Книга: Темное наследие
Назад: Часть вторая
Дальше: Глава 2

Глава 1

30 декабря, пятница, вечер
Север Рудлога
Через несколько минут после закончившегося боя в Северных пиках прямо у огромной обсерватории открылось Зеркало, и на склон вышли двое мужчин – рыжий и черноволосый. Большой щит вокруг здания едва заметно переливался в темноте, небо, на счастье прибывших, было чистым, черным, с яркими звездами и голубоватым полумесяцем, чье сияние делало снег почти лиловым. Холод стоял такой, что волосы непрошеных гостей мгновенно схватило инеем, а одежда задубела.
– В прошлый раз он меня за щит чуть не сожрал, – пробормотал барон фон Съедентент, любовно проводя рукой по защите – как по изгибам красивой женщины. – Я ему настройки попортил.
– Я попробую отсюда открыть Зеркало, – сообщил Макс. Кому, как не ему, было понять, что это такое, когда плоды твоей работы разрушают. – Здесь близко, должно получиться.
– Ну давай, – с ехидством предложил блакориец. – И поскорее, а то я здесь и останусь ледяной статуей.
Изо ртов их шел пар, а ресницы стали белыми и пушистыми от изморози, как и брови.
Зеркало открыть удалось, и Мартин с завистью поглядел на друга.
– Растешь, Малыш. Скоро придется встречать тебя поклонами и песнопениями. И, – добавил он жизнерадостно, – теперь мы точно знаем, что это не Алмазыч темным помогает. Раз мы к Алексу пробиться не смогли.
– Шагай давай, – раздраженно подтолкнул его Тротт. – Думаешь, легко держать?
– В логово к чудовищу, – торжественно объявил Мартин и шагнул в переход.

 

У Зеркала их ждал очень суровый учитель. Но увидел выходящего Макса и обеспокоенно нахмурился. Вокруг кипела работа: ученые и маги в белых халатах что-то оживленно обсуждали, записывали, пищало оборудование.
– В кабинет, – буркнул Старов, развернулся и пошел прочь из зала. Друзья последовали за ним.
– Вы как-то доброжелательнее сейчас, Алмаз Григорьевич, – с усмешкой сказал Март ему в спину.
– Потому что, – ответил тот не оборачиваясь, – я четко знаю: Тротт меня по пустякам и дури беспокоить не станет. В отличие от тебя.
– Чувствую себя ущербным, – уныло протянул Мартин. Макс молчал, жадно оглядываясь вокруг, остановился у какого-то датчика, всмотрелся, протянул руки, чтобы просканировать настройки.
– Ну конечно, – язвительно хмыкнул фон Съедентент, – уже забыл, что Алекса нужно спасать. Гений.
Последнее слово у него прозвучало как оскорбление. Тротт не ответил, но прибавил шагу.
Алмаз Григорьевич выслушал их, недовольно постучал ладонью по столу, потеребил бороду.
– Ауру считать не успел? – поинтересовался он у Макса.
– Нет, – сухо ответил Тротт, – не до того было.
Старый маг снова хлопнул ладонью по столу, уже раздраженно.
– Мужчина, женщина? Хоть это разглядел?
– Нет, – процедил инляндец. Мартин покосился на него – лицо друга было спокойно, но очевидно, что предстать раззявой перед Дедом ему было неприятно.
– Понятно, – сварливо проговорил Алмаз Григорьевич. – И обнаружить его не можете. Сейчас.
Маг едва заметно шевельнул пальцами. У стены кабинета начал формироваться серебристый переход. Он подрагивал, наливался силой, Старов хмурился все сильнее – и наконец встал, подошел вплотную, прикоснулся раскрытыми ладонями и начал напрямую вливать в него резерв.

 

Алмаз Григорьевич Старов

 

Зеркало загудело, завибрировало (Алмаз что-то пробурчал шепотом, и Мартин мог бы поклясться, что это было грязное ругательство) – и лопнуло, истаивая тысячами сияющих осколков.
– Он не на поверхности Туры, – с досадой сообщил Дед, поворачиваясь к ученикам. – Скорее всего, где-то в горах, в глубокой пещере или в подземном помещении, настолько маленьком, что я не могу открыть проход – мешают стены. Плюс щит, плюс стихийные возмущения. Занятно, – старик дернул себя за бороду, задумался. – Ну-ка, ученички, уйдите с глаз моих. Выйдите за дверь, и, пока я не скажу, не входить. А сейчас молчать, лучше даже не дышать.
Пока друзья выходили, он открыл дверцу узкого шкафа, стоящего у высокого окна, достал оттуда темную бутыль со знаменитым северным бальзамом «Старая Лесовина», плеснул в бокал и сел в кресло. И широко повел рукой, открывая длинное и узкое Зеркало, вставшее перед столом полукругом. Один за другим раздавались тихие звоны – вызываемые откликались.
Март тихо прикрыл дверь и под укоризненным взглядом Тротта прижался к ней ухом.
– Коллеги, – услышал он, – вынужден оторвать вас от дел. Около получаса назад в долине Хорндорф в Блакории пропал мой ученик. Во время магического боя. Вы все его знаете, Свидерский Александр Данилович. Кто-то из вас причастен к этому?
– Ты пьян, что ли, Алмазушко? – раздался суховатый знакомый голос. Это Черныш.
– Возмутительно, – поддержал его мужчина с йеллоувиньским акцентом, видимо, Ли Сой. Почтенный старец давно избрал сферой деятельности возможности разума, пытаясь решить загадку века – как сделать из обычного человека мага.
– Успокойтесь, коллеги, – мягко прожурчала какая-то женщина. – Думаю, у Алмаза есть основания так говорить.
– Спасибо, Таис, – буркнул Алмаз. Мартин затаил дыхание: значит, предыдущая дама с мягким голосом – Таис Инидис, давно уже работающая с кристаллами и создающая амулеты невероятной силы. – Свидетель – профессор Тротт. Как понимаете, причин не верить ему у нас нет. Он утверждает, что нападавший был сильнее его. А все, кто сильнее его, сейчас здесь, дамы и господа.
– Ты кого-то из нас обвиняешь? – спросил мужчина с надтреснутым голосом. Его Мартин тоже знал – Гуго Въертолакхнет, его соотечественник, легендарный маг, работающий с климатом. Это он разработал повсеместно использующиеся климатические купола и создал формулы заклинаний, позволяющих поддерживать нужную температуру вокруг тела, чтобы не замерзнуть и не умереть от жары; он же стал основоположником целого направления в магнауке – управления погодой. Впрочем, все, кого барон сейчас слышал, были легендарными. Молчала только Галина Лакторева. Великая женщина. Листолеты и нынешние стационарные телепорты были сконструированы при ее непосредственном участии. Она же написала первый учебник по магмеханике.
– Пока никого, – жестко проговорил Старов. Неожиданно жестко. – Но, коллеги, мы все знаем, что для нас нет преград, если мы идем к какой-то цели. Предлагаю следующее. Александра отпускают, и я закрываю на это происшествие глаза. В ином случае я буду искать его сам. И, когда найду – похитивший станет моим личным врагом.
Собеседники возмущенно зашумели. Дверь вдруг стрельнула электричеством, и барон, чуть не взвыв, прижал ладонь к уху, поспешно исцеляя себя. Голоса затихли.
Алмаз вышел из кабинета минут через десять. Посмотрел на хмурого Мартина, хмыкнул и позвал их обратно.
– Я сегодня помедитирую, посмотрю локацию. Завтра вызову вас. Коллег я предупредил, дураков среди них нет, мои возможности они знают.
– А если я ошибся? – ровно спросил Макс.
– Извинюсь, – легко пожал плечами Дед. – Все, идите отсюда. На меня не надо рассчитывать, действуйте параллельно.

 

– Что делать будем? – спросил фон Съедентент, когда они вышли из Зеркала в гостиной его дома.
– Мне нужно предупредить, что я не появлюсь на тренировке, – Макс уже открывал Зеркало. – Затем вернусь к тебе. И… никогда не думал, что это скажу, но нам не помешает резерв Вики.
– Да, Вики, – спохватился Мартин, наблюдая, как друг исчезает в Зеркале. Но перед тем как предстать перед грозные очи волшебницы, взял телефон. – Ваше высочество, добрый вечер. Вы просили звонить, если Марине будет угрожать опасность.
– Да, – коротко проговорил Мариан Байдек.
– Я прошу вас усилить охрану. Нам стало известно, что Марину хотят похитить. Темные.
– Подробности? – поинтересовался Байдек.
Мартин вздохнул и очень кратко рассказал о роли Катерины Симоновой и о случившемся в Блакории.
– Благодарю, барон. Я приму все меры и оповещу Зеленое крыло. И прошу вас не сообщать Марине, что ее подруга похищена. К сожалению, с нее станется пойти геройствовать.
– Верно, – вздохнул фон Съедентент. – Обещаю.
Второй звонок он сделал Марине.
– Ты хочешь меня видеть? – спросила она смешливо. – Наконец-то.
– Очень, – подтвердил Март мягко. – Но не сейчас.
– Занят?
– Мир спасаю, Марина.
– Весомый аргумент.
– Ты ведь разумная девочка, высочество? Серьезно отнесешься к тому, что я сейчас скажу?
– Что такое, Март? – голос ее стал тревожным.
– Тебя хотят похитить. Байдеку я сообщил, поэтому готовься к толпе охраны. И желательно вообще не выходить из дворца, пока мы не разберемся с ситуацией.
– Я понимаю, – сказала она медленно. – Не бойся, у меня голова на плечах есть.
Он недоверчиво хмыкнул.
– Мартин? – позвала она.
– Да?
– Береги себя. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
– А я – если с тобой, Марин.

 

Макс вернулся через две минуты после того, как фон Съедентент положил трубку. «Тебе нет нужды каждый раз предупреждать меня, – сказал Тротту Мастер. – Я знаю: если ты не появился – у тебя серьезная причина. Иди и делай, что должен».
Блакориец протянул другу стакан, бутылку молока – и Тротт выхлебал ее почти полностью. Сходил к себе в Инляндию за какими-то препаратами. И лишь потом они отправились к Виктории.
– Только не ори, – предупредил фон Съедентент волшебницу, когда вновь появился в гостиной. – Я сейчас все объясню.
– Да уж пожалуйста, – скорее встревоженно, чем ядовито проговорила Вики. Она пыталась казаться спокойной, но подол короткого домашнего платья был измят – да и сейчас она сжимала его пальцами. Поднялась навстречу Максу, аккуратно поцеловала его в щеку. Мартин наблюдал за этим представлением с хмурым терпением. – Дети с няней в спальне. Накормила, успокоила, но им тут негде разместиться на ночь.
– Я к себе сейчас заберу, – решил фон Съедентент. – Виктор присмотрит, дом у меня большой. Можно зайти к тебе в спальню, Кусака?
– Когда это тебе требовалось разрешение? – удивилась она.
Мартин не стал острить в ответ, и в глазах ее мелькнуло изумление. Прошел в спальню – оттуда раздались писк и его жизнерадостный голос:
– Мама скоро будет с вами, а пока погостите у меня, хорошо?
– Молоко есть? – тихо спросил бледный Макс у Виктории. Та внимательно вгляделась в него, кивнула, и через несколько минут он уже опустошал вторую бутылку.
Из спальни показался барон, нагруженный детьми. Вики чуть рот не открыла, а он что-то ворковал низким голосом, и девочки, сидящие на обеих руках, прильнули к нему как к родному. Няня, шедшая следом, глядела ему в спину с благоговением и влюбленностью.
– Домой хочу, – ныла младшая, Лизочка.
– Домой поедете с мамой, – мягко говорил Мартин, – а мама пока занята и попросила меня за вами приглядеть.
– А плохие дядьки больше не придут? – застенчиво спросила вторая. У девочки не было передних зубов, и она шепелявила.
– Не-е-ет, – убежденно ответил блакориец. – У меня целый замок, и вы будете в нем как принцессы. А какая у вас комната! Вот увидите, сразу спать захотите.
Макс мрачно пил молоко и наблюдал, как у Виктории глаза раскрываются всё шире. Мартин прошел мимо них, туда, где было достаточно места для открытия Зеркала.
– Что нужно сказать леди Виктории?
– Спасибо, леди Виктория! – запищали девочки. – До свидания!
– До свидания, – протянул он тонким манерным голоском и препохабно подмигнул волшебнице, сразу испортив впечатление. И исчез в переходе.
– Прирожденный отец, – ледяным тоном проговорил Макс. – Кто бы мог подумать, да, Вики?
Она независимо пожала плечами с видом «с чего ты взял, что меня это интересует?». И тут же встрепенулась:
– Ты мне расскажешь наконец, что случилось, Макс?
– Да, – сказал природник. – Только принеси еще молока. Мне потребуются силы.
Через полчаса вернулся лохматый Мартин. Широко улыбнулся Вики, схватил стакан, отнял у Макса молоко и налил себе.
– Боги, – простонал он, – я уже забыл, какой это кайф. Почище, чем от алкоголя. Вики, не смотри на меня так, я сейчас подавлюсь.
– Поверить не могу, что вы меня не позвали, – сказала она со злостью.
– Я устроил истерику и запретил, – откликнулся Март и вытер губы ладонью. Макс брезгливо поморщился. – Не хотел делиться славой. Нам драки и самим было мало.
– Все трясешься надо мной, Кот? – с обидной проницательностью спросила Виктория.
Тротт, сняв пиджак и закатав рукава рубашки, молча сдвигал мебель в стороны, пока эти двое привычно выясняли отношения.
– Конечно, – серьезно ответил блакориец, глядя ей в глаза. – А как иначе, Вик?
Она отвернулась и услышала, как Мартин смешливо хмыкнул.
– Ко мне не прикасаться, – предупредил Тротт, садясь на пол и набивая трубку. – Ни в коем случае, понятно? Помещение можно проветрить, как уйду в транс.
– Недотрога, – пробурчал барон, усаживаясь по правую руку от него. Вики села напротив, изящно скрестив ножки, и глаза Мартина блеснули: он мог бы поклясться, что увидел кружевной край чулок.
– Если он в сознании, я его услышу, – терпеливо наставлял инляндец, зажигая длинную спичку и поднося к трубке. Табак, смешанный с настойкой гамарры, затлел, в комнате тут же потянуло сладковатым дымком. – Источники аккуратно начнете подкачивать часа через два. Можете говорить, я минут через десять уйду в транс. Выйду сам. Меня не трогать.
– Да поняли уже, – рявкнул барон. – Давай, зануда, закрывай глаза, или тебе колыбельную спеть? Данилычем там, может быть, уже закусывают.
Только сейчас стало заметно, как он злится и переживает за Александра.
– Алекс не мальчик, способен о себе позаботиться, – сухо ответил Тротт. – И ты знаешь, что он не легкая добыча.
Мартин раздраженно дернул губами, взлохматил пятерней волосы, но ничего не сказал. Вики хлопнула в ладоши, и гостиная погрузилась во тьму.
В темноте этой лорд Максимилиан Тротт мерно вдыхал и выдыхал дым из трубки, раскачиваясь вперед-назад и бормоча что-то на выдохе. Вокруг него начало разливаться мягкое голубоватое свечение. Оно расширялось, захватывая и тихо сидящих друзей, наблюдающих за началом ментального поиска, и пространство вокруг них, освобожденное от мебели. Дым струился в этом свечении, переливался, образуя причудливые картины, и Тротт наконец отклонился назад так сильно, что коснулся затылком пола. Трубка выпала у него из рук, и Мартин тихо подобрал ее. Свечение потекло вверх, образуя едва заметный призрачный столб. Макс резко выдохнул – и его напряженное тело расслабилось.
* * *
Александр Свидерский приходил в себя мучительно долго. В глаза что-то светило, но он видел этот свет будто бы через толстый слой черного стекла.
– Удивительно, как мощно и быстро у него восстанавливается резерв, – сказал кто-то. – Дуглас, бери, сколько можешь. Как почувствуешь, что теряешь контроль, прекращай.
– Я справлюсь, – ответил какой-то молодой мужчина.
Алекс сжался, вскочил, разбрасывая окружающих – перед глазами было темно, наткнулся кулаком на чье-то лицо – брызнуло горячим на костяшки, схватил еще кого-то за руку, повернул – человек заорал, раздался хруст – и тут на него словно навалилась каменная плита. Он упал лицом вниз, противодействуя давлению и пытаясь поднять Сеть щитом.
– Укол, – сухо сказал знакомый голос. – Быстро!
Он уже почти вырвался и первого, которого ощутил рядом с собой, отбросил Тараном. Что-то зазвенело, загрохотало, раздались ругательства – и снова его придавило, и сверху навалилось несколько человек. В шею кольнуло, и сознание поплыло, тело сразу стало непослушным. Но прикосновение чужой голодной ауры Алекс почувствовал очень отчетливо. И заскрежетал зубами от бессилия.
Его укололи еще раз, после того как в голове начало звенеть от оттока энергии. Ощущение было такое, будто у него берут кровь в донорском пункте.
– Двойную дозу, – приказал тот же голос. Свидерский никак не мог вспомнить, где слышал его. – И вниз. К женщине. Сюда прорываются, не хочу тратить силы на щит.
– Когда повторим?
– Ночью, – сказал он. – Господин Макроут, вы в порядке?
– Да, – тяжело просипел тот, кого назвали Дугласом.
– Продержитесь. Скоро здесь будет вторая участница ритуала.
Алекс слушал, пытаясь оставаться в сознании как можно дольше, и упрямо пытался пошевелиться. Он по-прежнему ничего не видел и не знал, было ли это последствием удара или укола. Но сознание уплывало, и последнее, что он ощутил, – это то, что его куда-то несут.
Очнулся он в той же темноте. Рядом кто-то тяжело дышал, всхлипывал, растирал ему лицо, руки. Он сразу понял, что это Катя. Обострился нюх, и пахло ею – немного тоски, чуть нежности и горечи, капля ее духов. Обострилось осязание, и Свидерский снова ощущал трепетные и шершавые прикосновения темной ауры.
– Ну-ка, отойди, – прозвучал грубый приказ.
– Не трогайте его! – закричала Катерина, и этот крик чуть не взорвал Алексу голову.
Раздался шорох; Свидерский приоткрыл глаз, но всё, что сумел разглядеть, – силуэты людей. Катю оттаскивали от него. Помещение было низким, маленьким, больше всего похожим на пещеру. В глаза ему снова посветили фонариком.
– Кать, – просипел Александр, повернув голову в ту сторону, где, кажется, находилась она, – дети в безопасности.
Симонова замолчала, перестала всхлипывать, только задышала часто-часто.
Лицо Свидерского прижали к камню – и он извернулся, зажал руку надсмотрщика и ударил его локтем в живот. Тот застонал, повалился – и на Алекса набросились еще двое, скрутили и вкатили два укола. Сознание снова начало уплывать.
Но в этот момент его позвали. Голову сдавило, как обручем. Короткие слова появлялись перед глазами, как пульсирующие точки, расплываясь сиянием.
Где ты. Где ты.
– Здесь, – прошептал он. Голоса не было, только губы шевелились.
Где ты. Покажи. Где ты.
– Я в какой-то пещере. Меня обкалывают наркотой и седативными. Уже питались от меня.
Ориентиры. Ориентиры. Хоть что-то.
– Не знаю. Где я. Убивать не собираются. Пока.
Найдем. Терпи. Найдем.
– Поторопитесь. Здесь сильный маг. Мужчина.
Найд…
Алекс заснул.
* * *
Далеко от него, во дворце короля Инляндии, зашевелился лорд Максимилиан Тротт. Со стоном встал на четвереньки и зашипел на потянувшихся к нему друзей.
– Не трогать!
Инляндец поднялся, встал с закрытыми глазами, хотя в гостиной было темно. Шатаясь, прошел вперед, наткнулся на спинку кресла, оперся на нее. Макс прижимал ладонь ко рту, корчился – его сотрясали рвотные позывы.
– Глаза сейчас взорвутся, – простонал Тротт. – Я в ванную, Вики. Март, принеси мне стабилизатор минут через пять. Я поговорил с Алексом. Он жив. Надо пробовать что-то другое. Он сам не знает, где находится.
Марина
Перед ужином ко мне зашел Мариан, провел строгую беседу, и я клятвенно пообещала, что на выходных побуду во дворце и отвечать на звонки буду только со знакомых номеров. Послушно согласилась даже в парк выходить с охраной. На семейном ужине, больше похожем на поминки, Мариан повторил предупреждение для всех – темные снова вышли на охоту за нашей семьей. Я маялась от всеобщего тревожного внимания так, что кусок в горло не лез.
Ани и Вася, объединившись в воспитательном порыве, зашли ко мне после ужина и в два голоса провели внушение. Замолчали только тогда, когда я раздраженно пнула столик (Бобби, присутствовавший при беседе, испуганно подскочил) и, стараясь сдерживаться, четко проговорила:
– Я все поняла, мамочки. Я не ребенок и не умственно отсталая. Успокойтесь уже.
Сомнение в их взглядах было для меня очень нелестным.
Ощущение, что я в плену, росло внутри, как и чувство, что мне чего-то недоговаривают. У дверей и окон выставили охрану, пришел Зигфрид, укрепил щиты, и после того как меня наконец оставили в покое, я готова была головой об стенку биться от облегчения.
Уже когда я лежала в кровати, зажужжал телефон. Я посмотрела на входящий – домашний Катин номер. Обрадовалась – может, хоть она ко мне завтра приедет, скрасит одиночество?
– Катя?
– Хотите увидеть свою подругу живой? – поинтересовался спокойный мужской голос.
«Началось».
Я посмотрела на дверь. Пройти на цыпочках до охраны, включить громкую связь? Но на меня напало оцепенение, и я молча лихорадочно обдумывала: почему ни Март, ни Мариан не сказали, что у Кати проблемы?
– Если хотите, – продолжил тот же голос, – никому не сообщайте о звонке. Катерина Симонова у нас.
Я все еще молчала, пытаясь сообразить, что делать, и теребила серьги в ухе.
– Вы слышите меня? «Черт, Кать, как тебя угораздило-то?»
– Слышу, – насколько могла спокойно сказала я. – Вы понимаете, что вам лучше сейчас же отпустить мою подругу и бежать на другой континент? Потому что вас в любом случае найдут.
– Сейчас вам лучше послушать меня, – невозмутимо ответил мужчина. – Если не сделаете, как вам говорят, ее смерть будет на вашей совести.
– А если сделаю, то умру сама, – «догадалась» я. Запоздало ударило страхом. За себя, за Катьку. Горло перехватило, и я потянулась к пачке сигарет.
«Иди к охране. Открывай дверь. Напиши, что звонят из Катиного дома, они сейчас его поймают. И найдут ее».
Я не двинулась с места. А если не найдут? А если ее и правда убьют?
– Вы останетесь живы, – недовольно сказал злоумышленник. – И даже через какое-то время вернетесь к семье. Нам нужно несколько дней. С вами мы отпустим и герцогиню.
– Я под охраной, – пришлось несколько раз щелкать зажигалкой, чтобы прикурить, – руки дрожали. – Мне никуда не дадут выйти, вы это понимаете? И с чего я должна вам верить?
– А что вам остается? – почти добродушно поинтересовался собеседник. – У вас время до трех ночи. В три вы должны быть вне дворца. Мы вам позвоним ровно в указанное время. Если вы не ответите, или будете еще во дворце, или кому-то расскажете – герцогиня умрет.
Я зашипела.
– Я не могу никуда выйти, понимаете вы? У меня тут ступить некуда от охранников!
– В ваших интересах решить этот вопрос, – спокойно сказал звонивший и отключился.
* * *
Ворвавшиеся в дом Симоновой наблюдатели, получившие сигнал из центра слежения о звонке, сделанном на телефон Марины Рудлог, застали только истаивающее Зеркало и застывшую в стазисе испуганную экономку, видимо, услышавшую голос ночного гостя и спустившуюся в холл проверить, кто это.
* * *
Я посидела, разглядывая телефон и, спохватившись, стала набирать Катин номер. А вдруг меня пытаются обмануть, взять на испуг?
«Ты сама-то в это веришь?»
Нет.
В трубке шли гудки. Сигарета истлела в пальцах, и пришлось зажигать вторую. Я жала на вызов снова и снова, но ответа не было, и я швырнула телефон на постель и нервно затушила окурок в пепельнице.
«Прости, Катя, но я просто должна поступить правильно».
Внутри закололо, и меня окатило таким презрением к себе, что дышать стало трудно.
«Спасаешь свою жизнь за счет подруги?»
– Я же обещала, – пробормотала я в пустоту жалобно. – Я не могу. Да и как я выйду?
«У тебя есть возможность уйти».
Да, верно.
Я потеребила воротник ночной рубашки и встала. Начала лихорадочно одеваться, застыла. В сердцах бросила на кровать свитер, выругалась. Снова схватила его и натянула. Засунула в карман кошелек. Увидела себя в зеркале: бледное лицо, лохматые волосы, глаза на пол-лица, – упала на кровать, закрыла лицо руками и застонала. Что же делать?
«Ты знаешь что. Разумно сейчас позвонить в службу безопасности и все рассказать. Пусть они разбираются. Ты не спецагент. Ты даже магией родовой пользоваться не умеешь!»
Я застонала еще громче.
«Ты же не так глупа, чтобы верить, что они оставят тебя в живых? И Катю не спасешь, и себя подставишь».
Все верно. Надо действовать разумно.
Я потянулась к телефону и набрала Тандаджи. Он откликнулся так быстро, будто ждал звонка.
– Ваше высочество, слушаю вас.
– Полковник, – с трудом проговорила я. – Мне только что звонили из дома моей подруги, Катерины Симоновой. Грозили убить ее, если я не соглашусь на встречу.
– Да, ваше высочество, – ласково проговорил он. Удовлетворенно даже.
– Ее действительно похитили?
– Местоположение герцогини на данный момент нам неизвестно, – уклончиво сказал тидусс.
– Полковник, – я даже не постаралась сделать голос менее резким, – потрудитесь отвечать на вопрос прямо. Что с Катей? Вы можете ее найти?
– Мы стараемся, ваше высочество. Вы расскажете, о чем общались с заговорщиком?
– А разве вы не прослушиваете мой телефон? – желчь была на моем языке, от желчи и страха горело горло.
– Не поймите меня неправильно, ваше высочество, – с таким терпением, будто разговаривал с ребенком, произнес полковник. Я раздраженно подергала сережку на ухе. – Я бы и рад. Но это неэтично – все-таки я работаю на вас. Мы действительно засекли звонок из дома Симоновой. Разговор записан, по первым фразам мы поняли, о чем речь, но мы не можем прослушивать членов вашей семьи без санкции королевы. Или без вашего разрешения.
Я вздохнула.
– Считайте, что на этот разговор оно у вас есть. Мне подойти к вам?
– Если вы не против. Признаться, я сам хотел просить вас об этом. Нам нужно подключить ваш телефон к аппаратуре на случай, если преступник снова с вами свяжется. Тогда мы сможем выяснить его местоположение.
– Я сейчас буду, полковник.
Трубка нагрелась, и я потерла ее о свитер. Все сделала как надо, да? Тогда почему же внутри все ноет и корчится?
Следующие пара часов в Зеленом крыле были скучны и бессмысленны. Пришел Мариан, собралась куча народу – охрана, безопасники. Я послушала свой голос на записи – боги, я правда говорю так низко и с таким придыханием?
– Мариан, – позвала я тихо, когда прослушка закончилась, и телефон подключили к какому-то штекеру. Байдек подошел к креслу, в котором сидела я. Добрые секретные агенты принесли мне чай и рогалики, но еда казалась безвкусной, и я больше крошила, чем отправляла в рот.
– Да, Марина?
Я посмотрела на него снизу вверх. Спокойный, собранный, с едва заметным следом от подушки на лице.
– Ее ведь спасут?
Он бы не стал врать. Он и не стал.
– Пока про Симонову ничего неизвестно, Марин, – сочувственно сказал барон. – Но люди работают и делают все, чтобы найти ее. Хорошо, что ты сразу обратилась к Тандаджи.
В глазах закололо – я коснулась щеки рукой, почувствовала, что она мокрая, и стиснула зубы, чтобы не разреветься и не опозориться. Бедная моя Кати. Никто тебе не помогал раньше и сейчас тоже не поможет. Всем вокруг важно, чтобы со мной ничего не случилось, а на тебя им плевать. И я тоже… только болтать горазда и советы давать с высоты своего положения. А как случилась у тебя беда – тут же побежала прятаться за спины службы безопасности.
– Успокоительного, ваше высочество? – отвратительно приятным голосом предложил Тандаджи. Я едва удержалась, чтобы не метнуть в него рогалик.
Время шло, наполненное моей дремотой, слишком быстрым движением стрелки часов и бурчанием мужчин. За окном стояла морозная ночь, сияли далекие огни трасс Иоаннесбурга. Я сидела, забравшись с ногами в кресло, сжавшись и периодически прислушиваясь к разговорам, к поступавшим донесениям. Из дома Кати звонил маг, схватить его не удалось, сейчас допрашивают слуг при участии менталиста. С помощью экономки составляют фоторобот преступника. На всякий случай усилена охрана вокруг дворца. Подняты по тревоге дополнительные наряды полиции, которым приказано проверять всех подозрительно выглядящих мужчин.
Я слушала, затем снова погружалась в себя и мрачно рассматривала плавающих в аквариуме радужных рыбок. Время медленно приближалось к трем ночи, а чувство вины во мне смешивалось в ядовитый коктейль с паникой и безнадежностью. Будто я собственноручно заношу над шеей Кати топор.
Без пяти три я вскочила – мужчины обернулись ко мне – и схватила Тандаджи за рукав. Он внимательно посмотрел на меня и едва заметно поднял брови.
– Полковник, послушайте. Время идет, результата нет. Давайте сделаем вид, что согласны на его требования? Дайте мне спокойно выйти. Установите слежку, приставьте агентов, накройте меня щитами – и ничего не случится. Зато вы сможете схватить его и узнать, где Катя. Пожалуйста!
В конце моей речи голос сорвался, и я сама услышала, как по-детски жалобно прозвучало это «пожалуйста».
Тандаджи равнодушно покачал головой. Сухой болванчик, а не человек.
– Ваше высочество, мы ни в коем случае не будем рисковать. Ваша безопасность первостепенна. Вы ведь понимаете это?
Я разжала пальцы и заставила себя кивнуть. Отступила и медленно опустилась в кресло.
Стрелка часов дернулась и остановилась на трех ночи. Прошло несколько мгновений, в течение которых я представляла, как убивают сейчас Катю, – и тут зазвонил мой телефон. Гудки шли и шли.
– Есть, – сказал сидящий у аппарата агент. – Есть контакт, началось определение. Можно говорить.
Тандаджи аккуратно снял телефон с аппарата слежения и передал мне. Раздражающе играла веселая мелодия «Эй, подруга, пойдем-ка танцевать», а в кабинете стояла мертвая тишина. Мужчины, кажется, даже дышать перестали.
– Да, – сказала я как можно ровнее и нажала на кнопку громкой связи.
– Хотите напоследок поговорить с подругой, принцесса? – издевательски проговорил все тот же голос. Раздалось какое-то шуршание, и задыхающаяся, плачущая Катя затараторила мне в ухо:
– Мариш, только не соглашайся ни на что! Марин, не слушай их!
Стук и ее истошный крик. Я почувствовала, как по виску стекает струйка пота. Зубы начали стучать.
– Она еще жива, ваше высочество, – сказал мужчина мне в ухо. На периферии было слышно, как рыдает Катерина. – Но ненадолго.
– Дайте мне время, – попросила я, теребя ворот свитера – Тандаджи кивал, Мариан смотрел прямо на меня. – Я не могу сейчас уйти. Дайте мне время. Я с утра уеду на ипподром, там я смогу сбежать…
– Ваше время истекло, – жестко проговорил похититель.
Катя снова закричала. Я рванула ворот, задыхаясь.
– Подождите! В руку легла переноска Зигфрида. Мариан рванулся ко мне – в глазах его полыхнули ужас и злость.
– Прости, – сказала я жалобно и сжала пальцы. И полетела в темноту. Через какие-то мгновения очутилась посреди пустынной улицы и закричала в трубку: – Вы еще здесь? Здесь?!
– Да, – немного помедлив, с явным удивлением сказал мужчина.
– Я смогла уйти. Я перезвоню. Подождите только! Не трогайте ее!
– Теперь, – сказал он удовлетворенно, – мы вас дождемся, ваше высочество.
– Поклянитесь, что отпустите ее. И меня, – потребовала я.
– Клянусь, – ответил он. – Мы отпустим вас обеих, как только исполним задуманное. Не позже чем через три дня.
– И я хочу увидеть ее. Я должна убедиться, что она жива.
– У вас есть мое слово, ваше высочество.
«Слово преступника».
– Ждите, – буркнула я и нажала на «отбой».
Я затвердила номер наизусть, шагая по холодной улице, выключила мобильный. Ветер пробирался под свитер, холодя вспотевшую кожу, с шорохом поднимал у ног полосы поземки. Я, ускоряя шаг, шла мимо темных окон спящих домов, под качающимися фонарями, и читала названия улиц, пытаясь понять, куда же меня занесло.
«Включи телефон. Ты еще можешь вернуться».
«Заткнись, а?!»
Зигфрид объяснял: переноска построена так, что из любого места отправит нас во дворец. А если во дворце – выбросит подальше, активировав на полчаса щит и закрыв пространство вокруг для тех, кто попытается добраться до тебя Зеркалом. У меня было всего полчаса, и я искала хоть одну живую душу, у которой можно попросить телефон, вертела головой в поисках круглосуточных магазинов или баров.
На работающее кафе я наткнулась через десять минут быстрой ходьбы. Открыла дверь и скользнула в теплое помещение. Там тихо играла музыка, было темно и пусто, только за стойкой, украшенной иллюминацией, стоял бармен и расставлял на полках бутылки с алкоголем. На меня он вытаращился с недоумением.
– Извините, девушка, мы уже закрыты, – он тянул слова, как уроженец юга Рудлога.
– Мне нужно позвонить, – я подошла к стойке, вытянула из кармана кошелек и достала несколько купюр. – Я заплачу. Потеряла телефон.
Бармен посмотрел на деньги и потер нос.
– Можно? – поторопила я его.
Он кивнул и достал из-под стойки аппарат. И застенчиво сгреб в кулак купюры. Я даже не посмотрела, сколько дала, – какая разница, если они мне могут вообще не понадобиться?
Замерзшие пальцы отказывались попадать по кнопкам, но наконец в трубке раздались гудки. И тут же прозвучал щелчок – на той стороне нажали на «ответить».
– Это я, – слова вылетали быстро, видимо, чтобы не дать мозгу задуматься и остановить безумие хозяйки. – Как мне встретиться с вами?
– А вы где, ваше высочество? – поинтересовался мужчина.
– Где я? – шепотом спросила я у настороженно прислушивающегося бармена. – Как город называется?
– Мальва, – ответил тот таким же шепотом. Любопытство в его глазах было таким жарким, что им полгорода согреть было можно.
– Я в Мальве. Это юг Рудлога. В каком-то баре. Но я не могу тут долго оставаться. Меня скоро найдут.
– Секунду, – сказал мужчина быстро. Он с кем-то приглушенно заговорил. Я нетерпеливо притопывала и жалела, что не взяла сигареты.
– Координаты бара есть?
– Есть координаты? – тут же поинтересовалась я у бармена. И подсунула ему еще одну купюру. Тот, глазея на меня, как на сумасшедшую, – и не так уж он был неправ, – протянул мне визитку.
– Готовы записывать?
В трубке невесело хмыкнули.
– Очень неожиданный поворот, принцесса. Не ждет ли рядом с вами группа захвата? Откуда мне это знать?
– Оттуда же, – я раздраженно постучала кулаком по стойке – добрый бармен поставил передо мной бокал с коньяком, – откуда я знаю, что вы отпустите меня и Катерину. Я готова рискнуть. А вы?
– Диктуйте, – проговорил он после небольшой паузы.
Я поднесла к глазам визитку.
– Эс пять ноль три… восемь дэ восемь…
Я закончила диктовать и отключилась. Взяла в руку бокал, пригубила – телу после пробежки по холоду становилось удушающе жарко.
– Есть сигареты?
Бармен заторможенно кивнул, потянулся куда-то под кассу. В углу разгоралось серебристое сияние перехода. Вот оно сформировалось, оттуда неуловимо быстро выскользнул маг – и тут же ударил вокруг каким-то заклинанием. Бармен за моей спиной замер, по моему щиту пробежали волны, и я невольно расправила плечи. Мужчина оглядел меня, бар, и лицо его, напряженное, расслабилось. Поклонился. Я хмуро смотрела на него – не так я себе представляла преступников. Невысокий, крепкий, с внимательными глазами и квадратным лицом, он больше походил на аптекаря, чем на злоумышленника.
– Меня зовут Константин Львовский, ваше высочество, – в речи его чувствовался слабый блакорийский акцент. – Проследуйте за мной.
Страх куда-то исчез – наконец-то пришло чувство, что теперь я права. Я осушила бокал, вытянула из пальцев бармена пачку сигарет, приняла руку похитителя и шагнула в Зеркало.
* * *
В Зеленом крыле разъяренный принц-консорт рычал на придворного мага. К чести последнего, тот держался стойко.
– Куда, – Мариан едва удерживался, чтобы не встряхнуть Кляйншвитцера за грудки, – куда могла забросить Марину ваша переноска?!
– В любое безопасное место в радиусе от пятисот до тысячи километров, – в который раз отвечал Зигфрид. – В населенный пункт. И она полчаса будет под щитом, запрещающим поиск.
Мариан покосился на Тандаджи, который наблюдал за штатными магами – они пытались открыть Зеркало. Смуглый тидусс сейчас был бледен, как полотно, и Мариан мог бы поклясться, что в пальцах он крутил вовсе не сигарету.
– Я не понимаю, – рявкнул барон, – почему вы как изготовитель не можете найти ее!
– Так действует амулет, – объяснил блакориец слабым голосом. – Переноска тем надежнее, чем меньше на ней условий. И условия должны быть простые. «Не может обнаружить ни один человек», и всё. Включая создателя. Ваше высочество, щит скоро растает.
Но через полчаса Марину оказалось все так же невозможно обнаружить. И принц-консорт под утро, после ночи бесплодных поисков, все же отправился в свои покои, оставив позади неспящее Зеленое крыло. Он шел по просыпающемуся дворцу и думал, как будет объяснять случившееся Василине. Думал он и о том, что опять недоглядел. Теперь уже за Мариной. И что взывать к голосу разума в ее случае было неверным. Хотя, даже если бы он знал, что злоумышленники решат действовать напрямую, – разве мог бы он забрать переноску? Амулет, с помощью которого Марина может спастись в случае опасности?
Мариан замедлил шаг, набрал на телефоне барона фон Съедентента – тот ответил сразу, и голос у него был напряженный, усталый. Тоже, видимо, не спал в эту ночь. Байдек объяснил ситуацию и попросил сообщить в случае обнаружения Свидерского. И пообещал любое содействие, если оно потребуется.
Придворный маг короля Гюнтера, выслушав его высочество, шумно – как буйвол в пору гона – выдохнул и весьма неэтично выругался на своем лающем языке. Извинился и заверил, что сделает все, чтобы найти Марину. И вполголоса проворчал по-блакорийски что-то, похожее на «А когда отыщу – придушу».
– Главное – найти, – ответил Байдек сдержанно.
Главное – найти. Живой.
Назад: Часть вторая
Дальше: Глава 2