Кризис науки в России

Еще в начале 2008 г. В. В. Путин на расширенном заседании Госсовета говорил: «Единственной реальной альтернативой такому ходу событий (как мы это, собственно, ранее и определяли) является стратегия инновационного развития страны, опирающаяся на одно из наших главных конкурентных преимуществ – на реализацию человеческого потенциала, на наиболее эффективное применение знаний и умений людей для постоянного улучшения технологий, экономических результатов, жизни общества в целом. Но хочу особо подчеркнуть и хочу, чтобы все это поняли: темпы инновационного развития должны быть кардинально выше тех, что мы имеем сегодня. Да, такой путь намного сложнее. Он более амбициозен и требует максимальных усилий со стороны государства, бизнеса, всего общества. Но в действительности выбора у нас никакого нет. Какой может быть выбор между шансом на достижение лидерских позиций в экономике и социальном развитии, в обеспечении безопасности страны – и утратой позиций в экономике, в сфере безопасности, а в конечном итоге и потерей суверенитета?»

К сожалению, с 2008 года наше главное преимущество – человеческий потенциал, о котором говорил Путин, целенаправленно ликвидируется ускоренными темпами, несмотря на протесты патриотической общественности. Причем как физически – путем геноцида государствообразующего русского народа, так и духовно – посредством «реформ» образования, пропаганды нетрудовых способов обогащения, неограниченного потребления алкоголя, разврата, пошлости, наглости и воинствующего индивидуализма. Анализ этих разрушительных процессов представлен выше.

В том же выступлении В. В. Путин выразил тревогу по поводу ситуации в российской науке: «Мы, – говорил он, – занимаем третье место в мире по числу ученых и уже входим в число лидеров по государственным расходам на научную деятельность, по ее результатам мы далеки от передовых позиций. Это прямое следствие слабого взаимодействия научных и образовательных организаций, государства, бизнеса, недостаточного привлечения частных инвестиций в науку».

Однако призывы президента расходятся с реальным положением дел в стране. По данным Организации экономического сотрудничества и развития, Россия занимала в 2012 г. восьмое место (из 37 стран, отобранных для анализа) по абсолютному показателю расходов на НИОКР. Чтобы сравняться с Японией, которая в этом рейтинге занимает третье место, России нужно увеличить затраты на НИОКР в 5,54 раза. Страны-лидеры научно-технического прогресса затрачивали на НИОКР 3–4% от ВВП, тогда как Россия – 1,12%. В. В. Путин ставил задачу этот показатель поднять до 1,7%, но пока у нас он неуклонно снижается, в то время как общемировая тенденция противоположная.

По объему внутренних расходов на НИОКР в абсолютных суммах (по ППС) Россия отстает от США и Китая в 8–7 раз и от Японии в 2,5 раза. В докладе ЮНЕСКО по науке «На пути к 2030 году» (ноябрь 2015 г.) отмечается, что вклад России в мировую науку в настоящее время составляет всего 1,7%, драматически отличаясь от вкладов США – 28,1%, КНР – 19,6% и ЕС – 19,1%. Общее число научных работников в мире выросло с 2007 г. на 20% и достигло 7,8 млн человек, тогда как их численность в России сократилась, а относительная доля РФ снизилась с 7,3% до 5,7%; число научных публикаций в мире выросло на 23% с 1 029 471 в 2007 г. до 1 270 425 в 2013 г., доля публикаций российских исследователей в мире уменьшилась с 2,7% до 2,3%. В 2013 г. был оформлен 591 российский патент, что составляет всего 0,2% от общего числа патентов в мире. Основную часть студентов, ориентированных на научную деятельность и обучающихся в докторантуре, принимают США (49%), Великобритания (9%), Франция (7%), Австралия (4,6%).

Относительно приведенных ЮНЕСКО данных следует заметить, во-первых, резкое несоответствие доли России в количестве научных работников доле их вклада в мировую науку и оформленных патентов. Причины тому требуют глубокого изучения. Во-вторых, использование показателя количества публикаций без учета их качества по большому счету бессмысленно. Это стимулирует увеличение информационного шума и коммерциализации научных издательств. В-третьих, к принятым на Западе методам измерения вклада стран в мировую науку следует относиться критически. Тем не менее увеличивающееся отставание российской науки от лидирующих стран и необходимость резкого повышения ее эффективности – неоспоримые факты.

Самая главная беда российской науки – невостребованность ее со стороны государства. Около миллиона ученых и специалистов высшей квалификации были вынуждены искать применения своим знаниям и способностям за границей. В результате экономический ущерб оценивается более чем в 1 трлн долл.

Почему бы для возвращения отечественной науки в мировые лидеры правительству не воспользоваться советским опытом? Высшее руководство страны ставило перед наукой наиболее важные для обеспечения национальной безопасности и благополучия народа задачи, поручало их решение выдающимся в определенной области знания ученым (Туполеву, Патону, Келдышу, Курчатову, Королеву, Лаврентьеву), наделяя их чрезвычайными полномочиями, необходимыми ресурсами и личной ответственностью за решение задач в кратчайшие сроки. Успешное выполнение важнейших заявок правительства, помимо всего прочего, создавало точки прорыва, способствующие продвижению всего фронта советской науки. Восхищающие мир технологические достижения страны опирались на результаты фундаментальных исследований, практическую пользу которых чиновники того времени чаще не понимали, но, в отличие от нынешних «реформаторов», относились к ним с уважением.

В «демократической» же эрэфии медведевы, дворковичи, голодец и сердюковы-котюковы, вообразив себя самыми умными и знающими, безнаказанно добивают полуживую отечественную науку на глазах жалобно протестующих академиков и безмолвствующего большинства народа, на радость всем врагам и недоброжелателям России. Не видит это только нежелающий видеть…

Что это – самонадеянное невежество или злонамеренное вредительство со стороны властей? Скорее всего, и то, и другое, плюс бездумное, безразличное отношение к делу массы исполнителей, озабоченных карьерой, на худой конец, сохранением своего неплохо оплачиваемого рабочего места.

Уже первые два года реформ Российской академии наук показали, пишет вице-президент РАН, председатель Сибирского отделения А. Л. Асеев, что происходит неуклонное, а в некоторых случаях уже почти необратимое, ухудшение ситуации в области фундаментальных и поисковых исследований в России на фоне бурного развития науки в мире, увеличения финансирования в традиционных странах-лидерах (США, Германии, КНР, Японии, Великобритании, Франции), появления новых стран с развитой наукой (Канада, Ю. Корея, Австралия, Индия, Израиль). В ближайшем соседстве с Россией в научной сфере теперь находятся Турция, Иран и Бразилия.

«Мои контакты с учеными и специалистами, – говорит бывший начальник аналитического управления КГБ СССР, научный руководитель ЦИИТ “Интелтек” В. А. Рубанов, – позволяют считать, что основных открытий и научных достижений следует ждать на стыке ядерной физики и оптики, которая получила название плазмоники». Русские ученые в этой области очень сильны. Свыше 20% мировых публикаций по плазмонике имеют русские имена. Плохо то, что ведущие специалисты в данной области живут сегодня за границей из-за невозможности реализовать свой потенциал в своей стране. Они могут вернуться, если Родина создаст им необходимые условия для творчества.

Мы приобретаем футболистов по мировым ставкам и создаем условия для реализации их способностей. А разве научный талант встречается чаще, чем способный спортсмен? Да и бешеных денег, считает В. А. Рубанов, настоящие ученые не запросят. «Им нужна достойная заработная плата и достойные условия для работы». Для того чтобы новые школы продуктивно заработали, нужно, говорит он, собрать некоторую критическую массу из специалистов высокого уровня. Сегодня наш научный потенциал рассыпан по миру. Его нужно собирать по крупицам почти со всех континентов.