Глава 16
Сон и явь
Тиса открыла глаза, ощущая, как оттаяла какая-то часть ее души. Только сейчас поняла, насколько ее мучил страх за жизнь Демьяна. Подбежала Поня, и видящая присела на козетке, чтобы обнять ребенка. Сдерживая готовые брызнуть слезы облегчения, поцеловала дочку в макушку. Дрожащие губы сами раскрылись в благостной улыбке, и она прикрыла их рукой.
Учитель стоял в двух шагах, держа руки сплетенными на груди.
– Тебя долго не было, – проворчал он. – Три часа. – Ложкин глянул на карманные часы. – Мы с ребенком уже отужинали. Там тебе оставили, поешь.
– Спасибо.
– Ты не оборотней сейчас искала, верно? – в голосе слышалась обида.
Девушка поерзала на сиденье.
– Нет, – призналась, поразмыслив, что обсуждать с учителем увиденное не сможет.
Пожалуй, он это понял и поджал губы.
– Могла бы и предупредить, что надолго уходишь в поиск.
Тиса хотела было ответить, но ее перебили.
– Не оборотней, значит, ищет наша видящая? – раздался за спиной едкий злой голос.
Пленники обернулись. В дверях стояли Мерзликин и ассиец. Из-за спины последнего выглядывал испуганный Наум. Войнова же моментально возненавидела двери этой золотой клетки за то, что они так бесшумно открываются.
– Так-так… – Бледнолицый колдун потер острый подбородок. Губы сложились в ломаную линию. – Барышне-искуну неинтересно искать воров для барона Аристарха Зиновьевича? Ай-яй. Нехорошо. Что делать, Яг-Бай? – обратился он к своему напарнику.
Чернокожий вэйн и бровью не пошевелил в ответ, однако Григорию этого и не требовалось.
– Барышню нужно заинтересовать, – продолжал он паясничать, – и я знаю как. Забери у нее девчонку!
– Нет! Пожалуйста! – Тиса вцепилась в Поню, но это не помогло. Ассиец вскинул скип-бич, и алая вэя стегнула по рукам, заставив убрать их от малышки. Все тело девушки вдруг налилось такой тяжестью, что трудно было пошевелить и пальцем. Кинувшегося к ребенку Ложкина отбросило к дальней стене.
– Мам, не плачь! – попросила Поня. Прежде чем девочку за руку оттащил к двери чернокожий, она успела забрать у матери плохие эмоции.
Ассиец подтолкнул ребенка к Науму.
– Отдашь служанкам, пусть нянчатся, – велел Григорий. – А ты, – обратился он к застывшей видящей, – ищи оборотней. А не найдешь – девчонку свою больше не увидишь.
* * *
Оцепенение прошло к полуночи. Как и положительный настрой от Пони. Тиса металась по комнате раненой волчицей. Сыпала проклятьями в адрес Фролова и его вэйнов. Клим пытался усадить, советовал вздремнуть – утро вечера мудренее. Но Войнова упрямилась и снова в раздумье вышагивала вокруг тумбы.
– Успокойся наконец! – В какой-то момент Ложкин схватил ее за плечи и заглянул в лицо. – Пока девочка у служанок, ей ничего не грозит. Мы заберем ее, обещаю. Снова что-нибудь придумаем и выберемся отсюда. Обязательно.
– Разве ты не видишь? Из этой клетки нам уже так просто не выбраться, – простонала Тиса, кусая губы. – Они забрали Поню! Почему я не написала Демьяну новое письмо? Ну почему?! Но он все равно приедет за нами, я уверена.
От этих слов взгляд учителя потемнел, а ладони еще сильнее стиснули ее плечи.
– Боюсь, тебе лучше не рассчитывать на колдуна.
На вопросительный взгляд Клим отвел глаза.
– Вэйны непостоянны, Тиса, – с досадой произнес он. – Разве ты этого не знаешь?
Девушка вырвалась из чужих объятий.
Чтобы обрести толику уверенности, она снова ушла в видение Демьяна.
Нашла его в компании Юлия и Горохова, они спускались по белокаменной винтовой лестнице.
– Я в тебе не сомневался, Невзоров, – во весь рот улыбался чтец. – Отправил отступника в испод. А эти красавцы еще и башню без боя сдали в обмен на сохранение жизней. Кто бы мог предположить?!
– Пешки потому что. Один из приближенных сбежал. Вот он был фигурой посерьезнее, – без особых эмоций ответил Демьян. Его плечо и верхнюю чать торса стягивал лекарский корсет.
– Подумаешь. Вы его выловите. Но какова судьба у невесомых лат! Провалились в изнанку вместе с отступником, и никто больше не сможет воспользоваться их силой.
– И добро. Работы меньше, – отозвался Горохов.
Вэйны вышли на нижний уровень башни. И здесь Демьян заглянул в одну из множества комнат.
– Пыточная, – угрюмо отметил он.
Вэйны шагнули внутрь. Последовавшей за ними девушке хватило одного взгляда на иссушенные мумии людей, сложенные вповалку на каменном белоснежном полу, чтобы мгновенно вылететь сознанием прочь. Боже! Это ужасно!
Когда Демьян снова появился в проеме дверей, лицо его напоминало маску.
– За что нас любить? – произнес он бесстрастным голосом. – Мы чудовища, Юлий. Хуже существ изнанки. Все верно. Мы – зарвавшиеся небожители, возомнившие себя богами.
«Нет, ты не такой! – отчаянно возразила ему Тиса. – Не такой! И я была не права, когда говорила это тебе. Ты давно развенчал мое мнение о вэйнах. Ты другой, ты надежный и справедливый, умный и заботливый. Ты тот единственный, кому я доверила бы свою жизнь без оглядки, – она глядела прямо в упор в серые глаза. – Прошу, пожалуйста, помоги нам! Приди, умоляю, у меня забрали дочь! Без тебя нам не выбраться из этого плена. Демьян! Умоляю, только приди…»
Он не мог ей ответить. Как и не мог услышать. Увы. Дар предполагает одностороннюю связь.
Вэйн не спеша последовал к лестнице. Тиса не заметила, каким образом в его пальцах появилась лента. Васильковая, с серебристым краем. В глубокой задумчивости Демьян по привычке теребил видавшую виды шелковую полоску.
– Ты куда? – окликнул чтец главвэя.
– К Политову. Надо составить отчет.
* * *
К утру Тиса забылась сном. Но лучше бы не засыпала. Уже привычный сон, где она бежала за Демьяном сквозь белую метель, только еще сильнее вымотал душу.
В четвертый раз за утро заглянув к Поне, видящая нашла девочку за столом в кухне, уже знакомой по видению Наума.
Девочку кормила та самая молодая служанка Ася, что носила еду стражам.
– Кушай. С мамкой твоей все хорошо. Она скоро освободится и придет за тобой.
– Она без меня печалится, – вздохнула Поня.
– Давай, чтобы она еще пуще не волновалась, что ты плохо ела, съешь эту манную кашу. – Убедившись, что девочка заелозила ложкой в тарелке, служанка отошла к окну. Убрала за спину длинную косу цвета спелой ржи.
Солнце просачивалось сквозь кроны благородных каштанов и слепило глаза. На ветвях проклюнулись листья. Пахло утренним дождем, смолистостью раскрывшихся почек и жимолостью. От упоительно ароматного свежего ветерка Тиса еще сильнее ощутила горечь от своего безвыходного положения. Под окном послышались шаги, и в следующую минуту она увидела ненавистных вэйнов, идущих по мощеной дорожке разбитого парка. Мерзликин что-то говорил, жестикулируя. Ассиец же его не слушал. Повернув голову, чернокожий колдун безошибочно нашел ту, что наблюдала за ним. Так эти двое и смотрели друг на друга, пока на повороте дорожки кустарники-шары не закрыли собой идущих и не разорвали эту немую связь. Девушка вздохнула и тронула на шее бусы из цветных камушков.
* * *
На следующий день Тиса поняла, что Мерзликин знал, на что давил. Ради того, чтобы иметь хоть один шанс вернуть Поню, она сделает что угодно. В обмен на сведения, где находятся оборотни, она попробует уговорить не разлучать ее с ребенком. Если надо, будет стоять на коленях перед Фроловым. Вот только как быть с совестью? Ведь воров из-за нее убьют.
Подошел Клим, погладил по плечу. Не ощутив сопротивления, приобнял, провел ладонью по волосам. Тиса уткнулась лбом в мужское плечо, ощущая, как глаза жгут подступающие слезы. Ей сейчас так необходима поддержка. Учитель молчал, за это она была ему благодарна. И так слишком много бестолковых разговоров. До внутреннего опустошения и головной боли.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем она решилась. Видящая взяла в руки перчатку и уселась поудобнее, прикрыла глаза.
И вот белесая дымка дара снова касается щиколоток. Нежно ластится и радуется новой возможности услужить хозяйке. «Хватит бродить вокруг да около. Сегодня мы с тобой обязаны найти оборотней», – мысленно посвятила она в свои надежды дар. Туман послушно засветился и выстлал радужную половицу, ведущую в расплывчатую даль. Тиса зашагала по щупу, представляя, как прыткий мужчина, один из тех, что нырнул в реку, уходя от погони, некогда носил эту черную перчатку. Кожаную, с прорехой на безымянном пальце. А сейчас он, должно быть, обращен в зверя, небольшого, но юркого. И где-то теперь прячется со своим подельником. Только где?
Тиса уже довольно далеко зашла, однако не позволила себе удивиться, когда мир вдруг накрыл колпаком из звуков, цветов и ароматов. Она стояла на задних лапах и выглядывала из вороха сопревших за зиму листьев на лощину и чернеющий вдали перелесок. Нос дернулся, улавливая запахи. Затем нырнула в дыру и побежала, нет, скорее заскользила по узкой норе в абсолютной тьме. Словно вода подземного источника. Через четверть часа бега лаз расширился и превратился в пещеру. Землянку освещала вэйновская свеча. У щербатой стены спал человек. Тиса отстранилась и увидела, как хорек, в котором только что пребывало ее сознание, запрыгнул на спящего и злобно запищал и зафыркал, грозя куснуть лежащего за ухо. А когда мужчина шелохнулся, зверек спрыгнул наземь и моментально обратился. Эти двое были похожи друг на друга как братья. Узкие плечи, сухощавые, но жилистые тела, живые лица, богатые на мимику, и большие передние зубы. Сюртуки их – в прошлом, видимо, из дорогих и модных – сейчас подошли бы нищим на паперти. В пыли, измятые, воняющие сыростью.
– Я кому говорил тушить свечу, когда дрыхнешь! – прошипел владелец перчатки, с которым сознание Тисы попало в пещеру. – У нас и так их две осталось!
– Чего разоряешься, Фуха? Подумаешь, и в темноте видим, – зевнул второй и быстрыми движениями почесал шею.
– Тебе, может быть, и всю жизнь провести в этой помойке по душе, – фыркнул первый. – Что, опять мышей обожрался, крыса базарная?
– Отвянь, блохастый. Лучше скажи, что там на воле?
– Обложили, сволочи, – нервно отозвался Фуха и, подобно брату, заскреб себя под мышкой. – Рано еще. Подождем, пока каменные лепухи уйдут.
Вниманием оборотня завладел запыленный мешок, что служил недавно подушкой спящему брату. Ловким движением Фуха сел на землю и раскрыл его. Взору видящей предстала горка золотых украшений, но оборотень сунул руку глубже и вытащил из сего богатства еще более ценную вещь – рубиновую подкову. Даже при тусклом свете свечи она была великолепна. Красный, как старое вино, рубин приковывал к себе взгляды. Золотая вязь древней надписи тянулась по его мерцающим граням. Красота удивительная!
– Подкова у нас, значит, удача должна быть на нашей стороне, ведь так, Бел? – обиженно протянул Фуха. – Тогда почему мы все еще в этой дыре, а?
Брат пожал плечами.
– Я там пару полевок прикопал в углу, можешь поесть.
Фуха скривился так, что видящая ему посочувствовала.
Оглядев еще раз пещеру, Тиса присмотрелась к белесым разводам на стене. Их причудливая вязь напомнила кобру. От вида рисунка что-то в памяти шевельнулось, но ответ сразу не нашелся, и Войнова откинула от себя эти мысли. Есть более важные дела. Надо же выяснить, где находится пещера, иначе толку от ее видения. Она припомнила карту местности, и дар ответил сразу. Послушно нарисовал пред взором нужную точку. «Спасибо», – поблагодарила она свой дар, и тот отозвался в душе теплой волной. Теперь можно возвращаться.
Очнулась Тиса от видения с легкой улыбкой на губах. Она все же нашла оборотней! Она сумела! Не зря целый месяц билась над этой перчаткой. Раскрыв веки, увидела Климентия. Лицо учителя было так близко, что она на миг оторопела. Губы мужчины почти касались ее губ. Левой рукой он прижимал ее ладонь к своей небритой щеке. Зеленые глаза глядели будто сквозь нее.
– Почему, Тиса? – словно в дурмане горько шептал он. – Почему ты так хотела от него избавиться, а теперь снова уходишь к колдуну? Со мной бы ты была по-настоящему счастливой. Пара искунов, равный брак…
– Что ты делаешь? – Слова не сразу дошли до него. – Клим?!
Ложкин вздрогнул и резко отпустил девушку, будто его кто по рукам хлестнул.
– Прости, – он так смутился, что в одно мгновение побледнел, как мертвец. – Ты неудобно сидела, стала заваливаться набок, – запинаясь, постарался оправдаться. – Мне пришлось тебя поддержать и…
– И перестараться с поддержкой? – выдохнула Тиса. – В следующий раз, пожалуйста, не трогай меня, пока я пребываю в поиске.
– Никогда. Обещаю. Это было наваждение, которое больше не повторится.
Весь вид учителя говорил об искреннем раскаянии, и видящая поверила и даже несколько успокоилась.
Послышался аккуратный стук в дверь. Искуны обернулись. В проеме стоял Наум и держал за руку малышку.
– Поня! – Тиса кинулась навстречу девочке и обняла.
Оглядев ребенка с ног до головы и расспросив о самочувствии, поднялась с корточек.
– Чем я обязана такому счастью?
– Приказ Аристарха Зиновьевича, – блестя взглядом голубых глаз, ответил горбун. – Он просит вас спуститься в фонтанный зал.
Тиса переглянулась с Климом. Тот нахмурился, а ее сердце тревожно сжалось. От разговора с Фроловым не ждала ничего хорошего. Никак это послабление с Поней – прелюдия к очередной гадости, которую задумал барон. Однако делать нечего.
Провожатый повел пленников к лестнице мимо хмурых стражников. Наверное, никогда еще Тиса так не желала, чтобы ступеньки не заканчивались. Наум открыл дверь и пропустил искунов в знакомый зал с фонтаном по центру.
Фролов стоял у своего портрета, лицо богача выражало досаду и раздражение. Нижняя губа-вареник брезгливо оттопырена. Рядом с хозяином вытянулся начальник стражи. Хорошо хоть Мерзликина нет, отвратительный тип.
Пленники остановились в нескольких шагах от Аристарха.
– Господа искуны, наконец-то! – произнес он. – Смотрю, мать уже воссоединилась со своим птенцом. И как вы себя чувствуете, барышня?
Войнова сжала ладошку девочки. Конечно, этот человек не иначе как издевается. И намек она хорошо понимала. Фролов давал ощутить разницу. Мол, прочувствовала, каково с ребенком и без него? И сейчас он захочет услышать, где прячутся оборотни. Только видящая еще там, выходя из зеркального чертога, решила, что ничего этому чванливому небожителю не скажет. Она не возьмет на душу смерть воров. Да эти два оборотня в пещере вызывают у нее в сто раз большую симпатию и сочувствие, чем этот напыщенный индюк! Мало они его еще обокрали. Надо было всю сокровищницу его хваленую вынести. Тиса им бы еще и мешки помогла таскать. И пусть сейчас у нее снова отберут Поню, ничего. Рано или поздно Демьян все равно отыщет их, и тогда… Ведь он же отыщет, верно, Единый?
– Спасибо, на здоровье не жалуюсь, – ответила девушка. – К чему этот вопрос? Если вы снова хотите узнать об оборотнях, то повторюсь: мой дар слаб. Я не смогу их найти. – Она сглотнула комок в горле и погладила дочь по голове.
– Что ж. Тогда я вас, мил сударь и сударыня, больше здесь не держу. Можете выметаться, – рыкнул Фролов, буравя недобрым взглядом бывших пленников. – Накладно, знаете ли, с вами возиться!
Тиса не могла поверить своим ушам.
– Вы нас отпускаете? – переспросил Климентий. Он тоже не верил.
– Ты оглох, милейший? – Улыбка превратила лицо богача в гримасу. – Покиньте мой дом! Так понятнее? И да, забери свои деньги, раскопщик. – Он достал из кармана мошну и бросил Климу. Тот при всей растерянности умудрился ее поймать. – Считай, что это возмещение… хм… за дурное обхождение.
Видящая продолжала стоять в полном изумлении, когда Клим сказал:
– Тиса, идем, – и, видя, что девушка остолбенела, наклонился и прошептал ей на ухо: – Пошли скорее, пока он не передумал! – Обнял ее за плечи и буквально потащил к дверям.
Позади раздался звон разбитого стекла, заставив вздрогнуть. Обернувшись, они увидели осколки на мраморном полу у фонтана. Подставка из хрусталя рассыпалась в крошку. Неизвестно, как посуда, а хрустальные постаменты бьются к счастью.
Наум, который вызвался проводить искунов, повел их по лестнице к выходу из замка. В тишине слышался лишь гул торопливых шагов.
– Хозяину сон приснился, – пояснил по дороге карлик. – Святая Лея приказала отпустить вас, иначе на него падет кара святой Пятерки.
Тиса подумала, если это не злая шутка и они на самом деле выберутся из этого золотом облитого замка, то в первую очередь отправится в храм и поставит свечу Лее и всем святым, вознесет акафисты и разобьет лоб в поклонах. Такие подарки судьбы бесценны, чтобы оставлять их без благодарности.
Наум вывел их через выход, о котором видящая не знала, – в стороне от парадной лестницы, ближе к выезду с территории поместья. Ароматный теплый воздух коснулся ноздрей, ветерок затрепал волосы, и девушка чуть не прослезилась, глядя в вечернее небо. Они торопливо зашагали по дорожке, обошли кучу голышей, наваленную, видимо, для строительных целей, и вышли к сторожевому пропускному посту. Коляску подали через несколько минут прямо к воротам.
– Ваши пальто сложены на заднем сиденье, – услужливо, все так же пережевывая слова, сказал горбун. – Там же корзина с легкой закуской. Я распорядился собрать ее. Вдруг малышке что-то захочется в дороге. Теперь уезжайте. И если сможете, то простите… его.
– Спасибо, конечно, но если вы о своем хозяине, то не обещаю, – честно ответила Тиса. Под хмурыми взглядами пары стражников она усадила Поню в коляску. – Прощайте, Наум, и благодарю вас. Вы единственный, кто отнесся к нам по-человечески в этом гадюшнике, простите уж за сравнение. Но такое у меня сложилось впечатление.
– Я понимаю ваше негодование. – Карлик склонил голову в учтивом поклоне.
Клим забрался на козлы и не раздумывая стегнул лошадей. Поня махала ладошкой горбуну, а Тиса смотрела на раскрытые ворота и все боялась, что они могут захлопнуться в самый последний момент. Однако коляска беспрепятственно выехала через арку крепостной стены и понеслась по мощеной дороге. Прочь.
Боже, неужели этот кошмар позади!
* * *
Случаются события, после которых спокойствие и теплое окружение начинаешь ценить с новой силой. Как если после жесткой тряски в телеге наконец обретаешь устойчивую почву под ногами. Идешь неторопливым шагом, держишь за ладошку дочь и слушаешь ее незамысловатый восторженный лепет о первых одуванчиках. И на душе – непередаваемое облегчение.
Миновали три дня с их возвращения, и Тисе уже не хотелось вспоминать это неприятное злоключение.
Старый плут Мо Ши при каждой встрече теперь рассыпался в извинениях, Люсенька сочувствовала и обнимала, Строчка продолжал расспрашивать о золотом дворце и радоваться, что «денежки все-таки богатей отдал, поимел совесть». Одна Клара, поначалу выругавшись в голос, чистосердечно сыпя нелестными эпитетами в адрес Фролова и подчиненных ему колдунов, старалась не напоминать о неприятном происшествии. Она с потаенной тревогой в глазах поглядывала на молчаливого Ложкина за рабочим столом и вздыхала.
Жаловаться на Фролова в управу Тиса не пошла – кто бы сомневался, что в этом городе все службы в подчинении у Аристарха. Хваленый начальник управы Кречетов с легкой руки градоначальника поставил всех подчиненных на уши в угоду барону. Ясно теперь, каких именно оборотней искали благочинники. Вспомнились дроги с перебитым пушным зверьем в ночь, когда Сергей Зыков был в смене. Так что жаловаться – не ее случай.
Алевтина Кадушкина встретила постоялицу как родную. Пожурила и попросила на будущее сообщать, если уезжает с ночевкой к знакомцам. При этом хозяйка лукаво улыбалась. Тиса не подтвердила ее догадок, но и правды всей не сказала. Просто повинилась. Зачем Алевтине и всей округе знать, где она пропадала на самом деле? Вот кому бы она рассказала, так это Агате Федоровне. Но колдунья еще не приехала, хотя могла вернуться со дня на день. Случилось и кое-что приятное за то время, пока они с Поней пропадали.
– Тарас мой стал слышать! – поделилась радостью Алевтина. – Тиса Лазаровна, это ваше снадобье помогло! Я же все делала, как вы говорили. Благослови вас Единый!
А сегодня Тиса услышала звуки рубанка и нашла хозяина в мастерской. Рядом с отцом вертелся Устин. На приветствие постоялицы Тарас кивнул, а на вопрос, не помешает ли, ответил: «Нет, коли не шутите». Слышит! Действительно слышит!
Некоторое время Войнова наблюдала за умелыми движениями сильных рук, с помощью рубанка стесывающих неровности доски.
– Это батька сидушку для кресла готовит, – посвятил ее Устин в важные мужские дела. – А еще он «Быстрого» собрал для меня. Глядите, Тиса Лазаровна, это двухмачтовик! – показал он деревянный корабль. – А паруса я из бумаги вырезал. Правда красивый?
– Очень, – похвалила, а про себя подумала, что таким она Устина еще не видела: он выглядел повзрослевшим, глаза сияли. Что значит отец рядом! Да и сам Тарас преобразился. На нем все так же была надета его любимая полосатая тельняшка, но теперь она была заправлена в штаны. Тронутые сединой волосы чистые, зачесаны за уши. Лицо, обычно красноносое, нынче было даже слегка бледновато.
– Подай-ка мне молоток, Устька, и гвозди.
Сын бросился искать инструмент, а отец оторвался от своей работы и взглянул на постоялицу.
– Вы, девушка, пропадали давеча, – пробурчал Кадушкин. – Боле так не делайте. О вас переживают.
Он еще о нервах жены печется. Чудеса! Тиса улыбнулась хозяину.
– Не буду больше.
– Вот, бать! – появился шустрый помощник.
Тарас продолжил с Устином сбивать сиденье, а видящая с легким сердцем покинула мастерскую. Кажется, у этих двоих наладились отношения.
Это была не единственная приятная весть. Люсенька сообщила, что помолвлена с Ильей Творожковым. Парень как положено – с родней, подарками – прибыл к Перышкиным на украшенной белыми лентами тройке. И родители Люси благословили молодых образами. Свадьбе быть!
* * *
Если у других жизнь налаживалась, то у Тисы – наоборот. Раньше она знала точно, что ей делать, а именно – скорее отправиться к Демьяну. Теперь же, после видения Юлия, растерялась. В столицу можно было не торопиться. Все потому, что Демьян покинул Крассбург. Судя по всему, надолго. Следя за резвящимся ребенком, Тиса шагала по аллее, бесцельно трогала зацветающие ветви вишен и вспоминала разговор Жигаля и Политова.
Эти двое столкнулись в коридоре ССВ, и на вопрос чтеца о Демьяне управной улыбнулся.
– Демьян? Разве он тебе не сказал? Позавчера взял у меня бессрочный отвод от дел и сказал, что улетает. Видимо, уже улетел, раз не откликается.
– Как? Куда?
– Ну, тут он мне не докладывался. – Политов хлопнул собеседника рукой по плечу. – Сказал, месяц-два может не объявиться. А что? Молодец свое отработал честно и заслужил отдых! Такое дело мне раскрутил, от самого императора благодарность получили! – Довольный управной последовал коридором далее, оставив Юлия в полном недоумении.
– Ну, Невзоров, упрямец драконов, – проворчал чтец. – Хоть бы сказал, куда же тебя понесло.
Так что теперь Тиса ощущала растерянность. Нет, письмо она Демьяну отписала на следующий день после освобождения, как только вернулась из храма. Умудренная опытом, отправила лично. Только когда вэйн прочтет его теперь? Что за невезение, и, главное, что теперь делать?
Еще мучительный сон покоя не дает, каждую ночь снится. И не только. Внутри поселилось чувство, что она что-то упустила. Очень уж мутная история с освобождением получилась. Нет, сначала все показалось понятным. Богач увидел сон, в котором святая Лея «потребовала» освобождения пленников. Только вот Аристарх не похож на набожного человека. Скорее он ради выгоды готов душу черту заложить, а тут – по доброте душевной отпустил, да еще и деньги подарил. Второй день в душе Тисы словно сверчок пиликал: «странно», «подозрительно», «не сходится».
Своими мыслями на сей счет она решила поделиться с Климентием. Оставив Поню под присмотром Алевтины и Натки, которые клятвенно обещали баловать и не спускать глаз с ребенка, Войнова отправилась в клуб. Никаких колясок. Только пешком. Пусть учитель с некоторых пор несколько утратил ее доверие, как и заведующий школы одаренных, но он единственный, кто поймет ее опасения. Потому что был там, потому что видел Фролова и знает его способы уговаривать.
– Я понимаю, – тщетно пряча тоску в зеленых глазах, согласился блондин в ответ на ее слова. – Вам действительно стоит уехать. В Оранске тебе с ребенком оставаться небезопасно. Завтра Аристарху приснится еще какой сон, и он решит продолжить начатое. Так что… уезжайте.
Клим замолчал. Отвернулся к полке, делая вид, что весьма заинтересовался стопкой книг.
Тиса кивнула, приняв окончательное решение.
– Значит, поеду домой, к отцу.
Да. Домой, в Увег, где каждый пригорок знаком и родные стены греют. Где подружки растят детей, старик Агап варит, как и прежде, снадобья, а Камилла печет сдобные пироги. Где все понятно и просто.
– Надеюсь, вы мне напишете письмо, как доберетесь. – Клим положил на стол книгу с печатью Гатчиты на обложке, погладил вензель красивыми тонкими пальцами.
– Напишу, – с грустной улыбкой пообещала видящая.
– И когда собираетесь выехать?
– Послезавтра.
– Разреши довезти вас до станции?
Тиса согласилась. И почему после всех передряг, в которые втянул ее этот увлеченный курганом человек, она ощущает себя виноватой? Собираясь покинуть клуб, еще раз взглянула на книгу и задумалась. Вензель, похожий на кобру…
– До встречи, – прошептала девушка и накинула на плечи свое пальто, уже слишком теплое для такой солнечной весны.
Что ж, теперь она знала, где именно располагается курган, но говорить об этом Климу пока не собиралась. «Прости меня, учитель. Но я не уверена, что Мо Ши не уговорит тебя еще раз продать оборотней взамен очередного денежного поощрения».
* * *
Теплая погода, почти майская, напомнила о том, что к поездке нужно обновить гардероб себе и дочке. И следующие часы Тиса решила посвятить покупкам. Люся и Клара вызвались составить ей компанию. И если бы не они, то, покупая с легкостью вещи Поне, себе бы видящая точно пожадничала взять два новых платья и чудесное легкое приталенное пальто из тонкого сукна.
– Тебе оно очень идет, – щебетала Перышкина, расхваливая покупку. – И все же жаль, что ты уезжаешь. Я так рассчитывала, что ты будешь на нашей с Ильей свадьбе.
– Ничего, Люси. Зато ты напишешь Тисе письмо и расскажешь в мельчайших подробностях, как все прошло, – усмехнулась брюнетка, подойдя к зеркалу и прикладывая к себе черное платье.
– Точно, – хлопнула та в ладоши, – я так и сделаю!
Войнова забрала сверток из рук угодливого продавца и обернулась к Кларе.
– Тебе не кажется, что у тебя достаточно черных платьев? Можно подумать, что ты носишь траур.
Образцова стрельнула ироничным взглядом.
– Предлагаешь разодеться в рюши и цветочки?
Мда, как всегда, в своем репертуаре.
– Можно и без рюш обойтись. Рискни хоть раз отступить от своих закостенелых вкусов.
– Кто бы говорил, – хохотнула девушка, но черное платье вернула продавцу.
Тиса указала на другое, нежно-кораллового цвета, строгого покроя, с белым воротничком-стойкой. Брюнетку в таком платье невозможно не заметить. Этакая строгая романтика.
– Ладно, возьму, – проворчала Клара, выкладывая денежки на стойку.
Домой Войнова прибыла в нанятой коляске и вечер посвятила примерке. Вещи, которые она купила Поне, подошли, что не могло не радовать. Малышка рассказывала, как лепила пирожки с тетей Алей и Натой, а потом во дворе с Устином рассматривала жука. Поздний вечер завершился колыбельной для дочки и поиском близких. Скоро она их всех увидит – отца, Ганну, деда Агапа, Зою, Марику, Камиллу, даже погодника Филиппа, который продолжал нести службу наместного вэйна в Увеге. Всех, но только не Рича. И не Демьяна. Тиса глубоко вздохнула, в который раз перевернувшись с боку на бок. Даже в этом жутком сне, где он пропадает за белоснежной вьюгой, она не видит его лица. Только спину. С силой зажмурила глаза, чтобы не разреветься. Единый! Рядом с ребенком она не имеет права быть слабой.
* * *
Поутру в гости во флигель забежал Устин и остался на завтрак у постоялицы. Затем дети убежали во двор кормить пернатых обитателей курятника, а Тиса в одиночестве вымыла посуду. Улегшееся было за хлопотами, вернулось ощущение, что богатей их отпустил неспроста.
В конце концов, не придумав ни одной правдоподобной причины великодушному поступку Фролова, видящая взялась за памятованы. Она вспомнит в подробностях тот день и, возможно, найдет объяснение. Или же успокоится.
Сцена, в которой Аристарх отпускает их на все четыре стороны, не приблизила ее к отгадке ни на ноготок. Однако интуиция твердила: «Смотри еще, внимательнее!» Тогда Войнова прошлась по воспоминаниям всего дня, начиная с утра. Испытывая смущение, снова пережила близость учителя. Блондин был точно не в себе в тот момент. Теперь ей было его жалко. «Ох, Климентий Петрониевич, жениться тебе надо, – вздохнула, – но только не на мне».
Устало убрав руку с маминых часиков, видящая какое-то время задумчиво смотрела на серебряные стрелки. Затем с упрямством снова взялась за стеклянную крышку с тоненькой трещиной.
Чертог обступил ее всеми шестью зеркальными стенами, засветил над головой люстрой. «Колдун недостоин твоей любви. Я люблю тебя сильнее, чем он, – шептал ей жарко Клим, но Тиса на сей раз оставила речи без внимания. Бросила короткий взгляд за спину Ложкина, уловив в том направлении какое-то смазанное движение. И пригляделась. В зеркалах, которыми были покрыты стены комнаты, проявилось отражение – приоткрытые двери и мужской силуэт. Единый! Этого просто не может быть! Тиса смотрела и не могла поверить. Он был там!
Сбросив воспоминание, а затем еще пару раз прокрутив его заново, видящая принялась одеваться. В спешке чуть не выскочила на улицу в домашних тапках. Наум, вот кого ей срочно нужно увидеть. Он расскажет, что там делал Демьян! А нет, так она вытрясет из него правду. Ведь маленькая рука в черном рукаве, придерживающая открытую дверь зеркального чертога, принадлежала именно этому человечку.
