Глава 5
Вторая Печать
Я открыла глаза и тут же закрыла их обратно. Потом опять открыла. Мечислав выглядел как всегда – совершенно сногсшибательно. Белый свитер был ему к лицу. На груди у него был треугольный вырез – и золотистая кожа была открыта моему взгляду. Угольно-черные волосы рассыпались по плечам роскошными локонами, заключая изящное, словно вырезанное рукой лучшего скульптора лицо, в рамку. Белый цвет ткани подчеркивал густой медовый цвет его тела. Запах меда и цветов кружил голову. Значит, не одеколон. От Снегирева мы вообще без штанов и носков сбегали. А что тогда? Гормоны? Феромоны? Или как запах у цветов, для привлечения пчел? Черт его знает… Но голова кружилась. По телу разливалось какое-то мягкое и вальяжное оцепенение. И мне вдруг ужасно захотелось залезть руками под его свитер. Желание было настолько неестественным для меня, что я тут же ударилась в откровенное хамство.
– Неужели нельзя начать день с чего-нибудь посимпатичнее?
Мечислав закатил глаза. Этот нахал сидел рядом со мной на диване, то ли разглядывая меня, то ли о чем-то размышляя. Хорошо хоть не лапал. Джинсы и свитер были явно на месте. И безбожно натерли шею и талию.
– Ты действительно не считаешь меня красивым или хотя бы симпатичным?
Я решила ответить максимально честно.
– Ваше лицо типа сахара с медом и шоколадом. Ложку съешь – и больше не надо.
Мечислав скривился.
– Адская смесь.
– И вы не лучше.
– Намного лучше.
– Поверю, если позовете сюда Даниэля.
Вампир и не подумал послушаться.
– А я точно не подойду?
– Точно. И хватит тут нависать!
Я отпихнула вампира обеими руками. Ага, проще скалу пихать.
– Изыди, клыкастое непарнокопытное!
– В самом деле, отпусти мою девушку, – предложил Даниэль откуда-то из-за его спины.
– Твоя девушка – мой фамилиар. И мне позарез нужна ее сила.
– Это – попозже, – отозвалась я. Джинсы впивались в мягкое место, и я становилась еще более раздражительной… хотя куда бы еще. – Сейчас я иду в ванную – и если кто-нибудь туда явится – лично кастрирую.
– Даже меня? – Даниэль протянул мне руку. Я уцепилась за его прохладные пальцы, и вампир помог мне подняться с дивана. Мечислав наблюдал за этой сценой с неудовольствием, но вслух ничего не говорил. И то хлеб, что не сало. Хорошо его Надюшка водой окатила.
– Проснулась, зараза?
О, легка на помине.
– С чего это я – зараза?
– Я тут возвращаюсь с бутылкой – а она спит как сурок на солнышке. Я тебя даже будить не решилась.
– И хорошо. Я хоть выспалась. А теперь я иду купаться. Надя, присмотри, пожалуйста, за этими двумя клыкастиками. А то начнут выяснять отношения – всю квартиру на щепочки разнесут и к соседям вывалятся.
На этой ноте я развернулась – и отправилась в санузел. К счастью – совмещенный. Интересно, а вампирам унитаз нужен? Кровь-то они пьют? А если жидкость попадает в желудок, вся она впитаться просто не может. И должна откуда-то выливаться. Или таки впитывается все? Как бы мне хотелось поэкспериментировать с вампирами! Какая тема для диссертации пропадает, сказал Ван Хелсинг, препарируя Дракулу!
Горячий душ за пятнадцать минут сделал из меня человека. Или хотя бы привел в отличное настроение. Я оделась – и вышла из ванны. Голоса вампиров и Нади доносились откуда-то с кухни.
– …планы на Юлю. Я предпочла бы, чтобы она осталась с Даниэлем. А лучше – нашла себе нормального парня.
– Вряд ли это теперь возможно.
– Но она ведь не стала вампиром?
– Просто переспав с Даниэлем, она не станет вампиром.
– Но и обычным человеком она не останется, так ведь?
– Она им и не была. Просто не знала о своих способностях.
На кухне царила прямо-таки идиллия. Надя что-то творила у плиты, огрызаясь на Мечислава, который сидел на высоком табурете в углу. Даниэль рисовал что-то на альбомных листах, устроившись в кухонном уголке, – уголок-скамейка и столик – и в разговоре участия не принимал. Первым меня заметил именно Мечислав.
– Как вы теперь себя чувствуете, кудряшка?
– Гораздо лучше. О чем вы говорили?
– Что дельфин и русалка, они, если честно, не пара, не пара, не пара… – пропела Надя.
– Юля?
Даниэль отвлекся от своих рисунков и посмотрел на меня. Какой же он все-таки… любимый…
– Садись со мной?
– А я тебе не буду мешать?
– Нет. И потом, я рисовал для тебя.
– А мне посмотреть не дал, – наябедничала подруга.
– Это личное, – отрезал вампир.
Я уселась рядом с ним на мягкий кухонный диванчик. Подумала – и поцеловала в уголок рта. Даниэль быстро чмокнул меня в кончик носа. Сгреб со стола изрисованные листы – и протянул мне.
– Это тебе, любовь моя.
Я послушно взглянула на первый рисунок.
Все-таки Даниэль – гений.
Первым рисунком были две птицы Сирин. Кажется, так. Или Гамаюн? Как на Руси называли птицу с человеческим лицом? Не знаю, но это была именно она – и в то же время – я. Белое оперение, корона на голове, когтистые лапы. Мое лицо, стилизованное в манере древней Руси было одновременно красивым – и страшным. Птица с моим лицом сидела на ветке, запрокинув голову. Одно крыло у нее было сломано и свисало так, как обычно крылья не свисают. Напротив нее сидела еще одна птица. Намного красивее первой, но – черного цвета. И оставляла гнетущее впечатление. Как покойника гримировать. Мерзко… и очень печально.
– О чем пела вещая птица? – прошептала я.
– О большом горе, – внезапно ответил Мечислав. – Даниэль, я могу теперь посмотреть рисунки?
– Теперь – можешь, – отозвался вампир.
Мечислав аккуратно взял рисунок из моих рук.
Вторая картина изображала… тоже меня, но уже совсем другую. Фоном служил хвойный лес. Широкие и высокие стволы сосен, еловые лапы, которые выглядели колючими даже на картинке. И впереди всего – здоровущее дерево, настолько большое, что художник даже не стал изображать его целиком, ограничившись одной сосновой веткой, вдвинувшейся на передний план словно жадная лапа хищника. На этой лапе лежала я. Но опять не в своем естественном виде. Теперь это была женщина-кошка в засаде. И пожалуйста, не вспоминайте про ублюдочных голливудских монстров. ЭТА кошка ничего общего с ними не имела. Ни маски, ни костюма. Обнаженная натура, показанная сбоку, и настолько изящно, что даже не казалась обнаженной. Все равно ничего не видно. А кошка… Лицо опять было – мое. Но вместо кистей рук и ступней ног были хищные когтистые лапы. И ими кошка впивалась в дерево, на котором лежала. Были видны глубокие сколы и царапины на коре дерева.
И уши. Длинные, заостренные, с кисточками на концах. И большие звериные глаза с вертикальными зрачками.
Красиво.
– Это – пантера?
Надя нагло вытянула шею, вгляделась – и покачала головой.
– Юля, ты что! Это – рысь.
А ведь действительно – рысь. Красивая такая.
Я передала и этот рисунок Мечиславу.
Третья картина была… странной. Нарисованной в стиле «инь-ян». Обнаженная натура. Ничего лишнего, строгие и лаконичные линии, красивое тело (хотя Даниэль мне определенно польстил, у меня и ноги толстоваты, и попа тяжеловата, и грудь маловата), и все это выполнено – пятьдесят на пятьдесят. Половина страницы – белая, половина – черная. На белом – черные линии, на черном – белые. Как Даниэлю удалось добиться этого эффекта с помощью всего лишь простого карандаша – даже и гадать не хочу. Черные и белые линии казались продолжением друг друга, все плавно, изящно, без разрывов… Неужели это тоже – я?
Последний рисунок был самым красивым. Афродита, выходящая из пены морской. Богиня появлялась из моря обнаженная, волны лизали ее колени, одной рукой она придерживала волосы, а вторую словно протягивала вперед. Но внимание приковывало не тело. Черты божественного лица были настолько яркими и выразительными, что рисунок казался маленьким окном – туда, в море. Впечатление было настолько сильным, что казалось – сейчас она дотронется до твоей щеки. С этой богиней мы были совсем не похожи. Слишком она была красива. И все же угадывались общие черты с рисунком «инь-ян». То ли глаза, то ли улыбка…
– Ты была такой… сегодня утром…
Даниэль шептал совсем тихо, но я услышала. И, глядя на эти рисунки, понимала, что Даниэль может мне лгать, но он меня действительно любит. Любит, черт побери. Потому что каждую черточку женщин с картин оживляла любовь. И только она.
– Я уже говорила, что ты – гений?
– Нет.
– А что я тебя люблю?
– И этого ты пока не говорила.
Я нежно поцеловала Даниэля.
– Я тебя очень люблю. Хоть ты и думаешь обо мне лучше, чем я заслуживаю.
– Это я тебя не заслуживаю.
– Довольно!
Мечислав ничего не сделал, но его голос ветром пронесся по комнате, вымораживая наши эмоции. Гад клыкастый! Всю романтику… хм… обломал!
– Что надо? – невежливо поинтересовалась я.
Мечислав что-то хотел сказать, но не успел. Надя опередила.
– Надо подумать, где порылась такса.
– Чего?
– Того. Юля мне все рассказала – и я не понимаю, что происходит.
– В чем же?
– Как на вас вышли оборотни? Вы же никому своего адреса не давали и даже перепроверялись от слежки.
– А меня это как раз не удивляет, – пожала я плечами. – Я тут недавно фильм смотрела – там под днище машины прицепили такой жучок, который показывал движение транспорта на экране. Больше и не надо. Мы же никого в машине не оставляли…
– Юля, я осел, – самокритично признался Мечислав. – Надо было менять машину или хотя бы оставлять ее подальше от клуба. Но я даже не подумал, что так может быть…
– Результат печален, – подвела я итог. – А что это были за оборотни? Я ведь даже не разобралась, что и к чему… Мне бы сбежать было… А вы?
– Я успел понять чуть больше. Это были лисы.
– Мне это ни о чем не говорит.
Вообще-то говорило, но пока я предпочитала помолчать о разговоре с оборотнем. Посмотрим, что скажет Мечислав… послушаем… сравним…
– Разумеется. Ты просто не знаешь, кудряшка, но каждый вампир может управлять животными. Это наша особенность, как левитация, гипноз, скорость. У кого-то больше, у кого-то меньше. Такими, как волки, летучие мыши, крысы да еще ночные птицы, могут управлять абсолютно все вампиры. Хотя кому-то это гораздо труднее, чем остальным. Но некоторым доступны еще и другие животные. У Андре это лисы.
– А у вас?
– Тигры, кудряшка.
– Тигры? Но они у нас почти не водятся!
– Только не оборотни. И потом, вампир не выбирает, кем ему управлять.
– А что значит – управлять? – поинтересовалась Надя.
– Ни один тигр-оборотень не сможет противиться моей воле.
– Неужели?
И я вдруг представила Мечислава рядом с громадным уссурийским тигром. Рыжая шкура хищника трется о бедро вампира. Медово-золотая рука ласкает густой мех. Длинные острые клыки оскалены, уши прижаты… Я так отчетливо видела все детали картины, что пришлось на несколько секунд зажмуриться.
– Я могу приказать им все, что угодно, хоть со скалы броситься – и они должны повиноваться мне. Хотя с теми же медведями этот опыт окажется гораздо более печальным. И со скалы полечу уже я. Мало того, разорвут и закопают.
– Более или менее понятно. Вы хотите сказать, что Андре приказал им напасть на нас?
– Именно так, кудряшка.
– А кто еще есть у нас в городе?
– Оборотни обычно объединяются в общины, кудряшка. Во главе общины стоит так называемый вожак стаи. Ему обязаны повиноваться все оборотни этого вида. Он же решает и такие вопросы, как взаимодействие общины с остальной нежитью города – вампирами, эльфами, кикиморами, чародеями – и всеми остальными.
– А что – эльфы тоже существуют?! – восхитилась Надя.
– Да, но в вашем городе их нет. Им тут ловить нечего. Они больше по столицам, по модным журналам, по подиумам, по кинофильмам… Что до оборотней – в вашем городе есть общины волков, медведей, тигров и лис. Поэтому я и выбрал этот город. Тигры вообще довольно редкая популяция оборотней.
– Очень мило. А что вы намерены делать дальше?
– Дальше я дождусь ночи и отправлюсь к Андре, чтобы свернуть ему шею.
– Если дойдете, – отозвалась Надя.
– То есть?
– Даниэль – художник, Юля – не боец. Вы – один. И кто помешает ему прикопать вас под забором и отправиться мстить вашим друзьям?
– В общем-то, никто. Если не считать эмиссара Совета. В его присутствии даже Андре не осмелится нарушать правила.
– Да, но эмиссар еще не прилетел! И когда он будет – неизвестно!
Логично. Молодец, подруга. Правильно я ей все рассказала, мне бы это пришло в голову намного позже. Когда было бы уже поздно.
– Сейчас выясним! Где здесь телефон?
Мечислав пробежал пальцами по кнопкам.
Я с напряженным вниманием следила за его руками.
Вампир несколько секунд прислушивался к гудкам. Потом состоялся короткий разговор. Оппонента вампира я не слышала, а Мечислав говорил короткими рублеными фразами.
– Алло?
– Это Мечислав. Когда прибудет эмиссар?
– А раньше никак не получится?
– Это не слишком хорошо.
– Благодарю за информацию.
Я внимательно смотрела на него. Вампир повернулся и улыбнулся мне.
– Эмиссар прибудет только завтра, кудряшка. До завтрашнего вечера мы предоставлены самим себе. И должны как-то выжить. Как ты оцениваешь наши шансы?
– Выше нуля, но ниже единицы, – отозвалась я.
Вампир одним движением спрыгнул с табурета и скользнул на колени перед столиком. Он был совсем рядом. Так близко, что я ощущала его запах. И безумно хотелось дотронуться руками до его плеч.
– Почему вдруг такая тоска в голосе, кудряшка? Я тебя не узнаю! Где та девочка, которая ничего не боялась и спорила со мной, стоя по колено в снегу?
– Она устала.
Мечислав взял мою руку и поднес к губам.
– Жизнь прекрасна, девочка. Улыбнись.
Теплые губы скользнули по моей ладони. Язык пощекотал нежную кожу на запястье, задел заживающий порез – и я вздрогнула от боли. Ну не сволочь ли?! Клеить меня в присутствии моего парня! Ур-р-рою гада!
– Отпустите меня! Немедленно!
Зеленые глаза на золотистой коже светились как два изумруда.
– Уже поздно, маленькая моя. Слишком поздно.
– Эй, ребята, мы здесь лишние? – окликнула нас Надя.
Туман в моем сознании окончательно рухнул.
– Не лишние, – отчеканила я. – Наоборот!
Вампир отстранился от меня и уселся обратно на свое место.
– Даниэль, почему ты ему голову с задницей местами не поменяешь? – удивилась подруга. – Этот козел клеится к твоей девушке, а тебе хоть бы хны!
Даниэль даже не оторвался от рисунка.
– Я доверяю своей любимой женщине. Юле не нужен Мечислав.
– Я этого не понимаю, – помотала головой Надюшка. – Юля, ты можешь это объяснить? Если бы моему парню так кто-то глазки строил, я бы порвала на тряпки, а он…
Мечислав восседал на стуле с видом английского лорда и насмешливо взирал на нас.
– Девочки, вы видите, что Даниэль не ревнует Юлю ко мне. Но вы не учитываете, что мы – вампиры. Вы судите нас, как людей, по вашим, людским меркам. Это смертельно глупо.
Я не считала это глупым. Если бы Даниэль зашел с какой-нибудь другой женщиной так же далеко, как я с Мечиславом, я бы им обоим глаза повыцарапывала! Но поди пойми этих вампиров! Впрочем, пока мне глаза не выцарапывают, я согласна их не понимать. Лишь бы удавалось использовать на благо родины и отдельных лучших ее представителей (это я о себе, ежели кто не понял).
– И почему же? – не поняла Надя.
– Вампиры вообще не ревнивы. И потом, у нас с Юлей не было секса.
– А того, что было, – недостаточно?
Вампир пожал плечами. До зубной боли изящное, грациозное даже движение. Мышцы волнами перекатывались под белоснежным свитером. Белый цвет ему идет намного больше, чем Дюшке – черный. Почему я об этом подумала? Прекрасное лицо было спокойно и безмятежно. Губы раздвинулись в легкой улыбке. От его движений, даже от его присутствия комната наполнялась сексуальной энергией – и Мечислав прекрасно осознавал свою привлекательность. И отнюдь не стеснялся ей пользоваться в своих (исключительно «благородных») целях.
– Для него – нет. Когда живешь несколько столетий, чувства не то чтобы притупляются, но становятся другими. Наши чувства гораздо острее и сильнее человеческих, но пробуждаются медленнее. Вы же слишком недолго были вместе, чтобы чувства Даниэля стали реальными. – Вампир поднял руку, предупреждая мое возражение. – Не спорь, кудряшка. Я готов признать, что твои чувства к Даниэлю более чем настоящие. Но я также знаю и своего друга. Пока что ты для него подруга, любовница и муза – но не любовь всей жизни. И поведение Даниэля вполне объяснимо. Вампиры предпочитают получать удовольствие, не обременяя себя моральными проблемами. Что Даниэль и доказывает своим поведением. Он не будет ревновать.
Теперь уже я ничего не понимала. Не будет ревновать? А вчера, то есть сегодня утром? Ревность – или обида, что кто-то другой играет с ЕГО игрушкой? Ничего не понимаю!
– Хорошо. Даниэль не ревнует. А вы? Там, в машине, по дороге сюда?
Вампир смерил меня насмешливым взглядом.
– Моя ревность была бы приятна тебе, а, кудряшка?
– Не стану спорить – какой смысл лгать, если тебе все равно не поверят. Но и правду можно сказать по-разному, так? – Люблю я Даниэля, но ваша ревность была бы мне очень приятна.
– Мне придется вас обеих разочаровать, – вампир улыбался, не показывая клыков. Своего рода искусство. – С моей стороны была также не ревность, а уязвленное самолюбие.
– Теперь уже я ничего не понимаю, – вмешалась Надя. Я благополучно опустила разговор в машине, а речь сейчас шла именно о тех словах. – Ревность? Но вряд ли ревность бывает без любви. А уязвленное самолюбие – без определенной симпатии?
– Мне кажется, Мечислав не привык, чтобы женщина, отдавшая уже часть себя, отказала ему и отправилась в постель к другому, – прозвучал спокойный голос Даниэля.
Передо мной на стол лег четвертый рисунок. Дельфин и русалка. Красиво. Море, волны, ночь, луна и даже лунная дорожка на волнах. И два гибких силуэта – русалка, выпрыгнувшая из воды и пойманная в миг прыжка, и глядящий на нее с тоской дельфин в углу рисунка.
– Очень красиво. Ты гений, Даниэль. Впрочем, гении в быту хуже чумы, – высказалась Надя. – Намучается Юлька с тобой. Это не ешь, то не пьешь…
– Надя, – прошипела я. Вот так всегда: только поверишь, что у человека есть мозги, – и он тут же спешит тебя огорчить. Ну кто ее за язык тянул?! Теперь Даниэль расстроится!
– Юля, два слова о ревности, – Даниэль, кажется, не был огорчен. Вместо этого он глядел как натуралист-любитель – с любопытством и слегка плотоядно. – Знаешь, я поражен твоей стойкостью в отношении Мечислава.
– То, что мне его не захотелось, – это стойкость?
– Да. Особенно после Первой Печати. Я ожидал, что у вас будет секс, но этого не было. И самообладание сохранила именно ты. Более того, ты уже на трезвую и ясно соображающую голову выбрала меня. И я очень хотел бы получить объяснение твоему поступку. Если ты сама понимаешь, что именно сделала.
– Да что я такого сделала?! – просто взвыла я. – Ну да! Выбрала одного вместо другого?! Так, что ли?! Но сердцу не прикажешь!
– Первая Печать объединяет скорее тела, чем души, – пояснил Даниэль. – И если фамилиар и вам пир – разного пола, а часто даже и если одного – все заканчивается в постели.
Я вспомнила, насколько близка была от постели, – и покраснела. Если бы я прошлой ночью не смогла удержаться, что было бы тогда? Хотя и так понятно – что. Несколько восхитительных ночей. Но всю жизнь они не заменят. А Даниэля я бы потеряла навсегда.
– У меня никогда ничего не было как у людей.
– Это не оправдание, кудряшка.
– Другого не будет! И вообще, с какого это перепугу я тут оправдываюсь?!
– А вот это верно, – вставила Надя. – Господа вампиры, оставьте мою подругу в покое! Она, в отличие от вас, живет на свете девятнадцать лет и часто сама не может себя понять. Зато на ваш вопрос могу ответить я. Старая и мудрая сова.
Все внимание тут же обратилось на Надежду.
– Интересно будет послушать, – процедила я, испепеляя ее взглядом.
Надя даже ухом не повела в мою сторону.
– Ну так послушай. Из твоего рассказа я поняла, что твои… спутники уже видели твою Екатерину?
– Видели. И что?
– И должны были ее хорошо запомнить. Не правда ли, она красавица, господа?
Вопрос был задан вроде бы и в пространство, но смотрела Надя на Даниэля. И вампир кивнул, рассыпая по плечам темно-каштановые пряди.
– Да, могу сказать как художник, что она очень хороша.
Надя довольно улыбнулась и стала похожа на большую кошку.
– Я видела фотографии. Она и в детстве была само очарование. – Подруга рассматривала пятно на потолке, классически держа паузу. – Наша Юля рядом с ней просто не смотрелась. А их семьи были дружны. И девочки бо́льшую часть времени проводили вместе. И, разумеется, Юля всегда проигрывала на фоне своей подруги. Та была более красива, более умна, ей многое удавалось…
– Полегче скальпелем, – предупредила я. Еще немного – и я подружке голову оторву за такие историко-психологические картины.
– Я уже почти закончила. Как это ни забавно, господин Мечислав, но Юлю отталкивают от вас те качества, которые притягивают к вам остальных женщин. Ум, красота, сила – она вполне может все это оценить, но не желает возвращаться в неприятные воспоминания детства, когда все смотрели сперва на Катю и говорили: «Ах, какая милая малышка». А потом переводили взгляд на Юлю и преувеличенно вежливо добавляли: «И этот ребенок очень мил… тоже». Даже части жизни в тени подруги Юле хватило за глаза. Испытать это второй раз? Увольте! С этой точки зрения вы представляете опасность. Даниэль такой опасности не представляет.
– Из этого я должен заключить, что я слабый глупый урод? – весело уточнил Даниэль.
Церемониться с вампиром, о котором недавно говорила гадости, Надя не собиралась. Портрет там он с нее рисовал или не портрет, но правда важнее.
– Вы – художник. Не думаю, что это мало отличается от данной вами характеристики.
Лицо Мечислава было совершенно спокойно, но я почему-то знала, что в душе он покатывается со смеху. И зло посмотрела на него.
– Забавные эти люди, правда?!
– Ужасно забавные, кудряшка. А твоя подруга просто очаровательна, с ее детским стремлением к правде и справедливости.
– Тоже мне, диагност, – фыркнула Надя.
– Да уж не хуже вас. Почему-то мне кажется, что это только половина причин. Так, кудряшка?
Я опустила глаза. Половина? А черт его знает! Не могу я разобраться в своих чувствах! Не-мо-гу! Довольно!
– Не знаю, как вы, господа вампиры, а мне ваше словоблудие уже в печенках сидит! Любит, ревнует, плюнет, поцелует… Скорее уж оплюет с головы до ног! Знаете ли, у нас есть и еще другие проблемы. И есть друзья, которых сейчас с нами нет.
– Борис и Вадим? – голос Мечислава был абсолютно спокоен. Я резко тряхнула головой.
– Борис и Вадим. Я думала о них.
– Не стоит сильно волноваться, кудряшка. Они живы.
– Откуда вы знаете?
– Я – их протектор. Их господин. А для Вадима еще и креатор. Оба они принесли мне клятву крови. Если бы они умерли, кудряшка, я тотчас узнал бы об этом.
– Тогда у вас будет больше проблем.
Вампир на волосок поднял изящную, словно тушью нарисованную бровь.
– Проблем, кудряшка? Каких?
– Они у Андре.
Вампир хищно улыбнулся. Увидев такую улыбку ночью в темном переулке, можно было заработать инфаркт. Я не боялась. Наоборот, мне это было приятно. Его улыбка не сулила ничего хорошего нашему общему врагу.
– Я даже не сомневаюсь в этом. Но завтра ночью я оторву ему голову – и все закончится.
– Вы уверены?
Вторая бровь повторила движение первой, и вампир стал еще больше похож на огромного кота.
– Что ты такого знаешь, кудряшка, чего не знаю я? И откуда информация?
– Из лесу, вестимо, – огрызнулась я. Но пришлось продолжить: – Пока вы спали, я звонила Снегиреву.
– И зачем?
Лицо вампира оставалось таким же бесстрастным, но я ощутила его гнев как теплую волну, пробежавшую по коже. И вздрогнула от нового для себя ощущения. Интересное кино получается, его будет плющить и колбасить, а меня – тащить и сосисить? Я так не играю!
– Полегче. Мне и так плохо, без ваших эмоций!
Вампир удивился настолько, что даже его ярость слегка утихла.
– Прости, кудряшка? При чем тут мои эмоции?
– Ваш гнев, – пояснила я. – Я его чувствую, и мне это не нравится.
Ярость Мечислава опять начала заполнять кухню.
– Тебе это еще больше не понравится, кудряшка, если ты немедленно не объяснишь, что ты сделала и зачем! Наше положение и так слишком шатко!
Я зло посмотрела на него. И нефиг меня тут распекать, как безмозглую девчонку! Хам!
– У меня есть сотовый. Звонки с него можно засечь, но не место, откуда звонили. Я решила узнать, что там и как. Мне ответил оборотень.
Я кратко пересказала содержание нашей беседы. Вампир внимательно слушал. Потом в комнате повисло молчание. И я не выдержала первой.
– Почему вы молчите?! Все настолько плохо?!
Мечислав поднял на меня удивительные ярко-зеленые глаза. Такие глаза никогда не встречаются у людей. Только у котов бывает такая невероятная зелень, почти как детский фломастер.
– Все плохо, кудряшка. В шахматах это называется патовой ситуацией. Я не могу отдать вас, но и не могу оставить своих вампиров. Боюсь, что они умрут.
Я захлопала глазами. Вампир был спокоен, как камень. Никаких эмоций ни на лице, ни в голосе. Даже гнев куда-то делся. Холодное равнодушие снежного короля.
– Вот так просто?
– Могу и сложно, но что это изменит? Вы же не согласитесь оказаться в руках у Андре? Даже на десять минут?
Даже от одной мысли я задрожала. Десять минут?! Даже две секунды – это огромный перебор!
– Я еще не свихнулась!
– Да и я тоже, – улыбнулся вампир. – Так или иначе, я поставил на тебя Первую Печать. Твоя смерть, кудряшка, вполне может стать и моей смертью.
Об этом я не думала.
– А что до Даниэля… Я не стал бы просить его об этом. А приказывать не имею права. Официально он не из моей вертикали. И этим все сказано.
Для меня этим ничего не было сказано, но разъяснений я и не потребовала. Перебьюсь. Временно.
Вампир пристально посмотрел на меня и улыбнулся.
– Представь себе, кудряшка, как я предлагаю Даниэлю добровольно отправиться обратно к нашему другу Андре. Что бы ты мне сказала?
– Много всего. И не обязательно словами.
Да, в ход пошли бы тяжелые аргументы. Вазы, тарелки, бутылки со святой водой…
– У меня был только один выход, кудряшка. Я даже не сомневался, что Андре попробует со мной торговаться. Я очень надеялся, что ему это не удастся. Но ты разрушила все мои планы.
Я готова была провалиться сквозь землю. Все понятно. Я – дура. Если бы я не позвонила, хрен бы они нам выставили ультиматум. А пока слова не произнесены, все в безопасности. Были.
– Теперь Андре может сказать, что я не забочусь о своих людях. Я могу изменить это одним образом. Ты – мой фамилиар, кудряшка. Но еще не полностью.
Не полностью. Я внимательно смотрела вампиру в глаза. Что-то было в них такое… Такое, что заставило меня открыть рот.
– Вы хотите, чтобы я…
– Нет. Не сейчас. Но я хотел бы поставить на тебя Вторую Печать.
Я опустила голову. Мягко говоря, мне этого не хотелось. Жестко говоря – очень хотелось выпрыгнуть в окно и бежать со всех ног. Если бы еще и убежать удалось…
– А какая разница? – попробовала отговориться я. – Одна или две? Но это ничего для нас не изменит. Я, так или иначе, должна вам служить.
– Если мы связаны двумя Печатями, это гораздо больше. Я стану гораздо сильнее. Я смогу поделиться силой с Борисом и Вадимом. И это будет убедительнее для эмиссара Совета Старейшин.
Мне было ужасно стыдно. Отвратительно. И если я могла что-то сделать, чтобы исправить ситуацию, я сделаю. Даже на Луну полечу. Вампир попросту воспользовался моим чувством вины. Какой-то холодной, рассудочной частью мозга я понимала это, но отказаться не могла. От иных предложений не отказываются. Но прежде чем я открыла рот…
– Ты что – вконец охренел?
Надя? Ничего не понимаю!
– Тебе только палец дай – ты руку по плечо заграбастаешь! Ты на что Юльку толкаешь, зубастик? Совсем охамел?
– Это ты что себе позволяешь, девчонка?! – взъярился вампир.
Надя криво улыбнулась:
– А вот наезжать на меня не советую. Я тебя святой водой залью до растворения. Здесь ее целое ведерко, специально ходила.
– Не успеешь. Я тебя раньше убью.
– А поединок проиграешь. Думаю, Надя успеет нанести тебе определенный ущерб. А ты никогда не был хорошим целителем, твои способности лежат в другой области. И мне тоже не нравится твой шантаж. Понял, что Юля очень ответственная девочка – и пытаешься давить на ее чувство долга?
Даниэль… Милый мой…
– Действительно, – поддержала его Надя. – Что это за новости? Одной печати тебе хватит и в глаза и за глаза. Юля, молчи, я знаю, что ты можешь сказать. Но Мечислав не должен использовать такие методы.
– Так я не должен использовать такие методы – или я все-таки не прав, – ехидно уточнил вампир. – Кто из вас троих достаточно разбирается в магии, чтобы проверить мои слова?
– Я, – нахмурился Даниэль. – Я не маг, но слышал и знаю достаточно.
– И что ты скажешь?
– В том, что касается силы и убедительности, ты полностью прав. В остальном же… Я не могу настолько точно оценить ситуацию.
– Зато я могу это сделать. Я здраво оцениваю свои силы. И я не могу теперь получать помощь от своих людей. А Дюшка – может.
– Вроде бы ваши поединки и так ведутся один на один, – нахмурилась Надя.
– Поединки – да. Но речь идет не об этом. Не помню, говорил ли я об этом, но чем больше вампиров в вертикали Князя и чем они сильнее, тем больше у него силы.
– А не проблем?
– Мечислав имеет в виду, что фамилиар для вампира – фокус силы. А вампиры из его вертикали, птенцы его гнезда, дети его крови – это батарейки, которыми он подпитывается. Чем ближе эти вампиры, тем лучше.
– Ага. А Вадим и Борис в плену и воспользоваться батарейками не получается, – сообразила Надя.
– Зато Дюшка ими облеплен, как шавка блохами. Но я ведь только фокус силы, какая от меня польза?
– Принципиальная, – голос Мечислава был мягким, как шелковый шарф. И так же скользил по коже, заставляя непроизвольно вздрагивать и ежиться. Одно слово он умудрился произнести так, словно приглашал всех присутствующих на оргию в древний Рим.
– Юля, ты не просто фокус, ты еще и источник силы. И ты нужна мне именно в этом качестве. Чем прочнее наша связь, тем я сильнее. Я бы не просил тебя, останься вампиры с нами, но…
Надя покачала головой.
– Переспорить вампира?
– Юля, ты не обязана этого делать.
Даниэль. Любовь моя.
Именно после его слов я и поняла, что пойду даже на Вторую Печать. И даже на Третью. Да пусть меня хоть со всех сторон штемпельными подушечками обляпают! Я не хочу, чтобы он умер. И если для этого надо подстраховаться – так тому и быть. И пусть Мечислав говорит, что пока между нами нет любви, – он просто ничего не понимает. Пусть Даниэль не любит так, как я. Пусть это как-то по-другому. Пусть он оставит меня и увлечется кем-нибудь еще. Я не стану его удерживать. А слезы не видны, если не лить их при людях.
Пусть Даниэль делает, что сам пожелает. Рисует картины, пишет стихи, гуляет по миру, соблазняет других женщин, но пусть он – ЖИВЕТ. Лишь бы жив был, остальное не важно. Больше мне ничего не надо.
Я посмотрела Мечиславу прямо в лицо.
– Вторая Печать – это так же, как и Первая?
– Почти.
– Но это не обязательно секс?
– Вовсе не обязательно, кудряшка.
– Тогда обещайте мне, что все не закончится в постели.
– Я не сделаю ничего, что могло бы быть тебе неприятно, малышка.
– В этом-то и проблема.
В зеленых глазах играли искры.
– Ты считаешь, что можешь поддаться искушению, кудряшка?
Считаешь? Да вероятность этого больше девяноста процентов. Даже зная, что рядом Надя и Даниэль, – смогу ли я сопротивляться? Мечислав – это неудержимая сила секса.
– У меня плохо с математикой. Но я не желаю сделать что-нибудь такое, о чем буду жалеть.
– Я не причиню тебе никакого вреда, кудряшка. Обещаю.
Чего стоило его обещание? И чего стоила моя просьба? Ответ я знала. Три копейки. На оба вопроса.
– Тогда нам надо поторопиться. Пройдем в комнату?
– Юля, ты точно этого хочешь? – Надя таки не удержалась.
– Не хочу, но и выбора у нас нет.
– Юля…
– Да, любовь моя?
– Я тебя тоже люблю.
– Давайте поторопимся.
Мечислав встал со стула одним мягким грациозным движением и жестом пригласил меня пройти в комнату. Я покачала головой и также жестом пригласила его идти вперед. Вампир не стал спорить и скользнул в дверь. Я невольно залюбовалась его походкой.
Потому что нельзя быть на свете красивым таким… Старые слова приобретали новое значение рядом с ним. Красив, как бог. Ну почему, почему мы вообще встретились?! Я люблю Даниэля, в этом я не сомневалась. Но почему меня так тянет совсем к другому мужчине?! Тянет, несмотря на все мои попытки отвернуться в другую сторону!
Опомнилась я уже на диване в гостиной.
Мечислав скользнул на диван рядом со мной. Я ощутила его руки на своих плечах и подняла голову.
– У вас руки теплые.
– Они бывают теплые, когда вампир напился крови.
– Вы уже позавтракали? – шепнула я. Очень хотелось сказать совсем другие слова. Попросить о поцелуе, прикосновении, любви… Но я не могла этого допустить. Легко сопротивляться другим. Самой себе, своему желанию сопротивляться гораздо сложнее. И вампир отлично это знал. Его пальцы медленно заскользили по моей шее, лаская кожу, безошибочно прошлись по сонной артерии, гладя след от укуса, – и я задрожала.
– Смотри мне в глаза, Юленька.
Я глядела в ярко-зеленые озера. Что-то сдвинулось, распрямилось внутри меня. В мире не осталось ничего и никого. Только он и я. Его руки осторожно заключили мое лицо в чашу ладоней. Первый поцелуй был почти незаметным, робким и легким, как крылышки бабочки. Я ответила на прикосновение и пробежалась языком по его губам. Зеленые глаза распахнулись шире, и я почувствовала, что тону в них. Поцелуй становился все сильнее и настойчивее. Клыки кольнули мне язык, и я ощутила резкий привкус крови. Но мне это было безразлично. Сейчас мне все было безразлично, кроме его рук, его губ, его тела… Мы тесно прижимались друг к другу, и мое тело откликалось на зов вампира. Я не знала, как назвать то, что росло внутри меня. Что-то теплое, живое, горячее… Я ощущала вампира рядом с собой как ледяной пронизывающий ветер. И этот ветер мчался вокруг меня, сквозь меня, он был во мне – и невидимый огонь во мне разгорался все сильнее и сильнее. И я ответила, как умела. Пламя рванулось вверх из моего тела, отвечая на ледяное прикосновение. Я ощущала руки вампира на своем теле, но это было второстепенно. Сейчас самыми важными были метафизические ощущения. Огонь и холод кружились в нас и вокруг нас, а между нами была моя кровь. Сила вихрей все нарастала, она давила на меня, и голова кружилась все сильнее и сильнее. Я проваливалась в зеленые бездны, летела в никуда – и не могла позволить себе этого. Если я потеряю контроль над огнем внутри, он попросту сожжет меня. Я застонала – и услышала низкий мурлыкающий стон вампира. И это оказалось последней каплей.
Два вихря стали одинаковы. Я ощутила, когда они сравняли свою силу так отчетливо, как никогда и ничего не чувствовала. И они рванулись друг к другу, но уже не для смертельной схватки. Теперь они хотели слиться в одно целое. Наши губы опять встретились – и для меня все смешалось в одной круговерти. Горячее прикосновение чужих рук и губ, зеленые глаза, привкус крови, запах его кожи, шум моря в ушах – и над всем этим два вихря, тараном ударившие друг в друга. Волны ощущений рванулись сквозь мое тело, захватывая все на своем пути. Огонь и лед, жар и холод, свет и тьма – и я была и тем и другим, держала все в себе – и отдавала вампиру, и так продолжалось целую вечность. Я с трудом поняла, что все закончилось – и Мечислав отстранился от меня. Нам определенно было не до секса. Говорить я смогла только через несколько минут.
– Что это было?
– Это Вторая Печать, кудряшка.
– Но – так? – Я не могла выразиться яснее, но Мечислав понял.
Вампир посмотрел на меня. В глазах его еще плавал зеленый туман.
– Это действительно неожиданно. Что ты сделала, пушистик?
– Я ничего не делала. Но в первый раз все было по-другому?
– Я ожидал, что все будет, как и тогда, кудряшка. Но ты мне – ответила?
Я попыталась облечь в слова то, что возникало внутри меня. Получалось неловко и неуклюже. Для таких ощущений еще не придумали слов. А если придумали, то я их не знала. Но на три предложения меня хватило.
– Вы были таким холодным. Ваша сила меня морозила. И мне было больно.
Вампир что-то произнес на незнакомом мне языке. Я подняла брови.
– Простите?
– Ты не понимаешь, что сделала, кудряшка?
– Ничего не понимаю.
– Я слышал только об одном подобном случае. Я уже говорил, что ты накапливаешь энергию и отдаешь ее другим, а, кудряшка?
– Говорили.
– Но тогда возникает и другой вопрос. Если ты можешь накапливать энергию и отдавать ее, то ты можешь и вытягивать энергию из других людей, действовать ей как оружием, питать себя и других. А при желании и убить. Это опасный талант, девочка моя.
– И что мне с ним делать? Что произошло сейчас? – я говорила, как беспомощная идиотка, и ненавидела себя за это, но что еще я могла сделать. Магия – это не мое поле битвы. Вот если бы меня про беспозвоночных спросили…
– Я поставил тебе Вторую Печать. Но твоя сила начала пробуждаться. И ты сопротивлялась мне, даже не отдавая себе отчета в своих поступках. Если бы ты начала наращивать оборот силы, кудряшка, я не знаю, чем бы все окончилось. Мы могли умереть.
– Вы это всерьез?
Я пристально всматривалась в зеленые глаза, но ничего не могла понять.
– Я более чем серьезен, кудряшка. И не решусь поставить тебе Третью Печать, прежде чем ты сама не начнешь полностью себя контролировать.
Голова у меня кружилась и от пережитого, и от услышанного.
– Вы – боитесь?
– Я не желаю рисковать жизнью. Ты согласилась с необходимостью, но внутренне ты сопротивлялась, кудряшка. Ты чертовски не хотела ставить Вторую Печать. И это едва не стоило нам обоим жизни. Был момент, когда мы могли потерять сознание, – и наша объединенная Сила рванулась бы наружу, сжигая меня, словно солнечные лучи.
Особой вины я за собой не чувствовала.
– Я действительно не слишком хотела быть вашим фамилиаром. А вы не предупредили меня о риске!
– В свое оправдание я могу сказать только одно, кудряшка. Я слышал о способностях, подобных твоим, только один раз. И это был великий чародей. В вашем времени его знают как Мерлина.
– ЧТО?!
Это было для меня уже слишком. Только рыцарей короля Артура нам не хватало для полного счастья. Голова закружилась, и вампир ласково, но твердо привлек меня к себе.
– Он был фамилиаром. И далеко опередил свое время.
Низкий голос ласкал меня, как прикосновение его рук. Сейчас в его объятиях не было страсти. Спокойствие и надежность – то, что было нужно мне больше всего. Я могла отдохнуть в его руках. И доверчиво прижалась к вампиру. Слишком многое на меня свалилось. Слишком.
– А сейчас он жив?
– Нет. Его хозяйка умерла около пятисот лет назад. И волшебник не пережил ее смерти.
Мне стало страшно. И вампир почувствовал этот страх, потому что прижал меня к себе еще крепче. Руки скользнули по моей спине, но прикосновение не было сексуальным. Просто – утешить.
– Все в порядке, кудряшка. Я буду рядом с тобой. И помогу справиться с этой силой.
Мне очень хотелось бы ему верить.
– Соблазняете мою девушку, шеф?
Голос Даниэля резанул по моим нервам словно ножом.
– Эту девушку стоит соблазнять, – отозвался Мечислав.
– Да, но только если она сама желает быть соблазненной, – Даниэль пристально смотрел на меня, так, словно хотел что-то сказать, но мне было не до вампирских интриг. Я безумно устала. Последний раз я себя так чувствовала после пятидневного похода.
– Уйдите оба, – попросила я. – Мне надо чуть-чуть побыть одной. У нас есть на это время?
– Для вас, кудряшка, – любой каприз.
Мечислав легко отстранился и вышел вон. Даниэль последовал за ним. И я заметила в походке Мечислава некоторую напряженность. Ему тоже нелегко далось укрощение наших Сил.
Высшие Силы! Что же со мной происходит?! И как мне с этим справиться?! И почему я ничего не чувствовала раньше? Хотя это-то понятно. Возьмем мешок со змеями. Пока он завязан, ничего и не произойдет. Они будут шипеть, кусаться через ткань, сплетутся в клубок и даже покусают друг друга, но не более того. А теперь попробуй развязать тот же мешок. И насколько больше будет проблем? Намного больше! Вот и я так же. Произошло что-то такое. Что-то, что развязало этот чертов мешок! Что?! Гипноз, которому я смогла противостоять?! Укус вампира? Или второй укус, когда я делилась Силой осознанно?! Ничего не понимаю! НИЧЕГО!!! Мама, забери меня отсюда!
Я улыбнулась при мыслях о доме. А потом набрала дедушкин номер.
– Леоверенский слушает?
– Привет! Это Юля! Я уже дома, съехала от Снегирева.
– Ты, паршивка, могла бы и раньше позвонить! Мать волнуется, мне отдыхать спокойно не дает!
В голосе дедушки кипело и бурлило праведное возмущение. Я закатила глаза. Вообще-то я звонила за поддержкой, а не за головомойкой. Хотелось почувствовать, что в мире есть что-то незыблемое. Честно говоря, на крайний случай и головомойка сгодится. Сколько себя помню, дедушка воспитывал меня, отчитывал, учил жить и отвечать за свои поступки. И если бы сейчас он знал, что со мной происходит, что бы он сделал? Примчался сюда помогать мне? Вряд ли. Предложил бы мне самой выпутываться? Это больше похоже на правду. Вот я и стану выпутываться сама. Но для начала стоило оправдаться.
– Дед, ну не надо, а?! У нас тут какая-то пакость с телефоном! Гулянка была – и мы его грохнули. Я новый купить никак не соберусь. А сотовый на днях посеяла! От друга звоню!
– Хорошо ж ты без нас загуляла, что так одновременно умудрилась грохнуть телефоны!
– Да мы после гулянки дома пошли еще и по улицам прогуляться! И это после пары бутылок! Как я еще сама себя не потеряла! А так со мной все в порядке! Жива, здорова, упитанна, невоспитанна!
Хорошо, что дедушка вранье отличать не умеет.
– Это хорошо. Мать тут с ума сходит!
Это мне было вовсе ни к чему. Чуяло мое сердце, что каждая секунда будет на счету, а если мама заставит деда прилететь на несколько дней раньше, ни к чему хорошему это не приведет.
– Дед, отдыхайте спокойно, домой можете не торопиться, я вам сама звонить буду! Каждый день! Обещаю!
– Все равно забудешь.
– Может, и забуду!
Я несколько секунд молчала, перед самым важным вопросом вечера.
– Деда, у меня к тебе один вопрос.
– И какой? – теперь в его голосе была добродушная насмешка.
– Ты рассказывал, что с тобой фашисты сделали. Помнишь?
– Да. – Насмешки как след простыл. В голосе была только холодная жгучая ненависть. И мне стало страшно. Что должно быть в человеке, чтобы он ТАК мог ненавидеть давно умерших людей? Не знаю. И не хочу знать. И тем более не хочу знать, есть ли это во мне. Почему-то мне кажется, что ответ на последний вопрос мне не понравится. Слова падали камнями в трубку. – Помню.
– А больше в нашем роду ни с кем такого не случалось? Или чего-то в этом духе? Ну, там по углям никто не ходил, иголки не глотал?
– Юль, ты с ума сошла?! – напряжение постепенно уходило из дедушкиного голоса. Теперь он мог и поделиться воспоминаниями. Они уже не причиняли такой острой боли. – Я же совсем мальчишкой был, когда все случилось! Кто бы мне что-то рассказывал! Да если бы и рассказывали – не запомнил бы! Не знаю, может, что-то у кого-то и было. Сам иногда вспоминаю – удивляюсь. Как я тогда выжил?! Но выжил же! И до своих дошел! Мне тогда медсестренка говорила, что я горячий был. Все тридцать девять. Как только двигался с такой температурой! А я как сейчас помню – шел и ни о чем не думал. Только внушал себе, что иду в тулупе и в валенках.
– Понятно, – протянула я.
Что ж, по крайней мере, в одном поколении эта Сила проявила себя. В моем дедушке. Только дальше в нем это не пошло. Жизнь помешала.
– А с чего ты спросила?
– Сама не знаю. Тоскливо как-то в одиночестве. Соскучилась я по твоим рассказам, по маминым плюшкам…
– Так, может, нам пораньше приехать, чтобы тебя пирогами покормить?
Дед ехидничал. Несомненно. Но я едва сдержалась, чтобы не завопить что-то вроде «Боже вас упаси! Не сметь!».
– Не надо! Отдыхайте!
– Ну, тогда пока. И звонить не забывай! Целую!
– И я тебя тоже! Маму там от меня поцелуй! Чао!
– Чао!
Я отключила трубку и уставилась в стену. И чего я добилась? А черт его знает – чего! Подумаю об этом потом! Вот!
В дверь постучали.
– Войдите, закрыто!
– Юль, это я, – в комнату заглянула Надя и улыбнулась мне. – Ну как ты тут? Тебя эти двое придурков еще не довели до энуреза?
– Доведут, за ними не залежится, – отозвалась я, подхватывая ее легкомысленный тон. – А ты здесь чего делаешь?
– Решила зайти. Уходя с этим клыкастиком, ты была явно не в форме.
– Я и сейчас не лучше.
Надя внимательно присмотрелась ко мне.
– Вижу. Не темни. Что опять пошло не так?
– Я – дура, – призналась я. Но поразить этим признанием Надежду не удалось.
– Я тоже. И что? Живем же как-то!
– Да, но ты просто дура, а я – дура с Силой.
Надя подняла брови, и я механически отметила, что до вампирского изящества ей далеко.
– Заметь, ты еще и с инициативой.
– Да от этого не легче. Этот клыкастый идиот промолчал – и мы едва друг друга не угробили!
– Это как?
– А так. Вампир попользовался своей силой для Второй Печати. А я почему-то восприняла это как агрессию. И ответила своей. Нравится?
– Нет. Что было дальше?
– Мы чудом друг друга не угробили. И вас – тоже.
– Подробности?
Я пожала плечами и пересказала все свои ощущения. Добавив и внезапный приступ слабости. И выводы Мечислава. Надя выслушала – и от души резанула ножом по живому.
– Ты – дура, а твой вампир – козел и сволочь. И я ему сейчас об этом скажу!
– Надя!
Бесполезно. Подруга вылетела за дверь. И остановить ее не смогла бы и Великая Китайская стена. Я вылетела вслед за ней. Мечислав – это вам не Дюшка. Хотя и тому я бы не осмелилась хамить. В обычном состоянии – не осмелилась бы. А то, что я козлила ему в лицо… Просто он меня довел до бешенства, и я не соображала, что делаю.
Вампиры сидели в гостиной. Я обратила внимание, что Даниэль тоже выглядел изрядно потрепанным. Такое ощущение, что его пыльным мешком отлупили. Но на лице никаких следов не было. Мечислав выглядел спокойным и прекрасным, как и всегда – этакая картинка из журнала о тяжелой жизни простых британских аристократов. Надя подлетела к нему.
– Что вы себе позволяете, черт вас дери?! Кто вам разрешил проделывать такое с моей подругой?!
Вампир даже бровью не повел. Со стороны казалось, что складка на джинсах волнует его куда больше, чем разъяренная Надежда.
– Ваша подруга не возражала.
– Мало ли что она не возражала?! Вы воспользовались ее растерянностью! Как у вас только совести хватило?!
– При чем здесь моя совесть?
– Действительно! При чем здесь то, чего у вас нет?! Так вот! Можете катиться к черту! Юльку я с вами больше не отпущу! Хватит!
– Надя! – возмутилась я.
– А что – Надя?! Что – Надя?! – завелась подруга, с пол-оборота накидываясь на меня. – Ты что – не поняла?! Этот козел тебя просто использует! И запросто подставит! Никуда ты не поедешь! Здесь, со мной, безопаснее!
– Здесь, с вами, далеко не безопаснее, – спокойно отозвался Мечислав. – Что вы сможете сделать, если вас найдет Андре? Хамить ему, как и мне, в лицо? В отличие от меня, он не настолько милостив и всепрощающ.
Мечислав встал и сделал несколько шагов к подруге. Надюшка заметно побледнела, но не отступила.
– Вырвете мне глотку или просто выпьете до дна, как какой-нибудь вурдалак?
– Я подумаю. И учтите, Юле позволено многое из того, что не позволено вам. Или Даниэлю. Кто бы ни оказался ее хозяином, он – или она – не станет причинять госпоже Леоверенской никакого вреда. Вы же не будете ломать машину, на которой ездите. Вы будете холить ее, лелеять, заботиться…
– Юля – не машина, – огрызнулась Надя. – Вы хоть понимаете, что здесь – живые люди?
– Нас здесь равное количество. И живых, и неживых. Разделимся на партии и начнем выбирать депутатов?
– Лучше выбрать для одной из партий осинку покрепче, – пробормотала Надюшка.
– Это мы обсудим, если все останутся живы. Впрочем, если все сложится хорошо, я сумею позаботиться о своих друзьях.
– Заботливость из вас так и прет, – огрызнулась я.
– Юля, а чем вы недовольны? Вы ввязались в эту заварушку, это был ваш осознанный выбор. Вы хотели помочь подруге?
– Я и ей не помогла, и родных подвела.
Боевой дух куда-то исчез, стоило мне вспомнить про Катьку. Гос-с-с-с-споди, твою зебру за нос, какая ж я была дур-ра! Лезть туда, не знаю куда, за тем, не знаю чем… ничего не зная, ничего не понимая… ничего не умея… идиотка… дура… круглая дура и идиотка…
Я закрыла лицо руками и отвернулась. Сил не было смотреть на вампиров. Ведь и они тоже могут погибнуть по моей вине… и Надя… и мама с дедушкой…
– Тише, любовь моя… Не надо отчаиваться…
Даниэль?
Я развернулась и уткнулась носом в грудь вампира. Даниэль обнял меня за плечи и покрепче притянул к себе.
– Поплачь, малышка. И не надо себя винить. Ты ничего не знала тогда. Ты просто не могла предвидеть, вот и все. Никто не мог ни знать, ни предполагать того, с чем тебе придется столкнуться. Никто. И ты действовала так, как могла. Наилучшим образом. Если бы ты ошиблась хоть в одном решении, никого из нас уже не было бы в живых. Никого. Твой дедушка и твоя мать – замечательные люди. И они замечательно тебя воспитали. Но они же оказали тебе плохую услугу. Тебе всего девятнадцать лет, а ты воспринимаешь все так, словно у тебя уже пара сотен за плечами. И ты обязана все понять, осознать, предвидеть… Но ты этого не можешь. И мучаешь себя из-за того, что никто предсказать не в силах. Юля, ты не бог и не герой. Ты пока лишь ребенок. Замечательная, умная, смелая и храбрая девушка, которой еще только предстоит стать великолепной женщиной. Но только предстоит. Не суди себя за то, за что тебя никто судить не посмеет. И когда ты расскажешь обо всем своим родным, я уверен, они скажут, что ты сделала не просто все возможное. Ты делаешь намного больше. И я счастлив, что нашел тебя. Я тебя очень люблю, родная моя девочка…
Даниэль мягко провел ладонью по моим волосам. Потом наклонил голову и поцеловал меня в макушку. И на меня накатила такая волна благодарности…
Родной мой…
Он ведь тоже знает, что я действую хуже обезьяны с гранатой, но старается помочь, поддержать, хотя бы на словах… Как же я люблю его…
Внутри меня вспыхнул уже знакомый огонек Силы. И я потянулась им к Даниэлю, стараясь передать всю свою любовь и нежность.
Теплая волна хлынула от кончиков пальцев до кончиков волос. И навстречу мне рванулся прохладный ветер Даниэля. Но в нем не было льда и жестокости, как у Мечислава. Мечислав был северным ветром, со всей его жестокостью и холодом. Даниэль – западным. Родным, легким и нежным. И я качалась на его волнах, щедро подпитывая любимого своей силой – и получая от него ответную силу и нежность. С Мечиславом было – противоборство. С Даниэлем – целостная система, в которой мы поддерживали и дополняли друг друга.
– Довольно!
Я отлетела в сторону и едва не упала. Мечислав и Даниэль, сцепившись, покатились по ковру. Я попыталась разнять драку, но только отлетела в сторону и едва не разбила себе голову об стену. Хорошо хоть ковер толстый…
– Прекратите немедленно, – заорала Надя. – Нам НЕЛЬЗЯ привлекать к себе внимание!
Это подействовало, хотя и не сразу. Мечислав как-то извернулся – и Даниэль оказался прижатым к ковру.
– Что вы наделали, кретины?! – прорычал вампир. – Как вы это смогли?! Мать…
Дальше последовал такой мат-перемат, что я только глазами захлопала. Блин, почему никогда под рукой нет диктофона?! Особенно если он нужен!
Наконец Мечислав отвел душу и встал с Даниэля. Приподнял друга за шкирку, как терьер крысу, встряхнул – и бросил в угол. Я попыталась пройти к Даниэлю, но не тут-то было. Мечислав просто швырнул меня в кресло – и навис надо мной всей массой.
– И что ты мне скажешь в свое оправдание, Юленька?!
– Это что ВЫ мне скажете?! – взвилась было я, но меня тут же прихлопнули обратно в кресло.
– Сидеть. Ты что – не поняла, что происходит?!
– Да не поняла она, – подала из угла голос Надюшка. – И вообще, с чего вы вдруг взбесились? Озверина переели?
Ответом ей был еще более навороченный мат. Наконец Мечислав успокоился и сверкнул глазами на Даниэля.
– А тебе бы голову оторвать, предатель!
– Да в чем он вас предал?! – взвилась я. – Что за бред?!
– А чем вы только что занимались? – опять развернулся ко мне вампир. – Может, объяснишь мне это, кудряшка?!
Я похлопала ресницами. А правда – что?!
– Я всего лишь ответила на любовь Даниэля, – честно призналась я, решив, что сейчас не время для скромности. – Это был ответ своей силой – на его, своими чувствами – на его. И – все.
– ВСЕ?! Дай мне руку!
Приказ прозвучал так решительно, что я и опомниться не успела, как сунула свою руку Мечиславу.
– А теперь расслабься.
– Легче сказать, чем сделать. Мне глаза закрыть – и то страшно. Не ровен час – укусите, лечись потом от бешенства.
Блин. Ну не дура ли я?! Злить и без того взбешенного вампира! Он же мне сейчас голову оторвет. И Даниэль не защитит – в бою он Мечиславу не противник, в драке – тоже. Жесть. Полная и кастрюльная.
Вампир сдержался. Только желваки на скулах заиграли.
– Закрой глаза и подумай о чем-нибудь приятном. Даниэль!
– Что?!
– Иди сюда. Тоже давай сюда руку… идиот!
Мечислав сжал левой рукой мою кисть, а правой рукой вцепился в Даниэля. И в следующий миг что-то пронеслось между нами.
Что-то?
Ветер. Ледяной, как сила Мечислава, прохладный, как пальцы Даниэля, горячий, как огонек внутри меня…
А в следующий миг все обернулось болью. Словно натянулась и лопнула какая-то струна, хлестнув по мне и по вампирам разорванными концами.
Яростно взревел внутри меня зверь-из-зеркала.
– Что вы делаете?!
Но Надю никто не слушал. Все старались перевести дыхание. Первым опомнился Мечислав. Видимо, ему попало меньше всех. Или просто он сильнее и меня и Даниэля.
– Ну, теперь вы поняли, охламоны?
– Да ЧТО я должна понять?! – буквально застонала я. – ЧТО?!
– Хотя бы то, что наш дорогой Даниэль, воспользовавшись тем, что вы ничего не знаете ни о вампирах, ни о своей СИЛЕ, поставил вам Первую Печать.
– Что?!
– Да, теперь ты привязана к двум вампирам сразу. Как тебе это нравится, кудряшка?
Мне это решительно не нравилось.
– Это правда? – громко спросила Надя.
Я перевела взгляд на Даниэля. Вампир опустил глаза, потом поднял их и посмотрел на меня.
– Юля, я сам не знаю, как это получилось.
– Все очень просто. – Мечислав перевел на меня свои удивительные зеленые глаза: – Сегодня, кудряшка, я смог почувствовать все происходящее между вами – и понял. Такой степени близости не добиться без метафизической связи.
– А любовь ее заменить не может?
– А молитва может заменить пенициллин? – ехидно прищурился вампир.
– Аж два раза. Но как? У нас ведь ничего такого не было!
– И я считал, что не могу обзавестись фамилиаром, – поддержал Даниэль. – Не забывай, я намного слабее тебя…
– Верно. Скажи, кудряшка, когда вы с Даниэлем трахались…
– Не смей так говорить, – прошипел Даниэль.
Мечислав чуть сморщил нос и стал похож на озорного мальчишку. Так и потянуло запустить в него яблоком. Дубовым. Жигулевским. В два кулака размером.
– Хорошо. Когда у вас происходило единение душ и тел, кудряшка, ты давала ему свою кровь?
Я кивнула как марионетка на ярмарке.
– Да. А что…
– А вот – то. Кровь послужила проводником. Катализатор реакции, без которого ничего бы не произошло, – желание Даниэля, чтобы ты принадлежала только ему.
– Я люблю, – просто произнес Даниэль.
– Поэтому ты еще и жив.
– Я жив потому, что Юля может не перенести моей смерти, – ехидно уточнил вампир.
– Хорошо, что ты так трезво оцениваешь ситуацию… в кои-то веки, – не остался в долгу Мечислав. – Итак. У нас было желание – причем с обеих сторон, была связующая вас кровь, а силу Юля вложила свою. Этого хватило. Дальше все получилось не через мозги, а через другое место, – не удержался от гадости вампир.
– Завидно, что ли? – влезла Надюшка.
Мечислав ответил ей взглядом и гримасой, достойными снежного короля.
– Чужой дури не завидуют.
– Хватит препираться, – не выдержала я. – Мечислав, скажите, теперь я больше связана с вами или с Даниэлем?
– Со мной, кудряшка.
– Почему? Я ведь люблю Даниэля?
– Моя власть больше и я старше. Не говоря уже о том, что моих Печатей две, а Даниэль поставил тебе только одну. Ему останутся рожки и ножки.
– А если Даниэль поставит мне Вторую Печать?
– Если у него хватит сил. Чисто теоретически – у фамилиара не может быть двоих хозяев. Сознание человека не способно вместить их Печати. Оно просто разрушится.
– Мое пока не разрушилось.
– Ты получила три Печати, но никак не восемь.
– М-да, проводить этот эксперимент дальше мне не хочется.
– Тем более что в качестве подопытного кролика выступаешь ты, а не дядя Ваня почтальон, – заметила Надя. – Или тебе уже своя шкура не дорога? Христос воскрес? Но ты-то фиг воскреснешь.
Я сверкнула на нее глазами.
– Надя, я не маленькая. Сама понимаю. Итак, эти ваши три чертовых Печати останутся на мне на вечные времена?
– Боюсь, кудряшка, что это необратимо. Разве что кто-то из нас троих погибнет.
От одной мысли меня передернуло. Потерять Мечислава? И никогда не увидеть больше этих зеленых глаз? Невозможно! Но потерять Даниэля?! Высшие Силы! НЕТ! Я сделала несколько шагов вперед, опустилась на ковер и прижалась щекой к колену Даниэля. Вампир осторожно приподнял мое лицо за подбородок – и попытался посмотреть мне в глаза. На этот раз я не отвела взгляда. Да, я злюсь на него, я обижена, но от одной мысли, что я могу потерять его, мне становится настолько жутко, что все чувства, кроме любви, растворяются и тонут в озере страха. Холодный вопящий ужас взмыл во мне, и я скрыла его под маской ехидства.
– Вы меня очень утешили.
Мечислав смотрел на нас с тем же безразличным кукольно-барбиным выражением. По его лицу нельзя было ничего понять, но меня и не волновали его чувства. Рука Даниэля скользнула по моему плечу, потянула, приподняла – и я оказалась у него на коленях, прижалась всем телом и как-то уютно положила ему голову на плечо.
– Я не собирался тебя утешать, кудряшка.
– А нельзя все эти Печати снять, как порчу или сглаз?
Надя решительно не давала забыть о себе. Мечислав чуточку устало посмотрел на нее.
– Наденька, это ведь не фирменная наклейка на очках, которую можно отлепить или прилепить заново. Печати ставятся раз и навсегда.
– И никто не пробовал их снимать?
– Нет. Зачем?
– Ну, вот если получается, как у Юли…
– Так, как у нашего пушистика, еще ни у кого еще не получалось.
– Вы не представляете, как меня это радует, – скрипнула я зубами. – И чем может мне грозить связь с двумя вампирами?
– В лучшем случае – как сейчас. Если мы одновременно попытаемся воспользоваться тобой, будет больно всем. В худшем случае – безумие и смерть. Ничего особенно нового.
– Действительно, какие мелочи…
– И мне бы хотелось поставить тебе и Третью Печать.
Сейчас, шнурки поглажу…
– Чтобы перебить то, что поставил Даниэль?
– Примерно так.
– Сволочь.
– Нет. Всего лишь вампир, которому не хочется умирать.
Мне умирать тоже не хотелось. Но и связываться с третьей печатью – тем более. Я невольно посмотрела на Мечислава. Боги, какой же он красивый… Неужели так страшно – быть связанной с ним? Ведь любить-то я буду все равно другого?
– Юля, где твоя гордость?
Надя. Вопрос заставил меня покраснеть. А заодно слезть с колен Даниэля и подойти к ней. Вампир не сделал попытки меня удержать. Любовь, елки… И я его тоже люблю. И уж такую мелочь, как Первая Печать, прощу не глядя. Хотя и буду показывать, как я обижена. Только вряд ли у меня получится соврать Даниэлю. Слишком я его люблю.
– Как всегда, при мне. – И, совершенно не в тему, вздохнула: – Кто бы знал, как мне все это не нравится.
– Не нравится – бросайся головой вниз с девятого этажа, кудряшка! – впервые в голосе Мечислава послышалось что-то похожее на раздражение. – Если вы не заметили, я совершенно один, на чужой территории, идет война, на меня охотится вся нечисть этого города, и если я решил связать свои тело, разум и душу с безмозглой девчонкой, то никак не ради пустого каприза!
– Спасибо за «безмозглую», – поклонилась я. И обида выплеснулась яростью. Злилась я на себя, а досталось Мечиславу. – Только учтите, что я не обладаю вообще никакой информацией. Я даже не знаю, чем мне грозят эти Печати. Впору уже обращаться к господину Андре! Он-то не станет ничего скрывать от меня! Я дура, да! Я дура потому, что ввязалась во все это, ничего ни о ком и ни о чем не зная! Вот тут я дура! И еще дурее потому, что не выдала вас всех ИПФ! А какое было искушение! Хрен бы Дюшка меня тронул, если бы у меня в кармане был значок с симпатичными горящими клыками! Я бы эту эмблему мигом в жизнь воплотила! Зато теперь я по уши не пойми в какой полумистической дряни! Вампиры, оборотни, Печати – а посреди всего этого одна конкретная дура, чья жизнь очень дорога мне! Нравится?! – Я уже почти орала. – Нравится вам такой расклад?!
Надя встала рядом со мной.
– Юль, успокойся. Сейчас мы просто уйдем отсюда. А дома решим, что и как нам делать.
– Никто никуда не пойдет, – Мечислав даже не двигался, но я почувствовала, что не могу и ногой шевельнуть. – Прости, кудряшка, я должен был кое-что объяснить всем раньше, но я хотел, чтобы твоя подруга не мешала мне.
– Не мешала? – не поняла Надя.
– Сейчас уже поздно что-либо скрывать. Но учти. Если ты хоть что-нибудь скажешь посторонним – я тебе сам горло разорву.
Надя даже не дрогнула.
– Не пугай. Пуганая. Лучше говори, что хотел.
– Я могу еще раз повторить, что я хотел. Мне нужна Третья Печать.
– Нет, – отрезала я. Довольно.
– Я могу сделать это и без твоего согласия.
– Можешь. Но последствий и сам не знаешь.
– А тебя вообще не спрашивали, – отрезал Мечислав, даже не оборачиваясь к приятелю.
– А придется. Теперь у меня есть на Юлю и официальные права. Она и мой фамилиар тоже. И ты не смеешь принимать любые решения в отношении нее, не посоветовавшись со мной.
– Смогу. И тебя не спрошу.
– Я вам что – кость, которую два пса поделить не могут?! – рявкнула я.
– Мне нет. А вот нашему дорогому Даниэлю, – протянул Мечислав. – Неужели у него властолюбие проснулось?
– Не смей! – Даниэль рванулся к вампиру, но Мечислав перехватил его руку и вывернул под неестественным углом.
– Тебе мало досталось?
Раздался резкий хруст – и левая рука Даниэля повисла как плеть. Вампир молчал. Вместо него закричала я – и рванулась бы отрывать Мечиславу голову, если бы Надя не обхватила меня поперек тела.
– Спокойно, Юлька, спокойно!
Мечислав обернулся ко мне. Лицо его было так же прекрасно, спокойно и холодно.
– Не волнуйтесь, кудряшка, вампиры быстро регенерируют. Очень быстро. К утру у него и следа от перелома не останется.
– Вы просто монстр, – прошептала я.
Мои обвинения были вампиру до известного места. Прекрасная маска не сдвинулась ни на сантиметр, Мечислав смотрел так же отстраненно.
– Я не монстр. Но я не человек. И Даниэль тоже не человек, кудряшка. И Андре. И ваша подруга Анна-Катерина – теперь тоже. Не стоит судить нас по человеческим меркам.
Даниэль стоял посреди комнаты на коленях, и Мечислав повернулся к нему.
– Не забывай, что я – креатор и Князь Города, а ты всего лишь слуга, который еще не завоевал свою свободу, – и останешься жить. Я обещал тебе помощь и защиту, но я не потерплю интриг за своей спиной! То, что ты попробовал проделать с моим фамилиаром, достойно большего наказания. Я милую тебя ради нее, но это – первый и последний раз. Не играй со мной, Даниэль!
Голос вампира стал низким и очень спокойным, почти человеческим. Но обмануть меня он не мог. В комнату потекла его Сила. Она, казалось, стекала с его кожи ледяным незримым вихрем, завивалась в спирали, давила, ломала… Бо́льшая часть ее досталась Даниэлю, но и меня зацепило самым краем. На миг показалось, что меня вывернет наизнанку. Внутри поднялся знакомый ледяной вихрь. Поднялся – и тут же угас, словно к нему прикоснулись чьи-то невидимые ледяные губы. И это исчезновение Силы пронзило все мое тело жестокой болью. Я выгнулась и застонала бы, но горло свело так, что вдохнуть было сложно. Надя наклонялась ко мне, но с тем же успехом она могла быть за тысячу миль отсюда. Потом Сила ушла вместе с болью – и я расслабилась. И тихо сползла на пол. Ноги не держали. Даниэлю же пришлось еще хуже. Сила, вызванная Мечиславом, трепала его и била. Вампир скорчился в позе эмбриона. Лица его я не видела, но это и к лучшему. Мечислава мне хватило с лихвой. Глаза вампира стали полностью зелеными, как два изумруда, и только вместо зрачка горел алый огонек. Лицо странно изменилось. Словно кости поменяли свое расположение. Черты его заострились и вытянулись. Клыки ясно показались из-под утончившихся губ. Теперь Мечислав совсем не походил на человека. И никто не назвал бы его совершенным красавцем. Но – странное дело – в этой личине меня тянуло к нему гораздо больше. Я почувствовала тепло внизу живота – и покрепче прижалась лбом к холодному дереву. Страшно было до истерики, но этот страх возбуждал. И вдруг мелькнула мысль, что и Даниэль, и Надя здесь вовсе не к месту. Вдвоем нам было бы гораздо лучше. Я подошла бы к вампиру, прижалась всем телом, запустила бы руки под толстый свитер… Высшие Силы! На моих глазах пытают человека, а я едва не завязываюсь в узел от желания?! Какая же я дрянь!
– Что тут происходит?! – завопила Надя.
Мечислав повернулся к ней.
– Все уже хорошо, Надежда.
Его Сила рванулась к нам через комнату – и замерла на полпути, укрощенная и успокоившаяся. Я всхлипнула. Хотелось пошевелиться, но тело отказалось слушаться.
– Что вы делаете? – спросила Надя.
– Наказываю своего слугу.
Мечислав опять улыбался как ни в чем не бывало.
– Я не о Даниэле! Что с Юлей?!
Вампир сделал два шага к нам – и поднял меня на руки, словно куклу. Вгляделся в мое лицо.
– Странно. Не двигайся, кудряшка. Смотри мне в глаза.
Глаза у него были как два изумруда на золотой коже. Ни зрачка, ни белка – сплошное зеленое сияние. И я утонула в их свете. Не было сил на сопротивление. Не было сил ни на что.
Это было что-то вроде галлюцинации. Или сон наяву? Я стояла в летнем саду. Все было пронизано ярко-зеленым светом. Не солнце, но сумерки. Почему-то на мне был длинный белый халат с кружевами. Жуткая тряпка! Никогда не надела бы ничего подобного. Слишком он был длинный, прозрачный и развевающийся. Казалось, что в нем спокойно поместятся еще три или четыре Юли. Но и этого было еще мало! На голове у меня тоже что-то было надето. Я протянула руку – и обнаружила у себя на волосах чепчик, который вышел из моды еще лет двести-триста назад. Чепчик тут же полетел в кусты. Я огляделась еще раз. Таблички с указанием места и времени действия нигде не было. Ну и что мне оставалось делать? Я задрала голову к небу.
– Что происходит? Где я?
– Ты спишь, кудряшка.
Мечислав! А кого еще я могла ожидать здесь?! Такой же очаровательный, как и всегда. В черной рубашке из какой-то полупрозрачной ткани и черных брюках, заправленных в высокие, до колена, сапоги из черной мягкой кожи. Одежда облегала его тело, как перчатка. Особенно ниже пояса. И выглядел он в этом наряде сногсшибательно. Как золотая статуя. Вампирские проделки? Сейчас разберемся!
– Это мой сон? Обычно у меня вкус получше.
– Не совсем. Это НАШ сон, кудряшка.
Я покрутила головой, но ничего лучше придумать не смогла.
– А зачем нам понадобилось видеть этот сон?
– Ты не помнишь, что с тобой случилось, пушистик?
Сам бы попробовал такое забыть! А я отлично помню, как меня крутило и выворачивало, точь-в-точь как белье в стиральной машине.
– Помню, но не понимаю. Что это было?
– Когда я решил наказать Даниэля, он решил защититься от моего гнева. Твоей силой. Наши Печати и ваша воля едва не разорвали ваше тело на части. Впрочем… – Мечислав отвел глаза на несколько минут, а потом твердо поглядел мне в глаза. – Я не думаю, что он это нарочно. Даниэль просто не понимал, что делает. Именно поэтому он до сих пор жив. И защищался он также инстинктивно. Мне жаль, но это мои слова его спровоцировали.
– Жаль ему, как же!
– Да. Юля, я не такая мразь, какой ты меня считаешь. И не хочу никому причинять боль без крайней необходимости. Просто я слишком разозлился.
Мне потребовалось несколько секунд на обдумывание.
– Кажется, я понимаю. Я хотела одного, вы – другого, Даниэль – третьего. А досталось мне. Нет, ну какая прелесть! Удавиться и не жить! А что мы здесь делаем?
– У тебя был шок от магии. Но ты не вампир и не можешь регенерировать так же быстро, как мы, кудряшка. Поэтому я решил погрузить тебя в транс и быстро вывести в реальный мир.
Я смотрела на него с недоверием.
– Я просто снюсь сама себе? Но это очень реально! Я чувствую, – я ущипнула себя за руку так, что даже тихонько взвыла, – боль.
– Это мираж, кудряшка. А в реальности ты просто лежишь на диване у вашей подруги. И я рядом с вами. У тебя даже синяка не появится.
– Поверю вам на слово.
– Больше тебе ничего и не остается, кудряшка.
– Это был такой же сон, как тогда, с речкой и поляной?
– Да.
– Интересно. То есть вы можете влиять на мои сны по собственному желанию?
– Могу. Но не буду этого делать.
– И с чего бы такая милость?
– Ты мне этого потом не простишь. Что ты почувствуешь, если мы сейчас займемся любовью – здесь?
Ответить было просто.
– Почувствую себя шлюхой.
– И испортишь самый прекрасный момент нашей жизни – наше первое свидание. Нет, когда мы займемся любовью, – Мечислав вдруг скользнул ко мне неуловимо вампирским движением. Я едва не уткнулась носом в его грудь. Волной накатил запах меда и цветов. Вампир мягко взял меня за руки и подтянул еще ближе, почти вплотную к себе. И тут же разжал пальцы, прежде чем я успела возмутиться. Мы не соприкасались, но между нами нельзя было просунуть даже карандаш. – Когда ты впервые решишь мне настолько довериться, ты не будешь потом сожалеть об этом или думать, что ты кого-то предала. Обещаю тебе, пушистик. Но не обещаю не соблазнять тебя. Наоборот, не смогу удержаться. А теперь нам пора. Ты идешь со мной?
Он чуть отстранился и протянул мне руку. Я с опаской посмотрела на нее. Тонкая, изящная кисть с длинными нервными пальцами. И этот удивительный, медовый цвет его кожи. Мне захотелось опуститься на колени и лизнуть его ладонь. Попробовать на вкус – и убедиться, что его пальцы пахнут медом.
– Это обязательно?
– Обязательно, кудряшка.
Верю? Не верю? А что, есть выбор? Я послушно вложила свою руку в ладонь вампира. И вскрикнула. К чему я не была готова, так это к вспышке желания, пронизавшей все мое тело. Вампир повернулся ко мне, и его глаза стали совсем нечеловеческими. Сплошное изумрудно-зеленое марево с алой точкой зрачка.
– Ты тоже чувствуешь это, кудряшка.
– Что со мной?
– Это твое желание. Наша страсть.
– Это ваша работа? Печати?
– Нет. Это только наше общее желание. Я отражаю его как зеркало, но все, что ты чувствуешь, идет от тебя. Моего тут совсем немного. Признайся, кудряшка, ты бросилась в объятия Даниэля, потому что испугалась меня – или себя?
– Я ничего не боюсь, – я с трудом шевелила губами. Его тело, под полупрозрачной рубашкой, так близко, искушало меня.
– Тогда поцелуй меня, кудряшка, – даже голос его был уже искушением, о чем бы ни говорил вампир. Тихий, шелковый, соблазняющий, словно скользящий по телу и внутри моего тела…
– Нет! – воспротивилась я. – Вы сказали, что можете вывести меня из шока! Так сделайте это, черт побери! Но больше ничего не будет! Вы сказали, что не будете сейчас заниматься со мной любовью.
– А я этого и не делаю. Я просто стараюсь тебя соблазнить. Что в этом страшного?
– Ничего, – буркнула я. – Просто неправильно. Даже когда вы на человека похожи.
Несколько секунд вампир просто смотрел на меня. Зеленые глаза были заинтересованными. Я сделала что-то, чего он не ожидал? Будем надеяться.
– Я мог бы сказать, что это необходимо для нашего возвращения. Но это не так.
– Я должна это оценить? Или напомнить вам о вашем обещании? Сила, но не душа и не тело!
Я сжала вторую руку в кулак. Ногти впились в ладонь. Боль кое-как помогала сохранить над собой контроль.
– Не стоит. Я надеюсь, что мы еще не раз встретимся в нашем сне, кудряшка.
– Надеюсь, что больше таких снов не будет, – ответила я любезностью на любезность.
– Идем, пушистик. Нам пора возвращаться.
Мечислав сделал шаг вперед. Я послушно шагнула за ним – и провалилась в огненную черноту. Сон рассеялся. Я открыла глаза.
Надо мной был самый обычный потолок, выложенный розовой плиткой. В комнате царил полумрак.
– Где я?
– Там же, где и раньше, – Надя смотрела на меня встревоженными глазами. – Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю. Я попробовала пошевелиться. Поднять и опустить руку. Согнуть ногу. Получилось.
– Кажется ничего. Помоги мне сесть.
Надя ухватила меня за руку и дернула вверх. Я кое-как села на диване и огляделась. Даниэль сидел в кресле, в углу. Мечислав улегся рядом со мной так непринужденно, словно лежал на этом диване всю свою сознательную жизнь или сознательную смерть. Он наблюдал за мной из-под опущенных ресниц как большой ленивый кот.
– Со мной все в порядке?
– Да, кудряшка.
Вот так-то. Всего два слова, а у меня уже мурашки по телу побежали.
– Даниэль?
Вампир поднял голову. Серые глаза смотрели на меня с тоской. Чего он ждал? Оскорблений? Обид? Непонимания? Разрыва? Не дождется! Я его слишком люблю, чтобы отпустить. А вот объясниться придется.
– Как ты это сделал? Можешь объяснить?
– Не могу. Мне очень хотелось, чтобы ты была со мной, была только моей…
***
Даниэль смотрел в спокойные ореховые глаза и понимал – не поверит. Или – поверит? Сейчас он совершенно не мог понять, что творилось в голове у его любимой женщины. Раздражение? Злость? Этого он совершенно не ощущал. Недоверие?
Вроде бы тоже нет. Ярость? Непонимание? Обида?
Он ничего не мог понять. И чувствуя, как рвется что-то очень важное между ним и девушкой, спросил сам:
– Ты… ты меня ненавидишь из-за этого?
И тут же успокоился. Потому что ответом на вопрос были изумленно вытаращенные глаза. Вот уж чего-чего, а имитировать изумление да и все прочие чувства его девочка не умела. То есть совсем. Она могла попытаться что-то скрыть под каменной гримаской на лице, но только от людей, не от вампиров. Прожив столько лет, Даниэль отлично научился слышать равно и то, что человек говорит, и то, что он пытается скрыть. Пусть не произнесены слова, но о многом скажут глаза, руки, мельчайшие движения мышц лица – и кому их заметить, как не художнику. Тем более художнику-вампиру, чье зрение в сотни и тысячи раз острее человеческого, а сила, которой он может манипулировать, не позволяет обеспечить себе личную безопасность. Увы.
Даниэль за время своей вампирской жизни стал крупным специалистом по невербальному общению, хоть и обиделся бы на такое определение.
Сейчас он видел – Юля расстроена, испугана, устала и с трудом сдерживает слезы. Поэтому вампир сделал то единственное, что только мог. Он подошел к дивану, на котором лежала девушка, и опустился рядом с ней на колени.
– Прости меня, рысенок. Я действительно не хотел этого и не знаю, как все вышло. Могу только предполагать. Я ведь действительно полюбил тебя. Не увлекся очередной красивой женщиной, красивой моделью для картины, а полюбил.
И сейчас вампир говорил абсолютно искренне. Даже не пытаясь что-либо скрывать. И видел, что ему верят все, кто был в комнате. А впрочем, какое значение имели Мечислав и Надя? Ему сейчас было важно, чтобы Юля доверяла ему по-прежнему. И за это он многое готов был отдать. А уж душу раскрыть…
– Я довольно слабый вампир, – Даниэль даже не испытывал горечи, признаваясь в своем недостатке. Подумаешь… Для любимой этот недостаток совершенно не важен – и только это имеет значение. – Я не смогу создать и контролировать нового вампира. Никогда. Как вампир я достиг предела своей силы. И с Мечиславом мне и рядом не стоять.
– И это твой большой плюс. – В янтарных глазах девушки метнулись знакомые искорки – и вампир понял – его рысенок приходит в себя. Скоро она опять начнет царапаться, кусаться и шипеть. Ну и замечательно.
– Согласен, – Мечислав недовольно фыркнул, но был оставлен без внимания.
– Тем не менее фамилиаром могут обзавестись только вампиры, которые уже создавали себе потомство. Как Дюшка, Мечислав, тот же Борис мог бы… А я – нет. Поэтому я спокойно занимался с тобой любовью. И спокойно отпустил на волю все свои силы и эмоции. Я просто не считал, что могу тебе повредить. Вот так и получилось. Мне хотелось всегда быть с тобой…
– А мне хотелось того же в отношении тебя.
– Видимо, ваше желание плюс дурная сырая сила и сформировали связь. Пока только между телами, – подвел итог Мечислав.
Юля даже не повела глазами в его сторону. Она смотрела только на Даниэля. И вампир был счастлив. Потому что в глазах женщины светилась любовь. И отражалась в его душе.
– Ты не сердишься на меня?
– Никогда. А ты на меня?
– Ни за что.
Кто спрашивал? Кто отвечал?
Для Даниэля это было совершенно не важно. Ничего не имело значения. Ни ярость Мечислава, ни боль в срастающейся кости, ни усталость. Только он – и она.
***
– Стемнело. Вам не пора? Гулять там или охотиться… Вы вообще сегодня кушали?
Надя, как всегда, разрядила обстановку. А жаль. Я век бы так смотрела в глаза Даниэля. Боги, как же я его люблю. Даже страшно иногда становится. Но – люблю. И именно его. Со всеми достоинствами и недостатками. Не ледяного красавца Андре, не ходячий соблазн всех женщин – Мечислава, а именно своего сероглазого вампира. Родного и единственного. Но голос подруги нарушил наш обмен взглядами. Даниэль чуть прикрыл глаза и отошел в сторону, а Мечислав наконец-то слез с дивана. И хорошо. А то от его духов аж чихать хочется.
– Нет. Нам еще рано.
– Уверены? Может, стоит прогуляться? Все равно ничего хорошего вам это сидение не принесет.
– Вот это точно, – поддержала я.
– А тебе, кудряшка, лучше еще полежать. Голова не кружится?
Я, назло вампиру, попробовала встать и пройтись по комнате. Получилось!
– Ничего у меня не кружится! Вот!
Мечислав выглядел довольным, как чихуахуа, безнаказанно покусавший бульдога.
– Чему это вы так радуетесь?
Что хотел ответить вампир, осталось неизвестным для истории. В дверь позвонили.