти.

На выходных они с Василиной устроили тренировку младшим сестрам. И для занятий по освоению родовой магии очень пригодился кусочек летнего парка под погодным куполом, подаренный отцом и Марианом королеве.

Придворного мага накануне обязали закрыть стены щитами, чтобы не повредить и их, и Зигфрид, видимо, чтобы не вызвали на выходные, постарался так, что под погодным куполом начали сверкать еще несколько полусфер. И там, под переливающейся защитой, и прошел первый урок.

Ани рассказала всё, что узнала от Нории про принцип действия родовой магии, Василина напомнила о прозвучавшем у Иппоталии. Теория закончилась, началась практика.

Марина с Алиной старательно закрывали глаза, пытаясь увидеть и ощутить свою ауру, Каролинка сидела на траве и пробовала повторить за старшими. Ани рассказывала, как ставить щиты, – у Марины каким-то чудом получилось с первого раза, но потом, как она ни старалась, ничего не выходило.

– Ты просто недостаточно сосредоточена, – объясняла королева. – Тебе нужно отвлечься от всего, найти внутренний баланс.

– Где ж я его найду, если у меня его никогда не было, – ворчала Марина, снова и снова расставляя руки. – Первый раз не иначе как с перепугу смогла построить.

– У меня, наоборот, лучше всего работает, когда я на пике эмоций, – успокоила ее Ангелина. Марина недоверчиво посмотрела на нее. «Ты – на пике эмоций?» – говорил ее взгляд.

У Алинки с защитой дела обстояли лучше, но щит получался совсем маленький и слабый. Зато она легко обернулась в лошадку, прогарцевала вокруг сестер и внимательно выслушала напоминание Ангелины, что не нужно усердствовать, иначе будет мучиться от боли. Топнула ногой, заржала с вызовом – и вскорости вокруг пруда по зеленой траве носился уже целый табун, и хорошо, что никто из придворных не мог сюда заглянуть: страшно подумать, о чем бы стали шептаться во дворце.

– Я бездарь, – простонала Марина, падая на траву рядом с младшей сестрой – после того как у Алинки получилась и силовая волна, всколыхнувшая воду. – Наверное, мне просто не дано.

– Или кто-то просто не хочет учиться, – мягко сказала Василина. – Ничего, будем тренироваться, пока не получится.

Полный тоски взгляд был ей ответом.