Глава 28
Пещера оказалась коротким туннелем в скале, пройдя через который, мы вышли к сторожевой башне, одним боком прилепленной к горе, как гнездо ласточки. Шумно переговариваясь и то и дело взмахивая топорами, гномы потянулись к воротам. Мы – за ними.
– Так вы знали, что змея – это иллюзия? – тихо спросила я лорда Даррелла.
Тот кивнул.
– Свободный народ – отличные оружейники, ремесленники и каменщики, – пояснил он, – но вот магия нематериального им не дается. Дагамар – младший сын правящей ветви и сильный маг. Ну, по меркам гномов, конечно. Его заговоренные клинки лучшие в Подлунном мире, да ты и сама видела их, у Риона. Так нет же! Он упорно пытается создавать фантомы и иллюзии! Как-то чуть не разнес пол-Граама, пытаясь создать морок вокруг города. Теперь вот на границе магичит. Тут хоть одни скалы, не так страшно.
– А мне вот змея настоящей показалась… – пробормотала я.
И, как ни странно, оживленно болтающий гном услышал мои слова! Ох, сдается, не так прост этот бородач, как кажется! Дагамар подскочил ко мне, настырно заглядывая в глаза.
– А не врете, милая нея?
Я серьезно покачала головой.
– Я очень испугалась, – честно сказала я.
Гном еще постоял, прищурившись, а потом широко и радостно улыбнулся.
– Нея испугалась! Слышали? Все слышали?! – возопил он так, что я чуть не оглохла. – Всё! Эта чудесная нея теперь моя личная гостья!
И почти побежал к воротам башни, размахивая топором. Шайдер закатил глаза.
– Ну ты попала, Ветряна, – с сочувствием сказал он. – Худшее, что можно сделать, – это похвалить иллюзию Дагамара!
Я испуганно на него посмотрела:
– А… что теперь будет?
– Теперь он от тебя не отстанет. Готовься рассказать о том, как ты испугалась змея, пару сотен раз. И как можно образнее!
– Ох…
– И главное – не пей все то, что Дагамар на радостях будет тебе наливать, – с усмешкой протянул лорд Даррелл. – Свободный народ еще и славится самым забористым элем в мире!
И, сочувственно похлопав по моему плечу, Шайдер пошел вперед, а я осталась размышлять о том, кто и зачем тянул меня за язык!
* * *
За воротами башни обнаружился круглый двор с приземистыми постройками из камня. Причем твердая порода была вытесана столь умело, что ее поверхность выглядела совершенно гладкой и, казалось, состояла из цельного куска. Сама башня – невысокая и толстостенная, производила впечатление мощности и несокрушимости, хоть и не обладала особой привлекательностью. Впрочем, это гномам и не требовалось.
Внутри было на удивление тепло, хотя, глядя на каменные стены, я ожидала окунуться в привычный холод. Но в полукруглых залах и даже коридорах башни стояли у стен каменные чаши, в которых медленно бурлила тягучая багровая жидкость, распространяя живое тепло.
– Жар земли, – сказал лорд, кивнув на чаши.
Дагамар проводил нас до небольшого покоя и распахнул дубовую дверь.
– Неи могут располагаться здесь! – сказал он. – Уж простите, граница не слишком приспособлена для приема нежных ней. Вот когда вы прибудете в Граам…
Мы с Ксеней осмотрели чистую комнату с двумя койками и маленьким окошком. У дальней стены за завесью была каменная ванна, а в углу – уже знакомая чаша с загадочным жаром земли. И слаженно улыбнулись.
– Нам очень нравится! – искренне призналась я. – Спасибо!
– Тогда я прикажу принести горячей воды, – кивнул гном. – Отдыхайте, а после мы ждем вас в большом зале!
И дверь за ним закрылась.
– А кто такие неи? – спросила Ксеня, с наслаждением расплетая косы и снимая сапоги.
Я последовала ее примеру.
– Не знаю. Наверное, что-то вроде госпожи?
В дверь деликатно постучали и тут же неделикатно распахнули ее. Два гнома, гораздо младше, чем Дагамар, с короткими, словно обрубленными, бородами и без оружия, засунули в проем любопытные лица.
– Горячая вода для гостей груна Дагамара! – очень торжественно, словно на приеме у короля, объявил один из них.
И тут же втиснулся в проем, таща за собой огромную кадушку, исходящую паром. И оба, пока наполняли ванну, пялились на нас с Ксеней с таким выражением искреннего любопытства на бородатых лицах, что нам стало смешно. А когда один не удержался и все же подошел поближе, с восторгом рассматривая распущенные Ксенькины кудри, та скосила глаза, вытянула шею и громко сказала:
– Гав!
Кадушка полетела на пол, а сам гном подпрыгнул, тоненько взвизгнул и бросился наутек. Второй – следом.
Мы с подругой покатились со смеху, хоть я и пыталась сдержаться, но, только вспомнив ошарашенное бородатое лицо, тут же снова валилась на кровать от хохота.
Потом мы с наслаждением мылись в теплой воде, пахнущей горными травами, и сушили волосы у каменной чаши.
Через пару часов в дверь всунулась вихрастая голова Данилы.
– Девчонки, сколько можно копаться! Вот вы улитки! Пошлите уже, там все собрались! А кушать не дают, пока вы не придете!
– А тебе бы только жрать! – тут же взвилась Ксеня.
Данила демонстративно от нее отвернулся и не ответил.
Я торопливо доплела косы и стянула их веревочками.
– Уже идем, Данила! Показывай дорогу!
Парень пошел впереди, улыбаясь мне и все так же подчеркнуто не глядя на Ксеню.
В большом зале за длинным деревянным столом уже собрались полтора десятка гномов. Лорд Даррелл и Арххаррион тоже были здесь, в разных концах стола, и неторопливо тянули эль из больших блестящих кубков.
Вообще, мне показалось, что свободный народ не равнодушен к блестящим предметам. Даже здесь, в приграничной башне, их было в изобилии: посуда, подсвечники, щиты над камином, многочисленное оружие… В нашей комнате мы обнаружили на стенах блестящие пластины, расположенные на разной высоте, и долго думали над их назначением, но так и не догадались. Может, они сделаны для украшения жилища? Как бы там ни было, смотреться в эти пластинки было интересно, хоть и не очень удобно. Они были маленькие и размещены в хаотичном порядке.
Здесь, в общем зале, такие пластинки покрывали все стены, и когда зажгли свечи, огонь отразился разом со всех и стало светло и радостно. А я поняла назначение этих блестяшек.
Дагамар по-хозяйски усадил нас рядом с собой, стукнул кулаком по столу. Все гномы радостно повторили этот жест, отчего тяжелый стол подпрыгнул как живой, но устоял. И тут же в зал потянулись гномы, держа в руках широкие блюда с едой. Комнату заполонили упоительные запахи горячего мяса и трав, и рот мгновенно наполнился слюной.
– А почему у них такие странные бороды? – тихо спросила я у Дагамара, кивнув на парнишку, расставлявшего кушанья. – Словно обрубленные?
– Бороду рубят в наказание за провинность, – ответил он, важно поглаживая свою, длинную и ухоженную, – и это позор для детей гор! Безбородые не имеют права носить оружие и должны выполнять все поручения своего груна, пока борода не отрастет. Тогда провинность считается отработанной!
Я замолчала, обдумывая столь странный способ наказания, а Дагамар снова стукнул кулаком по столу. Теперь подпрыгнули все блюда и даже выплеснулся эль из кубков. Но гномов это, похоже, не смущало. Никто из них даже бровью не повел. Арххаррион тоже продолжал безмятежно о чем-то разговаривать с седобородым воином, сидящим рядом с ним, зато вот лорд Даррелл отскочил, чем заслужил насмешливые улыбки свободного народа.
– Дети гор! – завопил Дагамар. Я с трудом удержалась от искушения прикрыть уши ладонями. – Свободный народ! Братья! Сегодня мы принимаем у себя добрых гостей! Сегодня у нас есть повод для праздника! Будет так!
Я, предчувствуя продолжение, потихоньку сняла свой наполненный кубок со стола. Ксеня и Данила тоже.
– Будет так!!! – гаркнули гномы и разом стукнули по столу. Блюда с едой подпрыгнули на пару локтей.
А дальше началось! Мне наложили полную тарелку мяса, столько, что хватило бы на десятерых послушниц. И пока я растерянно смотрела на это изобилие, гномы ели, пили, громогласно выкрикивали речи и здравицы, снова наполняли кубки и стучали кулаком по столу, так что я только и успевала хватать свои приборы, чтобы не улетели! И все это одновременно, наперебой и столь громко, что мне захотелось залезть под стол!
И да, мне пришлось раз десять рассказать, сколь сильно меня испугал этот ужасный, громадный, просто невероятный змей!
Обычной воды на столе не оказалось, а пить хотелось, так что я с опаской все же глотнула эль. И поперхнулась, закашлялась, когда горький напиток обжег горло!
Дагамар радостно хлопнул меня по спине, и я чуть не ткнулась носом в тарелку. Поняв свою оплошность, гном растерянно захлопал глазами.
– Охо-хо! Хрупкая нея, простите! Уж давненько я на границе, отвык от общества прекрасных ней! Гюст, чего таращишься, принеси воды для гостьи! Да шевелись!
Я взяла у безбородого кружку и благодарно ему улыбнулась:
– Спасибо. Все в порядке, не переживайте! Просто я раньше не пила эль. Не ожидала, что он такой… крепкий!
– Как так? – не понял Дагамар. – Ни разу?
Я с улыбкой покачала головой.
– Там где я выросла, такие напитки запрещены, грун Дагамар.
Гном поцокал языком.
– Вы выросли в очень, очень плохом месте, чудесная нея! В ужасном, совершенно неправильном месте! – печально изрек он.
Я рассмеялась.
– Нет, там замечательно. Там много снега и такие сосны, каких нет даже в Вечном лесу! И всегда пахнет хвоей, а еще можжевельником и озерами. Там очень красивые озера. Чистые, глубокие, с такой прозрачной водой, что видно, как резвятся на дне маленькие рыбки! И еще там бесконечное синее небо, а ночью над башнями Риверстейна горят небесные проводники, словно светочи, и кажется, что стоит потянуться – и их можно коснуться ладонью…
Дагамар затих, завороженно слушая.
– Похоже, вы очень любите это место, непонятная нея, – с улыбкой сказал он.
– Да, – я тоже улыбнулась, – там мой дом. Хоть я и не сразу это поняла. И я обязательно вернусь туда, когда наше путешествие закончится.
– Куда же вы направляетесь?
– Для начала в Граам, – честно ответила я.
Дагамар хитро прищурился.
– Горы рассказывают удивительные истории, моя скрытная нея. Про дикий край людей, где вдруг проснулся Источник Силы, про возрожденное наследие древнего народа. Про беловолосую нею, пришедшую с другого конца пути времени…
Я лишь пожала плечами.
– А что означает это – «нея»? – спросила я, надеясь перевести тему.
Гном мой маневр понял, лукаво улыбнулся. И настаивать не стал.
– Гм… Ну, если дословно с древнего языка гор, то это звучит так… – Он набрал в грудь побольше воздуха и выдал: – Дева, ликом прекрасная, как горная вершина, сердцем горячая, как жар земли, хрупкая, словно первый снег, и стойкая, яко сталь!
– Как красиво! – потрясенно произнесла я. – Свободный народ еще и великие стихотворцы!
Неожиданно за столом повисла тишина. Я чуть испуганно обернулась. Ох, святые старцы! Может, я оскорбила этих мужчин? Может, назвать воинов стихотворцами – унижение?
Дагамар вскочил. И заорал так, что я подпрыгнула:
– Великодушная нея оценила талант детей гор! Нея назвала нас великими стихотворцами! За нею!
– За нею! – дружно и радостно возопили гномы.
И, ну конечно же, снова треснули кулаками по столу! И тот все же не выдержал столь мощного и многократного напора и пошел трещиной!
– Гюст, тащи мой шувыр! – громогласно потребовал Дагамар, отшвыривая обглоданную кость.
Краем глаза я заметила, как лорд Даррелл в мнимом ужасе прикрыл глаза, и приготовилась к худшему. Но оказалось, что шувыр – это всего лишь музыкальный инструмент, похожий на надутый бурдюк с торчащими из него оловянными трубками.
Дагамар важно отодвинулся, поглаживая пузырь, пока безбородые спешно отодвигали треснувший стол, не обращая внимания на тех, кто не успел доесть. Впрочем, еду не убрали, и желающие просто передвинулись вместе с лавками. Остальные же застыли в центре зала, словно в ожидании.
Еще пару мгновений Дагамар значительно поглаживал бороду, свой странный бурдюк, хитро щурил глаза, а потом поднес одну из трубочек ко рту и изо всех сил подул!
Дикие протяжные звуки наполнили зал! И тут же все гномы слаженно подпрыгнули, топнули, хлопнули и издали громогласное «Ух!». И снова: длинный звук шувара, подскок, хлопок и еще более громкое «Хей!».
Я завороженно наблюдала этот дикий танец, оглушенная, ошеломленная, и неожиданно для себя принялась отбивать его странный ритм и тоже притопывать, словно загадочный бурдюк с трубочками был зачарованным!
И в странных звуках его мне чудилась песня неукротимых и свободных гор, так как слышу ее я и наверняка Дагамар.
Ксенька, уже не сдерживаясь, откровенно приплясывала, и гномы с хохотом схватили ее за руки, затащили в круг. Данила помялся, но эль кружил голову, и он не выдержал, тоже подскочил и стал неумело притопывать, высоко вскидывая длинные ноги.
И я совершенно не ожидала, что меня схватит за руку всегда такой благоразумный лорд Даррелл и потащит в круг, радостно улыбаясь.
– Идем, – крикнул он мне почти в ухо, чтобы я хоть что-то услышала в царящем вокруг грохоте, – идем, это весело!
Я с подозрением заглянула в блестящие ореховые глаза. Так и есть! Похоже, забористый эль ударил в голову не только Даниле!
– Э-э-э-э, – забормотала я, – я как-то не очень умею танцевать…
– Я тоже! – обрадовал меня лорд и втащил в круг.
Гномы жизнерадостно заухали, и стало еще громче, хотя и казалось, что дальше уже некуда!
А потом меня все-таки захватила музыка, закружил лорд Даррелл, замелькали бородатые лица, заворожил танец, и я просто смеялась, хлопая и топая в такт!
Я не заметила, когда Арххаррион покинул большой зал, и, лишь остановившись на мгновение, чтобы перевести дух, поняла, что его нет.
* * *
Кажется, я все-таки немножко оглохла. Потому что когда улизнула с торжества и потихоньку вышла из башни на воздух, на меня обрушилась такая тишина, что показалось – я напрочь лишилась слуха!
Я закинула голову, рассматривая верхушки Свободных Гор. Величавые синие пики пронзали облака и кутались в туманную дымку словно в вуаль. Закатное солнце медленно опускалось, окрашивая скалы длинными росчерками золота, и снежные вершины сияли словно драгоценности. А в искрящейся вышине парили, распахнув огромные крылья, драконы…
И здесь было так тихо. Толстые стены башни не пропускали ни одного звука, надежно спрятав разгулявшееся внутри веселье. Я невольно улыбнулась, подумав о празднующих гномах.
Налетел Эххо, лизнул ладонь ветром и снова умчался в горы. Воздушному зверю здесь нравилось.
Я тихонько пошла вдоль стены, рассматривая верхушки скал.
– Ветряна? Почему ты сбежала?
Я помедлила, но обернулась, стараясь, чтобы лорд не заметил на моем лице досаду. Мне хотелось побыть одной, но сказать об этом было неудобно.
– Захотелось на воздух, – честно ответила я. – Знаете, я не привыкла к таким танцам. Собственно, и танцую впервые! В Риверстейне танцы и музыка были запрещены. Но мне очень понравилось, – торопливо добавила я, и он улыбнулся, все так же пристально меня разглядывая.
– Мне бы хотелось показать тебе, как танцуют в Эллоаре, – сказал лорд, улыбаясь, – и послушать вместе с тобой эльфийскую свирель. Говорят, это самая прекрасная музыка в Подлунном мире. Такая же прекрасная, как и ты…
Я молчала, не зная, что сказать, и чувствуя себя ужасно неловко. А он все смотрел, и зеленые глаза его темнели, как листва перед грозой.
– Ты такая красивая, Ветряна, – прошептал он.
Я решительно расправила плечи.
– Лорд Даррелл… – начала я.
Он шагнул, коснулся моего лица, провел пальцем по губам.
– Шайдер. Меня зовут Шайдер. Пожалуйста, Ветряна, скажи мое имя…
Его рука легла на мою талию, потянула к себе, а в глазах разлилось то напряженное ожидание, что так пугало меня…
– Убери от нее руки, Шайдер, – лениво процедил Арххаррион.
Я отпрянула, а лорд обернулся, все еще не отпуская меня.
– Я сказал – убери руки! – повторил Арххаррион, и мне стало страшно от яростной угрозы в его голосе.
Он просто стоял в трех шагах от нас и смотрел, но в темных глазах чернела Бездна, и заглядывать в нее не хотелось.
– По какому праву ты вмешиваешься, Рион? – процедил Шайдер, не отпуская меня.
Демон молчал и смотрел в его глаза, и неохотно лорд Даррелл все же отступил. Отошел от меня на шаг.
– Ветряна не знает, чего хочет, потому что за нее говорит кровь. Твоя кровь, – сказал он, глядя на Арххарриона. – Но это закончится, как только слияние будет разорвано. И тогда Ветряна будет свободна и решит сама, – он посмотрел на меня, и в зеленых глазах я не заметила ни капли хмеля, – а я подожду.
И ушел.
Я стояла, глядя на демона, и молчала. И когда он развернулся и тоже ушел, на душе стало так горько, что захотелось завыть. Потому что я не хотела, чтобы он уходил. Не хотела! И это притяжение к демону пугало меня. Пугало тем, что усиливалось с каждым днем! Поэтому я крепче стиснула зубы, вздернула подбородок и построила внутри себя еще одну стену. Незримую, но столь же несокрушимую, как вознеслась вокруг Риверстейна. Такую, которая способна заглушить даже голос крови.
